Переводы: "Алхимик" Эзры Паунда с комментариями и рефлексиями...
Саиль де Клаустра, Аэлис, Азалаис,
Плывущие, словно лодки белопарусные, в прозрачной сени дерев,
вы, чьи голоса звенят
среди лиственниц Рая
Саиль де Клаустра, Аэлис, Азалаис,
Раймона, Тиборс, Беренгьера,
В темном мерцаньем небес,
Под ночи покровом, разодранным криком павлина,
Миралс, Цембелинс, Одиарда.
Принесите красное золото кленов,
Принесите свет, которым сияют березы порою осенней,
Миралс, Цембелин, Одиарда,
Храните память огня.
Раймона, Тиборс, Беренгьера,
Следите отблеск на чаше.
Раймона, Тиборс, Беренгьера,
Над металлом стойте на страже.
Элайн, Тиреида, Алкмена,
Среди шороха серебряного пшеницы
Пройдите, оставив дорожку света.
Даруйте металлу звучанье,
Элайн, Тиреида, Алкмена,
Думайте о тоске желания нашего.
Аградива, Аньес, Арденса,
От озера, чья вода, цвета сливы, застыла покоем,
От расплавленных красок вод
Принесите сожженную суть огня
Аградива, Аньес, Арденса,
Следите за алембиком нашим.
Брисеида, Линор, Лоиса,
От бескрайних пустошей и олив,
От тополей, плачущих янтарем,
На потоках света солнца, что льется, как дождь
Принесите сиянье и тело
Брисеида, Линор, Лоика,
Принесите сиянье и тело к огню
Пламенем факела среди ночи
Храните память огня.
О, донна, пламенем солнца, листвой тополиной,
светом янтарным. Мидона, дочь солнца, стволинка прямая,
серебро листьев, свет желтизны янтаря,
Госпожа, дар Бога, дар света, дар
янтаря, что от солнца,
Дай металлу свеченье.
Аньес из Рокакоарта, Арденса, Амелис,
От силы, что гонит траву в рост, от белизны, что в семени жива,
От жара почек, от меди осенних листьев, от бронзы
кленов, от сока ветвей древесных
Линор, Иоанна, Лоиса,
Шевелением плавников, сном форели,
усыпленной стремниной зеленовато-серой;
Ванна, Мандетта, Виера,
Алодетта, Пикарда, Мануела
От красного отблеска меди, от ладони
нашей госпожи кипарисов - сути огня.
Изольда, Идона, Исава,
легкое трепетание листьев, чистый металла дух,
Изольда, Идона, Исаура
Вирна, Жослин, Микаела.
ведомые духом,
Зеркало меди сгоревшей, о, королева кипарисов.
Из Эреба, расстелившегося без конца и края,
Дыхания, что простерлось ниже нашего мира:
Из Эреба, из плоской пустыни воздушной,
пустыни ниже мира нашего, из бурого, цвета палой листвы, бесцветья
Принеси прохладу нездешнюю.
Элайн, Тиреида, Алкмена,
Закрепите металл!
Пусть маны соволекут личины ужасные, будто одежды, совлекут
тела свои водяные, пройдя сквозь огонь.
Да облекутся они в молочно-белое тело агата.
Да извлекут они из металла костяк его ветхий.
Сельваджа, Гвискарда, Мандетта,
Излейтесь дождем золотым на воду.
Излейте дождем погребенное в толщах земных, дождем при солнце,
Как излит был дождь огненный, град солнц, извергнутых ночью.
Лазурь и хлопья серебра этой воды, золото в море.
Из ихора морского, из страсти вод, золота крови,
Наумака,
синева над пустыней, голоса песка
Маэут, Цимбелинс, Одиарта, Миралис, Алкмена, Маент,
Раймона, Тибора, Беранжера,
Алкиона, Мнасидика,
Озеро цвета сливы, Аземар, Бресилиада,
Пламя рыбацкого факела, отблеск на склонах гор,
маны, идущие путями своими сквозь тьму
Дориа, Фаетона, Аленса,
Серебра бледность, тусклый светильник Латоны,
От вечных духов воздуха,
от росы злобных происков
охраняйте алембик.
Анимис
стой на страже алембика.
Серебряный хруст дробимой пшеницы,
Маэут, Цембелин, Эсменгарда,
сокрушенье цимбал
Аллодетта, Пикарда, Беатриса де Диа.
Темная кайма облака.
