Скука и страх и ещё что-то
У меня сын сейчас - какая-то смесь Добчинского и Бобчинского с Маниловым.
Скажите, говорят, там царю, что есть, мол, такие: Добчинский и Бобчинский. Вот и Миша такой же. Всё спрашивает, расскажу ли я о нём в школе детям, говорит, отведи меня туда и рассказывай. Он же у нас "существо", не человек. И вот надо рассказывать, чем он питается, как глотает, как к нему животные относятся, как он в камень превращается и как маму с папой любит и т.п. И всё спрашивает, когда мы в мою школу пойдём, чтоб я там про него всем рассказывала и на нём же показывала (ага, как же! Мы когда в школу приходим, он от смущения обычно не знает куда себя деть).
А Маниловость его в том выражается, что он обожает об изобретениях своих рассказывать. Вот вырезал кружок из бумаги, говорит, печать. Потом с помощью этой печати, оказывается, возможно воду мгновенно вскипятить, потом в квартире убрать, потом в космос полететь, посуду мыть, животных приручать, дома строить, ванную мыть, испорченные продукты восстанавливать, бельё гладить, и далее по списку. Многофункциональная такая печать получается. И так со всеми его "изобретениями". До дела никогда не доходит, конечно... И столько радости по этому поводу и восторгов, как будто всё уже готово, будто уже навсегда человечество осчастливлено. И бегает и спрашивает: Здорово же что я это изобрёл? Это же нужно? Всем нужно, да? Все обрадуются, да?
И вот я думаю, может, сказать-то надо, что печати в космос не летают? А то так и будет до старости выдумывать ерунду всякую. Но сдерживаю себя, не лезу. Хоть раздражение несколько нарастает на втором часу рассказов про многофункциональную печать. Видимо, со мной в этом смысле в детстве не церемонились.
А вот чем это витание в облаках и правда полезно (мне, я имею в виду), так это тем,что оно несовместимо со страхом. То есть вот рисовать инструкцию к своей печати он запросто может без меня. Хоть минут десять до этого говорил, что не хочет идти один в другую комнату, страшно, мол.
Вот я думаю страх и скука как-то связаны, да ведь? Ведь пока дело делаешь, пока занят, не до страхов совсем. А как скука приходит, будто открывает для страха ворота.
Когда один без дела страшно. А когда сочиняешь что-то, изобретаешь, ищешь, будто перемещаешься в безопасное пространство, где с тобой ничего не случится.
Вот я, например, сейчас уже час сижу в трамвае, который стоит. Мишка спит на сидении рядом. А мне хоть бы хны. И ни раздражения, ни недовольства, всё прекрасно, сижу строчу пост в жж, который хотела сегодня всё написать. Смешно даже. Я вот рада даже, что трамвай встал, потому что у меня тут, в трамвае, куча дел. Я ведь и книжку взяла, сейчас ещё наконец-то детские работы перепечатаю, и к лекции пятничной, может, поготовиться успею...
Короче, главный вопрос поста: как связаны отрицательные чувства со скукой и куда это мы с Мишкой попадаем, когда заняты интересными нам делами, так что ничего нам не страшно и всё нас устраивает, а?
Вот и ещё. Был у Мишки период, когда моё к нему негативное отношение его никак не задевало (пока маленький был), то есть вообще не боялся меня огорчить или не угодить как-то. А потом вдруг я увидела, как стал он считывать моё настроение, мои реакции на его поступки и начал стараться соответствовать и до ужаса расстраиваться, если сделал что-то не так и я недовольна.
Так вот, сейчас, к счастью, ему совершенно не важны мои реакции на его рассказы о его великих изобретениях. И это хоть и облегчает мне жизнь, но немного раздражает: как это так? Сам рассказывает, а ему не важно, слушают его или нет. Так вот, я подумала, что это похоже на ту слепоту к моему к нему отношению во младенчестве. Как тогда ему было всё равно, как я реагирую на его поведение, так теперь ему всё равно, заинтересована я или нет его рассказами об изобретении. Я могу просто не слушая поддакивать и он будет доволен и не заметит ничего такого, что показалось бы ему ненормальным или обидным. И как со временем он стал очень чуток к моим реакциям на его поведение, так, наверное, придёт время, когда его станет задевать моё невнимание к тому, о чём он рассказывает, и я услышу обиженное: "Мама, ты меня не слушаешь", и вот тут, наверное, мы и встретимся нашими интересами. Надеюсь, к тому времени он будет уже хоть как-то пытаться воплощать свои замыслы в жизнь.
