Архивный четверг: Письма Елагиной к Софье Боратынской
В начале 1860 года Софья Михайловна Боратынская по заведенной ранее традиции жила с детьми в Москве, где встретилась с Авдотьей Петровной Елагиной. В течение нескольких следующих лет женщины вели переписку.
Авдотья Петровна Елагина
Софья Михайловна познакомилась с Елагиной в январе 1830 года, когда со своим первым мужем, бароном Антоном Антоновичем Дельвигом, была в Москве. В то время Авдотья Петровна являлась хозяйкой известного литературного салона.
Авдотья Петровна Елагина (урожд. Юшкова, 1789-1877) получила воспитание и образование в семье своей бабушки Буниной. Родным ее дядей был поэт В.А. Жуковский. В 16 лет Авдотья вышла замуж за Василия Ивановича Киреевского, который умер в 1812 году, оставив ее вдовой с двумя сыновьями Иваном и Петром, которые получили впоследствии большую известность, и дочерью Марией.
Через пять лет Авдотья Петровна вышла второй раз замуж за Алексея Андреевича Елагина, после чего ее семья переехала в Москву. Елагина стала принимать участие в жизни литературных и ученых московских кружков: сначала в кружке, который образовался вокруг Н. Полевого и к которому принадлежали Пушкин, князья Вяземский и Одоевский, Кюхельбекер, Шевырев, Погодин, Максимович, Кошелев. В 1826 году кружок Полевого сменился другим объединением, возникшем около Дм. Ив. Веневитинова. Помимо Пушкина и князя Вяземского, в нем участвовали С.И. Мальцев, С.А. Соболевский, Е.А. Боратынский, Д.Н. Свербеев и другие. Все они собирались у Елагиной.
О. Кипренский. Портрет А.С. Пушкина. 1827
В 1831 году в салоне Елагиной возникла идея издавать журнал «Европеец», во главе которого стал И.В. Киреевский. Приезжавшие в Москву знаменитости старались побывать в елагинском доме. В ту пору в нем преобладало только что зародившееся славянофильство.
Судьба наградила Елагину долгой жизнью. Похоронив почти всех своих детей от двух браков, последние годы она проживала в Дерпте, в семействе единственного оставшегося в живых сына Николая Алексеевича Елагина.
Первый муж Софьи Михайловны Боратынской, барон Дельвиг, дружил и переписывался с Елагиной. Спустя 30 лет Авдотье Петровне и Софье вновь суждено было увидеться в Москве.
С.А. Боратынский (?).
Портрет Софьи Михайловны Боратынской (урожд. Салтыковой).
1849-1850 годы
Первое письмо Елагиной к Софье Боратынской в усадьбу Мара Кирсановского уезда Тамбовской губернии датировано 26 апрелем 1860 года. В нем вспоминается встреча с Софьей и ее дочерьми в Москве, описываются впечатления, которые произвела она на Авдотью Петровну: «Всем сердцем благодарю вас, милая, дорогая Софья Михайловна, за ваше драгоценное для меня письмо! Я получила его поздно: 2 апр[еля], но вы не могли усомниться в моем ответе: мое сердце вызвало вас. В вас, в милых детях ваших воскресло для меня много неизменно любимого, хотя и нового. Так сходятся незнакомые еще, но близкие люди. Я вполне принадлежу вам, но чувствую, что и вы мне. Лиза [дочь Антона Антоновича Дельвига] пленила меня не одним сходством с любезным мне отцом ее, но и милым выражением лица: в ней просвечивается ангел. О, если бы удалось нам сойтись ближе; нездоровье мешает нам; [мы] сблизились мимо судьбы... Позвольте обнять вас и всех четверых прекрасных ваших девиц... Ваша Авд. Елагина» (1).
С.А. Боратынский (?).
Портрет Елизаветы Антоновны Дельвиг -
дочери Софьи Михайловны Боратынской от первого брака.
