Уэльс и валлийский язык. Статья "В поисках кельтов" - из "Вокруг Света" за январь 1992 г.
Статья огромная, посему с сокращениями. Полный вариант здесь.
Попасть в места, где говорят на одном из кельтских языков, мне хотелось очень давно. Я много о них читал, но никогда в жизни не слышал звуков живой кельтской речи. На Британских островах, если верить литературе, сохранились три кельтских языка: гэльский шотландский и гэльский ирландский, а также валлийский, более схожий с бретонским во Франции. Был еще четвертый - корнуоллский, но - опять же по литературе - он окончательно исчез, вытесненный английским. …
Так вот, среди учебников, загромоздивших мою тесную квартиру, весьма достойное место занимают три: гэльского ирландского, гэльского шотландского и валлийского. Каждый из них представляет собою изысканнейшее блюдо на пиршестве гурманов: чудовищные (для непосвященных) сочетания букв, невероятное произношение, немыслимая длина слов. «Поздравляем Вас, - начиналось предисловие к валлийскому, - Вы взялись за родной язык. Ведь Вы, несомненно, уэльсец. Теперь Вы перестанете быть странноватой разновидностью англичанина, а возьмете в руки ключ к собственной древней и богатой культуре!»
Далее сообщалось, что валлийский язык - не только благозвучен (в нем есть лишь один недоступный англоязыким звук «темное и»), но и достаточно прост. В нем слова не меняют окончания по падежам, как в латыни, древнегерманском или славянских языках. Правда, замечал автор, как бы извиняясь, слова в нем меняют начало, но к этому можно привыкнуть…
Итак, мне очень хотелось услышать недоступное британцам «темное и»!
Но была и другая причина - интерес к кельтам. Когда-то они населяли изрядную часть Европы. Знаете ли вы, что географические названия Галиция, Галисия и Галата (в Турции) восходят к имени кельтского племени галатов? Что в названии Чехии - Богемия и Баварии - Байерн сохранилась память о кельтском племени боев; племя же раков осталось лишь в чешском названии Австрии - Ракоуско... Но и там, где кельты сохранились, их языки выходили из употребления. Факт этот общеизвестен, и я сам имел возможность в том убедиться. Один раз на собственном опыте, о втором же мне рассказала красивая молодая дама-лингвист. Она по книгам и пластинкам отлично выучила ирландский гэльский, стала большой патриоткой Ирландии и пропагандисткой ее языка. Конечно, рассчитывать на широкий интерес московской общественности ей не приходилось, но все же кружок в Институте языкознания она организовала. И еще один - совсем маленький - при обществе СССР - Ирландия. Правда, ей никогда не доводилось воочию узреть живого ирландца - а этого очень хотелось, - но она твердо верила, что это произойдет, и они всласть наговорятся на гэльском языке.
И встреча произошла. Не могла не произойти: посольство Республики Эйре, услышав о ней в обществе дружбы, прислало приглашение на прием по случаю дня Св. Патрика.
Надо ли говорить, как готовилась специалистка к этому вечеру! Как гладила шерстяную клетчатую юбку, зеленую - ирландских цветов - блузку; с каким волнением переступила порог посольства.
На площадке за невысокой лестницей стоял рыжеватый голубоглазый человек - классический ирландец. Он улыбался и протягивал руку.
Патриотка гэльского языка тоже улыбнулась и молвила:
- Дёготь!
По-гэльски это означает: «Бог с тобой!» в смысле «Здравствуйте!».
Человек, которого приветствуют этим словом, должен ответить:
- Дёсготь н'Мыр н'Пыдраг! И с тобой Бог, и Святая Мария, и Св. Патрик!..
И тут можно переходить к беседе, и слушать, и отмечать про себя особенности произношения и тонкости построения фраз. Но человек на лестнице удивленно поднял брови и спросил по-английски с твердым «р»:
- Сорри? Простите, не понял? Собрав волю в кулак, наша героиня повторила:
- Дёготь!
Тут дипломат облегченно рассмеялся и радостно сказал по-русски:
- Ах, вы - та русская, которая так хорошо говорит на нашем языке? Извините, я понимаю только по-английски и по-русски. Очень рад вас видеть.
