Уильям Грейвс о Гражданской войне и интервенции. Часть VI
Из книги командующего американскими интервентами Уильяма Грейвса "Американская интервенция в Сибири. 1918-1920. Воспоминания командующего экспедиционным корпусом". Выделения мои.
23 декабря полк. Эйхельбергер передал мне следующую информацию, исходившую от польской миссии:
«На ст. Татарская адмирал Колчак обратился к полякам с просьбой защитить его от ареста его собственными солдатами и был вывезен с этого участка в польском блиндированном вагоне.
Колчак заявил протест русским и союзным должностным лицам против чехов, создающих себе привилегии при своем продвижении на Восток. Он заявил также о том, что подвергается угрозам и оскорблениям со стороны чехов. Семенов послал чехам телеграмму с запросом, пропускать ли в Иркутск поезд с высшим русским командованием, больными, ранеными, их семействами, а также с остатками золотого запаса». Последняя часть запроса несомненно имела особо важное значение в глазах Семенова.[Читать далее]
…
Социалисты-революционеры потребовали выдачи Колчака, заявив чехам, что в случае отказа попытаются взять его силой. Касаясь обвинения, выдвинутого против чехов Колчаком и его сторонниками, нельзя признать разумным требование, чтобы они сражались за него. Социалисты-революционеры были весьма возбуждены поступком одного из семеновских генералов; последний, покидая Иркутск перед приездом Колчака, захватил с собою около 20 наиболее известных иркутских граждан под предлогом, что они подвергнутся преследованию, если останутся там. Этот генерал заверил иркутское население, что отправит их на Восток, и над ними не будет совершено «никакого насилия. Он довез их до Байкала, казнил, а тела бросил в озеро.
Конечно в данном случае Колчак был бессилен что-либо сделать, но совершавшиеся гнусные насилия вызывали ненависть населения и против него. Колчак был предан военному суду, осужден и расстрелян 7 февраля 1920 г.
100 тыс. чел., вооруженных и снабженных британцами, присоединились в декабре 1919 г. к антиколчаковским силам. Большевики телеграфировали ген. Ноксу, благодаря его за помощь одеждой и снаряжением советским войскам. Теперь они располагали достаточными силами, чтобы требовать к себе хорошего отношения со стороны иностранцев в Сибири, и не желали допускать, чтобы железные дороги выполняли под покровительством иностранных войск свою работу с единственной целью обслуживать их врагов.
…
Положение колчаковского правительства было весьма непрочно; в действительности оно не располагало военной поддержкой со стороны русских за исключением небольшой кучки бывших царских офицеров.
…
Вскоре стало очевидно, что японцы решили остаться в Сибири, мотивируя это решение принятым на себя обязательством обеспечить эвакуацию чешских войск. Одновременно их ставленник Семенов пытался помешать эвакуации. Этот факт зафиксирован в резолюциях Межсоюзнического железнодорожного комитета и Технического совета от 14 апреля 1920 г. В резолюции Технического совета указывается:
«Принимая во внимание, что двое русских железнодорожных служащих в Имьяноп в Манчжурии были внезапно арестованы и затем в апреле расстреляны без суда японскими солдатами; что японские солдаты отказали двум русским в проходе через сунгарийский мост в Харбине, несмотря на то, что они имели соответствующие пропуска, и одного из них сбросили с моста, а другого тяжело ранили в голову, вследствие чего оба они получили тяжелые увечья; что 8 апреля железнодорожные служащие были внезапно арестованы в Харбине японскими солдатами и заключены в вагоне японского военного командования для отправки по неизвестному направлению; что трое русских железнодорожных служащих на ст. Манчжурия были арестованы 10 апреля японскими солдатами; что эти насильственные акты создали раздражение в широких кругах населения и безусловно способны вызвать тяжелые затруднения, ведущие к перерыву сообщения и к расстройству его на всем участке, что отсрочит эвакуацию чехов и приведет к невыполнению задач, возложенных на Технический совет; что эти акты находятся в прямом противоречии с межсоюзническим соглашением, по которому охрана Восточно-китайской железной дороги возложена союзными державами на китайское правительство, и что поенным силам всякой другой нации не предоставлено право охраны этой дороги... принимая все это во внимание, Технический совет протестует самым энергичным образом против вмешательства и незаконных действий японских войск как в указанных, так и в аналогичных случаях и требует заверения со стороны японских властей в том, что подобные акты не будут повторяться». Следует напомнить, что, когда американцы уходили из Сибири, японцы заявили, что их обязательства по отношению к чехам не выполнены, и что они не могут уйти до эвакуации последних.
Я имею теперь перед собой десяток страниц документов, которые свидетельствуют о действиях японцев и их ставленника Семенова, имевших целью нарушить правильное функционирование железных дорог, предусмотренное межсоюзническим железнодорожным соглашением. Всякий искренний человек вынужден притти к тому заключению, что японцы и Семенов пытались затруднить Техническому совету управление железной дорогой и тем самым отсрочить эвакуацию чехов, что являлось бы единственным оправданием пребывания японских войск в Сибири.
…
9 января 1920 г. на станцию Верхнеудинск, которая находилась на участке железной дороги, охраняемом американцами, пришел блиндированный вагон с семеновскими солдатами, которые арестовали начальника станции. Вагон находился под командой Богомольца, одного из семеновских генералов. Полк. Морроу отправился к ген. Богомольцу и спросил его, знает ли он, что этот участок поручен ему, полк. Морроу, и что ни генерал, ни кто-либо другой не может появляться на его участке и арестовывать железнодорожных служащих.
Ген. Богомолец заявил: «Я не считаю нужным отчитываться перед вами в наших действиях. Я не буду разговаривать с вами больше по поводу этого дела».
