Густав Майринк: топография иного, или Алхимический комментарий к роману
Антон Нестеров
Густав Майринк: топография Иного,
или Алхимический комментарий к роману "Зеленый лик"
(Часть II)
(Начало см.: ithaca-66.livejournal.com/16758.html )
Выложить старую статью, да еще опубликованную (Густав Майринк. Волшебный рог бюргера. Зеленый лик. М.: Ладомир, 2000. Стр. 425 - 447), побудила меня возможность дать рядом с текстом иллюстрации, тем самым связав его с некими иными смыслами - иногда в тексте подразумеваемыми, иногда - уводящими за его пределы. Иллюстрации эти - своего рода маргиналии, еще один слой комментариев к тому, о чем говорится в тексте, они выстроены вокруг него, и при том - вполне самостоятельны, часто уводя далеко за пределы текста.
Джулио Романо. Аллегория бессмертия. Ок. 1540.
В алхимии Феникс "олицетворяет как оба Великих Магистерия [на языке алхимии Магистерием или Деланием именуется процесс получения Камня - А.Н.], так и их результат, оба Камня - белый и красный, lesquelles n'ont qu'une seule et meme nature comprise sous le denomination cabalistique de Phenix" [35].
Jacob Boheme. Theosophische Wercke. Amsterdam, 1682.
Что до вожатого, Хадира Грюна - мы уже достаточно много сказали о присущей ему двойственной роли, чтобы соотнести его функцию в романе с той, которая в алхимии приписывалась универсальному растворителю, vitriol. В "Тайнах соборов" Фулканелли упоминает трактат Джорджа Ораха (нач. XV в.), где сказано, что "все искусство алхимии основано на получении "универсального растворителя", этого единственного в своем роде Зеленого льва, чье имя связано с его цветом" [36].
Johann Daniel Mylius. Philosopia reformata... Frankfurt 1622
Рипли также упоминает эту субстанцию, говоря, что "лишь одна нечистая сущность вовлечена в наш Магистерий. Философы именуют ее Зеленым львом. Это - посредник или средство соединения тинктур Солнца и Луны" [37]. Порой также называют vitriol Древом Жизни и эликсиром Философского камня, чудом природы, что извлекается посредством человеческого искусства, и драгоценностью алхимии" [38].
Jacob Boheme. Theosophische Wercke. Amsterdam, 1682.
В "Отрывке из персидских философов", упоминаемом К.Г. Юнгом в одной из работ, о зеленом растворителе говорится следующее: "Этот раствор оживляет всех умерших, чтобы они могли жить вечно, и этот раствор есть самая первая закваска, а именно "лунная", и это есть свет всего света, и цвет и плод всего света, который освещает все вещи" [39]. Цвет этой загадочной субстанции, ее "проницающая" и "соединяющая" функции, отождествление ее с Древом жизни - все это вполне соответствует "атрибутам" Хадира Грюна. Заметим, что само слово vitriol акронимически расшифровывается как "Visita inferiora terrae, rectificando invenies occultum lapidem, veram medicinam" (Посети недра земные, очищением обретешь потаенный камень, истинное лекарство) - и эта расшифровка вполне объяснит жуткую сцену явления Змея Фортунату.
Змеиный лик Хадира Грюна раскрывается тому, кто решился на сошествие во Ад. Однако при этом "философский странник" познает лишь собственную сущность, которой Ад будет довлеть, покуда не познан и не преодолен он внутри человека. Пояснением тому легко найти в словах Парацельса о "ядовитом влиянии Луны" - напомним, что при первом явлении Фортунату Хадир говорит о том, что он присутствует в мире сем с тех пор, как Луна кружит по небосводу. По Парацельсу, хтонический аспект Луны - лишь отражение "нечистоты" самого человека, созерцающего Царицу ночи. Так, Парацельс пишет: "Когда слабый духом и робкий человек смотрит на луну в момент самой большой активности своего воображения, то он смотрит в speculum venenosum magnum naturae [великое ядовитое зеркало природы], и звездный дух, и magnes hominis [человеческий магнит] будут отравлены звездами и луной" [40].
Johann Daniel Mylius. Philosopia reformata... Frankfurt 1622
С этим прохождением через Ад связан и скрытый черной повязкой крест, пылающий на лбу Хадира - "знак жизни" и сжигающий память. Тому, кому открывается этот знак суждено умереть - как сапожнику Клинкербоку или Еве, тем же, кто прозревает этот знак в "тайном тайных" даруется жизнь.
Michael Maier. Tripus aureus. Frankfurt, 1618
Внимательный читатель легко увидит здесь параллель с Великим Змеем, являющий свой лик, но скрывающий "начертанный на нем фетиш" тем, кто будет влачить земную жизнь и отворачивающий лицо от тех, кого ждет скорая смерть: принцип Духа зеркально отражен в принципе материи, происходит инверсия, когда правое становится левым, верх - низом. Именно здесь ключ к словам Господа: "Многие же будут первые последними, и последние первыми" (Мф. 19, 30). У Данте в "Божественной комедии" в первом круге Чистилища искупается грех, который кончал адскую спираль - и далее эта зеркальность четко соблюдается по мере всего восхождения.
Доменико де Микелино. Данте.
Сравни:
Доменико де Микелино. Данте. Деталь.
Круги Ада в "Божественной комедии" Данте
При этом перед входом в ворота Чистилища сидит ангел в пепельных одеждах с мечом, концом которого тот чертит на лбу путника семь "Р" - "peccatum" - знак семи смертных грехов, произнося при этом слова:
Смой, чтобы он сгинул,
Когда войдешь, след этих ран [41].
Испепеляющий память крест на лбу - тот же знак падшей природы человека, требующей очищения. Во время службы Пепельной Среды, отмечающей у католиков начало Великого поста, священник чертит пеплом крест на лбу кающегося и произносит: "Помни, о человек, что прах ты и в прах возвратишься" (Быт. 3, 19).