Мой личный опыт был не более утешительным. Мне довелось провести четыре дня в Эдинбурге… В первой же газетной лавке я спросил гэльскую газету. Вокруг лежали и торчали газеты на английском и французском, арабском и японском, итальянском и хинди.
- На гэльском? - спросили меня участливо. - К сожалению, у нас их нет. Может быть, есть в магазине мистера Мак-Кенны, вперед по этой стороне, за вторым светофором.
За вторым светофором повторилось то же самое.
- Может быть, мистер Мак-Кенна их получает. Три светофора вперед и налево.
За три дня, как мне показалось, я обошел всех мистеров Мак-Кенна в городе. На четвертый надо было уезжать. По дороге на автовокзал меня завезли в самый большой газетный магазин.
- На гэльском? - изумился последний Мак-Кенна. - А что, такие газеты вообще существуют?
От неожиданности я отреагировал совершенно по-русски и на русском языке.
- О-о!- восхитился мистер Мак-Кенна. - Вы говорите по-гэльски?!
…Среди моих британских знакомых не оказалось никого, кто хоть раз побывал бы в местах, где говорят по-валлийски. Может быть, они и говорят по-валлийски, объясняли мне, но с нами-то они говорят по-английски, а слушать, о чем и как говорят между собой незнакомые люди, не принято. А потом - вдруг бы они застеснялись? Чего застеснялись? - недоумевал я. Как - чего? Того, что не говорят по-английски. Спорить и переубеждать смысла не имело: святая и глубоко невинная вера в то, что цивилизованный человек должен говорить по-английски, крепко засела в британских душах.
Я решил прервать путешествие в Бристоле, зайти в часовню, побеседовать со священником и - может быть, даже - получить от него адреса в Уэльсе. Через узкий, как река, Бристольский залив автобус въехал в город Ньюпорт и двинулся далее в глубь Уэльса. Окружающая местность ничем еще не отличалась от Англии, но вот нас обогнал двухэтажный автобус. На левом его боку красовалась надпись: «Cardiff Bus», a на правом - «Bws Caerdydd». Мы, безусловно, были в Уэльсе... У первой же вывески «В&В» я позвонил.
Дверь сразу открылась, словно моего звонка ждали. На пороге стоял пожилой невысокий человек с голубыми глазами.
- Могу ли я остановиться у вас? - спросил я.
Человек не сразу ответил, как бы оценивая мой акцент, и сам задал вопрос:
- Откуда вы?
- Из Москвы.
- Заходите. Я - латыш. Есть хотите? За углом, недалеко, купите в лавке жареной рыбы с картошкой. Недорого. Вы же не англичанин, есть руками не будете? Я вам дам тарелку и вилку. Чаю хотите?
Сразу за углом, за фасадом набережной начиналась Азия. Глухие заборы, мусор, вывеска мусульманского мясника. Чернявые юнцы на перекрестке показали мне, где купить рыбу, но посоветовали приобрести лучше кебаб - это гораздо вкуснее. Становилось ясно, что в этом районе с валлийским языком мои дела худы, тут я скорее мог бы заняться пенджабским или пушту. Господин Фрисс подтвердил мои опасения.
- Да, есть у них свой забавный язык. Мне-то он зачем? Мне английского достаточно.
Итак, я допил чай и вышел в город в поисках кельтов. Или - для начала - хотя бы валлийской надписи, вывески, чего угодно, за что можно зацепиться. И на пятом доме увидел вывеску «Bwrl Сrое Cymru». Слово «Cymru» я знал - «Уэльс», но не знал, как его читать.
Согласитесь, что дурацкое - или, скажем мягче, - странное зрелище представляет собой человек, просящий под дождем у редких прохожих прочитать ему вывеску. Людей сразу можно было разделить на две примерно равные группы. Одни - это были, очевидно, англичане - отвечали:
- Извините, по-валлийски читать не умею.
Другие - несомненные англоязычные уэльсцы - отвечали иначе:
- Вот беда, сам, знаете ли, уэльсец, а читать по-нашему не умею. Надо бы, да вот...
