Резвый, шустрый Робин - новогодняя птичка
Первого января я приносила поздравительную открытку со снегирями. Изображены там два самца, что вполне соответствует реальности: по моим наблюдениям, любят эти птички кучковаться как-то по-мусульмански, по гендерному принципу. Бывало, идёшь и на одном конце улицы видишь целый куст, обсыпанный красногрудыми самцами. Редко кода затесается среди них самочка. А на другом конце - такой же куст, где обедают самочки с грудками цвета угасающего зимнего заката. Или я называю такой цвет "роза под пеплом". (У серых снегирей половой диморфизм не выражен, поэтому гендерный состав их стай определить сложно. Все с изумительно красивыми серебристо-серыми пушистыми грудками).
Известно, что на рождественских и новогодних открытках принято изображать красногрудых птичек. Всю жизнь я была уверена, что это снегири, тем более что на советских открытках были изображены именно они, в своих чёрных балаклавочках, с серыми спинками и чёрными крылышками, на которых выделяются белые поперечные полоски. Но на седьмом десятке своей жизни с немалым удивлением узнала, что на самом деле на таких открытках должны быть не снегири, а... малиновки (Erithacus rubecula)! Ну то есть правильно надо говорить зарянки, потому что обозначение "малиновка" не только орнитологами, но и сколько-нибудь серьёзными бёрдвотчерами (птицезрителями) давно отвергнуто. Ведь у птички грудка не малинового цвета, а приглушённо-оранжевого, так причём же здесь малина? Попытки некоторых обосновать неканоническое имя птички тем, что она-де поёт "малиново", т.е. нежно, звонко и красиво, подобно малиновому звону, также гневно отвергаются как несостоятельные и притянутые за уши. Малиновый звон, в конце концов, к малине не имеет отношения, а идёт от голландского города Михелена (Малина), где был выработан стандарт великолепного колокольного сплава и где были и остаются лучшие карильоны. Но мы, люди советские, малиновки заслыша голосок, припоминаем кто забытые свидания, кто комаров, которые сожрали на рыбалке, где поймалась во-о-о-о-о-от такая щука, кто бессонную ночь перед экзаменом, - в общем, кто что. Поэтому я всё-таки буду пользоваться и устаревшим именем.
Но вернёмся к птичке. Есть мнение, что зарянка как рождественско-новогодний символ явилась миру из Великобритании. Там это не перелётная птица, она вполне может перезимовать на родине. Птицы, как известно, улетают в тёплые края не потому, что им холодно, - они просто покидают те места, где им зимой прокормиться нечем. Зарянки на Британских островах, видимо, зимний прокорм имели, ну а сейчас люди в странах Европы ещё и кормушки для птиц вывешивают с разными видами кормов.
Вот фотография английской малиновки-зарянки среди падающего снега:
Или такая, прямо на падубе:
А вот и видеозапись пения "зимней зарянки" - "во время Великобританской зимы" или "великой Британской зимы" - как кому будет угодно прочесть; в самоиронии гордым бриттам не откажешь.
https://www.youtube.com/watch?v=QBMfvrIif4k
Но почему именно она, зарянка, стала символом зимних праздников? Возможно, сыграла роль окраска её грудки, наводившая на мысль о Солнце, о связи с ним. Христианское Рождество ведь удачно наложилось на зимнее солнцестояние и последующий солнцеворот, который праздновался и в дохристианские времена. А как связывается малиновка-зарянка с младенцем Христом? Ну вот такая народно-апокрифическая легенда, например, есть:
Новорождённый Иисус лежал в яслях, возле полена, зажжённого, чтобы уберечь его от холода. Но чтобы младенцу не было слишком горячо, буренькая зарянка села между ним и огнём и растопырила крылышки вместо экрана. Языки огня опалили её грудку, и эти огненные знаки первого рождественского костра передались её потомкам как память о смелости маленькой птички.