Около 1850 года. Фрагмент
После первого обмена корреспонденцией, переписка Боратынской и Елагиной обрела регулярность. «Хорошо, что я с вами сблизилась перед смертью, - писала Авдотья Петровна, - с собой возьму уверение, что будем близки душами там, где разлуки нет, а вам оставляю память о сердце, могущем крепко и неизменно любить... Вы теперь здоровы, и около вас ваша милая семья! Что же больше! Если б могла, перенеслась бы к вам недели на две: мне хочется близко узнать Сергея Абрамовича [Боратынского], я столько слыхала об нем! Видеть вашу поэтическую... семью было бы истинное наслаждение. Работа, музыка, больницы, школы, чтение, и все это с таким просвещенческим смыслом, - не ставьте только ангела... у входа в ваш рай».
Э.А. Дмитриев-Мамонов. У грота в парке Мара, усадьбы Боратынских. Около 1861 года
Помимо писем, женщины обменивались подарками. «Посылаю вам американских орехов, - писала Елагина, - вы успеете еще посадить их в этом году. Через два или три года можно пересадить. - Это дерево чудно прекрасное, у нас оно акклиматизировалось и приносит плоды... Посадить их нужно, где бы не задул ветер, под защитой других дерев».
Тема воспоминаний не исчезала из писем Авдотьи Петровны. Знакомство с Софьей Михайловной состоялось, когда ее литературный салон был в самом расцвете, когда в нем впервые прозвучали идеи славянофильства и начались дискуссии с западниками. Позднее те и другие любили сходиться в елагинской гостиной, которая вносила благотворную ноту примирения и терпимости. В своих письмах Авдотья Петровна обращалась мыслью в то счастливое время, когда еще не было утрат, поэтому Софья Боратынская стала для нее символом навсегда ушедшей, но любимой эпохи: «...Ваше милое появление в Москве воскресило для меня лучшие дни моей жизни, когда я окружена была милыми детьми моими, радовалась дружбе П. Жуковского, Баратынского, Языкова; когда Баратынский писал мне... Воспоминания встают почти всегда горькие; а когда они воскресли при вас, при милом семействе вашем, то весь пепел, загромоздивший сердце, загорелся и запылал. - Поймите же, как мне тяжело, когда не пишу к вам; как отрадно для меня всякое ласковое письмо ваше; как милы мне ваши дочери; с каким чувством смотрю на ясные взоры ангельской Лизы... Сильно меня расстроило происшедшее в нашей семье; говорю нашей, хотя после кончины моего Ивана семья от меня отдалилась, что я от чужих узнаю там творящееся. Наталья Пе[тровна] [Киреевская] отдала старшую дочь в монастырь! Двадцатилетняя девушка чем добрее, чем любовнее, тем больше способна на всякое самопожертвование. Больную Сашу отправила в Вязьму, в монастырь, а я узнала это от Свербеевой! Конечно, образ жизни матери, вечно при монахах и попах, мог к этому склонить, но мне же горько, что дочь моего Ивана не могла пройти только к моему сердцу. - И я ничего не могла тут помочь!..»
Иван Васильевич Киреевский и Василий Алексеевич Елагин
В 1861 году произошла отмена крепостного права. В письмах Авдотьи Петровны находим отзвуки тех перемен, происшедших и грядущих, вызывавших у пожилой женщины опасения и мрачные предчувствия:
«...Как у вас подействовал Манифест о воле? - Здесь все тихо и благодатно. - Крестьяне поняли, сколько им даруется и покуда довольны. Помещики же не совсем рады, но большая часть еще не вразумились и не верят потери половины земли и доходов...»