Полк. Морроу ответил: «Позвольте мне заявить, что я не желаю причинять вам беспокойство, но я располагаю 21/2 тысячами солдат, чтобы выполнить свой приказ. Я должен знать, почему арестован этот человек, так как он находится под моим покровительством». Ген. Богомолец сказал: «Мне сообщено, что он большевик, и я хотел казнить его сегодня ночью, но если вы настаиваете, я освобожу его. Это неважно; если начальник станции виновен, мы его рано или поздно добудем». Начальник станции был освобожден. Блиндированный вагон отправился на запад и около полуночи прибыл на ст. Посольскую, где американский отряд под командой лейтенанта Кендалла охранял железную дорогу. В час пополуночи, когда американские солдаты заснули, блиндированный вагон открыл огонь но вагонам, в которых они жили. Полк. Морроу послал следующую телеграмму: «10 января в 1 час пополуночи семеновский блиндированный вагон атаковал отряд в сорок восемь человек в их вагонах на ст. Посольская. Отряд вступил в бой и взял в плен блиндированный вагон. Генерал, шесть офицеров и сорок восемь солдат задержаны. Потери американцев: один умер от ран, один серьезно ранен. Подробные сведения о потерях будут посланы дополнительно. Потери русских: пять убитых и несколько раненых». Я жалею, что лейтенант Кендалл, который первым задержал Богомольца, не повесил его на телеграфном столбе, но он действовал по закону и поистине выказал лучшие качества солдата, поступая так. Этот молодой офицер заслужил большое доверие своей распорядительностью во время этой внезапной атаки и пленения отряда, значительно лучше вооруженного. Там не было судов для разбора дела этих людей, и Семенов стал просить о возвращении ему блиндированного вагона, обещая полк. Морроу наказать всех пленных...
23 января полк. Морроу покинул Верхнеудииск, задержав пленных до своего отъезда, когда он выдал их представителям Семенова. С каждого в отдельности был снят допрос: их показания относительно того, что происходило «в этом блиндированном вагоне, отличаются поразительным единодушием. Было установлено, как не подлежащее никакому сомнению, что между 1 и 10 января блиндированный вагон «ограбил и зверски убил свыше сорока человек, а три женщины были изнасилованы и зверски убиты».
Это был тот самый Семенов, который ограбил поезд, принадлежавший нью-йоркской компании, с мехами, которые оценивались, как говорили, в полмиллиона долларов. Это был тот самый Семенов, который захватил трех американцев, вернувшихся в Сибирь по увольнении с военной службы, и зверски замучил их только за то, что они носили форму американской армии. Об этом убийстве, совершенном после моего отъезда из Сибири, мне сообщил Стивенс, о чем я послал доклад Военному департаменту. Это был тот самый Семенов, который позднее прибыл в Соединенные штаты через порт Ванкувер и отправился прямо в Вашингтон. Я знаю, что он беседовал с американскими должностными лицами, и предполагаю, что вел беседы и с другими лицами.
По возвращении из Сибири полк. Морроу сообщал, что офицер, прикомандированный к генеральному консулу Гаррису, до посылки туда был прикомандирован, по заявлению самого офицера, к штаб-квартире Семенова. Когда этот офицер сказал полк. Морроу, что он был с Семеновым, полковник заметил: «Знаете ли вы, что этот человек убийца? Знаете ли вы, что он убил несколько моих людей?» Офицер ответил: «Семенов - единственный человек, который стоит на страже, цивилизации, защищая ее от большевизма, и я не хочу слушать ничего, направленного против Семенова». Мысль о том, что Семенов может способствовать успехам современной цивилизации, граничит с величайшим абсурдом. Каким образом могло случиться, что офицер американской армии направляется или ему разрешается американским генеральным консулом присоединиться к штаб-квартире известного негодяя и убийцы? Кажется просто невероятным, чтобы Гаррису были неизвестны прошлое и репутация Семенова; и если бы Семенов совершил в Соединенных штатах хотя бы сотую часть тех преступлений, которые он совершил в Сибири, он был бы убит законным или незаконным порядком, так как подобный субъект не может существовать в нашей стране.
…
Семенов, этот презренный убийца русских и американских солдат, действия которого ставили его вне законов цивилизованного мира, снабжался американским Красным крестом и пользовался предметами, на которые были затрачены деньги, собранные великодушным населением Соединенных штатов.
...
Во Владивостоке было хорошо известно, что с 18 ноября 1919 г. до 31 января 1920 г. Розановым было убито от 500 до 600 чел. без всяких объяснений этих убийств. Метод выносить решение, выполнять его, а затем созывать военный суд, чтобы легализовать преднамеренные убийства, являлся методом, практиковавшимся Розановым.
…
Я не был удивлен действиями американских офицеров и простых рядовых солдат, но в то же время был им признателен, ибо они почти все до единого человека являлись твердыми сторонниками традиционной политики Соединенных штатов, столь же старой, как и само правительство, и заключающейся в том, что любая страна должна разрешать сама свои внутренние разногласия без вмешательства американских солдат.
/От себя: этот абзац особенно умилил./
…
Утверждение, что именно британцы поставили у власти Колчака, базируется на следующем заявлении Уинстона Черчилля в палате общин:
«Британское правительство призвало его (Колчака) к бытию при нашей помощи, когда необходимость потребовала этого».
Это заявление, вместе с действиями британских войск в Омске в ночь, когда была свергнута директория и (Колчак был провозглашен «верховным правителем», является показательным для британских намерений.
Ген. Нокс во времена царского режима служил в России в качестве военного атташе. Он умел говорить по-русски и несомненно думал, что знает русский народ. Вероятно он знал характер и особенности тех слоев русского народа, с которыми он общался в Петербурге, но я не могу поверить чтобы он понимал стремления широких масс населения. Если бы он понимал их, то никогда не мог бы думать (а он определенно так думал), что русские крестьяне и рабочие возьмутся за оружие, чтобы поставить у власти сторонников Колчака, совершавших неслыханные жестокости над тем самым народом, у которого потом искали вооруженной поддержки.
Ген. Нокс высказал мне мысль, что «необеспеченные слои русского населения являются просто свиньями». Я лично никогда не думал, что Колчак имеет какие-нибудь шансы образовать прочное правительство в Сибири; уверенность же Нокса и ему подобных, что широкие массы русского народа - просто свиньи, с которыми можно и обращаться соответствующим образом, ускорила падение Колчака.
Ген. Нокс разуверился в своем убеждении к тому времени, когда покидал Сибирь. Он пришел повидать меня и сказал, что совершенно обанкротился и ничего не сделал ни для России, ни для своей страны, ни для самого себя. Он должен был пойти дальше и сказать, что не только ничего положительного не достиг, по приобрел еще ненависть широких масс русского народа по отношению к себе и своей стране.
