Феномен бесконтрольного обмена и трансформация медиа. Эссе Лебединской Анны
Последнее десятилетие можно считать пиком активности так называемого «креативного класса», как год назад выразился Юрий Сапрыкин (http://www.colta.ru/docs/4829) . Благодаря Интернету возникла на удивление даже для нашего пресыщенного событиями времени масштабная возможность самовыражения, поиска интересующих нас сведений, единомышленников и новых форм представления информации в целом.
Мое исследование нацелено на создание насколько возможно подробного обзора последних веяний в искусстве и системе коммуникаций. Особенно интересно для меня, как для автора исследования, рассмотреть арт на данном этапе. Для современных медиа характерно, как ничто, то, что искусство и медиа теперь неразрывно связаны. Журналистика стала визуальной.
Любопытно и очевидно то, что сейчас то, что обычно звалось и зовется искусством, стало как никогда доступным, не терпя при этом потери своей ценности, вопреки мнению консервативных творцов, не чувствующих то, что трансформация искусства происходит на наших глазах и грех не поучаствовать в этом процессе. Хочу добавить, что слияние медиа и искусства влияет не только на трансформацию журналистики как таковой, но и искусства как отдельной сферы.
Ценность искусства сейчас состоит в том, что его можно создать, не притрагиваясь к нему и не создавая его кистью, резцом или карандашом. Это кажется мне главным подарком, которое дарит нам настоящий момент, и в данной работе я бы хотела это продемонстрировать на примерах.
Мое исследование будет затрагивать сферы искусства, СМИ, и за информацией я буду обращаться к цитатам, произведениям, интервью и мнениям тех людей, которые напрямую задействованы в трансформации, о которой шла речь выше, равно как и к тем же источникам информации, отражающие точки зрения так называемых центристов и консерваторов.
Итак, как я уже сказала, наличествующая кондиция медиа и искусства напрямую заявляет о том, что каждый имеет право участвовать в тех процессах, которые либо уже начаты кем-либо, либо же только начинают зарождаться, не имея предводителя. Также следует заметить, что нет более искусства, которое бы не затрагивало каждого, равно как нет более СМИ, которые бы не могли «добраться» до уха среднестатистического горожанина.
В этом и заключается новизна взаимоотношений автора и читателя/аудитории - по сути, редко кто из заинтересованных творчеством автора не имеет к нему доступа или не может задать вопрос онлайн, написать письмо или обратиться лично во время скайп-конференции, например, не говоря уж о Твиттере, ЖЖ, Youtube, Facebook и прочих уже традиционных площадок общения и обмена данными.
Хорошими примерами такого явления могут стать активность таких людей, как Lady Gaga, Эдуард Багиров, Сергей Минаев, Марина Абрамович, Борис Акунин и прочих при пользовании названными ресурсами. Кроме того, такая активность не только приветствует, но и обусловливает такие масштабные события, как, например, митинги, последний из которых прошел на Лубянке 15 декабря не без кооперации активистов из оппозиции и активистов из члена общества, которые желают перемен и участия в них. Таким образом, коммуникация способна имманентно влиять на общественную активность и ее последствия.
Помимо стандартного обмена мнениями и взглядами в пределах интернет-коммьюнити, существуют и вполне земные формы коммуникации, как, например, проект Strelka и Media Island, преследующие образовательную и преобразовательную цели в довольно любопытной форме и в ощутимом масштабе.
Strelka является, на мой взгляд, уникальной к сегодняшнему моменту точкой на карте Москвы. Помимо того, что это не только негосударственное учебное заведение, но еще и мини-фабрика по созданию нового культурного образа Москвы и московского образованного общества. На Стрелке регулярно проводятся воркшопы, лекции и семинары, затрагивающие как вопросы и идеи относительно СМИ, так и позволяющие общаться напрямую с людьми, которые могут приложить руку к тому, чтобы разница между кондициями объекта до их обсуждения и после него была очевидна.
Если говорить о Media Island, то этот проект принадлежит студентам-журналистам, и его идея заключается в том, что по запросам аудитории они могут пригласить на лекцию человека, который помимо лекции еще и сможет представить на практике, как он работает. Данный проект лежит в сфере медиа, то есть таким образом, например, Михаил Идов, редактор журнала «GQ» , может говорить не только о себе и своей профессии, но и в капсульно представить ситуацию, с которой он сталкивается в процессе подготовки выпуска, а как мы знаем, ничто не научит делу лучше, чем практика.