«Обнимаю вас, моя дорогая София Михайловна, и говорю вам и всей милой мне семье вашей: Христос воскрес! - Отрадное слово для тех, кто плачет об милом мертвом; оно вовремя теперь Сергею Абрамовичу и бедной вдове его друга [В.М. Мильфельд]. Как хорошо, что она у вас, что может отдохнуть при добрых, вместе горюющих друзьях! Я давно от вас не имею писем и тревожусь несколько, зная ваше слабое здоровье. Весна нынче совсем коварна: холод, снег, дождь, мрак, и зелень не хочет проглянуть. Я должна была [1 нрзб.] провести в ближайшую церковь к заутрени и насилу добралась по мерзкой дороге. Зато приятно знать, что вся Россия в эту ночь обнимается братски. - Мы с Николаем вдвоем встречаем праздники и весну (если которая будет); Катя с мужем и детьми за 80 верст, а сломанные мосты не пускают нас соединиться. Тюря везде..., по дорогам, в управлениях, в головах, в распоряжениях. - Положение, присланное для пояснения Манифеста, так непонятно, что архиереи запрещают по приходам читать его крестьянам, а теперь в Петерб[урге] издан ключ для вещаго затруднения. Вы молоды, многое еще увидите. - Здесь слышатся ужасы, говорить об них не хочу, ибо знаю на словах походило только хорошее. Будьте здоровы и Богом хранимы. Посылаю вам вместо визитной карточки мой портрет собственнаго изделия...; скоро и он, и я исчезнем с лица земли. - Покуда любите меня немного за мою к вам истинную привязанность. Ваша Ав. Елагина».
«Михаил Сергеевич [мировой] посредник ли? - Много ли ему забот? Выбраны ли волости, пишутся ли уставные грамоты? - Никола мой погрузился во все это, и до сих пор его деятельность, слава Богу! успешно идет. Можно быть полезным, покуда ему верят, и здесь он любим и уважен. Но как все это трудно! Как не понятно и не справедливо это положение! - Кровавые сцены, происходившие во многих местах, истинно это для принятия воли, глубоко огорчают. Где же эта радость от улучшения быта, от свободы? - Надувательность общая, а для честных душ, для которых она и сделана, эта надувательность еще не понятна...»
1 Здесь и далее по тексту письма А.П. Елагиной: РГАЛИ.
По материалам моей книги «Край отеческий…» История усадьбы Боратынских» (СПб., 2006).
Усадебный дом в Маре Кирсановского уезда Тамбовской губернии.
Фото М.А. Боратынского. Начало ХХ в.
Начало:
Софья Михайловна Салтыкова: Роман с Каховским
Софья Михайловна Салтыкова: Первое замужество
Софья Михайловна и Антон Антонович Дельвиги
Софья Михайловна Салтыкова: Второе замужество
Лизонька Дельвиг
Авдотья Петровна Елагина
Софья Михайловна познакомилась с Елагиной в январе 1830 года, когда со своим первым мужем, бароном Антоном Антоновичем Дельвигом, была в Москве. В то время Авдотья Петровна являлась хозяйкой известного литературного салона.
Авдотья Петровна Елагина (урожд. Юшкова, 1789-1877) получила воспитание и образование в семье своей бабушки Буниной. Родным ее дядей был поэт В.А. Жуковский. В 16 лет Авдотья вышла замуж за Василия Ивановича Киреевского, который умер в 1812 году, оставив ее вдовой с двумя сыновьями Иваном и Петром, которые получили впоследствии большую известность, и дочерью Марией.
Через пять лет Авдотья Петровна вышла второй раз замуж за Алексея Андреевича Елагина, после чего ее семья переехала в Москву. Елагина стала принимать участие в жизни литературных и ученых московских кружков: сначала в кружке, который образовался вокруг Н. Полевого и к которому принадлежали Пушкин, князья Вяземский и Одоевский, Кюхельбекер, Шевырев, Погодин, Максимович, Кошелев. В 1826 году кружок Полевого сменился другим объединением, возникшем около Дм. Ив. Веневитинова. Помимо Пушкина и князя Вяземского, в нем участвовали С.И. Мальцев, С.А. Соболевский, Е.А. Боратынский, Д.Н. Свербеев и другие. Все они собирались у Елагиной.
О. Кипренский. Портрет А.С. Пушкина. 1827
В 1831 году в салоне Елагиной возникла идея издавать журнал «Европеец», во главе которого стал И.В. Киреевский. Приезжавшие в Москву знаменитости старались побывать в елагинском доме. В ту пору в нем преобладало только что зародившееся славянофильство.
Судьба наградила Елагину долгой жизнью. Похоронив почти всех своих детей от двух браков, последние годы она проживала в Дерпте, в семействе единственного оставшегося в живых сына Николая Алексеевича Елагина.