Ни одно правительство, принимавшее участие в интервенции в Сибири, не может избежать ненависти со стороны русского народа... Полк. Викхам сказал мне также, что нашел в своей канцелярии рапорт одного британского офицера, который был у Деникина; этот рапорт доказывает, что у Деникина положение такое же, как и в Сибири; что жестокости, совершенные в Сибири, совершаются и на территории, находящейся под управлением Деникина.
Французская политическая линия, поскольку она проводилась ген. Жаненом, была совершенно сходной, насколько я мог наблюдать, с линией британской.
…
Я конечно не представлял себе и думаю, что немногие иностранцы отдавали себе отчет в том, как резко было разделено русское население на классы и политические группировки. Мы все знали, что количество большевиков в Сибири ко времени падения Колчака увеличилось во много раз в сравнении с количеством их к моменту нашего прихода. Мой офицер, заведывавший контрразведкой, рассмотрев донесения из всех частей Великого сибирского пути, заключил, что число большевиков увеличилось в десять раз. Я думаю, что эта цифра слишком скромна.
…
Фактически чехи осуществляли контроль над Сибирской железной дорогой и над большинством городов по этой линии и окончательно решили не уезжать уже за два месяца до того, как Япония и Соединенные штаты решили итти им на выручку и помочь им выбраться из Сибири. Это устанавливается весьма подробным, ранее цитированным, стенографическим отчетом полк. Эмерсона и подтверждается заявлением проф. Массарика, президента Чехо-словацкого национального совета, о том, что он дал инструкцию чешским войскам в Сибири «оставаться там». Эти инструкции были даны в ответ на телеграфное донесение находившегося в Сибири чешского главаря, полученное в Вашингтоне 20 июля 1918 г.
По моему мнению, со дня моего приезда в Сибирь и до дня моего отъезда японцы непрестанно и в предосудительной форме вмешивались в русские дела. Они не отрицают поддержку Семенова и Калмыкова, чьи действия, покровительствуемые и поддерживаемые Японией, явно возбуждали ненависть сибирского населения не только по отношению к Японии, но и по отношению ко всем другим нациям, принявшим участие в интервенции. Сибирское население имело основания считать, что присутствие иностранных солдат делает возможными убийства, избиения и грабежи мужчин, женщин, и детей казаками. Оно имело основание притти к такому заключению, потому что это подтверждали непреложные факты. Эти факты имели место, и если их можно было продолжать скрывать от американского народа, то от русского народа скрыть их нельзя было. Действия этих казаков и других колчаковских начальников, совершавшиеся под покровительством иностранных войск, являлись богатейшей почвой, какую только можно было подготовить для большевизма. Жестокости были такого рода, что они несомненно будут вспоминаться и пересказываться среди русского народа через 60 лет после их совершения.
...
Логически объяснить причины, заставившие Соединенные штаты принять участие в интервенции Сибири, труднее, чем сделать то же самое в отношении какой-либо другой нации. Я прихожу к удовлетворяющему лично меня объяснению, почему другие нации приняли в ней участие, но никогда не оказывался способным притти к какому-либо удовлетворительному заключению по вопросу о том, почему приняли участие в подобной интервенции Соединенные штаты.
Я должен признать, что основания для интервенции Соединенных штатов, изложенные 3 августа 1918 г., не откровенны и неполны. Данная мне инструкция, приведенная в первой главе, указывала: «Военные действия в России допустимы только для того, чтобы помочь чехо-словакам консолидировать свои силы и вступить в успешное сотрудничество с родственными им славянами». Этот документ был датирован 17 июля 1918 г., но не был известен ни мне, ни общественному мнению до 3 августа 1918 г. Генеральному консулу Гаррису в Сибири и генеральному консулу де-Витт С. Пулю в Европейской России, по крайней мере за месяц до получения мною инструкций, было известно, что чехи не нуждались в помощи; что они заняли Сибирскую железную дорогу, свергли Советы в городах, расположенных по железной дороге, и образовали новые правительства в этих городах; и наконец, что они, как заявил Чешский национальный совет в Вашингтоне, по крайней мере за неделю до получения мною приказа отправиться в Сибирь с целью поддержки чехов, не намеревались покинуть Сибирь.
Трудно поверить чтобы с проф. Массариком, являвшимся главой Чешского национального совета в Вашингтоне, не советовались относительно посылки американских войск на помощь чехам в далекую Сибирь.
Генеральный консул Гаррис в Иркутске сообщил полк. Эмерсону, что 2 июля 1918 г. он получил от «пекинской миссии» извещение, что чехи не покинут Сибири. Весьма трудно найти лицо непосредственно ответственное за это сообщение. Гаррис не говорит, что сообщение исходило от американской миссии, но так как он считал его достаточным, для того чтобы приступить к действию, то следовательно оно должно было исходить от кого-либо из американской миссии в Пекине; я предполагаю, что это сообщение шло из Вашингтона через Пекин, потому что послать Гаррису извещение этим путем было надежнее, чем через американского посла в России, находившегося в это время в Вологде.
Из доклада полк. Эмерсона известно, что Советы пытались отправить чехов из Сибири за два месяца до получения мною инструкций, но они не ушли. Советы предлагали послать с ними должностных лиц, чтобы гарантировать чехов от промедления в переезде во Владивосток.
…
Войска Соединенных штатов весьма добросовестно пытались проводить политику невмешательства в конфликты между русскими политическими группировками; эту политику удавалось проводить вплоть до того времени, когда военному командованию было приказано охранять железные дороги; такого рода обязанности неизбежно вынуждали командование встать на одну из сторон, так как практически железные дороги использовались сторонниками Колчака ради специальных выгод колчаковских сил.
Я являлся агентом по выдаче оружия и амуниции вооруженным силам Колчака, так как 12 июни 1919 г. президент согласился помогать Колчаку «военным имуществом, боевыми припасами и продовольствием». Я не мог бы примирить эти поступки с принципом невмешательства во внутренние дела русского народа. Государственный же департамент оказался способным сделать эго; 7 ноября 1919 г., после того как снаряжение наконец было передано Колчаку, он заявил:
«Этим правительство никоим образом не имеет в виду уклониться от принципа невмешательства в русские внутренние дела». Я сомневаюсь, мог ли какой-нибудь непредубежденный человек считать, что Соединенные штаты не вмешивались во внутренние дела России. Вследствие этого вмешательства Соединенные штаты при помощи своих вооруженных сил помогли продержаться непопулярному и монархически настроенному правительству, к чему подавляющая масса населения относилась отрицательно. Этим поступком Соединенные штаты снискали себе ненависть со стороны более чем 90% населения в Сибири.