Сапожнику Клинкербоку Хадир открывает свой лик, стерев с него знак креста, чтобы видящий истинное лицо предтечи "имел жизнь вечную", а "знак жизни никогда более не сжигал его бедный мозг" - но при этом предупреждает о том, что смерть наведается к нему еще раз, и ему лишь предстоит пройти "крещение огнем, пылающие воды боли и отчаянья". Заметим, что в словах Хадира Грюна, обращенных к бедному сапожнику, скрыта аллюзия на ветхозаветное: "И сказал Он: лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых" (Исх. 33, 20). Однако для понимания романа важнее иное: Майринк точно воспроизводит известную алхимическую формулу - ее же косвенно упоминает и доктор Сефарди, рассуждая о "влажном пути" веры и "сухом пути" воли. Эти две тропы подробно описаны в алхимии. Так, "Rosarium Philosophorum", учит: "Сжигай в воде, топи в пламени. Многократно делай влажным и каждый раз прокаливай. Умерщвляй переменчивое и оживляй, и воскрешай из смерти. И так воистину обретешь чаемое" [42].
Johann Daniel Mylius. Philosopia reformata... Frankfurt 1622
(Пламенеющая вода и водное пламя, образующие "тайный огонь" алхимии)
В "Кратком изложении Философии Природы" Томаса Карнока, созданном во второй половине XVI века, мы читаем более подробное описание работы алхимика, следующего влажным путем, - здесь Opus Magnum уподоблен плаванию:
"All which tyme to the Land we shall not passe,
No although our Ship be made of Glasse,
But all tempest of the Aire we must abide,
And in dangerous roades many tymes to ride;
Bread we shall have none, nor yet other foode,
But only faire water descending from a Cloude:
The Moone shall us burn so in processe of tyme,
That we shall be as black as men of Inde:
But shortly we shall passe into another Clymate,
Where we shall receive a more purer estate;
For this our Sinns we make our Purgatory,
For the which we shall receive a Spirituall body" [43].
Мы не должны приблизиться к земле,
Пока плывем в стеклянном корабле,
От бурь воздушных должно нам спастись
Во многократной трудности пути
Не должно хлеба брать с собой, тогда
С туч низойдет горящая вода;
Луна, столь обожжет плывущих нас,
Что каждый почернеет, как индус:
Но бросим якорь в климате ином
И там мы очищенье обретем;
И, грешные, в Чистилище сием
Духовное мы тело обретем.
(Пер. Л.Винаровой)
Идущие "влажным путем" сгорают в воде, выбравшие же сухой путь омываются пламенем. Поясняя психофизиологический механизм этих двух modus operandi, призванных одухотворить материю, такой знаток алхимии, как Юлиус Эвола, пишет: "мы можем осуществить чаемое, непосредственно спровоцировав отделение [духа от тела] так, что в результате способности индивидуума, обусловленные телом и сознанием, окажутся лишенными опоры, - тогда и само ограничение, которое они накладывают на искателя, будет преодолено; или же мы можем осуществить весь процесс, задействовав сами эти способности... В первом случае используются силы Воды, несущей освобождение. Во втором - действие пламени или эго направленного на самое себя... На первом пути сгорают в воде, на втором - тонут в пламени; в первом случае избавление из рабства материальности происходит за счет высвобождения жизненного начала ("Нашего Меркурия"); во втором жизненное начало высвобождает себя из рабства собственными силами... Последний метод характеризуется непосредственным действием открытого огня и отсутствием "черной стадии", являющейся эквивалентом смерти. Этот метод ассоциируется и с применением так называемого двойного Меркурия, андрогинного по своей природе, или же сбалансированного особым образом" [44]. Влажный путь предполагает особую пассивную "фиксацию сознания", брошенного в горнило приходящего извне опыта, преображающего "духовную сущность" адепта. На сухом пути "преображение" происходит изнутри, адепт воспламеняет свою природу огнем духа, сам направляя внешние события.
"Влажным путем" следуют Клинкербок - и, до известной степени, доктор Сефарди. "Сухим" - Фортунат с Евой и Сваммердам. Более того, "алхимический брак" Евы и Фортуната четко соответствует понятию андрогинного Меркурия, Сваммердам же олицетворяет собой "Меркурий сбалансированный" - но в обоих случаях "трансмутация" осуществляется за счет активизации воли, нудящей Бога "стать слугой человека". Прозрачна и символика смерти бедного сапожника, чье тело убийца сбрасывает в "смрадные воды грахта".
Особую роль как в истории Клинкербока, так и в истории Евы играет черный эфиоп, Узибепю. Видуист-змеепоклонник, он обладает духовным зрением, которому доступно созерцание мира иного - но мира хтонического: он различает змеиную ипостась Хадира Грюна или посмертную судьбу Евы - и однако не способен сделать шаг к высшим мирам. И при этом он отождествляется с одним из царей-волхвов - Каспаром, согласно библейскому преданию явившимуся из Эфиопии, а хасид Лазарь Айдоттер говорит о нем, что он "один из наших", как Сваммердам, Клинкербок - из тех, чья "вера живая и настоящая", которую "огнь Господень не берет". При этом Узибепю особым образом связан со стихией огня - именно огненные экзерсисы эфиопа привлекают к нему столь пристальное внимание "профессора" Арпада.
Дар, с которым приходит к Клинкербоку эфиоп - "мирра жизни иной". Мирра, называемая также смирной, использовалась для окуривания жилищ - и для бальзамирования усопших. Истолковывая дары, что были даны волхвами Младенцу Иисусу, Иоанн Хильдесхаймский пишет, что теми были "указаны во едином Христе Божественное величие, царская власть и человеческая смертность. Ладан означает здесь приношение жертвы, золото - подать кесареву, смирна - гроб мертвецов" [45].
Иероним Босх. Поклонение волхвов.
Иероним Босх. Поклонение волхвов. Деталь.
В Евангелии от Иоанна говорится, что для погребения Иисуса Никодим "принес состав из смирны и алоя, литр около ста" (Ин. 19, 39). Узибепю приносит сапожнику "смерть ради жизни", смерть, которую тот радостно приемлет. На убийство негра толкает жажда золота - но при этом он - лишь исполнитель Промысла.
А теперь позволим к себе обратиться к алхимии.
Три лика Философского камня: Философское дитя - Очищенная субстанция, Старик, ветхий днями, заключенный в сферу - Первоматерия, и Единство трех - Меркурия, Сульфура и Соли.