Первый муж Софьи Михайловны Боратынской, барон Дельвиг, дружил и переписывался с Елагиной. Спустя 30 лет Авдотье Петровне и Софье вновь суждено было увидеться в Москве.
С.А. Боратынский (?).
Портрет Софьи Михайловны Боратынской (урожд. Салтыковой).
1849-1850 годы
Первое письмо Елагиной к Софье Боратынской в усадьбу Мара Кирсановского уезда Тамбовской губернии датировано 26 апрелем 1860 года. В нем вспоминается встреча с Софьей и ее дочерьми в Москве, описываются впечатления, которые произвела она на Авдотью Петровну: «Всем сердцем благодарю вас, милая, дорогая Софья Михайловна, за ваше драгоценное для меня письмо! Я получила его поздно: 2 апр[еля], но вы не могли усомниться в моем ответе: мое сердце вызвало вас. В вас, в милых детях ваших воскресло для меня много неизменно любимого, хотя и нового. Так сходятся незнакомые еще, но близкие люди. Я вполне принадлежу вам, но чувствую, что и вы мне. Лиза [дочь Антона Антоновича Дельвига] пленила меня не одним сходством с любезным мне отцом ее, но и милым выражением лица: в ней просвечивается ангел. О, если бы удалось нам сойтись ближе; нездоровье мешает нам; [мы] сблизились мимо судьбы... Позвольте обнять вас и всех четверых прекрасных ваших девиц... Ваша Авд. Елагина» (1).
С.А. Боратынский (?).
Портрет Елизаветы Антоновны Дельвиг -
дочери Софьи Михайловны Боратынской от первого брака.
Около 1850 года. Фрагмент
После первого обмена корреспонденцией, переписка Боратынской и Елагиной обрела регулярность. «Хорошо, что я с вами сблизилась перед смертью, - писала Авдотья Петровна, - с собой возьму уверение, что будем близки душами там, где разлуки нет, а вам оставляю память о сердце, могущем крепко и неизменно любить... Вы теперь здоровы, и около вас ваша милая семья! Что же больше! Если б могла, перенеслась бы к вам недели на две: мне хочется близко узнать Сергея Абрамовича [Боратынского], я столько слыхала об нем! Видеть вашу поэтическую... семью было бы истинное наслаждение. Работа, музыка, больницы, школы, чтение, и все это с таким просвещенческим смыслом, - не ставьте только ангела... у входа в ваш рай».
Э.А. Дмитриев-Мамонов. У грота в парке Мара, усадьбы Боратынских. Около 1861 года
Помимо писем, женщины обменивались подарками. «Посылаю вам американских орехов, - писала Елагина, - вы успеете еще посадить их в этом году. Через два или три года можно пересадить. - Это дерево чудно прекрасное, у нас оно акклиматизировалось и приносит плоды... Посадить их нужно, где бы не задул ветер, под защитой других дерев».
Тема воспоминаний не исчезала из писем Авдотьи Петровны. Знакомство с Софьей Михайловной состоялось, когда ее литературный салон был в самом расцвете, когда в нем впервые прозвучали идеи славянофильства и начались дискуссии с западниками. Позднее те и другие любили сходиться в елагинской гостиной, которая вносила благотворную ноту примирения и терпимости. В своих письмах Авдотья Петровна обращалась мыслью в то счастливое время, когда еще не было утрат, поэтому Софья Боратынская стала для нее символом навсегда ушедшей, но любимой эпохи: «...Ваше милое появление в Москве воскресило для меня лучшие дни моей жизни, когда я окружена была милыми детьми моими, радовалась дружбе П. Жуковского, Баратынского, Языкова; когда Баратынский писал мне... Воспоминания встают почти всегда горькие; а когда они воскресли при вас, при милом семействе вашем, то весь пепел, загромоздивший сердце, загорелся и запылал. - Поймите же, как мне тяжело, когда не пишу к вам; как отрадно для меня всякое ласковое письмо ваше; как милы мне ваши дочери; с каким чувством смотрю на ясные взоры ангельской Лизы... Сильно меня расстроило происшедшее в нашей семье; говорю нашей, хотя после кончины моего Ивана семья от меня отдалилась, что я от чужих узнаю там творящееся. Наталья Пе[тровна] [Киреевская] отдала старшую дочь в монастырь! Двадцатилетняя девушка чем добрее, чем любовнее, тем больше способна на всякое самопожертвование. Больную Сашу отправила в Вязьму, в монастырь, а я узнала это от Свербеевой! Конечно, образ жизни матери, вечно при монахах и попах, мог к этому склонить, но мне же горько, что дочь моего Ивана не могла пройти только к моему сердцу. - И я ничего не могла тут помочь!..»