Как видим, даже в этой христианизированной версии прослеживается связь с огнём, а огонь, особенно ритуальный, в свою очередь действительно связан с солнцем. Вот, кстати, открытка, где такая связь выражена эксплицитно для вообще всех зимних птиц:
У нас с факельными шествиями обычно ассоциации зловещие, но, когда выпускалась эта открытка, до политического триумфа даровитого австрийского акварелиста было ещё далеко. Шествие открывает чижик, за ним следует пара птиц, которых я не могу отождествить, следом воробей и рядом с ним из строя пытается выйти, по-моему, овсянка. Зарянки там тоже есть, где-то в середине колонны. Надпись гласит: "Пусть всяческое веселье озарит ваши рождественские часы!"
И вот, как ни странно, этих прекрасных существ, которые каким-то образом несут нам свет прибывающего дня, на викторианских рождественских открытках могли изображать... мёртвыми!
Так, например:
Или так (судя по окрасу, это лесной жаворонок, хотя второй популярной зимней птицей был не он, а крапивник, wren, Troglodytes troglodytes):
Иногда мотив птичьей смерти пытались переосмыслить в комическом ключе. Вот доктор Сова лечит Малиновку, объевшуюся новогоднего пудинга:
Эта открытка до сих пор выставлена на онлайн-аукцион. Продавец утверждает, что это артефакт из коллекции викторианских открыток 1880-х годов, авторства Роберта Дадли, который подписался инициалами R.D. Роберт, уменьшительно-ласкательная форма Робин, а robin - она, малиновка, зарянка. Не на себя ли намекнул художник, изображая пострадавшую от праздничных излишеств птичку?
А вот милые пташки-малиновки напились:
И всё бы ничего, но над краем стола воздвигается морда кота, и кот этот хтонический, чёрный, с возможными аллюзиями на Крампуса, помощника св. Николая, Санта-Клауса, призванного наказывать грешников... Посыл таких изображений понятен: эти птички, возможно, умрут, потому что были невоздержны в праздничной еде и хмельном питье. Получателю открытки стоит быть осторожным во время застолий.
Но почему вообще возник мотив мёртвых птиц на поздравительных изображениях? Одна из возможных причин - суеверие. Оказывается, у англичан считалось, что найти мёртвую птичку - к удаче. Почему так, не знаю, каких-то внятных этнографических объяснений мне найти не удалось. Остаётся только предполагать, что, судя по некоторой орнитофобии, явленной в фольклоре разных народов Европы, мелкие птички могли ассоциироваться с душами усопших. Не все мелкие птицы были душами, но души могли в таких птичек воплотиться. А это как-то не хорошо, когда души усопших вокруг летают. Поэтому если на пути птичка мёртвая, то уж точно не зловредная - нет в ней уже ничьей души. А может, при посылке картинок с мёртвой птичкой работало что-то вроде предохранительно-трансмиссионной магии: если уж кому-то суждено умереть в Новом году, пусть это будет птичка, а не ты. Всё плохое как бы "передаётся" с помощью картинки на птичку. Птичку не жалко.
Но тот же источник указывает на существование в Ирландии обычая "День Крапивника", иначе называемого "Днём охоты на Крапивника". Англоязычная Википедия подтверждает его существование. Этот праздник отмечался 26 декабря, на день св. Стефана. Птиц ловили и привязывали к шесту. Когда убитых, а когда живых. Но поскольку их таскали от дома к дому, то птичка, видимо, в процессе хождений и плясок людей умирала. Мальчики (wrenboys, "крапивниконоши") пели песню, в которой требовали мелких денег, чтобы крапивнику не был "нанесён вред" (да, морфологическое сходство с обходом колядовщиков имеется). Крапивника при этом называли в песенке "королём птиц". Такой обычай был зафиксирован и Пемброке (Уэльс), на острове Мэн и в части Южной Франции, в том числе в Каркассоне. Есть мнение, что крапивник играл роль символа ушедшего года в друидических ритуалах. Так как в начале XIX в. Ирландия полностью была включена в состав Соединённого Королевства, то мы совершенно вправе рассматривать ирландские представления в общем контексте британской культуры викторианской эпохи.