Johann Daniel Mylius. Philosopia reformata... Frankfurt 1622
Завершение Работы в красном, Rubedo, сравнивалось с "детской игрой":
В Opus Magmum используется сульфур - "едкая и агрессивная" субстанция, имеющая огненную природу и выступающая соединяющим и трансформирующим принципом, без которого немыслима вся работа. Сульфур называли "разрушительным огнем, зажженным Солнцем" [46], "сжигающим, разъедающим и несущим смерть", но тем самым и "очищающим и освобождающим". "Разлагающее" действие сульфура понимается также как способность к "развращению", он обладает "противным, вонючим запахом и порочной силой", происходящие от "земной грешности" [47]. В некоторых текстах сульфур назван "ужасным черным дьяволом ада" [48], в других именуется "Вавилонским драконом", отождествляемым с человеко-головым райским змеем, о котором Альберт Великий говорит, что его "голова живет в вечности и потому называется славной жизнью, и ангелы служат ему" [49].
Rosarum philosophorum.
Собственно, перед нами исчерпывающий набор характеристик и функций негра Узибепю в романе Майринка.
Но заметим, - сульфур является необходимейшим элементом алхимической практики, и потому адепты называют его "источником просветления и всего знания", утверждая, что тот, кто "познал тайну сей субстанции, познал все" [50].
Сульфур играет важную роль на той стадии, которая в алхимическом процессе называлась "albedo" - "отбеливание" материи, когда "дух вновь соединяется с телом".
Solomon Tresmosin. Splendor Solis. Albedo.
Выше отмечалось, что на "сухом пути" уничтожение и разложение тела - "мортификация" - необязательна и ее можно избежать. Однако если это верно по отношению к "двойному Меркурию" - собственно, продукту алхимического брака, - это не всегда распространяется на сущности, из союза которых он рождается.
"Двойной Меркурий" - это алхимический андрогин, объединяющий в себе мужскую и женскую природу. Он есть человек во всей полноте его первообраза.
Solomon Tresmosin. Splendor Solis.
В Книге Бытия о сотворении человека повествуется дважды. Сперва сказано: "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их" (Быт. 1, 27). Открытость этой фразы для толкований приводила к тому, что некоторые мидраши - в частности, "Берешит-рабба" - утверждали, что "Адам и Ева созданы были как единое существо, что срослось плечами, спина к спине" [51]. Позже в Книге Бытия сказано о сотворении Евы: "И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]" (Быт. 2, 22 - 23). Так или иначе, Ева отделяется от Адама. В теософских построениях Беме и Гихтеля утверждается, что "София, Божественная Дева, изначально была частью первочеловека. Но когда тот попытался овладеть ею, Дева отделилась от него. По Готфриду Арнольду, именно грубое чувственное желание привело к тому, что изначальное Существо потеряло свою "сокровенную невесту". Но даже в своем нынешнем, падшем состоянии мужчина, любящий женщину, втайне желает обрести свою небесную Деву" [52]. Тому же учит и хасидская традиция, опирающаяся на "Зогар". В последнем сказано: "В минуту, когда человеческие существа - мужчина и женщина - соединены, и мысли их святы, человек совершенен и без единого пятна зовется единым. Человек должен ясно понимать, что есть для него женщина: он и она одушевлены единой волей и оба они несут один дух. Потому и сказано: "У кого нет жены, нет половины его самого" [53]. В апокрифическом Евангелии от Филлипа говорится: "Когда Ева была в Адаме, не было смерти. После того, как она отделилась [от него], появилась смерть. Если она снова войдет в него и он ее примет, смерти больше не будет" [54]. Все это поясняет сущность "духовного брака" Евы и Фортуната, однако необходимо подчеркнуть, что "женская составляющая" сливается с "Адамом" именно на тонком плане, обретается "Адамом" внутри него самого.
На языке алхимических практик такой совершенный Адам именовался Rebis (буквально - двоесущное бытие), "двойной жизнью", и соединял в себе две природы, мужскую и женскую, солнечную и лунную.
Однако напомним, у Луны предполагается наличие второй, темной, ипостаси - ее олицетворяют Черная Изида египтян, Геката греков и т.д., всегда связанные со смертью, безумием и всепожирающим плотским желанием.
На астрологическом плане этому хтоническому лику Луны соответсвует невидимая Черная Луна - Лилит. Само имя Лилит связано с ивритским корнем "lyl" - "ночь". Согласно апокрифическому преданию, Лилит была первой женой Адама, сотворенной, как и он, из глины - и ставшей демоницей. Иногда, как в книге "Разиэл", связанной с каббалистической традицией Лилит назвают "Первой Евой". В "Берешит рабба" о ней говорится, что она обратилась в прах еще до сотворения Евы. Заметим, что само имя Ева - Hava - на иврите значит "земля".
Приведем еще одну косвенную - но очень важную для понимания структур романа - параллель из "Зогара". Комментируя отделения света от тьмы и формирование древа Сефирот, раби Шимон говорит: "А тьму назвал ночью (Быт. 1, 5). Он призвал изойти со стороны Тьмы что-то вроде женственной луны, которая управляет ночью и носит имя "ночь". Она связана с Господом земли (Адонаи). Правое вошло в срединный Столб, соединившись с Левым, и оттуда первая точка поднялась и захватила силу трех точек для гласных, семени и святости (ибо кроме этого семени там ничего посеяно не было). Затем все это соединилось со Срединным Столбом и произвело основание мира, который поэтому называется "Полнота", ибо он обнимает все вполне в свечении своего желания. Между тем Левое продолжало пламенеть в полную силу, создавая повсюду род отражения, и из этого жуткого пламени произошла женская лунообразная сущность. Это пламя было темным, ибо исходило из Тьмы. Две стороны произвели две ступени, мужскую и женскую. А единство удерживалось в Срединном Столбе избытком света, который в нем оставался" [55].
Алхимики и герметики ясно осознавали пагубный аспект Лунной субстанции. Так, Пико делла Мирандола писал: "Мы считаем Луну самой низменной землей и самой подлой из всех звезд, как и землю, которая очень похожа на нее чернотой всех своих элементов и своими грехами" [56]. Ее также называют "тенью Солнца, - пожранные ею подверженные разложению тела и ее собственная греховность... затмевают свет Льва" [57]. Порой алхимики идут еще дальше и называют Луну "корасенской сукой" [58]. Для нас важно, что в алхимии "неочищенная" Луна символизировала землю - materia prima, но землю бесплодную и ядовитую. Поэтому Филалет пишет: "Если ты знаешь, как увлажнять эту сухую землю ее собственной водой, тогда ты откроешь поры земли, и вор, пришедший извне, будет выброшен вместе с работниками зла, и вода, посредством добавления истинного Сульфура, будет очищена от заразной грязи..." [59].