Иван Васильевич Киреевский и Василий Алексеевич Елагин
В 1861 году произошла отмена крепостного права. В письмах Авдотьи Петровны находим отзвуки тех перемен, происшедших и грядущих, вызывавших у пожилой женщины опасения и мрачные предчувствия:
«...Как у вас подействовал Манифест о воле? - Здесь все тихо и благодатно. - Крестьяне поняли, сколько им даруется и покуда довольны. Помещики же не совсем рады, но большая часть еще не вразумились и не верят потери половины земли и доходов...»
«Обнимаю вас, моя дорогая София Михайловна, и говорю вам и всей милой мне семье вашей: Христос воскрес! - Отрадное слово для тех, кто плачет об милом мертвом; оно вовремя теперь Сергею Абрамовичу и бедной вдове его друга [В.М. Мильфельд]. Как хорошо, что она у вас, что может отдохнуть при добрых, вместе горюющих друзьях! Я давно от вас не имею писем и тревожусь несколько, зная ваше слабое здоровье. Весна нынче совсем коварна: холод, снег, дождь, мрак, и зелень не хочет проглянуть. Я должна была [1 нрзб.] провести в ближайшую церковь к заутрени и насилу добралась по мерзкой дороге. Зато приятно знать, что вся Россия в эту ночь обнимается братски. - Мы с Николаем вдвоем встречаем праздники и весну (если которая будет); Катя с мужем и детьми за 80 верст, а сломанные мосты не пускают нас соединиться. Тюря везде..., по дорогам, в управлениях, в головах, в распоряжениях. - Положение, присланное для пояснения Манифеста, так непонятно, что архиереи запрещают по приходам читать его крестьянам, а теперь в Петерб[урге] издан ключ для вещаго затруднения. Вы молоды, многое еще увидите. - Здесь слышатся ужасы, говорить об них не хочу, ибо знаю на словах походило только хорошее. Будьте здоровы и Богом хранимы. Посылаю вам вместо визитной карточки мой портрет собственнаго изделия...; скоро и он, и я исчезнем с лица земли. - Покуда любите меня немного за мою к вам истинную привязанность. Ваша Ав. Елагина».
«Михаил Сергеевич [мировой] посредник ли? - Много ли ему забот? Выбраны ли волости, пишутся ли уставные грамоты? - Никола мой погрузился во все это, и до сих пор его деятельность, слава Богу! успешно идет. Можно быть полезным, покуда ему верят, и здесь он любим и уважен. Но как все это трудно! Как не понятно и не справедливо это положение! - Кровавые сцены, происходившие во многих местах, истинно это для принятия воли, глубоко огорчают. Где же эта радость от улучшения быта, от свободы? - Надувательность общая, а для честных душ, для которых она и сделана, эта надувательность еще не понятна...»
1 Здесь и далее по тексту письма А.П. Елагиной: РГАЛИ.
По материалам моей книги «Край отеческий…» История усадьбы Боратынских» (СПб., 2006).
Усадебный дом в Маре Кирсановского уезда Тамбовской губернии.
Фото М.А. Боратынского. Начало ХХ в.
Начало:
Софья Михайловна Салтыкова: Роман с Каховским
Софья Михайловна Салтыкова: Первое замужество
Софья Михайловна и Антон Антонович Дельвиги
Софья Михайловна Салтыкова: Второе замужество
Лизонька Дельвиг