А на острове Мэн, ещё одном владении британской короны, с кельтским автохтонным населением, была такая легенда: Техи-Теги (крапивник) была женщиной, которая так увлекла всех мужчин острова, что все хотели жениться на ней. Они забросили свои дома и поля. А Техи-Теги завела всех воздыхателей в речку и там утопила. Её хотели убить, но она обернулась птичкой и улетела с острова. С тех пор ей запрещено там появляться, но раз в год она в виде стай крапивников туда прилетает, и тогда на них охотятся.
Ясно, что крапивник - нуминозная, как выражался Мирча Элиаде, сущность, т.е. божественного (в нехристианском смысле) происхождения. Или со знаком плюс (Король Птиц), или минус - жестокая погубительница Техи-Теги. Если с последней всё понятно, то с королями-то разве можно так обращаться? Если не вдаваться в исторические реминисценции, то можно и даже нужно, ибо что сакрализуется, то и приносится в жертву. Это ещё незабвенный Джеймс Джордж Фрэзер заметил. Структура обрядов, связанных с крапивниками в упомянутых регионах, наводит на мысль о том, что птиц именно приносили в жертву.
Конечно, ни один природозащитник такие ритуалы одобрить не может. К счастью, они сошли на нет как раз к 80-м годам XIX в., и открытки удачно заменили реальных убитых и замученных птиц.
А вот к малиновке в той же Ирландии отношение было куда более трепетное. Считалось, что если человек убьёт "красногрудку", то у него будут трястись руки. Нельзя было даже ранить птичку или наступить на её кладку.
Также в английском фольклоре отражены представления о связи малиновки-зарянки с изобилием. Например, в сказках XIX в. говорится о гибели поросят или о коровах, которые давали молоко с кровью, в результате гибели сакральной птички.
По-видимому, зарянка воспринималась и как посланник "мира духов", поэтому если она долбила в окно или влетала в дом, считалось, что это к смерти любимого человека. Впрочем, появление мелких птах в жилище у многих индоевропейских народов считалось дурным знаком: у греков, например, это была ласточка (отражённая Булгаковым в "Мастере и Маргарите") у русских - воробей.
Эти две разные птички, с таким разным к себе отношением, тем не менее, контаминировались в английском фольклоре. Возможно, потому, что зарянки и крапивники зимой часто оказываются на одних и тех же кустах, в одних и тех же зарослях. Зимой они друг другу не мешают. В фольклоре же нашла отражение и трагическая смерть малиновки. В 1806 г. была опубликована поэма, состоящая из двух баллад. Первая - "Сватовство и женитьба Малиновки и Дженни Крапивник", вторая - "Смерть и похороны Малиновки", или "Кто убил самца Малиновки" (один из вариантов английского текста).
В первой балладе, написанной, вероятно, тогда же, в начале XIX в., Робин Малиновка женится на Дженни Крапивник. Птицы празднуют, но к невесте начинает приставать кукух. Робин возмущается, а вместе с ним в бой против кукуха лезет и воробей. Но он плохо стреляет из лука, и его стрела попадает в жениха. И вторая баллада рассказывает, как его собираются хоронить. И вот она была известна, по-видимому, ещё в XIV в. В XV уж точно, потому что считается, что именно её сюжет изображён на витраже позднего XV в. в доме приходского священника в Бакленде (Глостершир). Вот лежит Робин-Малиновка, пронзённый стрелой (внизу посередине):
Справа - Воробей, держащий в лапке стрелу. В ромбике сверху, между малиновкой и воробьём, изображена какая-то птичка, но стекло обрамлено так неудачно, что оставшийся от птички хвостик своей конфигурацией наводит на мысли крайне игривые, даже непристойные. Карнавализация так карнавализация.