Очищение Луны есть освобождение женственной земли Философов - Евы - от бесплодной и всепожирающей примеси Лилит, осуществляемое Сульфуром - "разрушительным огнем, заженным Солнцем" [60].
Aurora consurgens. XV century. Glasgow University Library MS. Ferguson 6
Сравни "черное солнце" в Splendor Solis:
И результат его "работы":
После вышесказанного понятно, почему в романе Майринка Ева ван Дрюйзен становится жертвой магии Узибепю, причем девушку заставляет идти к негру "чужая и враждебная сила - правда, почему-то показавшаяся ей идущей из глубины ее собственного женского существа". Для Евы "кажущаяся такой толстой и несокрушимой стена между ужасом и чувственным наслаждением оказалась в действительности тонкой декоративной перегородкой - стоило только ее слегка надавить, как она опрокидывалась и в женской душе воцарялся хаос, в котором справляли свои разнузданные оргии самые низменные бестиальные инстинкты". Безумие, которое ожидает Еву за порогом ее ужасающего опыта, на языке алхимии описывалось как "сгорание белого и красного, которое является полным отбеливанием всей работы" [61]. Лишь так сожженная до тла, сублимированная земля возникает как terra alba foliata, "желанная и праведная как белый снег" [62].
Только после этой очистки возможно соединение Луны и Солнца, мужского и женского - истинное обретение Фортунатом Евы как своей "сокровенной возлюбленной". И именно в этот момент к Фортунату является Хадир Грюн, чтобы "переставить свечи".
"Перестановка огней" - одна из психофизиологических операций, известных каббалистам. (Заметим, что Лазарь Айдоттер, еще один герой романа, прошедший через "перемену огней", изучал Каббалу, - но само таинство оказалось связано не с "сухой наукой", а с живым опытом. О "перестановке света" упоминается и в другом романе Майринка - "Белом доминиканце"). Древо Сефирот образовано тремя стволами: правый связан с Милостью (Хесед), левый - с Суровостью, Судом, Силой (Гевура), центральный - с Равновесием этих двух принципов (Тиферет). "Перестановка огней" - замена Суда Милостью. Для человека она приводит к тому, разум, связанный с анализом и разъединением, заменяется сердцем, связанным с любовью и соединением. Старый еврей Айдоттер говорит, что после того, как Элийоху (Илия) переставил в нем свечи, и "левая сделалась правой, а правая - левой", он "имеет сердце в голове, а мозги - в груди". В "Зогаре" об этой "инверсией" говорится: "Кто из вас обратил тень в свет, горечь в сладость еще до того, как пришел сюда, еще будучи в низшем мире? Кто из вас каждый день, будучи в низшем мире, жаждал света, раскрывающего величие Творца?" [63]. Лазарь Айдоттер может восходить к инобытию, "входить в Элийоху" - и потом возвращаться.
Такого рода восхождение в духе и возврат в материю хорошо известны алхимикам. Так в трактате "Consilium coniugii" можно найти следующий пассаж, описывающий метаморфозу "материи делания": "И когда я поднимусь, обнаженная, в небеса, то потом одетой я спущусь на землю, и доведу до совершенства все минералы. И если мы крещены в серебряном и золотом источнике, и дух нашего тела восходит в небеса с отцом и матерью, а затем нисходит вновь, тогда наши души оживут, и мое животное тело останется белым, то есть телом луны" [64]. Заметим, что К.Г.Юнг, чьи трактовки алхимии могут представляться спорными, но чья эрудиция в этой области несомненна, комментируя данное высказывание, отмечает его внутреннюю близость каббалистическому учению о "перестановке света" [65].
Тотальная "инверсия" всего порядка Бытия рассматривается как одно из необходимых условий прихода Царства Божия в апокрифических и гностических новозаветных текстах: "сделать верхнее нижним", "сделать первых последними", "сделать правое левым"66 - эти формулы повторяются там вновь и вновь, почти всегда соседствуя с образом андрогина или указаниями на возвращение в детское состояние.
Приведем лишь один фрагмент Евангелия от Фомы, весьма полно раскрывающий интересующую нас тему: "Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону как внутреннюю сторону, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной, когда вы сделаете... образ вместо образа, - тогда вы войдете в [царствие]" (схол. 27).
Solomon Tresmosin. Splendor Solis.
При этом с мотивом обретения полноты и бессмертия у Майринка связан и ряд образов, восходящих к египетской мифологии. В начале романа Пфайль вспоминает об этимологическом обществе "Осирис", куда он входил в юности и где познакомился со Сваммердамом. (Заметим, что в "Текстах пирамид" Осирис именуется "Великим Зеленым" [67]). Главное место в рассказе барона занимает история о чудесной находке чудаковатым стариком зеленого скарабея. В древнем Египте зеленый скарабей был олицетворением бога Хепера - изначальной силы созидания, скрытой в материи, силы, движущей солнце по небу подобно тому, как жук движет свой навозный шарик. Причиной такого отождествления было представление, бытовавшее у древних, будто у скарабеев не существует самок, и этот жук является "единородным", "сам себя порождающим" [68]. В этом смысле Хепер символизировал мертвое тело, из которого готово родиться новое, духовное. Согласно преданию, из ноздрей головы Осириса, погребенной в Абидосе, вышел скарабей, с тех пор почитающийся символом бессмертия и воскресения [69]. Алчущий обрести таинственного зеленого жука Сваммердам жаждет причаститься жизни духа, а его находка становится чудесным залогом вечности. И все же "египетские мотивы" связаны в романе не столько со Сваммердамом, сколько с Евой, преображающейся после смерти в Исиду. В древности - особенно во времена эллинистических синтетических культов, совпадающих с расцветом александрийской алхимии, - Исиду почитали как Деву, которая должна родить, Virgo paritura, - эта ипостась богини символизировала неплодоносящую землю, которую солнечные лучи скоро оживят. Алхимия впитала в себя соответствующие символики и в герметической практике "Госпожой нашей Исидой" называют "девственную землю" - саму субстанцию "materia prima" - корень и основание всей работы [70]. (У субстанции этой множество иных имен: так Руланд и Пернетти, известные своими алхимическими лексиконами, указывают среди них такие как "Бездна", "Ева", "Ночь", "Тень солнца" и т.д. [71]).