...
Какое же можно найти оправдание для такой интервенции в международном праве? В данном случае не возникало вопроса о защите жизни или имущества американских граждан; не было и никаких указаний на возможность угрозы для жизни и собственности американцев в будущем; для Соединенных штатов было бы невозможным принять участие в интервенции как в военном мероприятии, - это было совершенно исключено.
Я сомневаюсь, чтобы в истории последних 100 лет можно было найти более разительный случай злой насмешки над общеизвестной и общепризнанной практикой государств в их международных отношениях, более, разительный пример использования принципа «сила создает право» вместо установленных принципов международного нрава.
Я думаю, нельзя отрицать того, что интервенция в России не дала благоприятных результатов заинтересованным в ней иностранцам и ее несомненным последствием явилось привлечение на сторону Советов даже наиболее обеспеченных кругов русского населения. Это подтверждается той быстротой, с какой сибирское население после ухода союзников признало московское правительство. Я сознаю, насколько трудно было определить действительное настроение народа в тех условиях, в которых я находился в Сибири, но последующие события показали, что симпатии населения были на стороне социализма.
Спустя несколько месяцев после моего приезда в Сибирь я думал, что, если бы Англия, Франция, Япония, Соединенные штаты и чехи могли бескорыстно поддержать наиболее либеральное правительство, - такое например, как всероссийское временное правительство, свергнутое 18 ноября 1918 г., главным образом при помощи британцев; потому что оно было для них слишком либеральным, - то имелись бы еще шансы на успех. Это мнение сложилось у меня после разговора со многими русскими различных политических воззрений; по постепенно я пришел к заключению, что широкие массы русского народа по отношению к характеру управления в России держатся иного мнения, чем я раньше думал. Очевиден тот факт, что ни одно правительство не может рассчитывать на поддержку со стороны народа, если оно было поставлено у власти при помощи иностранных штыков. Говорили, что Колчак сознавал это; он говорил Моррису, что не нуждается в иностранцах, сражающихся за пего, так как русские покинут его, если он получит активную военную поддержку от иностранцев. Это характерно не только для русских, по и для всех национальностей.
Тот факт, что правительство Керенского - либеральное и частью социалистическое - оказалось способным оставаться у власти только 8 месяцев, ясно показывает, что русским было предназначено иметь или автократическое или крайнее социалистическое правительство. К тому времени, когда я покидал Сибирь, т. е. 1 апреля 1920 г., я был убежден, что Россия должна будет иметь или то или другое.
Полный неуспех усилий Колчака, Деникина, Юденича и Врангеля обнаружил, что русский народ не хочет автократии.
...
Несмотря на невозможность характеризировать роль Америки как «военное выступление», остается в силе тот факт, что подобное выступление являлось интервенцией и как таковое было обдуманным вмешательством во внутренние дела русского народа, продолжившим гражданскую войну и сопровождавшимся неслыханной потерей человеческих жизней и имущества.
…
Подробные и почти единодушные показания наших свидетелей о результатах интервенции сводятся к тому, что вооруженная интервенция союзников в России помогла создать силу и прочность советского правительства. Из них явствует также, что ко времени вооруженной интервенции большинство русской интеллигенции благожелательно относилось к союзникам и в особенности к Великобритании, позднее же это благожелательное отношение сменяется индифферентностью, недоверием и антипатией.
...
Действия иностранных представителей не всегда были вполне бескорыстны и свободны от желания получить в будущем выгоду. Несомненно, что британцы ожидали особых наград в случае, если Колчак достигнет успеха в образовании русского правительства; Япония же надеялась сделаться господствующей державой в Сибири при любом правительстве, которое могло быть там образовано. Это показала ее позиция по отношению к Колчаку после того, как они пришли к власти.
По-видимому все сходятся во мнении, что интервенция была громадной ошибкой; единственно возможная польза, которую могут извлечь из этой ошибки любая из союзных наций и Соединенные штаты, должна состоять в осознании того, что интервенция была непростительным отклонением от общепринятой практики международных отношений, результаты чего вскоре оказались гибельными.
…
Из сказанного ясно, что не следует принимать всерьез заявление Соединенных штатов, сделанное в августе 1918 г., будто войска посылаются для защиты чехов от германских и австрийских пленных, которые якобы были освобождены из тюрем и организовались с целью захватить военные запасы во Владивостоке, запять Сибирскую железную дорогу и отправить эти запасы в Германию.
Эти донесения были неверны. Майор американской армии Драйздел из Пекина и Вебстер из Москвы были посланы для расследования того, насколько полученные сведения были верны. Они сообщили, что эти донесения не имеют ничего общего с действительностью. Вышеупомянутый д-р Шуман говорит: «Война была начата под предлогом показать русскому народу путь к миру и демократии. Попытка свергнуть Советскую республику была сделана под предлогом охраны железных дорог и оказания экономической помощи Сибири».
Поведение представителей Государственного департамента, помогавших Колчаку, единственной целью которого являлось свержение Советов, подтверждает вывод, что Соединенные штаты приняли участие в усилиях свергнуть Советы, так как Колчак несомненно боролся с ними. Этот вывод подтверждается и соглашением, заключенным президентом Вильсоном с союзниками 12 июня 1919 г. В нем говорится: «Помогать правительству адмирала Колчака снабжением, военным имуществом и продовольствием, чтобы сделать его правительством всероссийским».
…
Если американские войска не были предназначены для поддержания политики, проводимой Государственным департаментом, то зачем они были посланы в Сибирь? Если действительно Соединенные штаты были введены в заблуждение относительно угрозы со стороны германских и австрийских военнопленных и послали войска в Сибирь, чтобы локализовать эту угрозу, то почему эти войска не были возвращены домой после перемирия, вместо того чтобы оставаться в Сибири и ничего не делать с ноябри 1918 г. по апрель 1919 г., т. е. до момента заключения железнодорожного соглашения?