Я не буду подробно разбирать возможные толкования сюжета о застреленном Робине-Малиновке: в качестве таковых предлагается и жертвоприношение Бальдра, и гибель от стрелы на охоте в 1100 г. короля Вильгельма Вильгельмовича Второго (Рыжего: Rufus - рыжий, красный, ну чем не зарянка-то?), и даже падение правительства Роберта Уолпола в 1742 г. Миф - он такой, его структура легко накладывается на самые разные лица и события. Однако нам важно другое: поскольку с 1770-х варианты баллады о смерти и похоронах Малиновки печатались как стихи для детей, nursery rhymes, и были хорошо известны, мотив мёртвой красногрудки мог прийти на открытки в том числе и оттуда. Да, без стрелы в груди, но ассоциации с фольклорно-литературным персонажем такая картинка вполне могла порождать.
* * *
Но если отойти от предполагаемой языческой сакрализации малиновок-зарянок, то есть и ещё одно, очень простое и рациональное объяснение, почему именно эти птички так прочно угнездились на рождественских и новогодних открытках. Дело в том, что в викторианской Англии в 1880-х почтальоны начали носить красную униформу, вот такую:
И за это их назвали "малиновками". Ну ладно, "зарянками". В общем, robins. И именно тогда красногрудые птички и появились на открытках - ведь именно почтальоны приносили поздравления в виде почтовых карточек (ещё не открыток - открытые письма-карточки, без конвертов, начали ходить, по мнению Е. Коровиной, написавшей прекрасную книгу о рождественских открытках, с 1898 года). На некоторых открытках образы птичек и почтальонов совмещались. Как здесь, например, хотя униформа у птичек более поздняя, с фуражками:
Рациональное объяснение появления малиновок на поздравительных открытках не противоречит фольклорно-мифологическому. В противном случае не было бы открыток с мёртвыми птичками. Британцы, конечно, люди суровые, но вряд ли они хотели видеть мёртвых почтальонов. Жертвенные же птички - совсем другое дело.
Как там было у Бёрнса:
В деревне парень был рожден,
Но день, когда родился он,
В календари не занесен.
Кому был нужен Робин?
Был он резвый паренек,
Резвый Робин, шустрый Робин,
Беспокойный паренек -
Резвый, шустрый Робин!
Зато отметил календарь,
Что был такой-то государь,
И в щели дома дул январь,
Когда родился Робин.
Может, потому и назвали бёрнсовского героя Робином, что январь на Британских островах - это месяц, в начале которого вспоминают про зарянок, они же малиновки? В любом случае, птички уж точно резвые и шустрые. А вот нам на зимние праздники достаются толстые увальни-снегири. Но они ведь ничем не хуже зарянок и, пожалуй, даже красивее. И самцы будут прелестно петь уже в конце февраля - в начале марта, за месяц до появления у нас перелётных певчих птиц.
* * *
Ссылки на источники в тексте или в изображениях. Вот ещё два сайта, где есть отличные собрания странных и даже макабрных рождественско-новогодних открыток: на английском языке и на русском.
Также настоятельно рекомендую к прочтению книгу Е. Коровиной "Легенды, символы и традиции Рождества и Нового года. Правда, вымысел, приключения, любовь и магия". - М. - "Центрполиграф". - 2018. Елена Анатольевна - коллекционер старинных открыток. В книге огромное количество иллюстративного материала из её собрания. Книга написана без унылого наукообразия, но в то же время вполне корректно с научной точки зрения. С большой любовью автор не только анализирует историю становления рождественско-новогодней открытки как жанра изобразительного искусства, но и рассказывает о жизни и творчестве художников, творивших эти маленькие чудеса. Кстати, среди художников-открыточников было очень много женщин. Книга ещё продаётся в интернет-магазинах. Дорогая, около 1000 р., но она, поверьте, того стоит. Издана совершенно великолепно, на отличной мелованной бумаге, нежно-лиловые страницы напоминают нам о старинных альбомах, удобный формат - как раз типа маленького альбома. Я получаю каждый раз огромное удовольствие, просто беря её в руки.