Таким образом, в настоящий момент коммуникации способны не только доставлять информацию как сведение, но и информацию как практику, что особенно ценно и характерно для последних нескольких лет развития медиа.
И замечу, что Вилем Флюссер, немецкий философ чешского происхождения, был бы счастлив это узреть, так как я обнаружила цитату, подчеркивающую мою мысль: «...это можно оценить как некоторое достижение, так как все же происходит, пусть с разрывами в момент передачи, сохранение информации, как это называл Флюссер. Но коммуникация, о которой он бы мечтал, - это не то, что происходит. Примеры коммуникации, например, война Джека Паара с сотрудниками отделов светской хроники, которая была «причудливым примером стычки горячих и холодных средств коммуникации» - это катастрофа для Флюссера, который не выводил симуляцию из внешних окончаний человеческого тела и иначе подходил к вопросу «участия аудитории»».
Главный предмет его интереса - это некоторый проект, возможность, а не наличность. Коммуникация, которая вызывала бы трансформации коммуницирующих (сторон) в живом процессе их взаимодействия, - это противоестественно, невероятно. И рассуждать о такой коммуникации - невозможная задача». [1] Оказывается, не невозможная.
Кроме того, важно заметить и то, что жизнь диктует новые требования к комфорту, в том числе и в коммуникации между ее участниками. Теперь в интересах аудитории иметь доступ к медиа постоянно, 24/7, по принципу mutatis mutandis, с учетом всех изменений и коррективов. Соответственно печатные издания не могут этого предложить, так как это потребовало бы бешеной для типографий скорости, а для покупателей - кипу бумаг в портфеле.
Таким образом, с использованием переносных устройств человек может находить альтернативные источники информации, особенное внимание уделяя блогам и порталам, в которых затрагиваются темы, о которых бы он наверняка не узнал. Поэтому особенность современной коммуникации в том, что она неконтролируема. Автор может не знать о том, что уже огромные массы людей знают о нем и его произведениях, равно как и аудитория может не знать об авторе, а только о произведении. Это, на мой взгляд, червоточина современных СМИ и коммуникациях при всей их прелести.
Эту мысль доказывает цитата с интернет-портала LAM (Lookatme.ru), являющимся одним из пионеров новых медиа: «...информации становится все больше и больше, и способов ее распространения тоже. По сути, мы сегодня живем на глобальной информационной свалке, в настоящем медиа-хаосе. Человек всеми правдами и неправдами отгораживается от лишней информации. И брендам, как никогда, нужны знающие проводники, готовые прокладывать новые тропинки к сердцам людей, потому что проторенные дороги, как правило, упираются в стены, которыми мы отгораживаемся от информационной лавины».
Однако уделим внимание искусству. Искусство нынче мало чем отличается от «лишней информации» в том контексте, что оно доступно, как никогда раньше. Если выражаться еще более интригующе, то о нем сейчас знают все, не зная о нем ничего.
Я обнаружила работу Джона Павлика под названием «New Media Journalism», которой он особое внимание уделяет новым формам контента новых медиа:
«-подкасты - аудио-файлы, созданные для онлайн-распространения, в MP3-формате, для загрузки на плееры типа iPod с помощью универсальной технологии централизованного распространения.
-видеоподкасты (водкасты)
Кроме них, он еще называет и экспериментальные формы новостного контента, например:
- иммерсивное видео (обеспечивающее полный эффект присутствия),
- 3D-графика,
- интерактивные фотографии,
- смоделированные документальные фильмы, и
- локативные СМИ.» [2]
Как известно, сейчас художники экспериментируют с областями перфоманса, инсталляции, видео-арта и лэнд-арта. Сложно представить момент, в котором и журналистика, и искусство стояли бы на одной ступени, и во многом, возможно, такая ситуация сложилась из движения журналистики в сторону экспансии. Как говорит Павлик в упомянутой работе, журналистика обращается к визуальным формам, чтобы обеспечить максимально быструю, ясную и точную передачу информации.
Кроме того, я заметила, что некоторые формы искусства перевоплощаются в журналистику сами по себе. К примеру, на сайте Art Today (http://art-2-day.com) я обнаружила статью «Лицом вниз: странный флэшмоб, охвативший весь мир», в которой речь идет о людях, устроивших всемирный перфоманс, расположившись на самых различных предметах лицом вниз.