(Пер. А. Нестерова)
Дадим "ключ" к еще нескольки женским именам, упоминаемым в стихотворении Паунда:
Беренгьера - Беренгьера Кастильская, дочь короля Альфонсо VIII (1558 - 1214) и жена Альфонсо IX (1188 - 1229), воспетая влюбившемся в нее трубадуром Бонифацием Кальво.
Цимбелин - сеньяль, тайное имя дамы, встречающийся у Бертрана де Борна и Пейре Видаля.
Гвискарда - Гвискарда де Боже, вышедшая ок 1884 - 1887 гг. за виконта Комборнского, воспета Бертраном де Борном.
Что до цветов этого стихотворения, его пространства - они совершенно отличные от цветов и пространства стихотворений трубадуров. Это взгляд на мир, окрашенный модернизмом: его оптикой, перспективой, "наплывами", сродни кинематографическому наезду камеры, выхватывающей деталь: вроде пурпура раковины или озерной воды "цвета сливы".
Это взгляд, видящий мир в палитре Одилона Редона (кстати, не от него ли - раковина в стихотворении Паунда?), в перспективах Андре Дерена.
Сравните:
ОДилон Редон. Раковина.
Или с этим:
Андре Дерен. Аллея.
То, что у каждой эпохи - другие акценты восприятия, совершенно очевидно - интересно, в чем именно они различаются.
И поймав это, можно уже поговорить об алхимии в этом стихотворении Паунда.
Некоторые общие знания об алхимии Паунд мог получить от У.Б.Йейтса, своей тещи Оливии Шекспир или ее подруги, Дион Форчун, входивших в «Герметический орден Золотой Зари» и достаточно серьезно изучавших алхимические практики. Также Паундом в сентябре 1906 г. в “Book News Monthly” опубликована рецензия на работу Сара Пеладана «Тайны трубадуров», затрагивающую, среди прочего символику «Алхимического брака».
Истинная цель алхимии - не получение золота как такового, но трансмутация, преображение самого алхимика, позволяющее ему выйти за пределы «падшего мира» и обрести бессмертие. Для этого необходимо было привести в равновесие композицию четырех элементарных стихий (то есть - земли, воды, воздуха и огня) и добиться слияния противоположностей, мужского и женского, Солнца и Луны в алхимическом андрогине. Материя алхимического делания сперва «убивалась», - подвергаясь «гниению» и низведению до состояния Первородного хаоса. «Тело» и «дух» разделялись и подвергались «мучению» и «очищению», а потом соединялись вновь - тем самым достигалось «состояние до грехопадения». На уровне духовной алхимии это понималось как брак адепта с его внутренней «Белой дамой». Именно в этом - ключ к использованию женских имен в данном стихотворении Паунда.
Алхимический Брак, слияние враждующих противоположностей, coninuctio oppositorum - одна из самых устойчивых парадигм алхимии.
Поединок Луны и Солнца. Из трактата "Aurora consurgens". Сер. XV в.
Как писал К. Юнг, многие годы отдавший изучению алхимического символизма, владевший одной из богатейших коллекций алхимических рукописей: «Сопiunctio орроsitorum"', олицетворяемых Солнцем и Луной, царственной парой брат-сестра или мать-сын, занимают в алхимии столь важное место, что иногда весь процесс принимает форму hierogamos со всеми его мистическими последствиями».
Алхимический Андрогин. Из трактата "Aurora consurgens". Сер. XV в.
Характерным образом один из самых известных герметических трактатов называется «Алхимическая свадьба Христана Розенкрейцера». А в «каноническом» своде по алхимии - трактате «Rosarium philosophorum» («Розарий (четки) философов» одна из первых гравюр, изображает царственную пару, совокупляющуюся на жидко-текучем ложе, раскинутым меж крутыми и голыми берегами.
Пояснение гласит, что «Тогда Бейя [материнское море] поднялась над Габрицием и заточила его в своей утробе, так что его вовсе не было видно. И она обняла Габриция с такой любовью, что полностью впитала его своею природой, растворив до атомов». Далее цитируются стихи:
Candida mulier, si rubeo sit nupta marito,
Mox complexantur, complexaque copulantur,
Per se solvuntur, per se quoque conficiuntur,
Ut duo qui fuerant unum quasi corpore fiant.
[Если белая жена сочетается браком с красным мужем,
Заключают они друг друга в объятия, а обнявшись, совокупляются,
Друг в друге растворяются, друг другом совершенствуются,
Так что они, которые были двумя, становятся как бы одним телом.