Large Visitor Map
Известно, что на рождественских и новогодних открытках принято изображать красногрудых птичек. Всю жизнь я была уверена, что это снегири, тем более что на советских открытках были изображены именно они, в своих чёрных балаклавочках, с серыми спинками и чёрными крылышками, на которых выделяются белые поперечные полоски. Но на седьмом десятке своей жизни с немалым удивлением узнала, что на самом деле на таких открытках должны быть не снегири, а... малиновки (Erithacus rubecula)! Ну то есть правильно надо говорить зарянки, потому что обозначение "малиновка" не только орнитологами, но и сколько-нибудь серьёзными бёрдвотчерами (птицезрителями) давно отвергнуто. Ведь у птички грудка не малинового цвета, а приглушённо-оранжевого, так причём же здесь малина? Попытки некоторых обосновать неканоническое имя птички тем, что она-де поёт "малиново", т.е. нежно, звонко и красиво, подобно малиновому звону, также гневно отвергаются как несостоятельные и притянутые за уши. Малиновый звон, в конце концов, к малине не имеет отношения, а идёт от голландского города Михелена (Малина), где был выработан стандарт великолепного колокольного сплава и где были и остаются лучшие карильоны. Но мы, люди советские, малиновки заслыша голосок, припоминаем кто забытые свидания, кто комаров, которые сожрали на рыбалке, где поймалась во-о-о-о-о-от такая щука, кто бессонную ночь перед экзаменом, - в общем, кто что. Поэтому я всё-таки буду пользоваться и устаревшим именем.
Но вернёмся к птичке. Есть мнение, что зарянка как рождественско-новогодний символ явилась миру из Великобритании. Там это не перелётная птица, она вполне может перезимовать на родине. Птицы, как известно, улетают в тёплые края не потому, что им холодно, - они просто покидают те места, где им зимой прокормиться нечем. Зарянки на Британских островах, видимо, зимний прокорм имели, ну а сейчас люди в странах Европы ещё и кормушки для птиц вывешивают с разными видами кормов.
Вот фотография английской малиновки-зарянки среди падающего снега:
Или такая, прямо на падубе:
А вот и видеозапись пения "зимней зарянки" - "во время Великобританской зимы" или "великой Британской зимы" - как кому будет угодно прочесть; в самоиронии гордым бриттам не откажешь.
https://www.youtube.com/watch?v=QBMfvrIif4k
Click to viewНо почему именно она, зарянка, стала символом зимних праздников? Возможно, сыграла роль окраска её грудки, наводившая на мысль о Солнце, о связи с ним. Христианское Рождество ведь удачно наложилось на зимнее солнцестояние и последующий солнцеворот, который праздновался и в дохристианские времена. А как связывается малиновка-зарянка с младенцем Христом? Ну вот такая народно-апокрифическая легенда, например, есть:
Новорождённый Иисус лежал в яслях, возле полена, зажжённого, чтобы уберечь его от холода. Но чтобы младенцу не было слишком горячо, буренькая зарянка села между ним и огнём и растопырила крылышки вместо экрана. Языки огня опалили её грудку, и эти огненные знаки первого рождественского костра передались её потомкам как память о смелости маленькой птички.
