"Война и мир": феминистическое прочтение
Я смотрела новую экранизацию "Войны и мира" и восхищалась подбором некоторых актеров. Например, с Соней, по-моему, впервые попали в точку. Для меня "Война и мир" - это такой совершеннейший дом в том смысле, что туда можно раз за разом возвращаться и находить для себя что-то новое, сопряженное одновременно с прекрасным узнаванием уже известного. Идеальный мир.
Первый раз я читала "Войну и мир" летом перед 11-ым классом. И тогда это была самая невероятная, самая большая, важная и любимая книга в моей жизни. В 11-ом классе, пока мы эту книгу проходили, я прочитала ее еще раз, "литературоведчески". С тех пор я помню характеристики основных героев и общую канву взаимоотношений. Потом я читала ее, учась на филфаке, и последний раз - уже после филфака в какой-то депрессии, когда читать вроде бы и хочется, но на новое уже нет сил. И каждый раз эта книга была замечательна и ложилась как бальзам на душу.
И вот, восхищаясь прекрасной Соней в фильме, я вдруг вспомнила, что Соня-то в конце книги названа "пустоцветом". Мне стало ужасно обидно за нее. И почему Соня - пустоцвет? Потому что Наташа стала "плодовитой самкой", а Соня - нет?
Затем я вспомнила разговор Сони и Наташи в сериале (не уверена, что он был и в книге), что, мол, им нужно сделать один правильный выбор в жизни - выбор жениха, и если выбрать правильно, то будешь счастливой всю жизнь.
Тут по мне поползли мурашки от ужаса. Один единственный выбор - на всю жизнь. Практически без права передумать. Только брак (каким бы неудачным он не оказался) и дети (автоматически подразумеваемые под браком в 19 веке). И больше никаких выборов. Ни образования, ни карьеры, ни участия в общественных делах, ни сколько-нибудь значимых увлечений.
Вечер перестал быть томным. Я решила перечитать если не всю книгу, то хотя бы эпилог, где описываются две "идеальные" с точки зрения Толстого семьи: Пьер+Наташа, Николай+Марья.
Надо отметить, что со времени последнего прочтения "Войны и мира" я прочитала книгу Басинского "Лев Толстой: бегство из рая", дневники Толстого (не все) и дневники его жены, Софьи Андреевны Толстой (Берс).
Поэтому несложно было понять, что "идеальные семьи" - это представление самого Толстого о том, какой бы лично ему хотелось видеть свою семью: себя в роли идеального барина, тайно руководствующегося мнением мудрого русского мужика (тоже собирательно-идеальный образ); жену, не занятую ничем, кроме детей и предугадывания желаний мужа, и детей - где-то на периферии, которые являются "кусками мяса", пока не подрастут до более-менее сознательного возраста.
Потом я лежала ночью рядом с мужем и подумала: а мы с ним счастливы. И это счастье нисколько не похоже на толстовское. Нет ни оравы детей, ни жены в роли придатка к мужу, а счастье - есть. И значит, "Все счастливые семьи счастливы одинаково" - всё-таки неправда. С толстовских времен жизнь стала разнообразнее. Форм брака, форм счастья тоже стало больше.
Да и вообще проблема секса (секса до брака, секса в браке, секса во время беременности, секса вне брака), поднимаемая поздним Толстым и ощущаемая им как тяжелейшая морально-этическая проблема, как-то решилась сама собой и на повестке дня так остро, как в конце 19-начале 20 века, уже не стоит. История показала, что секс во время беременности не такая уж жуткая этическая проблема, а скорее медицинский вопрос в каждом отдельном случае. Да и добрачный секс еще не привел мир к апокалипсису.
Актуальность решений, выработанных Толстым по этому вопросу, падает. Его мнения из разряда идеалов и ориентиров переходят в только его частные мнения, вообще в разряд истории: "была, дети, такая проблема, и Такой-тович Такой-то решал ее так-то".