Отсутствие информации со стороны Соединенных штатов и союзных правительств относительно военной интервенции в России указывает на то, что различные правительства, принимавшие участие в интервенции, весьма мало могут гордиться этой авантюрой.
23 декабря полк. Эйхельбергер передал мне следующую информацию, исходившую от польской миссии:
«На ст. Татарская адмирал Колчак обратился к полякам с просьбой защитить его от ареста его собственными солдатами и был вывезен с этого участка в польском блиндированном вагоне.
Колчак заявил протест русским и союзным должностным лицам против чехов, создающих себе привилегии при своем продвижении на Восток. Он заявил также о том, что подвергается угрозам и оскорблениям со стороны чехов. Семенов послал чехам телеграмму с запросом, пропускать ли в Иркутск поезд с высшим русским командованием, больными, ранеными, их семействами, а также с остатками золотого запаса». Последняя часть запроса несомненно имела особо важное значение в глазах Семенова.[Читать далее]
…
Социалисты-революционеры потребовали выдачи Колчака, заявив чехам, что в случае отказа попытаются взять его силой. Касаясь обвинения, выдвинутого против чехов Колчаком и его сторонниками, нельзя признать разумным требование, чтобы они сражались за него. Социалисты-революционеры были весьма возбуждены поступком одного из семеновских генералов; последний, покидая Иркутск перед приездом Колчака, захватил с собою около 20 наиболее известных иркутских граждан под предлогом, что они подвергнутся преследованию, если останутся там. Этот генерал заверил иркутское население, что отправит их на Восток, и над ними не будет совершено «никакого насилия. Он довез их до Байкала, казнил, а тела бросил в озеро.
Конечно в данном случае Колчак был бессилен что-либо сделать, но совершавшиеся гнусные насилия вызывали ненависть населения и против него. Колчак был предан военному суду, осужден и расстрелян 7 февраля 1920 г.
100 тыс. чел., вооруженных и снабженных британцами, присоединились в декабре 1919 г. к антиколчаковским силам. Большевики телеграфировали ген. Ноксу, благодаря его за помощь одеждой и снаряжением советским войскам. Теперь они располагали достаточными силами, чтобы требовать к себе хорошего отношения со стороны иностранцев в Сибири, и не желали допускать, чтобы железные дороги выполняли под покровительством иностранных войск свою работу с единственной целью обслуживать их врагов.
…
Положение колчаковского правительства было весьма непрочно; в действительности оно не располагало военной поддержкой со стороны русских за исключением небольшой кучки бывших царских офицеров.
…
Вскоре стало очевидно, что японцы решили остаться в Сибири, мотивируя это решение принятым на себя обязательством обеспечить эвакуацию чешских войск. Одновременно их ставленник Семенов пытался помешать эвакуации. Этот факт зафиксирован в резолюциях Межсоюзнического железнодорожного комитета и Технического совета от 14 апреля 1920 г. В резолюции Технического совета указывается:
«Принимая во внимание, что двое русских железнодорожных служащих в Имьяноп в Манчжурии были внезапно арестованы и затем в апреле расстреляны без суда японскими солдатами; что японские солдаты отказали двум русским в проходе через сунгарийский мост в Харбине, несмотря на то, что они имели соответствующие пропуска, и одного из них сбросили с моста, а другого тяжело ранили в голову, вследствие чего оба они получили тяжелые увечья; что 8 апреля железнодорожные служащие были внезапно арестованы в Харбине японскими солдатами и заключены в вагоне японского военного командования для отправки по неизвестному направлению; что трое русских железнодорожных служащих на ст. Манчжурия были арестованы 10 апреля японскими солдатами; что эти насильственные акты создали раздражение в широких кругах населения и безусловно способны вызвать тяжелые затруднения, ведущие к перерыву сообщения и к расстройству его на всем участке, что отсрочит эвакуацию чехов и приведет к невыполнению задач, возложенных на Технический совет; что эти акты находятся в прямом противоречии с межсоюзническим соглашением, по которому охрана Восточно-китайской железной дороги возложена союзными державами на китайское правительство, и что поенным силам всякой другой нации не предоставлено право охраны этой дороги... принимая все это во внимание, Технический совет протестует самым энергичным образом против вмешательства и незаконных действий японских войск как в указанных, так и в аналогичных случаях и требует заверения со стороны японских властей в том, что подобные акты не будут повторяться». Следует напомнить, что, когда американцы уходили из Сибири, японцы заявили, что их обязательства по отношению к чехам не выполнены, и что они не могут уйти до эвакуации последних.
Я имею теперь перед собой десяток страниц документов, которые свидетельствуют о действиях японцев и их ставленника Семенова, имевших целью нарушить правильное функционирование железных дорог, предусмотренное межсоюзническим железнодорожным соглашением. Всякий искренний человек вынужден притти к тому заключению, что японцы и Семенов пытались затруднить Техническому совету управление железной дорогой и тем самым отсрочить эвакуацию чехов, что являлось бы единственным оправданием пребывания японских войск в Сибири.
…
9 января 1920 г. на станцию Верхнеудинск, которая находилась на участке железной дороги, охраняемом американцами, пришел блиндированный вагон с семеновскими солдатами, которые арестовали начальника станции. Вагон находился под командой Богомольца, одного из семеновских генералов. Полк. Морроу отправился к ген. Богомольцу и спросил его, знает ли он, что этот участок поручен ему, полк. Морроу, и что ни генерал, ни кто-либо другой не может появляться на его участке и арестовывать железнодорожных служащих.
Ген. Богомолец заявил: «Я не считаю нужным отчитываться перед вами в наших действиях. Я не буду разговаривать с вами больше по поводу этого дела».