И они уходили, с каким-то, как мне казалось, стеснением. Результат был, впрочем, тот же самый. Но тут подошел рослый парень. Я еще не успел его спросить, как он пустился в объяснения.
- Это по-валлийски написано. А вот смотрите - английский перевод. Сейчас разберемся. Я-то сам не уэльсец, я ирландец. Преподаю в университете гэльский. А вы кто такой? О-о! Что - у вас там знают о кельтах?
Он был приятно поражен. Он стал вспоминать правила валлийского правописания. Он спросил: не был ли я в Северной Ирландии, и, узнав, что я там не был, недружелюбно отозвался о лондонских властях. Потом порылся в записной книжке и просиял:
- Вот что вам нужно, - он взял мой блокнот и записал крупными буквами «Clwb Ifor Bach», Вумэнбай-стрит, - это клуб -«Клуб Ивор Бах», там все говорят по-валлийски. Зайдите туда завтра.
(…)
- Не могли бы вы прочитать мне в диктофон какой-нибудь валлийский текст? Мне хочется услышать живой язык. Вот у вас над входом написано «Urdd Gobaith Cymru». Скажите медленно.
Лицо его стало торжественным. Чеканя каждый слог, он произнес: «Ирзз говайт кымру».
Я не могу передать некоторые звуки нашими буками. Помните, как на уроках английского нас обучали произносить определенный артикль? Тот самый звук, который нам не давался и не дается, а потому одни из нас произносят «дзэ», а другие - «вэ», в то время, как он ни то и ни другое. Так вот, если, рискуя вывихнуть язык, вы произнесете его так, как вас учили, но только сильнее и длиннее, вы сможете правильно сказать «Ирзз». Затем он медленно, как учитель начальной школы при диктанте, прочел абзац из детской книги. Потом показал мне некоторые буквосочетания. Два «л», самые распространенные в языке - Ллойд Джордж, Лландудно - оказались совсем не «л», а чем-то вроде «хьхьл»; латинское «u» читалось как «и», а «b» как «в». А игрек, английское «уай», оказался тем самым недоступным англичанам «темным и», вполне доступным нам - «ы». Но не таким «ы», как в слове «столы», где оно ударное, а как в слове «быки». Одной маленькой тайной загадочного языка стало для меня меньше.
(...)
По пути в школу мы разговорились с Хью о ситуации с уэльским языком.
- Конечно, в отличие от наших родственников ирландцев и шотландцев, дела у нас куда лучше. В сельских районах, в маленьких городках язык всегда жил, никогда не исчезал. Ирландский запрещали, наш - нет. Потом мы всегда ставили язык на первое место. …
Я сказал, что пока не добрался до их организации, мне не довелось встретить в столичном городе Уэльсе людей, говорящих по-валлийски.
- Это верно, - вздохнул Хью. - В больших городах всегда полно народу отовсюду. Да и наши селяне, переселяясь в города, старались переходить на английский. Что ни говори, а мировой язык есть мировой язык, и с ним нигде не пропадешь. А родной - что ж, он оставался связанным с детством, с родительским домом. Вообще-то мы относимся к этому спокойно, и английский у нас свой, но вот иной раз случается такое, что и заденет.
И Хью рассказал мне историю о том, как он с приятелем, тоже, естественно, Дэвисом, тоже темным шатеном, зашел в гастрономический магазин миссис Модхав. Разговаривали они, конечно же, по-уэльски и тем привлекли внимание и разожгли любознательность восседавшей за кассой миссис Модхав, свежеиспеченной британки прямо из индийского штата Гуджарат.
Поскольку миссис Модхав стала британкой лишь год назад, она не смогла совладать со своим любопытством и, послушав речь покупателей, спросила с сильным гуджаратским акцентом:
- Простите, джентльмены, на каком это языке вы разговариваете?
Дэвис-второй хотел уже осадить иммигрантку, но Дэвис-первый его опередил:
- А как вы думаете?
- Поговорите еще, - попросила миссис Модхав, чтобы сделать заключение, и, вежливо качая головой, сосредоточенно вслушалась. - Это, очевидно, азиатский язык, - заключила она и, чтобы смягчить приговор, добавила: - Очень красивый.