Так вот, при прочтении статьи и рассматривании фотографий у меня было отчетливое впечатление, что перфоманс как таковой не заинтересовал бы меня, если бы я не могла прочитать о нем. Получается, что журналистика поглощает искусство и перерабатывает его, поглощает и мы воспринимаем художественную акцию во многом как текст о ней, как читатели, но не как зрители. Возникает вопрос - что у чего на службе - журналистика у искусства или наоборот?
Таким образом, если поразмыслить о жанрах в журналистике, то можно сказать, что понятие «жанровой гибридизации», введенной В. Ученовой [3], не вполне
отбражает происходящее. У меня создаёется впечатление, что привычные
"информционный, аналитичесий и документально-художественный" жанры в
журналистике стремительно исчезают за ненадобностью.
На мой взгляд, на сегодняшний момент ни в искусстве, ни в журналистике жанр больше не нужен. Классификация и жанровые различия могут остаться как объекты теоретических исследований, но на практике вряд ли они как-либо жизнеспособны при все более очевидном перетекании жанра в жанр, которое образует иные формы преподнесения и презентации сведений. Как писал Том Вульф в своей книге «Новая журналистика» в 1973 году “газетно-журнальные статьи можно писать так, чтобы… они читались как роман» [4], что опять же подтверждает мои позиции.
К тому же, при обращении все к тому же Вульфу и его идеям относительно того, какой должна быть новая журналистика, можно вспомнить его мнение о том, что цель ее - передавать информацию так, как будто перед вами видеозапись, изображение, которое можно воспринять благодаря тексту (предлагаемые приемы: “Реалистичные диалоги увлекают читателя сильнее любых монологов” и «статусфера», то есть детальное описание обстановки, манер и привычек объекта).
Таким образом, мой вывод таков: журналистика и искусство являются амальгамой, которая не до конца еще нами освоена и не совсем ясно, как с ней работать и как ею управлять, что свидетельствует о том, что мы имеем дело с совершенно неосвоенной материей. Отношения между автором и аудиторией, при доступе одного к другому, совершенно безличны, хотя и доступны.
Отношение к этому слиянию, как и ко всему новому, неоднозначно, например, в научных кругах. И это, как мне кажется, не совсем трезвая оценка пионерами отечественной журналистики и журналистики в целом наличествующей ситуации. В своей статье «Современная российская журналистика: гражданский долг и реальность» профессор Ненашев подчеркивает, что «только время рождает энергию и идеи, которые журналисты затем несут людям. Сегодня у нас все меньше оснований для оптимизма оттого, что в последнее двадцатипятилетие всю накопленную в прошлом энергию и идеи мы растратили без пользы для общества.» [5]
Я считаю, что нет смысла постоянно оглядываться назад, так как то, что представлено нам воочию сегодня, требует куда большей энергии и сил, чем когда-либо, в силу того, что непривычные формы в преподнесении информации опасны тем, что при недостаточном понимании, как с ними обращаться и как воспринимать, могут привести к управлению неизвестными авторами обществом, манипуляции и, следовательно, к очень нежелательным последствиям, равно как и к спорам и раздору между представителями разных сфер, волей-неволей втянутых в информационное пространство.
При этом нельзя сказать, что те медиа и та форма коммуникации, которой мы располагаем сейчас, является кромешным хаосом, с которым нереально справиться и разобраться. При огромном выборе и постоянным рефрешинге, на мой взгляд, следует просто-напросто быть более пытливым, дабы не потеряться в информационном коловращении и не обмануться. В конце концов, когда мы были так свободны в сборе, анализе информации и подведении итогов или принятии решений вследствие обдуманного материала?
Список литературы:
1. «Виллем Флюссер и проблема новых медиа» - http://www.mcluhan.ru/about-media/vilem-flyusser-i-problema-novyx-media/
2. John V. Pavlik «New Media Journalism» - 2001
3. В.В. Учнова «Беседы о журналистике» - 1985
4. Том Вульф «Новая журналистика» - 1973
5. М. Ненашев «Современная российская журналистика: гражданский долг и реальность»
[1] «Виллем Флюссер и проблема новых медиа» - http://www.mcluhan.ru/about-media/vilem-flyusser-i-problema-novyx-media/
[2] John V. Pavlik «New Media Journalism» - 2001
[3] В.В. Учнова «Беседы о журналистике» - 1985
[4] Том Вульф «Новая журналистика» - 1973
[5] М. Ненашев «Современная российская журналистика: гражданский долг и реальность»