Полк. Морроу ответил: «Позвольте мне заявить, что я не желаю причинять вам беспокойство, но я располагаю 21/2 тысячами солдат, чтобы выполнить свой приказ. Я должен знать, почему арестован этот человек, так как он находится под моим покровительством». Ген. Богомолец сказал: «Мне сообщено, что он большевик, и я хотел казнить его сегодня ночью, но если вы настаиваете, я освобожу его. Это неважно; если начальник станции виновен, мы его рано или поздно добудем». Начальник станции был освобожден. Блиндированный вагон отправился на запад и около полуночи прибыл на ст. Посольскую, где американский отряд под командой лейтенанта Кендалла охранял железную дорогу. В час пополуночи, когда американские солдаты заснули, блиндированный вагон открыл огонь но вагонам, в которых они жили. Полк. Морроу послал следующую телеграмму: «10 января в 1 час пополуночи семеновский блиндированный вагон атаковал отряд в сорок восемь человек в их вагонах на ст. Посольская. Отряд вступил в бой и взял в плен блиндированный вагон. Генерал, шесть офицеров и сорок восемь солдат задержаны. Потери американцев: один умер от ран, один серьезно ранен. Подробные сведения о потерях будут посланы дополнительно. Потери русских: пять убитых и несколько раненых». Я жалею, что лейтенант Кендалл, который первым задержал Богомольца, не повесил его на телеграфном столбе, но он действовал по закону и поистине выказал лучшие качества солдата, поступая так. Этот молодой офицер заслужил большое доверие своей распорядительностью во время этой внезапной атаки и пленения отряда, значительно лучше вооруженного. Там не было судов для разбора дела этих людей, и Семенов стал просить о возвращении ему блиндированного вагона, обещая полк. Морроу наказать всех пленных...
23 января полк. Морроу покинул Верхнеудииск, задержав пленных до своего отъезда, когда он выдал их представителям Семенова. С каждого в отдельности был снят допрос: их показания относительно того, что происходило «в этом блиндированном вагоне, отличаются поразительным единодушием. Было установлено, как не подлежащее никакому сомнению, что между 1 и 10 января блиндированный вагон «ограбил и зверски убил свыше сорока человек, а три женщины были изнасилованы и зверски убиты».
Это был тот самый Семенов, который ограбил поезд, принадлежавший нью-йоркской компании, с мехами, которые оценивались, как говорили, в полмиллиона долларов. Это был тот самый Семенов, который захватил трех американцев, вернувшихся в Сибирь по увольнении с военной службы, и зверски замучил их только за то, что они носили форму американской армии. Об этом убийстве, совершенном после моего отъезда из Сибири, мне сообщил Стивенс, о чем я послал доклад Военному департаменту. Это был тот самый Семенов, который позднее прибыл в Соединенные штаты через порт Ванкувер и отправился прямо в Вашингтон. Я знаю, что он беседовал с американскими должностными лицами, и предполагаю, что вел беседы и с другими лицами.
По возвращении из Сибири полк. Морроу сообщал, что офицер, прикомандированный к генеральному консулу Гаррису, до посылки туда был прикомандирован, по заявлению самого офицера, к штаб-квартире Семенова. Когда этот офицер сказал полк. Морроу, что он был с Семеновым, полковник заметил: «Знаете ли вы, что этот человек убийца? Знаете ли вы, что он убил несколько моих людей?» Офицер ответил: «Семенов - единственный человек, который стоит на страже, цивилизации, защищая ее от большевизма, и я не хочу слушать ничего, направленного против Семенова». Мысль о том, что Семенов может способствовать успехам современной цивилизации, граничит с величайшим абсурдом. Каким образом могло случиться, что офицер американской армии направляется или ему разрешается американским генеральным консулом присоединиться к штаб-квартире известного негодяя и убийцы? Кажется просто невероятным, чтобы Гаррису были неизвестны прошлое и репутация Семенова; и если бы Семенов совершил в Соединенных штатах хотя бы сотую часть тех преступлений, которые он совершил в Сибири, он был бы убит законным или незаконным порядком, так как подобный субъект не может существовать в нашей стране.
…
Семенов, этот презренный убийца русских и американских солдат, действия которого ставили его вне законов цивилизованного мира, снабжался американским Красным крестом и пользовался предметами, на которые были затрачены деньги, собранные великодушным населением Соединенных штатов.
...
Во Владивостоке было хорошо известно, что с 18 ноября 1919 г. до 31 января 1920 г. Розановым было убито от 500 до 600 чел. без всяких объяснений этих убийств. Метод выносить решение, выполнять его, а затем созывать военный суд, чтобы легализовать преднамеренные убийства, являлся методом, практиковавшимся Розановым.
…
Я не был удивлен действиями американских офицеров и простых рядовых солдат, но в то же время был им признателен, ибо они почти все до единого человека являлись твердыми сторонниками традиционной политики Соединенных штатов, столь же старой, как и само правительство, и заключающейся в том, что любая страна должна разрешать сама свои внутренние разногласия без вмешательства американских солдат.
/От себя: этот абзац особенно умилил./
…
Утверждение, что именно британцы поставили у власти Колчака, базируется на следующем заявлении Уинстона Черчилля в палате общин:
«Британское правительство призвало его (Колчака) к бытию при нашей помощи, когда необходимость потребовала этого».
Это заявление, вместе с действиями британских войск в Омске в ночь, когда была свергнута директория и (Колчак был провозглашен «верховным правителем», является показательным для британских намерений.
Ген. Нокс во времена царского режима служил в России в качестве военного атташе. Он умел говорить по-русски и несомненно думал, что знает русский народ. Вероятно он знал характер и особенности тех слоев русского народа, с которыми он общался в Петербурге, но я не могу поверить чтобы он понимал стремления широких масс населения. Если бы он понимал их, то никогда не мог бы думать (а он определенно так думал), что русские крестьяне и рабочие возьмутся за оружие, чтобы поставить у власти сторонников Колчака, совершавших неслыханные жестокости над тем самым народом, у которого потом искали вооруженной поддержки.
Ген. Нокс высказал мне мысль, что «необеспеченные слои русского населения являются просто свиньями». Я лично никогда не думал, что Колчак имеет какие-нибудь шансы образовать прочное правительство в Сибири; уверенность же Нокса и ему подобных, что широкие массы русского народа - просто свиньи, с которыми можно и обращаться соответствующим образом, ускорила падение Колчака.
Ген. Нокс разуверился в своем убеждении к тому времени, когда покидал Сибирь. Он пришел повидать меня и сказал, что совершенно обанкротился и ничего не сделал ни для России, ни для своей страны, ни для самого себя. Он должен был пойти дальше и сказать, что не только ничего положительного не достиг, по приобрел еще ненависть широких масс русского народа по отношению к себе и своей стране.