В некоторых аспектах классика действительно устаревает, в то время как в других может быть вполне актуальной. Соответственно, и подход к преподаванию этой классики должен меняться. И в 21-ом веке такому матерому, махровому патриархату место никак не на полке образцов.
Хорошо, однако, что я не учительница литературы в школе.
Первый раз я читала "Войну и мир" летом перед 11-ым классом. И тогда это была самая невероятная, самая большая, важная и любимая книга в моей жизни. В 11-ом классе, пока мы эту книгу проходили, я прочитала ее еще раз, "литературоведчески". С тех пор я помню характеристики основных героев и общую канву взаимоотношений. Потом я читала ее, учась на филфаке, и последний раз - уже после филфака в какой-то депрессии, когда читать вроде бы и хочется, но на новое уже нет сил. И каждый раз эта книга была замечательна и ложилась как бальзам на душу.
И вот, восхищаясь прекрасной Соней в фильме, я вдруг вспомнила, что Соня-то в конце книги названа "пустоцветом". Мне стало ужасно обидно за нее. И почему Соня - пустоцвет? Потому что Наташа стала "плодовитой самкой", а Соня - нет?
Затем я вспомнила разговор Сони и Наташи в сериале (не уверена, что он был и в книге), что, мол, им нужно сделать один правильный выбор в жизни - выбор жениха, и если выбрать правильно, то будешь счастливой всю жизнь.
Тут по мне поползли мурашки от ужаса. Один единственный выбор - на всю жизнь. Практически без права передумать. Только брак (каким бы неудачным он не оказался) и дети (автоматически подразумеваемые под браком в 19 веке). И больше никаких выборов. Ни образования, ни карьеры, ни участия в общественных делах, ни сколько-нибудь значимых увлечений.
Вечер перестал быть томным. Я решила перечитать если не всю книгу, то хотя бы эпилог, где описываются две "идеальные" с точки зрения Толстого семьи: Пьер+Наташа, Николай+Марья.
Надо отметить, что со времени последнего прочтения "Войны и мира" я прочитала книгу Басинского "Лев Толстой: бегство из рая", дневники Толстого (не все) и дневники его жены, Софьи Андреевны Толстой (Берс).
Поэтому несложно было понять, что "идеальные семьи" - это представление самого Толстого о том, какой бы лично ему хотелось видеть свою семью: себя в роли идеального барина, тайно руководствующегося мнением мудрого русского мужика (тоже собирательно-идеальный образ); жену, не занятую ничем, кроме детей и предугадывания желаний мужа, и детей - где-то на периферии, которые являются "кусками мяса", пока не подрастут до более-менее сознательного возраста.
Потом я лежала ночью рядом с мужем и подумала: а мы с ним счастливы. И это счастье нисколько не похоже на толстовское. Нет ни оравы детей, ни жены в роли придатка к мужу, а счастье - есть. И значит, "Все счастливые семьи счастливы одинаково" - всё-таки неправда. С толстовских времен жизнь стала разнообразнее. Форм брака, форм счастья тоже стало больше.
Да и вообще проблема секса (секса до брака, секса в браке, секса во время беременности, секса вне брака), поднимаемая поздним Толстым и ощущаемая им как тяжелейшая морально-этическая проблема, как-то решилась сама собой и на повестке дня так остро, как в конце 19-начале 20 века, уже не стоит. История показала, что секс во время беременности не такая уж жуткая этическая проблема, а скорее медицинский вопрос в каждом отдельном случае. Да и добрачный секс еще не привел мир к апокалипсису.
Актуальность решений, выработанных Толстым по этому вопросу, падает. Его мнения из разряда идеалов и ориентиров переходят в только его частные мнения, вообще в разряд истории: "была, дети, такая проблема, и Такой-тович Такой-то решал ее так-то".
В некоторых аспектах классика действительно устаревает, в то время как в других может быть вполне актуальной. Соответственно, и подход к преподаванию этой классики должен меняться. И в 21-ом веке такому матерому, махровому патриархату место никак не на полке образцов.
Хорошо, однако, что я не учительница литературы в школе.