Из этого соединения двух является алхимический гермафродит. И на следующе гравюре в «Розарии философов» мы видим все тех же царя и царицу, но сплавленных в единое существо о двух головах, тело которого справо - мужское, а слева - женское.
Гравюре с этим изображением предпослан заголовок «PHILOSOPHORUM. CONCEPTIOSEV PUTREfactio» - «философское зачатие или распад (гниение, разложение)». То есть, изображенная здесь смерть представляет собой промежуточную стадию, за котой последует новая жизнь. Надпись под саракофагом гласит: «Здесь покоятся Король и Королева мертвыми./ Душа отделяется с великой скорбью». Еще ниже следует изречение «Аристотеля, короля философов»:
Unqam vidi aliquod animatum crescere nsine putrefactione, nisi autem fiat putri dum inuanum erit opus alchimicum.EN-US">
(Я никогда не видел, чтобы нечто обладало жизнью, идя в рост и преумножаясь, без разложения, и тщетна будет работа алхимиика, если не подвергнуть [материю делания] разложению).
Заметим, что анонимный автор «Розария» в пояснительном тексте к гравюре, изображающий алхимический брак, использует формулу «duo qui fuerant unum quasi corpore fiant» - «двое, которые были двумя, станут единым телом/ плотью». Формула эта, восходящая к евангельскому стиху: «И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф. 19, 5 - 6).
Этот стих вошел в состав церковной службы Таинства Брака (Венчания), во время которой священник, после обмена клятвами и кольцами произносит: Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа".
Ряд имен в стихотворении Паунда - «говорящие» имена, отчасти связанные с первостихиями: Арденса означает «пылающая» (огонь), Аградива - «богиня поля» (земля), Сельваджа - «лесная» (ср. “selva obscura” - «сумрачный лес» у Данте), Мнасадика - «памятуящая о правде». Но, главное, что при этом в стихотворении упоминаются все четыре первостихии: земля, вода, воздух и огонь.
Часть имен восходят к греческой мифологии: Брисеида - возлюбленная Ахилла, причина его ссоры с Агамемноном, послужившей толчком событий, воспетых в «Илиаде» Гомера; Гелиады - дочери Гелиоса, столь горестно оплакивающие гибель их брата Фаэтона, что они превратились в тополя, а их слезы - в янтарь. Особенно важны в этом ряду имена Алкмены и Латоны, ставших матерями богов: титанида Латона родила Аполлона и Артемиду, смертная Алкмена - Геракла.
Опять же, важно, что Аполлон - бог Солнца, Артемида же - Лунная богиня. В алхимической символике Латона означала Первоматерию. Светильник Латоны - Луна. В некоторых алхиимических трактатах двенадцать этапов алхимического магистерия уподоблялись двенадцати подвигам Геракла. Алкиона - дочь Эола, супруга царя Кеика, вместе с которым она была превращена в зимородков. Эта пара - один из символов супружеской верности.
Царица кипарисов - Изида, владычица подземного царства - и покровительница алхимии.
Эреб - царство мертвых, у Паунда явно выступает в роли стихии воздуха.
Алембик - алхимический сосуд.
Но одна из самых интересных алхимических аллюзий в стихотворении - "крик павлина". На языке алхимии павлин символизировал ту стадию операций, когда "душа", до этого насильственно разлученная с "телом", возвращается в него и его воскрешает.
MS, XV century. Biblioteca Aposyolica Vaticana, Cod Pal. lat. 1066
В момент соединения алхимик наблюдает появление "цветового множества" на поверхности материи делания, именуемой omnes colores или cauda pavonis - "павлиний хвост".
Solomon Tresmosin. Splendor Solis. Стадия Caudia pavonis.
Всю опасную двусмысленность этой стадии работы можно пояснить своеобразной ассоциацией, которая что-то способна дать читателю, далекому от алхимии: у Дж.Р.Р. Толкиена в "Властелине колец" маг Саруман, отрекшись от служению добру, взамен своего белого одеяния обретает мантию, переливающуюся всеми цветами радуги. В алхимии вслед за omnes colores начинается albedo - приведение к белизне, выбеливание, работа в белом.
Начало стадии albedo. Из трактата "Aurora consurgens". Сер. XV в.
Даже этого беглого анализа достаточно, чтобы заметить: Паунд достаточно близко следует алхимической парадигме, а эротика, которй при этом проникнуто стихотворение, целиком укладывается в эту парадигму.