Как видим, даже в этой христианизированной версии прослеживается связь с огнём, а огонь, особенно ритуальный, в свою очередь действительно связан с солнцем. Вот, кстати, открытка, где такая связь выражена эксплицитно для вообще всех зимних птиц:
У нас с факельными шествиями обычно ассоциации зловещие, но, когда выпускалась эта открытка, до политического триумфа даровитого австрийского акварелиста было ещё далеко. Шествие открывает чижик, за ним следует пара птиц, которых я не могу отождествить, следом воробей и рядом с ним из строя пытается выйти, по-моему, овсянка. Зарянки там тоже есть, где-то в середине колонны. Надпись гласит: "Пусть всяческое веселье озарит ваши рождественские часы!"
И вот, как ни странно, этих прекрасных существ, которые каким-то образом несут нам свет прибывающего дня, на викторианских рождественских открытках могли изображать... мёртвыми!
Так, например:
Или так (судя по окрасу, это лесной жаворонок, хотя второй популярной зимней птицей был не он, а крапивник, wren, Troglodytes troglodytes):
Иногда мотив птичьей смерти пытались переосмыслить в комическом ключе. Вот доктор Сова лечит Малиновку, объевшуюся новогоднего пудинга:
Эта открытка до сих пор выставлена на онлайн-аукцион. Продавец утверждает, что это артефакт из коллекции викторианских открыток 1880-х годов, авторства Роберта Дадли, который подписался инициалами R.D. Роберт, уменьшительно-ласкательная форма Робин, а robin - она, малиновка, зарянка. Не на себя ли намекнул художник, изображая пострадавшую от праздничных излишеств птичку?
А вот милые пташки-малиновки напились:
И всё бы ничего, но над краем стола воздвигается морда кота, и кот этот хтонический, чёрный, с возможными аллюзиями на Крампуса, помощника св. Николая, Санта-Клауса, призванного наказывать грешников... Посыл таких изображений понятен: эти птички, возможно, умрут, потому что были невоздержны в праздничной еде и хмельном питье. Получателю открытки стоит быть осторожным во время застолий.
Но почему вообще возник мотив мёртвых птиц на поздравительных изображениях? Одна из возможных причин - суеверие. Оказывается, у англичан считалось, что найти мёртвую птичку - к удаче. Почему так, не знаю, каких-то внятных этнографических объяснений мне найти не удалось. Остаётся только предполагать, что, судя по некоторой орнитофобии, явленной в фольклоре разных народов Европы, мелкие птички могли ассоциироваться с душами усопших. Не все мелкие птицы были душами, но души могли в таких птичек воплотиться. А это как-то не хорошо, когда души усопших вокруг летают. Поэтому если на пути птичка мёртвая, то уж точно не зловредная - нет в ней уже ничьей души. А может, при посылке картинок с мёртвой птичкой работало что-то вроде предохранительно-трансмиссионной магии: если уж кому-то суждено умереть в Новом году, пусть это будет птичка, а не ты. Всё плохое как бы "передаётся" с помощью картинки на птичку. Птичку не жалко.
Но тот же источник указывает на существование в Ирландии обычая "День Крапивника", иначе называемого "Днём охоты на Крапивника". Англоязычная Википедия подтверждает его существование. Этот праздник отмечался 26 декабря, на день св. Стефана. Птиц ловили и привязывали к шесту. Когда убитых, а когда живых. Но поскольку их таскали от дома к дому, то птичка, видимо, в процессе хождений и плясок людей умирала. Мальчики (wrenboys, "крапивниконоши") пели песню, в которой требовали мелких денег, чтобы крапивнику не был "нанесён вред" (да, морфологическое сходство с обходом колядовщиков имеется). Крапивника при этом называли в песенке "королём птиц". Такой обычай был зафиксирован и Пемброке (Уэльс), на острове Мэн и в части Южной Франции, в том числе в Каркассоне. Есть мнение, что крапивник играл роль символа ушедшего года в друидических ритуалах. Так как в начале XIX в. Ирландия полностью была включена в состав Соединённого Королевства, то мы совершенно вправе рассматривать ирландские представления в общем контексте британской культуры викторианской эпохи.
