От лабы до офиса и шараги
Я, конечно, очень мало знаю... Можно попытаться составить представление, как себя чувствует научное сообщество. Тут оговорки: составить такое представление чрезвычайно трудно - безумное разнообразие, люди со стороны часто просто не могут представить, насколько разнообразны бывают условия труда ученых, как всё по-разному организовано. Выразить это разнообразие сложно - где-то неизмеримо, где-то несопоставимо. А у меня в руках вовсе не четкие параметры, а живот да ноги - то немногое, что могу увидеть.
Научное сообщество подразумевается - целиком. Это и гуманитарии, и математики, и естественники, и технари. Я смотрел на последние лет 50, насколько это возможно - чтобы видеть и границы, в том числе потерянные сейчас части, уже ушедшие из науки, - когда-то существующие.
Конечно, это все не серьезно - я не проводил исследования, просто вспоминал, слушал и старался представить. Если угодно, это совсем не исследование, претендующее на объективность (данных нет), а скорее попытка создать образ. Образ, который бы правдиво отображал увиденное.
У меня сложился такой образ. Прежде была некая научная организация, можно представить ее с именем "лаба". Очень было разнообразно, но это понятие - лаборатория - дает всё же некий осмысленный образ: как это ощущалось и мыслилось. Не как называлось, а как ощущалось. Там были исследователи. Это был некий единый (относительно) социальный слой.
А сейчас... Есть слои людей успешных, которым есть кому продать свой труд и сравнительно пристойно зарабатывающие. Не то чтобы много, но пристойно. Обычно такие места работы связаны с некоторой дисциплиной и бюрократизацией, всё очень различно, но там обычно всё же - сроки, начальники, дедлайны, договоры... Не так легко передать оттенки - конечно, и сейчас есть исследователи и их исследования. Но по образу действия, по духу это всё ближе к бизнес-среде, при этом весьма забюрокраченной. Эти бюрократические моменты добавлялись капля за каплей долгие десятилетия. И сейчас они смыкаются в единое поле, определяющее все эти исследовательские работы - таким образом, что уже неправильно называть это исследованиями. Это такое... срощенное намертво с социальными установлениями и формальностями действие.
И есть обширные тонущие слои, где люди когда-то были при деле, а теперь... Как это объяснить. По духу это напоминает то, что можно прочесть в воспоминаниях о 1920-х годах. Знаете - стужа, голод, цех, выступают поэты - читают что-то вроде лекций по поэтике. За карточки. Никому не нужные и непонятные лекции, почти халтура - за еду. Кто-то сознает, что это халтура и ничем иным быть не может, кто-то держит воротничок чистым и голову поднятой, являя высокий профессионализм. Слушателям в равной мере плевать и на халтуру, и на профессионализм. Шарага. Невнятные пафосные названия, нужные для выбивания денег, нелепые источники финансирования, всё временное и рассчитанное лишь на "год пережить".
И вот эти куски сообщества, распростертые от лаборатории, ставшей офисом, до шараги - где-то хранят традиции, которые никогда уже не будут востребованы, где-то ошалело пытаются сделать "новый" вид... Настолько жалкое зрелище.
Видимо, из этого убогого ужаса рождается что-то новое. Так было, когда средневековые университеты были в упадке, а по углам возникала новая наука. Прежнее сообщество ученых было обречено - они продолжали делить кафедры и курсы, но вся в целом игра была проиграна, и новое сообщество собиралось уже на совсем других основаниях и принципах.
у вас в выдержках из каментов прочла: "... советскому проекту не хватило именно науки..." Но наука - это тоже люди. И тому проекту не хватило прочности прямого позвоночника - и его гибкость (удобная сервильность) ожидаемо похерила все усилия и жертвы. Лучшие ушли еще в войне, а отсидевшимся в тылах (неважно, синекурах или шарашках) ответственным товарищам - прежде всего ученым, да - не достало обычной принципиальности. tatamo
https://ivanov-petrov.livejournal.com/2360104.html?thread=178101288#t178101288
Видимо, шараги будут исчезать, а общим образцом станет офис. Но наука очень разнообразна как тип человеческой деятельности, ученых не так много, но они почти все в разных условиях. Так что еще долго по углам и за неудобным поворотом будут встречаться шараги - остатки прежних научных областей, засыхающие, с едва десятком участников на всю планету, с последним профильным журналом, забытые даже коллегами, которые удивляются - что, эти еще делают что-то?
Это образ тех полюсов, между которыми растянута вся эта социально-исследовательская деятельность. Выделяется новая норма (я её обозвал словом "офис" - больше всего похожа, как мне кажется) и множество маргинальных образцов. И во всё большей степени теряется ощущение единой деятельности - науки. Всё больше правды в том, что нет такой общей сущности, а есть отдельные области. Отдельно математика, отдельно естествознание, технические приложения, и далее, далее - всё отдельно, живет по-разному. Это говорилось уже давно - но когда-то это не было правдой, а сейчас, кажется, ею наполняется.