Сделав это умозаключение, миссис Модхав окончательно решила, что имеет дело с такими же пришельцами, как она сама, и назидательно подняла палец.
- Но вам обязательно надо хорошо знать английский, без английского здесь никуда. Мне было легче, у нас в Индии все говорят по-английски. А откуда вы приехали?
Но этого оба Дэвиса уже не выдержали и, буркнув: «Из Китая, естественно!» - ринулись к выходу.
(...)
Школа была как школа, и то, что дети в ней говорили по-валлийски, было столь же естественным, как японский язык в токийской школе или русский в московской. С той лишь поправкой, что в Токио или Москве никто не спросит, что это за язык, когда на нем заговорят на улице или в магазине. И, конечно же, все дети говорили на двух языках, английский для них не менее родной, чем наречие предков. …
И все-таки оказалась в этой школе одна весьма необычная вещь. Когда, мы уходили, во дворе толпились родители, приехавшие за детьми, и до нашей машины мы шли рядом с двумя мамами и двумя мальчиками. Что-то задело мне ухо, и, вслушиваясь, я вдруг сообразил: мамы говорили между собой по-английски, а оба парнишки болтали по-валлийски.
- Заметили? - спросил Хью в машине. - Такое здесь встречается часто. Старшие не знают языка. Иногда это даже просто англичане. Смешанная семья, например. Интеллигенция старается возродить язык. А у многих интеллигентных англичан есть какой-то комплекс вины за то, что уэльский язык оказался в загоне. Особенно у тех англичан, у которых жена или муж - уэльсцы.
- А кто всего меньше ценит ваш язык? - спросил я с возникшим к этому нюансу интересом, ибо кое с чем подобным я встречался у нас. - Я имею в виду местных.
- А! - махнул рукой Хью. - К сожалению, рабочие и служащие в первом поколении из деревни. Помнят, как им мешало в городской карьере скверное знание языка Шекспира, и боятся за будущее детей. Хотя сами предпочитают с женами говорить по-валлийски, но стоит им услышать, что дети говорят на том же языке, могут и наказать за это. Сейчас мы начинаем их пропагандировать в доступной форме. Прежде всего говорим: английский у детей уже родной, за него уже бояться не надо, позаботимся теперь о нашем...
Попасть в места, где говорят на одном из кельтских языков, мне хотелось очень давно. Я много о них читал, но никогда в жизни не слышал звуков живой кельтской речи. На Британских островах, если верить литературе, сохранились три кельтских языка: гэльский шотландский и гэльский ирландский, а также валлийский, более схожий с бретонским во Франции. Был еще четвертый - корнуоллский, но - опять же по литературе - он окончательно исчез, вытесненный английским. …
Так вот, среди учебников, загромоздивших мою тесную квартиру, весьма достойное место занимают три: гэльского ирландского, гэльского шотландского и валлийского. Каждый из них представляет собою изысканнейшее блюдо на пиршестве гурманов: чудовищные (для непосвященных) сочетания букв, невероятное произношение, немыслимая длина слов. «Поздравляем Вас, - начиналось предисловие к валлийскому, - Вы взялись за родной язык. Ведь Вы, несомненно, уэльсец. Теперь Вы перестанете быть странноватой разновидностью англичанина, а возьмете в руки ключ к собственной древней и богатой культуре!»
Далее сообщалось, что валлийский язык - не только благозвучен (в нем есть лишь один недоступный англоязыким звук «темное и»), но и достаточно прост. В нем слова не меняют окончания по падежам, как в латыни, древнегерманском или славянских языках. Правда, замечал автор, как бы извиняясь, слова в нем меняют начало, но к этому можно привыкнуть…
Итак, мне очень хотелось услышать недоступное британцам «темное и»!