А на острове Мэн, ещё одном владении британской короны, с кельтским автохтонным населением, была такая легенда: Техи-Теги (крапивник) была женщиной, которая так увлекла всех мужчин острова, что все хотели жениться на ней. Они забросили свои дома и поля. А Техи-Теги завела всех воздыхателей в речку и там утопила. Её хотели убить, но она обернулась птичкой и улетела с острова. С тех пор ей запрещено там появляться, но раз в год она в виде стай крапивников туда прилетает, и тогда на них охотятся.
Ясно, что крапивник - нуминозная, как выражался Мирча Элиаде, сущность, т.е. божественного (в нехристианском смысле) происхождения. Или со знаком плюс (Король Птиц), или минус - жестокая погубительница Техи-Теги. Если с последней всё понятно, то с королями-то разве можно так обращаться? Если не вдаваться в исторические реминисценции, то можно и даже нужно, ибо что сакрализуется, то и приносится в жертву. Это ещё незабвенный Джеймс Джордж Фрэзер заметил. Структура обрядов, связанных с крапивниками в упомянутых регионах, наводит на мысль о том, что птиц именно приносили в жертву.
Конечно, ни один природозащитник такие ритуалы одобрить не может. К счастью, они сошли на нет как раз к 80-м годам XIX в., и открытки удачно заменили реальных убитых и замученных птиц.
А вот к малиновке в той же Ирландии отношение было куда более трепетное. Считалось, что если человек убьёт "красногрудку", то у него будут трястись руки. Нельзя было даже ранить птичку или наступить на её кладку.
Также в английском фольклоре отражены представления о связи малиновки-зарянки с изобилием. Например, в сказках XIX в. говорится о гибели поросят или о коровах, которые давали молоко с кровью, в результате гибели сакральной птички.
По-видимому, зарянка воспринималась и как посланник "мира духов", поэтому если она долбила в окно или влетала в дом, считалось, что это к смерти любимого человека. Впрочем, появление мелких птах в жилище у многих индоевропейских народов считалось дурным знаком: у греков, например, это была ласточка (отражённая Булгаковым в "Мастере и Маргарите") у русских - воробей.
Эти две разные птички, с таким разным к себе отношением, тем не менее, контаминировались в английском фольклоре. Возможно, потому, что зарянки и крапивники зимой часто оказываются на одних и тех же кустах, в одних и тех же зарослях. Зимой они друг другу не мешают. В фольклоре же нашла отражение и трагическая смерть малиновки. В 1806 г. была опубликована поэма, состоящая из двух баллад. Первая - "Сватовство и женитьба Малиновки и Дженни Крапивник", вторая - "Смерть и похороны Малиновки", или "Кто убил самца Малиновки" (один из вариантов английского текста).
В первой балладе, написанной, вероятно, тогда же, в начале XIX в., Робин Малиновка женится на Дженни Крапивник. Птицы празднуют, но к невесте начинает приставать кукух. Робин возмущается, а вместе с ним в бой против кукуха лезет и воробей. Но он плохо стреляет из лука, и его стрела попадает в жениха. И вторая баллада рассказывает, как его собираются хоронить. И вот она была известна, по-видимому, ещё в XIV в. В XV уж точно, потому что считается, что именно её сюжет изображён на витраже позднего XV в. в доме приходского священника в Бакленде (Глостершир). Вот лежит Робин-Малиновка, пронзённый стрелой (внизу посередине):
Справа - Воробей, держащий в лапке стрелу. В ромбике сверху, между малиновкой и воробьём, изображена какая-то птичка, но стекло обрамлено так неудачно, что оставшийся от птички хвостик своей конфигурацией наводит на мысли крайне игривые, даже непристойные. Карнавализация так карнавализация.
