(no subject)

[m_bezrodnyj]

Сонные глаза гепеушника Васеньки, персонажа «Роковых яиц», скрыты «дымчатым пенсне», но в какой-то момент «из-под стекол вбок, на одно мгновенье, сверкнули вовсе не сонные, а наоборот, изумительно колючие глаза», после чего «они моментально угасли». Сходные портретно-поведенческие характеристики сообщены ряду героев «МиМ»:

• Арчибальд Арчибальдович «буквально сжига[л] швейцара глазами», после чего сжалился и «погасил свой острый взор»;
• из глаз конферансье «брызнули лучи, пронизывающие Канавкина насквозь, как бы рентгеновские лучи», после чего, сжалившись, конфераньсе «погасил свой взор»;
• «обычно маленькие глаза свои» Афраний «держал под прикрытыми, немного странноватыми, как будто припухшими, веками», но иногда он «взглядывал на своего собеседника внезапно и в упор», после чего его взгляд снова угасал («Угас и взгляд гостя, и веки его опустились»; «Тут гость и послал прокуратору свой взгляд и тотчас, как полагается, угасил его»);
• Абадонна «на секунду снял свои [темные] очки».

Эти переклички уже обращали на себя внимание*. Было также замечено, что веки Афрания «вызывают в памяти» Вия**. В пользу плодотворности последней ассоциации говорит присутствие в «МиМ» очевидных реминисценций «Вия» (спасающий от нечистой силы крик петуха, полет ведьмы верхом), а также не отмечавшееся, кажется, прежде сходство сцен убийства***:

- Подымите мне веки: не вижу! - сказал подземным голосом Вий - и все сонмище кинулось подымать ему веки.
«Не гляди!» - шепнул какой-то внутренний голос философу. Не вытерпел он и глянул.
- Вот он! - закричал Вий и уставил на него железный палец. И все, сколько ни было, кинулись на философа. Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха.
Абадонна оказался перед бароном и на секунду снял свои очки. В тот же момент что-то сверкнуло в руках Азазелло, что-то негромко хлопнуло как в ладоши, барон стал падать навзничь, алая кровь брызнула у него из груди и залила крахмальную рубашку и жилет. Коровьев подставил чашу под бьющуюся струю и передал наполнившуюся чашу Воланду. Безжизненное тело барона в это время уже было на полу.

Эта сцена из «Великого бала у Сатаны» получила отражение в «Пирах Валтасара»****:

.
   Берия заерзал и, на мгновение сняв пенсне, бросил на него свой знаменитый мутно-зеленый взгляд, от которого секретарь райкома откачнулся, как от удара.
     Сидевшие рядом с ним секретари райкомов как-то незаметно расступились, образовав между ним и собой просвет с идеологическим оттенком. Все секретари райкомов смотрели на него, удивленно приподняв брови, как бы силясь узнать, кто он такой и откуда он вообще взялся.
<...>
     Берия отвел от него взгляд, и тот словно обвалился под собственным обломанным костяком, радостно рухнул - пронесло!

______________
* См.: Белобровцева И., Кульюс С. Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: Опыт комментария. Таллинн, 2004. С. 281; Их же. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: Комментарий. М., 2007. С. 393-394); Чудакова М. О. Новые работы, 2003-2006. М., 2007.

** См.: Белобровцева И., Кульюс С. Роман Михаила Булгакова... С. 281; Их же. Роман М. Булгакова... С. 394.

*** В обоих случаях мы имеем дело с мотивом временного удаления преграды, удерживающей «чудесного помощника» от проявления его способностей (ср. гирю на ноге чудо-скорохода и зажатую ноздрю или прикрытый рот у персонификации ветра).

**** Ср. также мотив сверхметкой стрельбы - в «МиМ» и «Пирах Валтасара».