.jpg)
Michael Mayer. Atalanta fugiens. "Тень Солнца".
В египетском мифе Исида собирает расчлененное тело Осириса, восстанавливая его полноту - Ева у Майринка "восстанавливает" андрогинную полноту Фортуната. Таким образом, "египетский пласт" романа оказывается проникнут все тем же алхимическим символизмом - системным и последовательным.
Более того, "Зеленый лик" принадлежит скорее алхимии, чем литературе. Если "классические" алхимические трактаты были описанием соответсвующих практик, то майринковский роман - рассказ о стоящей за ними реальности - реальности крайне жесткой, - там на каждом шагу странника подстерегает опасность сорваться в бездну, откуда нет возврата, - и лишь тот, кто прошел эту реальность насквозь, обретает смысл пути.
Johann Daniel Mylius. Philosopia reformata... Frankfurt 1622
Но, в связи с Майринком, напомним сказаное когда-то Саади:
О утреняя птица, научись любви у мотылька,
Который без единого звука сгорел и стал духом.
Те, кто похваляются, будто ищут ее, не имеют от нее вестей.
А о тех, кто получил от нее весть, более не приходят вести [72].
Майринк свой роман написал. А потому - не стоит слишком доверять написанному тексту. Или, доверяя, стоит помнить при этом, что, по словам Мамардашвили, "доверие есть результат метафизического выбора, ибо для него нет и не может быть эмпирических оснований".
Густав Майринк: топография Иного,
или Алхимический комментарий к роману "Зеленый лик"
(Часть II)
(Начало см.: ithaca-66.livejournal.com/16758.html )
Выложить старую статью, да еще опубликованную (Густав Майринк. Волшебный рог бюргера. Зеленый лик. М.: Ладомир, 2000. Стр. 425 - 447), побудила меня возможность дать рядом с текстом иллюстрации, тем самым связав его с некими иными смыслами - иногда в тексте подразумеваемыми, иногда - уводящими за его пределы. Иллюстрации эти - своего рода маргиналии, еще один слой комментариев к тому, о чем говорится в тексте, они выстроены вокруг него, и при том - вполне самостоятельны, часто уводя далеко за пределы текста.
Джулио Романо. Аллегория бессмертия. Ок. 1540.
В алхимии Феникс "олицетворяет как оба Великих Магистерия [на языке алхимии Магистерием или Деланием именуется процесс получения Камня - А.Н.], так и их результат, оба Камня - белый и красный, lesquelles n'ont qu'une seule et meme nature comprise sous le denomination cabalistique de Phenix" [35].
Jacob Boheme. Theosophische Wercke. Amsterdam, 1682.
Что до вожатого, Хадира Грюна - мы уже достаточно много сказали о присущей ему двойственной роли, чтобы соотнести его функцию в романе с той, которая в алхимии приписывалась универсальному растворителю, vitriol. В "Тайнах соборов" Фулканелли упоминает трактат Джорджа Ораха (нач. XV в.), где сказано, что "все искусство алхимии основано на получении "универсального растворителя", этого единственного в своем роде Зеленого льва, чье имя связано с его цветом" [36].
Johann Daniel Mylius. Philosopia reformata... Frankfurt 1622
Рипли также упоминает эту субстанцию, говоря, что "лишь одна нечистая сущность вовлечена в наш Магистерий. Философы именуют ее Зеленым львом. Это - посредник или средство соединения тинктур Солнца и Луны" [37]. Порой также называют vitriol Древом Жизни и эликсиром Философского камня, чудом природы, что извлекается посредством человеческого искусства, и драгоценностью алхимии" [38].
Jacob Boheme. Theosophische Wercke. Amsterdam, 1682.
В "Отрывке из персидских философов", упоминаемом К.Г. Юнгом в одной из работ, о зеленом растворителе говорится следующее: "Этот раствор оживляет всех умерших, чтобы они могли жить вечно, и этот раствор есть самая первая закваска, а именно "лунная", и это есть свет всего света, и цвет и плод всего света, который освещает все вещи" [39]. Цвет этой загадочной субстанции, ее "проницающая" и "соединяющая" функции, отождествление ее с Древом жизни - все это вполне соответствует "атрибутам" Хадира Грюна. Заметим, что само слово vitriol акронимически расшифровывается как "Visita inferiora terrae, rectificando invenies occultum lapidem, veram medicinam" (Посети недра земные, очищением обретешь потаенный камень, истинное лекарство) - и эта расшифровка вполне объяснит жуткую сцену явления Змея Фортунату.
Змеиный лик Хадира Грюна раскрывается тому, кто решился на сошествие во Ад. Однако при этом "философский странник" познает лишь собственную сущность, которой Ад будет довлеть, покуда не познан и не преодолен он внутри человека. Пояснением тому легко найти в словах Парацельса о "ядовитом влиянии Луны" - напомним, что при первом явлении Фортунату Хадир говорит о том, что он присутствует в мире сем с тех пор, как Луна кружит по небосводу. По Парацельсу, хтонический аспект Луны - лишь отражение "нечистоты" самого человека, созерцающего Царицу ночи. Так, Парацельс пишет: "Когда слабый духом и робкий человек смотрит на луну в момент самой большой активности своего воображения, то он смотрит в speculum venenosum magnum naturae [великое ядовитое зеркало природы], и звездный дух, и magnes hominis [человеческий магнит] будут отравлены звездами и луной" [40].
Johann Daniel Mylius. Philosopia reformata... Frankfurt 1622
С этим прохождением через Ад связан и скрытый черной повязкой крест, пылающий на лбу Хадира - "знак жизни" и сжигающий память. Тому, кому открывается этот знак суждено умереть - как сапожнику Клинкербоку или Еве, тем же, кто прозревает этот знак в "тайном тайных" даруется жизнь.