Ни одно правительство, принимавшее участие в интервенции в Сибири, не может избежать ненависти со стороны русского народа... Полк. Викхам сказал мне также, что нашел в своей канцелярии рапорт одного британского офицера, который был у Деникина; этот рапорт доказывает, что у Деникина положение такое же, как и в Сибири; что жестокости, совершенные в Сибири, совершаются и на территории, находящейся под управлением Деникина.
Французская политическая линия, поскольку она проводилась ген. Жаненом, была совершенно сходной, насколько я мог наблюдать, с линией британской.
…
Я конечно не представлял себе и думаю, что немногие иностранцы отдавали себе отчет в том, как резко было разделено русское население на классы и политические группировки. Мы все знали, что количество большевиков в Сибири ко времени падения Колчака увеличилось во много раз в сравнении с количеством их к моменту нашего прихода. Мой офицер, заведывавший контрразведкой, рассмотрев донесения из всех частей Великого сибирского пути, заключил, что число большевиков увеличилось в десять раз. Я думаю, что эта цифра слишком скромна.
…
Фактически чехи осуществляли контроль над Сибирской железной дорогой и над большинством городов по этой линии и окончательно решили не уезжать уже за два месяца до того, как Япония и Соединенные штаты решили итти им на выручку и помочь им выбраться из Сибири. Это устанавливается весьма подробным, ранее цитированным, стенографическим отчетом полк. Эмерсона и подтверждается заявлением проф. Массарика, президента Чехо-словацкого национального совета, о том, что он дал инструкцию чешским войскам в Сибири «оставаться там». Эти инструкции были даны в ответ на телеграфное донесение находившегося в Сибири чешского главаря, полученное в Вашингтоне 20 июля 1918 г.
По моему мнению, со дня моего приезда в Сибирь и до дня моего отъезда японцы непрестанно и в предосудительной форме вмешивались в русские дела. Они не отрицают поддержку Семенова и Калмыкова, чьи действия, покровительствуемые и поддерживаемые Японией, явно возбуждали ненависть сибирского населения не только по отношению к Японии, но и по отношению ко всем другим нациям, принявшим участие в интервенции. Сибирское население имело основания считать, что присутствие иностранных солдат делает возможными убийства, избиения и грабежи мужчин, женщин, и детей казаками. Оно имело основание притти к такому заключению, потому что это подтверждали непреложные факты. Эти факты имели место, и если их можно было продолжать скрывать от американского народа, то от русского народа скрыть их нельзя было. Действия этих казаков и других колчаковских начальников, совершавшиеся под покровительством иностранных войск, являлись богатейшей почвой, какую только можно было подготовить для большевизма. Жестокости были такого рода, что они несомненно будут вспоминаться и пересказываться среди русского народа через 60 лет после их совершения.
...
Логически объяснить причины, заставившие Соединенные штаты принять участие в интервенции Сибири, труднее, чем сделать то же самое в отношении какой-либо другой нации. Я прихожу к удовлетворяющему лично меня объяснению, почему другие нации приняли в ней участие, но никогда не оказывался способным притти к какому-либо удовлетворительному заключению по вопросу о том, почему приняли участие в подобной интервенции Соединенные штаты.
Я должен признать, что основания для интервенции Соединенных штатов, изложенные 3 августа 1918 г., не откровенны и неполны. Данная мне инструкция, приведенная в первой главе, указывала: «Военные действия в России допустимы только для того, чтобы помочь чехо-словакам консолидировать свои силы и вступить в успешное сотрудничество с родственными им славянами». Этот документ был датирован 17 июля 1918 г., но не был известен ни мне, ни общественному мнению до 3 августа 1918 г. Генеральному консулу Гаррису в Сибири и генеральному консулу де-Витт С. Пулю в Европейской России, по крайней мере за месяц до получения мною инструкций, было известно, что чехи не нуждались в помощи; что они заняли Сибирскую железную дорогу, свергли Советы в городах, расположенных по железной дороге, и образовали новые правительства в этих городах; и наконец, что они, как заявил Чешский национальный совет в Вашингтоне, по крайней мере за неделю до получения мною приказа отправиться в Сибирь с целью поддержки чехов, не намеревались покинуть Сибирь.
Трудно поверить чтобы с проф. Массариком, являвшимся главой Чешского национального совета в Вашингтоне, не советовались относительно посылки американских войск на помощь чехам в далекую Сибирь.
Генеральный консул Гаррис в Иркутске сообщил полк. Эмерсону, что 2 июля 1918 г. он получил от «пекинской миссии» извещение, что чехи не покинут Сибири. Весьма трудно найти лицо непосредственно ответственное за это сообщение. Гаррис не говорит, что сообщение исходило от американской миссии, но так как он считал его достаточным, для того чтобы приступить к действию, то следовательно оно должно было исходить от кого-либо из американской миссии в Пекине; я предполагаю, что это сообщение шло из Вашингтона через Пекин, потому что послать Гаррису извещение этим путем было надежнее, чем через американского посла в России, находившегося в это время в Вологде.
Из доклада полк. Эмерсона известно, что Советы пытались отправить чехов из Сибири за два месяца до получения мною инструкций, но они не ушли. Советы предлагали послать с ними должностных лиц, чтобы гарантировать чехов от промедления в переезде во Владивосток.
…
Войска Соединенных штатов весьма добросовестно пытались проводить политику невмешательства в конфликты между русскими политическими группировками; эту политику удавалось проводить вплоть до того времени, когда военному командованию было приказано охранять железные дороги; такого рода обязанности неизбежно вынуждали командование встать на одну из сторон, так как практически железные дороги использовались сторонниками Колчака ради специальных выгод колчаковских сил.
Я являлся агентом по выдаче оружия и амуниции вооруженным силам Колчака, так как 12 июни 1919 г. президент согласился помогать Колчаку «военным имуществом, боевыми припасами и продовольствием». Я не мог бы примирить эти поступки с принципом невмешательства во внутренние дела русского народа. Государственный же департамент оказался способным сделать эго; 7 ноября 1919 г., после того как снаряжение наконец было передано Колчаку, он заявил:
«Этим правительство никоим образом не имеет в виду уклониться от принципа невмешательства в русские внутренние дела». Я сомневаюсь, мог ли какой-нибудь непредубежденный человек считать, что Соединенные штаты не вмешивались во внутренние дела России. Вследствие этого вмешательства Соединенные штаты при помощи своих вооруженных сил помогли продержаться непопулярному и монархически настроенному правительству, к чему подавляющая масса населения относилась отрицательно. Этим поступком Соединенные штаты снискали себе ненависть со стороны более чем 90% населения в Сибири.