И - еще немного музыки, напоследок:
Плывущие, словно лодки белопарусные, в прозрачной сени дерев,
вы, чьи голоса звенят
среди лиственниц Рая
Саиль де Клаустра, Аэлис, Азалаис,
Раймона, Тиборс, Беренгьера,
В темном мерцаньем небес,
Под ночи покровом, разодранным криком павлина,
Миралс, Цембелинс, Одиарда.
Принесите красное золото кленов,
Принесите свет, которым сияют березы порою осенней,
Миралс, Цембелин, Одиарда,
Храните память огня.
Раймона, Тиборс, Беренгьера,
Следите отблеск на чаше.
Раймона, Тиборс, Беренгьера,
Над металлом стойте на страже.
Элайн, Тиреида, Алкмена,
Среди шороха серебряного пшеницы
Пройдите, оставив дорожку света.
Даруйте металлу звучанье,
Элайн, Тиреида, Алкмена,
Думайте о тоске желания нашего.
Аградива, Аньес, Арденса,
От озера, чья вода, цвета сливы, застыла покоем,
От расплавленных красок вод
Принесите сожженную суть огня
Аградива, Аньес, Арденса,
Следите за алембиком нашим.
Брисеида, Линор, Лоиса,
От бескрайних пустошей и олив,
От тополей, плачущих янтарем,
На потоках света солнца, что льется, как дождь
Принесите сиянье и тело
Брисеида, Линор, Лоика,
Принесите сиянье и тело к огню
Пламенем факела среди ночи
Храните память огня.
О, донна, пламенем солнца, листвой тополиной,
светом янтарным. Мидона, дочь солнца, стволинка прямая,
серебро листьев, свет желтизны янтаря,
Госпожа, дар Бога, дар света, дар
янтаря, что от солнца,
Дай металлу свеченье.
Аньес из Рокакоарта, Арденса, Амелис,
От силы, что гонит траву в рост, от белизны, что в семени жива,
От жара почек, от меди осенних листьев, от бронзы
кленов, от сока ветвей древесных
Линор, Иоанна, Лоиса,
Шевелением плавников, сном форели,
усыпленной стремниной зеленовато-серой;
Ванна, Мандетта, Виера,
Алодетта, Пикарда, Мануела
От красного отблеска меди, от ладони
нашей госпожи кипарисов - сути огня.
Изольда, Идона, Исава,
легкое трепетание листьев, чистый металла дух,
Изольда, Идона, Исаура
Вирна, Жослин, Микаела.
ведомые духом,
Зеркало меди сгоревшей, о, королева кипарисов.
Из Эреба, расстелившегося без конца и края,
Дыхания, что простерлось ниже нашего мира:
Из Эреба, из плоской пустыни воздушной,
пустыни ниже мира нашего, из бурого, цвета палой листвы, бесцветья
Принеси прохладу нездешнюю.
Элайн, Тиреида, Алкмена,
Закрепите металл!
Пусть маны соволекут личины ужасные, будто одежды, совлекут
тела свои водяные, пройдя сквозь огонь.
Да облекутся они в молочно-белое тело агата.
Да извлекут они из металла костяк его ветхий.
Сельваджа, Гвискарда, Мандетта,
Излейтесь дождем золотым на воду.
Излейте дождем погребенное в толщах земных, дождем при солнце,
Как излит был дождь огненный, град солнц, извергнутых ночью.
Лазурь и хлопья серебра этой воды, золото в море.
Из ихора морского, из страсти вод, золота крови,
Наумака,
синева над пустыней, голоса песка
Маэут, Цимбелинс, Одиарта, Миралис, Алкмена, Маент,
Раймона, Тибора, Беранжера,
Алкиона, Мнасидика,
Озеро цвета сливы, Аземар, Бресилиада,
Пламя рыбацкого факела, отблеск на склонах гор,
маны, идущие путями своими сквозь тьму
Дориа, Фаетона, Аленса,
Серебра бледность, тусклый светильник Латоны,
От вечных духов воздуха,
от росы злобных происков
охраняйте алембик.
Анимис
стой на страже алембика.
Серебряный хруст дробимой пшеницы,
Маэут, Цембелин, Эсменгарда,
сокрушенье цимбал
Аллодетта, Пикарда, Беатриса де Диа.
Темная кайма облака.