Но была и другая причина - интерес к кельтам. Когда-то они населяли изрядную часть Европы. Знаете ли вы, что географические названия Галиция, Галисия и Галата (в Турции) восходят к имени кельтского племени галатов? Что в названии Чехии - Богемия и Баварии - Байерн сохранилась память о кельтском племени боев; племя же раков осталось лишь в чешском названии Австрии - Ракоуско... Но и там, где кельты сохранились, их языки выходили из употребления. Факт этот общеизвестен, и я сам имел возможность в том убедиться. Один раз на собственном опыте, о втором же мне рассказала красивая молодая дама-лингвист. Она по книгам и пластинкам отлично выучила ирландский гэльский, стала большой патриоткой Ирландии и пропагандисткой ее языка. Конечно, рассчитывать на широкий интерес московской общественности ей не приходилось, но все же кружок в Институте языкознания она организовала. И еще один - совсем маленький - при обществе СССР - Ирландия. Правда, ей никогда не доводилось воочию узреть живого ирландца - а этого очень хотелось, - но она твердо верила, что это произойдет, и они всласть наговорятся на гэльском языке.
И встреча произошла. Не могла не произойти: посольство Республики Эйре, услышав о ней в обществе дружбы, прислало приглашение на прием по случаю дня Св. Патрика.
Надо ли говорить, как готовилась специалистка к этому вечеру! Как гладила шерстяную клетчатую юбку, зеленую - ирландских цветов - блузку; с каким волнением переступила порог посольства.
На площадке за невысокой лестницей стоял рыжеватый голубоглазый человек - классический ирландец. Он улыбался и протягивал руку.
Патриотка гэльского языка тоже улыбнулась и молвила:
- Дёготь!
По-гэльски это означает: «Бог с тобой!» в смысле «Здравствуйте!».
Человек, которого приветствуют этим словом, должен ответить:
- Дёсготь н'Мыр н'Пыдраг! И с тобой Бог, и Святая Мария, и Св. Патрик!..
И тут можно переходить к беседе, и слушать, и отмечать про себя особенности произношения и тонкости построения фраз. Но человек на лестнице удивленно поднял брови и спросил по-английски с твердым «р»:
- Сорри? Простите, не понял? Собрав волю в кулак, наша героиня повторила:
- Дёготь!
Тут дипломат облегченно рассмеялся и радостно сказал по-русски:
- Ах, вы - та русская, которая так хорошо говорит на нашем языке? Извините, я понимаю только по-английски и по-русски. Очень рад вас видеть.
Мой личный опыт был не более утешительным. Мне довелось провести четыре дня в Эдинбурге… В первой же газетной лавке я спросил гэльскую газету. Вокруг лежали и торчали газеты на английском и французском, арабском и японском, итальянском и хинди.
- На гэльском? - спросили меня участливо. - К сожалению, у нас их нет. Может быть, есть в магазине мистера Мак-Кенны, вперед по этой стороне, за вторым светофором.
За вторым светофором повторилось то же самое.
- Может быть, мистер Мак-Кенна их получает. Три светофора вперед и налево.
За три дня, как мне показалось, я обошел всех мистеров Мак-Кенна в городе. На четвертый надо было уезжать. По дороге на автовокзал меня завезли в самый большой газетный магазин.
- На гэльском? - изумился последний Мак-Кенна. - А что, такие газеты вообще существуют?
От неожиданности я отреагировал совершенно по-русски и на русском языке.
- О-о!- восхитился мистер Мак-Кенна. - Вы говорите по-гэльски?!
…Среди моих британских знакомых не оказалось никого, кто хоть раз побывал бы в местах, где говорят по-валлийски. Может быть, они и говорят по-валлийски, объясняли мне, но с нами-то они говорят по-английски, а слушать, о чем и как говорят между собой незнакомые люди, не принято. А потом - вдруг бы они застеснялись? Чего застеснялись? - недоумевал я. Как - чего? Того, что не говорят по-английски. Спорить и переубеждать смысла не имело: святая и глубоко невинная вера в то, что цивилизованный человек должен говорить по-английски, крепко засела в британских душах.
Я решил прервать путешествие в Бристоле, зайти в часовню, побеседовать со священником и - может быть, даже - получить от него адреса в Уэльсе. Через узкий, как река, Бристольский залив автобус въехал в город Ньюпорт и двинулся далее в глубь Уэльса. Окружающая местность ничем еще не отличалась от Англии, но вот нас обогнал двухэтажный автобус. На левом его боку красовалась надпись: «Cardiff Bus», a на правом - «Bws Caerdydd». Мы, безусловно, были в Уэльсе... У первой же вывески «В&В» я позвонил.