Я не буду подробно разбирать возможные толкования сюжета о застреленном Робине-Малиновке: в качестве таковых предлагается и жертвоприношение Бальдра, и гибель от стрелы на охоте в 1100 г. короля Вильгельма Вильгельмовича Второго (Рыжего: Rufus - рыжий, красный, ну чем не зарянка-то?), и даже падение правительства Роберта Уолпола в 1742 г. Миф - он такой, его структура легко накладывается на самые разные лица и события. Однако нам важно другое: поскольку с 1770-х варианты баллады о смерти и похоронах Малиновки печатались как стихи для детей, nursery rhymes, и были хорошо известны, мотив мёртвой красногрудки мог прийти на открытки в том числе и оттуда. Да, без стрелы в груди, но ассоциации с фольклорно-литературным персонажем такая картинка вполне могла порождать.
* * *
Но если отойти от предполагаемой языческой сакрализации малиновок-зарянок, то есть и ещё одно, очень простое и рациональное объяснение, почему именно эти птички так прочно угнездились на рождественских и новогодних открытках. Дело в том, что в викторианской Англии в 1880-х почтальоны начали носить красную униформу, вот такую:
И за это их назвали "малиновками". Ну ладно, "зарянками". В общем, robins. И именно тогда красногрудые птички и появились на открытках - ведь именно почтальоны приносили поздравления в виде почтовых карточек (ещё не открыток - открытые письма-карточки, без конвертов, начали ходить, по мнению Е. Коровиной, написавшей прекрасную книгу о рождественских открытках, с 1898 года). На некоторых открытках образы птичек и почтальонов совмещались. Как здесь, например, хотя униформа у птичек более поздняя, с фуражками:
Рациональное объяснение появления малиновок на поздравительных открытках не противоречит фольклорно-мифологическому. В противном случае не было бы открыток с мёртвыми птичками. Британцы, конечно, люди суровые, но вряд ли они хотели видеть мёртвых почтальонов. Жертвенные же птички - совсем другое дело.
Как там было у Бёрнса:
В деревне парень был рожден,
Но день, когда родился он,
В календари не занесен.
Кому был нужен Робин?
Был он резвый паренек,
Резвый Робин, шустрый Робин,
Беспокойный паренек -
Резвый, шустрый Робин!
Зато отметил календарь,
Что был такой-то государь,
И в щели дома дул январь,
Когда родился Робин.
Может, потому и назвали бёрнсовского героя Робином, что январь на Британских островах - это месяц, в начале которого вспоминают про зарянок, они же малиновки? В любом случае, птички уж точно резвые и шустрые. А вот нам на зимние праздники достаются толстые увальни-снегири. Но они ведь ничем не хуже зарянок и, пожалуй, даже красивее. И самцы будут прелестно петь уже в конце февраля - в начале марта, за месяц до появления у нас перелётных певчих птиц.
* * *
Ссылки на источники в тексте или в изображениях. Вот ещё два сайта, где есть отличные собрания странных и даже макабрных рождественско-новогодних открыток: на английском языке и на русском.
Также настоятельно рекомендую к прочтению книгу Е. Коровиной "Легенды, символы и традиции Рождества и Нового года. Правда, вымысел, приключения, любовь и магия". - М. - "Центрполиграф". - 2018. Елена Анатольевна - коллекционер старинных открыток. В книге огромное количество иллюстративного материала из её собрания. Книга написана без унылого наукообразия, но в то же время вполне корректно с научной точки зрения. С большой любовью автор не только анализирует историю становления рождественско-новогодней открытки как жанра изобразительного искусства, но и рассказывает о жизни и творчестве художников, творивших эти маленькие чудеса. Кстати, среди художников-открыточников было очень много женщин. Книга ещё продаётся в интернет-магазинах. Дорогая, около 1000 р., но она, поверьте, того стоит. Издана совершенно великолепно, на отличной мелованной бумаге, нежно-лиловые страницы напоминают нам о старинных альбомах, удобный формат - как раз типа маленького альбома. Я получаю каждый раз огромное удовольствие, просто беря её в руки.
Large Visitor Map