(Пер. А. Нестерова)
Дадим "ключ" к еще нескольки женским именам, упоминаемым в стихотворении Паунда:
Беренгьера - Беренгьера Кастильская, дочь короля Альфонсо VIII (1558 - 1214) и жена Альфонсо IX (1188 - 1229), воспетая влюбившемся в нее трубадуром Бонифацием Кальво.
Цимбелин - сеньяль, тайное имя дамы, встречающийся у Бертрана де Борна и Пейре Видаля.
Гвискарда - Гвискарда де Боже, вышедшая ок 1884 - 1887 гг. за виконта Комборнского, воспета Бертраном де Борном.
Что до цветов этого стихотворения, его пространства - они совершенно отличные от цветов и пространства стихотворений трубадуров. Это взгляд на мир, окрашенный модернизмом: его оптикой, перспективой, "наплывами", сродни кинематографическому наезду камеры, выхватывающей деталь: вроде пурпура раковины или озерной воды "цвета сливы".
Это взгляд, видящий мир в палитре Одилона Редона (кстати, не от него ли - раковина в стихотворении Паунда?), в перспективах Андре Дерена.
Сравните:
ОДилон Редон. Раковина.
Или с этим:
Андре Дерен. Аллея.
То, что у каждой эпохи - другие акценты восприятия, совершенно очевидно - интересно, в чем именно они различаются.
И поймав это, можно уже поговорить об алхимии в этом стихотворении Паунда.
Некоторые общие знания об алхимии Паунд мог получить от У.Б.Йейтса, своей тещи Оливии Шекспир или ее подруги, Дион Форчун, входивших в «Герметический орден Золотой Зари» и достаточно серьезно изучавших алхимические практики. Также Паундом в сентябре 1906 г. в “Book News Monthly” опубликована рецензия на работу Сара Пеладана «Тайны трубадуров», затрагивающую, среди прочего символику «Алхимического брака».
Истинная цель алхимии - не получение золота как такового, но трансмутация, преображение самого алхимика, позволяющее ему выйти за пределы «падшего мира» и обрести бессмертие. Для этого необходимо было привести в равновесие композицию четырех элементарных стихий (то есть - земли, воды, воздуха и огня) и добиться слияния противоположностей, мужского и женского, Солнца и Луны в алхимическом андрогине. Материя алхимического делания сперва «убивалась», - подвергаясь «гниению» и низведению до состояния Первородного хаоса. «Тело» и «дух» разделялись и подвергались «мучению» и «очищению», а потом соединялись вновь - тем самым достигалось «состояние до грехопадения». На уровне духовной алхимии это понималось как брак адепта с его внутренней «Белой дамой». Именно в этом - ключ к использованию женских имен в данном стихотворении Паунда.
Алхимический Брак, слияние враждующих противоположностей, coninuctio oppositorum - одна из самых устойчивых парадигм алхимии.
Поединок Луны и Солнца. Из трактата "Aurora consurgens". Сер. XV в.
Как писал К. Юнг, многие годы отдавший изучению алхимического символизма, владевший одной из богатейших коллекций алхимических рукописей: «Сопiunctio орроsitorum"', олицетворяемых Солнцем и Луной, царственной парой брат-сестра или мать-сын, занимают в алхимии столь важное место, что иногда весь процесс принимает форму hierogamos со всеми его мистическими последствиями».
Алхимический Андрогин. Из трактата "Aurora consurgens". Сер. XV в.
Характерным образом один из самых известных герметических трактатов называется «Алхимическая свадьба Христана Розенкрейцера». А в «каноническом» своде по алхимии - трактате «Rosarium philosophorum» («Розарий (четки) философов» одна из первых гравюр, изображает царственную пару, совокупляющуюся на жидко-текучем ложе, раскинутым меж крутыми и голыми берегами.
Пояснение гласит, что «Тогда Бейя [материнское море] поднялась над Габрицием и заточила его в своей утробе, так что его вовсе не было видно. И она обняла Габриция с такой любовью, что полностью впитала его своею природой, растворив до атомов». Далее цитируются стихи:
Candida mulier, si rubeo sit nupta marito,
Mox complexantur, complexaque copulantur,
Per se solvuntur, per se quoque conficiuntur,
Ut duo qui fuerant unum quasi corpore fiant.
[Если белая жена сочетается браком с красным мужем,
Заключают они друг друга в объятия, а обнявшись, совокупляются,
Друг в друге растворяются, друг другом совершенствуются,
Так что они, которые были двумя, становятся как бы одним телом.