Скажите, говорят, там царю, что есть, мол, такие: Добчинский и Бобчинский. Вот и Миша такой же. Всё спрашивает, расскажу ли я о нём в школе детям, говорит, отведи меня туда и рассказывай. Он же у нас "существо", не человек. И вот надо рассказывать, чем он питается, как глотает, как к нему животные относятся, как он в камень превращается и как маму с папой любит и т.п. И всё спрашивает, когда мы в мою школу пойдём, чтоб я там про него всем рассказывала и на нём же показывала (ага, как же! Мы когда в школу приходим, он от смущения обычно не знает куда себя деть).
А Маниловость его в том выражается, что он обожает об изобретениях своих рассказывать. Вот вырезал кружок из бумаги, говорит, печать. Потом с помощью этой печати, оказывается, возможно воду мгновенно вскипятить, потом в квартире убрать, потом в космос полететь, посуду мыть, животных приручать, дома строить, ванную мыть, испорченные продукты восстанавливать, бельё гладить, и далее по списку. Многофункциональная такая печать получается. И так со всеми его "изобретениями". До дела никогда не доходит, конечно... И столько радости по этому поводу и восторгов, как будто всё уже готово, будто уже навсегда человечество осчастливлено. И бегает и спрашивает: Здорово же что я это изобрёл? Это же нужно? Всем нужно, да? Все обрадуются, да?
И вот я думаю, может, сказать-то надо, что печати в космос не летают? А то так и будет до старости выдумывать ерунду всякую. Но сдерживаю себя, не лезу. Хоть раздражение несколько нарастает на втором часу рассказов про многофункциональную печать. Видимо, со мной в этом смысле в детстве не церемонились.
А вот чем это витание в облаках и правда полезно (мне, я имею в виду), так это тем,что оно несовместимо со страхом. То есть вот рисовать инструкцию к своей печати он запросто может без меня. Хоть минут десять до этого говорил, что не хочет идти один в другую комнату, страшно, мол.
Вот я думаю страх и скука как-то связаны, да ведь? Ведь пока дело делаешь, пока занят, не до страхов совсем. А как скука приходит, будто открывает для страха ворота.
Когда один без дела страшно. А когда сочиняешь что-то, изобретаешь, ищешь, будто перемещаешься в безопасное пространство, где с тобой ничего не случится.
Вот я, например, сейчас уже час сижу в трамвае, который стоит. Мишка спит на сидении рядом. А мне хоть бы хны. И ни раздражения, ни недовольства, всё прекрасно, сижу строчу пост в жж, который хотела сегодня всё написать. Смешно даже. Я вот рада даже, что трамвай встал, потому что у меня тут, в трамвае, куча дел. Я ведь и книжку взяла, сейчас ещё наконец-то детские работы перепечатаю, и к лекции пятничной, может, поготовиться успею...
Короче, главный вопрос поста: как связаны отрицательные чувства со скукой и куда это мы с Мишкой попадаем, когда заняты интересными нам делами, так что ничего нам не страшно и всё нас устраивает, а?
Вот и ещё. Был у Мишки период, когда моё к нему негативное отношение его никак не задевало (пока маленький был), то есть вообще не боялся меня огорчить или не угодить как-то. А потом вдруг я увидела, как стал он считывать моё настроение, мои реакции на его поступки и начал стараться соответствовать и до ужаса расстраиваться, если сделал что-то не так и я недовольна.
Так вот, сейчас, к счастью, ему совершенно не важны мои реакции на его рассказы о его великих изобретениях. И это хоть и облегчает мне жизнь, но немного раздражает: как это так? Сам рассказывает, а ему не важно, слушают его или нет. Так вот, я подумала, что это похоже на ту слепоту к моему к нему отношению во младенчестве. Как тогда ему было всё равно, как я реагирую на его поведение, так теперь ему всё равно, заинтересована я или нет его рассказами об изобретении. Я могу просто не слушая поддакивать и он будет доволен и не заметит ничего такого, что показалось бы ему ненормальным или обидным. И как со временем он стал очень чуток к моим реакциям на его поведение, так, наверное, придёт время, когда его станет задевать моё невнимание к тому, о чём он рассказывает, и я услышу обиженное: "Мама, ты меня не слушаешь", и вот тут, наверное, мы и встретимся нашими интересами. Надеюсь, к тому времени он будет уже хоть как-то пытаться воплощать свои замыслы в жизнь.