Michael Maier. Tripus aureus. Frankfurt, 1618
Внимательный читатель легко увидит здесь параллель с Великим Змеем, являющий свой лик, но скрывающий "начертанный на нем фетиш" тем, кто будет влачить земную жизнь и отворачивающий лицо от тех, кого ждет скорая смерть: принцип Духа зеркально отражен в принципе материи, происходит инверсия, когда правое становится левым, верх - низом. Именно здесь ключ к словам Господа: "Многие же будут первые последними, и последние первыми" (Мф. 19, 30). У Данте в "Божественной комедии" в первом круге Чистилища искупается грех, который кончал адскую спираль - и далее эта зеркальность четко соблюдается по мере всего восхождения.
Доменико де Микелино. Данте.
Сравни:
Доменико де Микелино. Данте. Деталь.
Круги Ада в "Божественной комедии" Данте
При этом перед входом в ворота Чистилища сидит ангел в пепельных одеждах с мечом, концом которого тот чертит на лбу путника семь "Р" - "peccatum" - знак семи смертных грехов, произнося при этом слова:
Смой, чтобы он сгинул,
Когда войдешь, след этих ран [41].
Испепеляющий память крест на лбу - тот же знак падшей природы человека, требующей очищения. Во время службы Пепельной Среды, отмечающей у католиков начало Великого поста, священник чертит пеплом крест на лбу кающегося и произносит: "Помни, о человек, что прах ты и в прах возвратишься" (Быт. 3, 19).
Сапожнику Клинкербоку Хадир открывает свой лик, стерев с него знак креста, чтобы видящий истинное лицо предтечи "имел жизнь вечную", а "знак жизни никогда более не сжигал его бедный мозг" - но при этом предупреждает о том, что смерть наведается к нему еще раз, и ему лишь предстоит пройти "крещение огнем, пылающие воды боли и отчаянья". Заметим, что в словах Хадира Грюна, обращенных к бедному сапожнику, скрыта аллюзия на ветхозаветное: "И сказал Он: лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых" (Исх. 33, 20). Однако для понимания романа важнее иное: Майринк точно воспроизводит известную алхимическую формулу - ее же косвенно упоминает и доктор Сефарди, рассуждая о "влажном пути" веры и "сухом пути" воли. Эти две тропы подробно описаны в алхимии. Так, "Rosarium Philosophorum", учит: "Сжигай в воде, топи в пламени. Многократно делай влажным и каждый раз прокаливай. Умерщвляй переменчивое и оживляй, и воскрешай из смерти. И так воистину обретешь чаемое" [42].
Johann Daniel Mylius. Philosopia reformata... Frankfurt 1622
(Пламенеющая вода и водное пламя, образующие "тайный огонь" алхимии)
В "Кратком изложении Философии Природы" Томаса Карнока, созданном во второй половине XVI века, мы читаем более подробное описание работы алхимика, следующего влажным путем, - здесь Opus Magnum уподоблен плаванию:
"All which tyme to the Land we shall not passe,
No although our Ship be made of Glasse,
But all tempest of the Aire we must abide,
And in dangerous roades many tymes to ride;
Bread we shall have none, nor yet other foode,
But only faire water descending from a Cloude:
The Moone shall us burn so in processe of tyme,
That we shall be as black as men of Inde:
But shortly we shall passe into another Clymate,
Where we shall receive a more purer estate;
For this our Sinns we make our Purgatory,
For the which we shall receive a Spirituall body" [43].
Мы не должны приблизиться к земле,
Пока плывем в стеклянном корабле,
От бурь воздушных должно нам спастись
Во многократной трудности пути
Не должно хлеба брать с собой, тогда
С туч низойдет горящая вода;
Луна, столь обожжет плывущих нас,
Что каждый почернеет, как индус:
Но бросим якорь в климате ином
И там мы очищенье обретем;
И, грешные, в Чистилище сием
Духовное мы тело обретем.
(Пер. Л.Винаровой)
Идущие "влажным путем" сгорают в воде, выбравшие же сухой путь омываются пламенем. Поясняя психофизиологический механизм этих двух modus operandi, призванных одухотворить материю, такой знаток алхимии, как Юлиус Эвола, пишет: "мы можем осуществить чаемое, непосредственно спровоцировав отделение [духа от тела] так, что в результате способности индивидуума, обусловленные телом и сознанием, окажутся лишенными опоры, - тогда и само ограничение, которое они накладывают на искателя, будет преодолено; или же мы можем осуществить весь процесс, задействовав сами эти способности... В первом случае используются силы Воды, несущей освобождение. Во втором - действие пламени или эго направленного на самое себя... На первом пути сгорают в воде, на втором - тонут в пламени; в первом случае избавление из рабства материальности происходит за счет высвобождения жизненного начала ("Нашего Меркурия"); во втором жизненное начало высвобождает себя из рабства собственными силами... Последний метод характеризуется непосредственным действием открытого огня и отсутствием "черной стадии", являющейся эквивалентом смерти. Этот метод ассоциируется и с применением так называемого двойного Меркурия, андрогинного по своей природе, или же сбалансированного особым образом" [44]. Влажный путь предполагает особую пассивную "фиксацию сознания", брошенного в горнило приходящего извне опыта, преображающего "духовную сущность" адепта. На сухом пути "преображение" происходит изнутри, адепт воспламеняет свою природу огнем духа, сам направляя внешние события.
"Влажным путем" следуют Клинкербок - и, до известной степени, доктор Сефарди. "Сухим" - Фортунат с Евой и Сваммердам. Более того, "алхимический брак" Евы и Фортуната четко соответствует понятию андрогинного Меркурия, Сваммердам же олицетворяет собой "Меркурий сбалансированный" - но в обоих случаях "трансмутация" осуществляется за счет активизации воли, нудящей Бога "стать слугой человека". Прозрачна и символика смерти бедного сапожника, чье тело убийца сбрасывает в "смрадные воды грахта".
Особую роль как в истории Клинкербока, так и в истории Евы играет черный эфиоп, Узибепю. Видуист-змеепоклонник, он обладает духовным зрением, которому доступно созерцание мира иного - но мира хтонического: он различает змеиную ипостась Хадира Грюна или посмертную судьбу Евы - и однако не способен сделать шаг к высшим мирам. И при этом он отождествляется с одним из царей-волхвов - Каспаром, согласно библейскому преданию явившимуся из Эфиопии, а хасид Лазарь Айдоттер говорит о нем, что он "один из наших", как Сваммердам, Клинкербок - из тех, чья "вера живая и настоящая", которую "огнь Господень не берет". При этом Узибепю особым образом связан со стихией огня - именно огненные экзерсисы эфиопа привлекают к нему столь пристальное внимание "профессора" Арпада.