Из этого соединения двух является алхимический гермафродит. И на следующе гравюре в «Розарии философов» мы видим все тех же царя и царицу, но сплавленных в единое существо о двух головах, тело которого справо - мужское, а слева - женское.
Гравюре с этим изображением предпослан заголовок «PHILOSOPHORUM. CONCEPTIOSEV PUTREfactio» - «философское зачатие или распад (гниение, разложение)». То есть, изображенная здесь смерть представляет собой промежуточную стадию, за котой последует новая жизнь. Надпись под саракофагом гласит: «Здесь покоятся Король и Королева мертвыми./ Душа отделяется с великой скорбью». Еще ниже следует изречение «Аристотеля, короля философов»:
Unqam vidi aliquod animatum crescere nsine putrefactione, nisi autem fiat putri dum inuanum erit opus alchimicum.EN-US">
(Я никогда не видел, чтобы нечто обладало жизнью, идя в рост и преумножаясь, без разложения, и тщетна будет работа алхимиика, если не подвергнуть [материю делания] разложению).
Заметим, что анонимный автор «Розария» в пояснительном тексте к гравюре, изображающий алхимический брак, использует формулу «duo qui fuerant unum quasi corpore fiant» - «двое, которые были двумя, станут единым телом/ плотью». Формула эта, восходящая к евангельскому стиху: «И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф. 19, 5 - 6).
Этот стих вошел в состав церковной службы Таинства Брака (Венчания), во время которой священник, после обмена клятвами и кольцами произносит: Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа".
Ряд имен в стихотворении Паунда - «говорящие» имена, отчасти связанные с первостихиями: Арденса означает «пылающая» (огонь), Аградива - «богиня поля» (земля), Сельваджа - «лесная» (ср. “selva obscura” - «сумрачный лес» у Данте), Мнасадика - «памятуящая о правде». Но, главное, что при этом в стихотворении упоминаются все четыре первостихии: земля, вода, воздух и огонь.
Часть имен восходят к греческой мифологии: Брисеида - возлюбленная Ахилла, причина его ссоры с Агамемноном, послужившей толчком событий, воспетых в «Илиаде» Гомера; Гелиады - дочери Гелиоса, столь горестно оплакивающие гибель их брата Фаэтона, что они превратились в тополя, а их слезы - в янтарь. Особенно важны в этом ряду имена Алкмены и Латоны, ставших матерями богов: титанида Латона родила Аполлона и Артемиду, смертная Алкмена - Геракла.
Опять же, важно, что Аполлон - бог Солнца, Артемида же - Лунная богиня. В алхимической символике Латона означала Первоматерию. Светильник Латоны - Луна. В некоторых алхиимических трактатах двенадцать этапов алхимического магистерия уподоблялись двенадцати подвигам Геракла. Алкиона - дочь Эола, супруга царя Кеика, вместе с которым она была превращена в зимородков. Эта пара - один из символов супружеской верности.
Царица кипарисов - Изида, владычица подземного царства - и покровительница алхимии.
Эреб - царство мертвых, у Паунда явно выступает в роли стихии воздуха.
Алембик - алхимический сосуд.
Но одна из самых интересных алхимических аллюзий в стихотворении - "крик павлина". На языке алхимии павлин символизировал ту стадию операций, когда "душа", до этого насильственно разлученная с "телом", возвращается в него и его воскрешает.
MS, XV century. Biblioteca Aposyolica Vaticana, Cod Pal. lat. 1066
В момент соединения алхимик наблюдает появление "цветового множества" на поверхности материи делания, именуемой omnes colores или cauda pavonis - "павлиний хвост".
Solomon Tresmosin. Splendor Solis. Стадия Caudia pavonis.
Всю опасную двусмысленность этой стадии работы можно пояснить своеобразной ассоциацией, которая что-то способна дать читателю, далекому от алхимии: у Дж.Р.Р. Толкиена в "Властелине колец" маг Саруман, отрекшись от служению добру, взамен своего белого одеяния обретает мантию, переливающуюся всеми цветами радуги. В алхимии вслед за omnes colores начинается albedo - приведение к белизне, выбеливание, работа в белом.
Начало стадии albedo. Из трактата "Aurora consurgens". Сер. XV в.
Даже этого беглого анализа достаточно, чтобы заметить: Паунд достаточно близко следует алхимической парадигме, а эротика, которй при этом проникнуто стихотворение, целиком укладывается в эту парадигму.
И - еще немного музыки, напоследок:
Click to view