Дверь сразу открылась, словно моего звонка ждали. На пороге стоял пожилой невысокий человек с голубыми глазами.
- Могу ли я остановиться у вас? - спросил я.
Человек не сразу ответил, как бы оценивая мой акцент, и сам задал вопрос:
- Откуда вы?
- Из Москвы.
- Заходите. Я - латыш. Есть хотите? За углом, недалеко, купите в лавке жареной рыбы с картошкой. Недорого. Вы же не англичанин, есть руками не будете? Я вам дам тарелку и вилку. Чаю хотите?
Сразу за углом, за фасадом набережной начиналась Азия. Глухие заборы, мусор, вывеска мусульманского мясника. Чернявые юнцы на перекрестке показали мне, где купить рыбу, но посоветовали приобрести лучше кебаб - это гораздо вкуснее. Становилось ясно, что в этом районе с валлийским языком мои дела худы, тут я скорее мог бы заняться пенджабским или пушту. Господин Фрисс подтвердил мои опасения.
- Да, есть у них свой забавный язык. Мне-то он зачем? Мне английского достаточно.
Итак, я допил чай и вышел в город в поисках кельтов. Или - для начала - хотя бы валлийской надписи, вывески, чего угодно, за что можно зацепиться. И на пятом доме увидел вывеску «Bwrl Сrое Cymru». Слово «Cymru» я знал - «Уэльс», но не знал, как его читать.
Согласитесь, что дурацкое - или, скажем мягче, - странное зрелище представляет собой человек, просящий под дождем у редких прохожих прочитать ему вывеску. Людей сразу можно было разделить на две примерно равные группы. Одни - это были, очевидно, англичане - отвечали:
- Извините, по-валлийски читать не умею.
Другие - несомненные англоязычные уэльсцы - отвечали иначе:
- Вот беда, сам, знаете ли, уэльсец, а читать по-нашему не умею. Надо бы, да вот...
И они уходили, с каким-то, как мне казалось, стеснением. Результат был, впрочем, тот же самый. Но тут подошел рослый парень. Я еще не успел его спросить, как он пустился в объяснения.
- Это по-валлийски написано. А вот смотрите - английский перевод. Сейчас разберемся. Я-то сам не уэльсец, я ирландец. Преподаю в университете гэльский. А вы кто такой? О-о! Что - у вас там знают о кельтах?
Он был приятно поражен. Он стал вспоминать правила валлийского правописания. Он спросил: не был ли я в Северной Ирландии, и, узнав, что я там не был, недружелюбно отозвался о лондонских властях. Потом порылся в записной книжке и просиял:
- Вот что вам нужно, - он взял мой блокнот и записал крупными буквами «Clwb Ifor Bach», Вумэнбай-стрит, - это клуб -«Клуб Ивор Бах», там все говорят по-валлийски. Зайдите туда завтра.
(…)
- Не могли бы вы прочитать мне в диктофон какой-нибудь валлийский текст? Мне хочется услышать живой язык. Вот у вас над входом написано «Urdd Gobaith Cymru». Скажите медленно.
Лицо его стало торжественным. Чеканя каждый слог, он произнес: «Ирзз говайт кымру».
Я не могу передать некоторые звуки нашими буками. Помните, как на уроках английского нас обучали произносить определенный артикль? Тот самый звук, который нам не давался и не дается, а потому одни из нас произносят «дзэ», а другие - «вэ», в то время, как он ни то и ни другое. Так вот, если, рискуя вывихнуть язык, вы произнесете его так, как вас учили, но только сильнее и длиннее, вы сможете правильно сказать «Ирзз». Затем он медленно, как учитель начальной школы при диктанте, прочел абзац из детской книги. Потом показал мне некоторые буквосочетания. Два «л», самые распространенные в языке - Ллойд Джордж, Лландудно - оказались совсем не «л», а чем-то вроде «хьхьл»; латинское «u» читалось как «и», а «b» как «в». А игрек, английское «уай», оказался тем самым недоступным англичанам «темным и», вполне доступным нам - «ы». Но не таким «ы», как в слове «столы», где оно ударное, а как в слове «быки». Одной маленькой тайной загадочного языка стало для меня меньше.