Дар, с которым приходит к Клинкербоку эфиоп - "мирра жизни иной". Мирра, называемая также смирной, использовалась для окуривания жилищ - и для бальзамирования усопших. Истолковывая дары, что были даны волхвами Младенцу Иисусу, Иоанн Хильдесхаймский пишет, что теми были "указаны во едином Христе Божественное величие, царская власть и человеческая смертность. Ладан означает здесь приношение жертвы, золото - подать кесареву, смирна - гроб мертвецов" [45].
Иероним Босх. Поклонение волхвов.
Иероним Босх. Поклонение волхвов. Деталь.
В Евангелии от Иоанна говорится, что для погребения Иисуса Никодим "принес состав из смирны и алоя, литр около ста" (Ин. 19, 39). Узибепю приносит сапожнику "смерть ради жизни", смерть, которую тот радостно приемлет. На убийство негра толкает жажда золота - но при этом он - лишь исполнитель Промысла.
А теперь позволим к себе обратиться к алхимии.
Три лика Философского камня: Философское дитя - Очищенная субстанция, Старик, ветхий днями, заключенный в сферу - Первоматерия, и Единство трех - Меркурия, Сульфура и Соли.
Johann Daniel Mylius. Philosopia reformata... Frankfurt 1622
Завершение Работы в красном, Rubedo, сравнивалось с "детской игрой":
В Opus Magmum используется сульфур - "едкая и агрессивная" субстанция, имеющая огненную природу и выступающая соединяющим и трансформирующим принципом, без которого немыслима вся работа. Сульфур называли "разрушительным огнем, зажженным Солнцем" [46], "сжигающим, разъедающим и несущим смерть", но тем самым и "очищающим и освобождающим". "Разлагающее" действие сульфура понимается также как способность к "развращению", он обладает "противным, вонючим запахом и порочной силой", происходящие от "земной грешности" [47]. В некоторых текстах сульфур назван "ужасным черным дьяволом ада" [48], в других именуется "Вавилонским драконом", отождествляемым с человеко-головым райским змеем, о котором Альберт Великий говорит, что его "голова живет в вечности и потому называется славной жизнью, и ангелы служат ему" [49].
Rosarum philosophorum.
Собственно, перед нами исчерпывающий набор характеристик и функций негра Узибепю в романе Майринка.
Но заметим, - сульфур является необходимейшим элементом алхимической практики, и потому адепты называют его "источником просветления и всего знания", утверждая, что тот, кто "познал тайну сей субстанции, познал все" [50].
Сульфур играет важную роль на той стадии, которая в алхимическом процессе называлась "albedo" - "отбеливание" материи, когда "дух вновь соединяется с телом".
Solomon Tresmosin. Splendor Solis. Albedo.
Выше отмечалось, что на "сухом пути" уничтожение и разложение тела - "мортификация" - необязательна и ее можно избежать. Однако если это верно по отношению к "двойному Меркурию" - собственно, продукту алхимического брака, - это не всегда распространяется на сущности, из союза которых он рождается.
"Двойной Меркурий" - это алхимический андрогин, объединяющий в себе мужскую и женскую природу. Он есть человек во всей полноте его первообраза.
Solomon Tresmosin. Splendor Solis.
В Книге Бытия о сотворении человека повествуется дважды. Сперва сказано: "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их" (Быт. 1, 27). Открытость этой фразы для толкований приводила к тому, что некоторые мидраши - в частности, "Берешит-рабба" - утверждали, что "Адам и Ева созданы были как единое существо, что срослось плечами, спина к спине" [51]. Позже в Книге Бытия сказано о сотворении Евы: "И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]" (Быт. 2, 22 - 23). Так или иначе, Ева отделяется от Адама. В теософских построениях Беме и Гихтеля утверждается, что "София, Божественная Дева, изначально была частью первочеловека. Но когда тот попытался овладеть ею, Дева отделилась от него. По Готфриду Арнольду, именно грубое чувственное желание привело к тому, что изначальное Существо потеряло свою "сокровенную невесту". Но даже в своем нынешнем, падшем состоянии мужчина, любящий женщину, втайне желает обрести свою небесную Деву" [52]. Тому же учит и хасидская традиция, опирающаяся на "Зогар". В последнем сказано: "В минуту, когда человеческие существа - мужчина и женщина - соединены, и мысли их святы, человек совершенен и без единого пятна зовется единым. Человек должен ясно понимать, что есть для него женщина: он и она одушевлены единой волей и оба они несут один дух. Потому и сказано: "У кого нет жены, нет половины его самого" [53]. В апокрифическом Евангелии от Филлипа говорится: "Когда Ева была в Адаме, не было смерти. После того, как она отделилась [от него], появилась смерть. Если она снова войдет в него и он ее примет, смерти больше не будет" [54]. Все это поясняет сущность "духовного брака" Евы и Фортуната, однако необходимо подчеркнуть, что "женская составляющая" сливается с "Адамом" именно на тонком плане, обретается "Адамом" внутри него самого.
На языке алхимических практик такой совершенный Адам именовался Rebis (буквально - двоесущное бытие), "двойной жизнью", и соединял в себе две природы, мужскую и женскую, солнечную и лунную.
Однако напомним, у Луны предполагается наличие второй, темной, ипостаси - ее олицетворяют Черная Изида египтян, Геката греков и т.д., всегда связанные со смертью, безумием и всепожирающим плотским желанием.
На астрологическом плане этому хтоническому лику Луны соответсвует невидимая Черная Луна - Лилит. Само имя Лилит связано с ивритским корнем "lyl" - "ночь". Согласно апокрифическому преданию, Лилит была первой женой Адама, сотворенной, как и он, из глины - и ставшей демоницей. Иногда, как в книге "Разиэл", связанной с каббалистической традицией Лилит назвают "Первой Евой". В "Берешит рабба" о ней говорится, что она обратилась в прах еще до сотворения Евы. Заметим, что само имя Ева - Hava - на иврите значит "земля".