...
Какое же можно найти оправдание для такой интервенции в международном праве? В данном случае не возникало вопроса о защите жизни или имущества американских граждан; не было и никаких указаний на возможность угрозы для жизни и собственности американцев в будущем; для Соединенных штатов было бы невозможным принять участие в интервенции как в военном мероприятии, - это было совершенно исключено.
Я сомневаюсь, чтобы в истории последних 100 лет можно было найти более разительный случай злой насмешки над общеизвестной и общепризнанной практикой государств в их международных отношениях, более, разительный пример использования принципа «сила создает право» вместо установленных принципов международного нрава.
Я думаю, нельзя отрицать того, что интервенция в России не дала благоприятных результатов заинтересованным в ней иностранцам и ее несомненным последствием явилось привлечение на сторону Советов даже наиболее обеспеченных кругов русского населения. Это подтверждается той быстротой, с какой сибирское население после ухода союзников признало московское правительство. Я сознаю, насколько трудно было определить действительное настроение народа в тех условиях, в которых я находился в Сибири, но последующие события показали, что симпатии населения были на стороне социализма.
Спустя несколько месяцев после моего приезда в Сибирь я думал, что, если бы Англия, Франция, Япония, Соединенные штаты и чехи могли бескорыстно поддержать наиболее либеральное правительство, - такое например, как всероссийское временное правительство, свергнутое 18 ноября 1918 г., главным образом при помощи британцев; потому что оно было для них слишком либеральным, - то имелись бы еще шансы на успех. Это мнение сложилось у меня после разговора со многими русскими различных политических воззрений; по постепенно я пришел к заключению, что широкие массы русского народа по отношению к характеру управления в России держатся иного мнения, чем я раньше думал. Очевиден тот факт, что ни одно правительство не может рассчитывать на поддержку со стороны народа, если оно было поставлено у власти при помощи иностранных штыков. Говорили, что Колчак сознавал это; он говорил Моррису, что не нуждается в иностранцах, сражающихся за пего, так как русские покинут его, если он получит активную военную поддержку от иностранцев. Это характерно не только для русских, по и для всех национальностей.
Тот факт, что правительство Керенского - либеральное и частью социалистическое - оказалось способным оставаться у власти только 8 месяцев, ясно показывает, что русским было предназначено иметь или автократическое или крайнее социалистическое правительство. К тому времени, когда я покидал Сибирь, т. е. 1 апреля 1920 г., я был убежден, что Россия должна будет иметь или то или другое.
Полный неуспех усилий Колчака, Деникина, Юденича и Врангеля обнаружил, что русский народ не хочет автократии.
...
Несмотря на невозможность характеризировать роль Америки как «военное выступление», остается в силе тот факт, что подобное выступление являлось интервенцией и как таковое было обдуманным вмешательством во внутренние дела русского народа, продолжившим гражданскую войну и сопровождавшимся неслыханной потерей человеческих жизней и имущества.
…
Подробные и почти единодушные показания наших свидетелей о результатах интервенции сводятся к тому, что вооруженная интервенция союзников в России помогла создать силу и прочность советского правительства. Из них явствует также, что ко времени вооруженной интервенции большинство русской интеллигенции благожелательно относилось к союзникам и в особенности к Великобритании, позднее же это благожелательное отношение сменяется индифферентностью, недоверием и антипатией.
...
Действия иностранных представителей не всегда были вполне бескорыстны и свободны от желания получить в будущем выгоду. Несомненно, что британцы ожидали особых наград в случае, если Колчак достигнет успеха в образовании русского правительства; Япония же надеялась сделаться господствующей державой в Сибири при любом правительстве, которое могло быть там образовано. Это показала ее позиция по отношению к Колчаку после того, как они пришли к власти.
По-видимому все сходятся во мнении, что интервенция была громадной ошибкой; единственно возможная польза, которую могут извлечь из этой ошибки любая из союзных наций и Соединенные штаты, должна состоять в осознании того, что интервенция была непростительным отклонением от общепринятой практики международных отношений, результаты чего вскоре оказались гибельными.
…
Из сказанного ясно, что не следует принимать всерьез заявление Соединенных штатов, сделанное в августе 1918 г., будто войска посылаются для защиты чехов от германских и австрийских пленных, которые якобы были освобождены из тюрем и организовались с целью захватить военные запасы во Владивостоке, запять Сибирскую железную дорогу и отправить эти запасы в Германию.
Эти донесения были неверны. Майор американской армии Драйздел из Пекина и Вебстер из Москвы были посланы для расследования того, насколько полученные сведения были верны. Они сообщили, что эти донесения не имеют ничего общего с действительностью. Вышеупомянутый д-р Шуман говорит: «Война была начата под предлогом показать русскому народу путь к миру и демократии. Попытка свергнуть Советскую республику была сделана под предлогом охраны железных дорог и оказания экономической помощи Сибири».
Поведение представителей Государственного департамента, помогавших Колчаку, единственной целью которого являлось свержение Советов, подтверждает вывод, что Соединенные штаты приняли участие в усилиях свергнуть Советы, так как Колчак несомненно боролся с ними. Этот вывод подтверждается и соглашением, заключенным президентом Вильсоном с союзниками 12 июня 1919 г. В нем говорится: «Помогать правительству адмирала Колчака снабжением, военным имуществом и продовольствием, чтобы сделать его правительством всероссийским».
…
Если американские войска не были предназначены для поддержания политики, проводимой Государственным департаментом, то зачем они были посланы в Сибирь? Если действительно Соединенные штаты были введены в заблуждение относительно угрозы со стороны германских и австрийских военнопленных и послали войска в Сибирь, чтобы локализовать эту угрозу, то почему эти войска не были возвращены домой после перемирия, вместо того чтобы оставаться в Сибири и ничего не делать с ноябри 1918 г. по апрель 1919 г., т. е. до момента заключения железнодорожного соглашения?
Отсутствие информации со стороны Соединенных штатов и союзных правительств относительно военной интервенции в России указывает на то, что различные правительства, принимавшие участие в интервенции, весьма мало могут гордиться этой авантюрой.