(...)
По пути в школу мы разговорились с Хью о ситуации с уэльским языком.
- Конечно, в отличие от наших родственников ирландцев и шотландцев, дела у нас куда лучше. В сельских районах, в маленьких городках язык всегда жил, никогда не исчезал. Ирландский запрещали, наш - нет. Потом мы всегда ставили язык на первое место. …
Я сказал, что пока не добрался до их организации, мне не довелось встретить в столичном городе Уэльсе людей, говорящих по-валлийски.
- Это верно, - вздохнул Хью. - В больших городах всегда полно народу отовсюду. Да и наши селяне, переселяясь в города, старались переходить на английский. Что ни говори, а мировой язык есть мировой язык, и с ним нигде не пропадешь. А родной - что ж, он оставался связанным с детством, с родительским домом. Вообще-то мы относимся к этому спокойно, и английский у нас свой, но вот иной раз случается такое, что и заденет.
И Хью рассказал мне историю о том, как он с приятелем, тоже, естественно, Дэвисом, тоже темным шатеном, зашел в гастрономический магазин миссис Модхав. Разговаривали они, конечно же, по-уэльски и тем привлекли внимание и разожгли любознательность восседавшей за кассой миссис Модхав, свежеиспеченной британки прямо из индийского штата Гуджарат.
Поскольку миссис Модхав стала британкой лишь год назад, она не смогла совладать со своим любопытством и, послушав речь покупателей, спросила с сильным гуджаратским акцентом:
- Простите, джентльмены, на каком это языке вы разговариваете?
Дэвис-второй хотел уже осадить иммигрантку, но Дэвис-первый его опередил:
- А как вы думаете?
- Поговорите еще, - попросила миссис Модхав, чтобы сделать заключение, и, вежливо качая головой, сосредоточенно вслушалась. - Это, очевидно, азиатский язык, - заключила она и, чтобы смягчить приговор, добавила: - Очень красивый.
Сделав это умозаключение, миссис Модхав окончательно решила, что имеет дело с такими же пришельцами, как она сама, и назидательно подняла палец.
- Но вам обязательно надо хорошо знать английский, без английского здесь никуда. Мне было легче, у нас в Индии все говорят по-английски. А откуда вы приехали?
Но этого оба Дэвиса уже не выдержали и, буркнув: «Из Китая, естественно!» - ринулись к выходу.
(...)
Школа была как школа, и то, что дети в ней говорили по-валлийски, было столь же естественным, как японский язык в токийской школе или русский в московской. С той лишь поправкой, что в Токио или Москве никто не спросит, что это за язык, когда на нем заговорят на улице или в магазине. И, конечно же, все дети говорили на двух языках, английский для них не менее родной, чем наречие предков. …
И все-таки оказалась в этой школе одна весьма необычная вещь. Когда, мы уходили, во дворе толпились родители, приехавшие за детьми, и до нашей машины мы шли рядом с двумя мамами и двумя мальчиками. Что-то задело мне ухо, и, вслушиваясь, я вдруг сообразил: мамы говорили между собой по-английски, а оба парнишки болтали по-валлийски.
- Заметили? - спросил Хью в машине. - Такое здесь встречается часто. Старшие не знают языка. Иногда это даже просто англичане. Смешанная семья, например. Интеллигенция старается возродить язык. А у многих интеллигентных англичан есть какой-то комплекс вины за то, что уэльский язык оказался в загоне. Особенно у тех англичан, у которых жена или муж - уэльсцы.
- А кто всего меньше ценит ваш язык? - спросил я с возникшим к этому нюансу интересом, ибо кое с чем подобным я встречался у нас. - Я имею в виду местных.
- А! - махнул рукой Хью. - К сожалению, рабочие и служащие в первом поколении из деревни. Помнят, как им мешало в городской карьере скверное знание языка Шекспира, и боятся за будущее детей. Хотя сами предпочитают с женами говорить по-валлийски, но стоит им услышать, что дети говорят на том же языке, могут и наказать за это. Сейчас мы начинаем их пропагандировать в доступной форме. Прежде всего говорим: английский у детей уже родной, за него уже бояться не надо, позаботимся теперь о нашем...