В общем, ничего "такого" в этом нет. Нечто было - прошло.
Научное сообщество подразумевается - целиком. Это и гуманитарии, и математики, и естественники, и технари. Я смотрел на последние лет 50, насколько это возможно - чтобы видеть и границы, в том числе потерянные сейчас части, уже ушедшие из науки, - когда-то существующие.
Конечно, это все не серьезно - я не проводил исследования, просто вспоминал, слушал и старался представить. Если угодно, это совсем не исследование, претендующее на объективность (данных нет), а скорее попытка создать образ. Образ, который бы правдиво отображал увиденное.
У меня сложился такой образ. Прежде была некая научная организация, можно представить ее с именем "лаба". Очень было разнообразно, но это понятие - лаборатория - дает всё же некий осмысленный образ: как это ощущалось и мыслилось. Не как называлось, а как ощущалось. Там были исследователи. Это был некий единый (относительно) социальный слой.
А сейчас... Есть слои людей успешных, которым есть кому продать свой труд и сравнительно пристойно зарабатывающие. Не то чтобы много, но пристойно. Обычно такие места работы связаны с некоторой дисциплиной и бюрократизацией, всё очень различно, но там обычно всё же - сроки, начальники, дедлайны, договоры... Не так легко передать оттенки - конечно, и сейчас есть исследователи и их исследования. Но по образу действия, по духу это всё ближе к бизнес-среде, при этом весьма забюрокраченной. Эти бюрократические моменты добавлялись капля за каплей долгие десятилетия. И сейчас они смыкаются в единое поле, определяющее все эти исследовательские работы - таким образом, что уже неправильно называть это исследованиями. Это такое... срощенное намертво с социальными установлениями и формальностями действие.
И есть обширные тонущие слои, где люди когда-то были при деле, а теперь... Как это объяснить. По духу это напоминает то, что можно прочесть в воспоминаниях о 1920-х годах. Знаете - стужа, голод, цех, выступают поэты - читают что-то вроде лекций по поэтике. За карточки. Никому не нужные и непонятные лекции, почти халтура - за еду. Кто-то сознает, что это халтура и ничем иным быть не может, кто-то держит воротничок чистым и голову поднятой, являя высокий профессионализм. Слушателям в равной мере плевать и на халтуру, и на профессионализм. Шарага. Невнятные пафосные названия, нужные для выбивания денег, нелепые источники финансирования, всё временное и рассчитанное лишь на "год пережить".
И вот эти куски сообщества, распростертые от лаборатории, ставшей офисом, до шараги - где-то хранят традиции, которые никогда уже не будут востребованы, где-то ошалело пытаются сделать "новый" вид... Настолько жалкое зрелище.
Видимо, из этого убогого ужаса рождается что-то новое. Так было, когда средневековые университеты были в упадке, а по углам возникала новая наука. Прежнее сообщество ученых было обречено - они продолжали делить кафедры и курсы, но вся в целом игра была проиграна, и новое сообщество собиралось уже на совсем других основаниях и принципах.
у вас в выдержках из каментов прочла: "... советскому проекту не хватило именно науки..." Но наука - это тоже люди. И тому проекту не хватило прочности прямого позвоночника - и его гибкость (удобная сервильность) ожидаемо похерила все усилия и жертвы. Лучшие ушли еще в войне, а отсидевшимся в тылах (неважно, синекурах или шарашках) ответственным товарищам - прежде всего ученым, да - не достало обычной принципиальности. tatamo
https://ivanov-petrov.livejournal.com/2360104.html?thread=178101288#t178101288
Видимо, шараги будут исчезать, а общим образцом станет офис. Но наука очень разнообразна как тип человеческой деятельности, ученых не так много, но они почти все в разных условиях. Так что еще долго по углам и за неудобным поворотом будут встречаться шараги - остатки прежних научных областей, засыхающие, с едва десятком участников на всю планету, с последним профильным журналом, забытые даже коллегами, которые удивляются - что, эти еще делают что-то?
Это образ тех полюсов, между которыми растянута вся эта социально-исследовательская деятельность. Выделяется новая норма (я её обозвал словом "офис" - больше всего похожа, как мне кажется) и множество маргинальных образцов. И во всё большей степени теряется ощущение единой деятельности - науки. Всё больше правды в том, что нет такой общей сущности, а есть отдельные области. Отдельно математика, отдельно естествознание, технические приложения, и далее, далее - всё отдельно, живет по-разному. Это говорилось уже давно - но когда-то это не было правдой, а сейчас, кажется, ею наполняется.
В общем, ничего "такого" в этом нет. Нечто было - прошло.