Приведем еще одну косвенную - но очень важную для понимания структур романа - параллель из "Зогара". Комментируя отделения света от тьмы и формирование древа Сефирот, раби Шимон говорит: "А тьму назвал ночью (Быт. 1, 5). Он призвал изойти со стороны Тьмы что-то вроде женственной луны, которая управляет ночью и носит имя "ночь". Она связана с Господом земли (Адонаи). Правое вошло в срединный Столб, соединившись с Левым, и оттуда первая точка поднялась и захватила силу трех точек для гласных, семени и святости (ибо кроме этого семени там ничего посеяно не было). Затем все это соединилось со Срединным Столбом и произвело основание мира, который поэтому называется "Полнота", ибо он обнимает все вполне в свечении своего желания. Между тем Левое продолжало пламенеть в полную силу, создавая повсюду род отражения, и из этого жуткого пламени произошла женская лунообразная сущность. Это пламя было темным, ибо исходило из Тьмы. Две стороны произвели две ступени, мужскую и женскую. А единство удерживалось в Срединном Столбе избытком света, который в нем оставался" [55].
Алхимики и герметики ясно осознавали пагубный аспект Лунной субстанции. Так, Пико делла Мирандола писал: "Мы считаем Луну самой низменной землей и самой подлой из всех звезд, как и землю, которая очень похожа на нее чернотой всех своих элементов и своими грехами" [56]. Ее также называют "тенью Солнца, - пожранные ею подверженные разложению тела и ее собственная греховность... затмевают свет Льва" [57]. Порой алхимики идут еще дальше и называют Луну "корасенской сукой" [58]. Для нас важно, что в алхимии "неочищенная" Луна символизировала землю - materia prima, но землю бесплодную и ядовитую. Поэтому Филалет пишет: "Если ты знаешь, как увлажнять эту сухую землю ее собственной водой, тогда ты откроешь поры земли, и вор, пришедший извне, будет выброшен вместе с работниками зла, и вода, посредством добавления истинного Сульфура, будет очищена от заразной грязи..." [59].
Очищение Луны есть освобождение женственной земли Философов - Евы - от бесплодной и всепожирающей примеси Лилит, осуществляемое Сульфуром - "разрушительным огнем, заженным Солнцем" [60].
Aurora consurgens. XV century. Glasgow University Library MS. Ferguson 6
Сравни "черное солнце" в Splendor Solis:
И результат его "работы":
После вышесказанного понятно, почему в романе Майринка Ева ван Дрюйзен становится жертвой магии Узибепю, причем девушку заставляет идти к негру "чужая и враждебная сила - правда, почему-то показавшаяся ей идущей из глубины ее собственного женского существа". Для Евы "кажущаяся такой толстой и несокрушимой стена между ужасом и чувственным наслаждением оказалась в действительности тонкой декоративной перегородкой - стоило только ее слегка надавить, как она опрокидывалась и в женской душе воцарялся хаос, в котором справляли свои разнузданные оргии самые низменные бестиальные инстинкты". Безумие, которое ожидает Еву за порогом ее ужасающего опыта, на языке алхимии описывалось как "сгорание белого и красного, которое является полным отбеливанием всей работы" [61]. Лишь так сожженная до тла, сублимированная земля возникает как terra alba foliata, "желанная и праведная как белый снег" [62].
Только после этой очистки возможно соединение Луны и Солнца, мужского и женского - истинное обретение Фортунатом Евы как своей "сокровенной возлюбленной". И именно в этот момент к Фортунату является Хадир Грюн, чтобы "переставить свечи".
"Перестановка огней" - одна из психофизиологических операций, известных каббалистам. (Заметим, что Лазарь Айдоттер, еще один герой романа, прошедший через "перемену огней", изучал Каббалу, - но само таинство оказалось связано не с "сухой наукой", а с живым опытом. О "перестановке света" упоминается и в другом романе Майринка - "Белом доминиканце"). Древо Сефирот образовано тремя стволами: правый связан с Милостью (Хесед), левый - с Суровостью, Судом, Силой (Гевура), центральный - с Равновесием этих двух принципов (Тиферет). "Перестановка огней" - замена Суда Милостью. Для человека она приводит к тому, разум, связанный с анализом и разъединением, заменяется сердцем, связанным с любовью и соединением. Старый еврей Айдоттер говорит, что после того, как Элийоху (Илия) переставил в нем свечи, и "левая сделалась правой, а правая - левой", он "имеет сердце в голове, а мозги - в груди". В "Зогаре" об этой "инверсией" говорится: "Кто из вас обратил тень в свет, горечь в сладость еще до того, как пришел сюда, еще будучи в низшем мире? Кто из вас каждый день, будучи в низшем мире, жаждал света, раскрывающего величие Творца?" [63]. Лазарь Айдоттер может восходить к инобытию, "входить в Элийоху" - и потом возвращаться.
Такого рода восхождение в духе и возврат в материю хорошо известны алхимикам. Так в трактате "Consilium coniugii" можно найти следующий пассаж, описывающий метаморфозу "материи делания": "И когда я поднимусь, обнаженная, в небеса, то потом одетой я спущусь на землю, и доведу до совершенства все минералы. И если мы крещены в серебряном и золотом источнике, и дух нашего тела восходит в небеса с отцом и матерью, а затем нисходит вновь, тогда наши души оживут, и мое животное тело останется белым, то есть телом луны" [64]. Заметим, что К.Г.Юнг, чьи трактовки алхимии могут представляться спорными, но чья эрудиция в этой области несомненна, комментируя данное высказывание, отмечает его внутреннюю близость каббалистическому учению о "перестановке света" [65].
Тотальная "инверсия" всего порядка Бытия рассматривается как одно из необходимых условий прихода Царства Божия в апокрифических и гностических новозаветных текстах: "сделать верхнее нижним", "сделать первых последними", "сделать правое левым"66 - эти формулы повторяются там вновь и вновь, почти всегда соседствуя с образом андрогина или указаниями на возвращение в детское состояние.
Приведем лишь один фрагмент Евангелия от Фомы, весьма полно раскрывающий интересующую нас тему: "Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону как внутреннюю сторону, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной, когда вы сделаете... образ вместо образа, - тогда вы войдете в [царствие]" (схол. 27).
Solomon Tresmosin. Splendor Solis.
При этом с мотивом обретения полноты и бессмертия у Майринка связан и ряд образов, восходящих к египетской мифологии. В начале романа Пфайль вспоминает об этимологическом обществе "Осирис", куда он входил в юности и где познакомился со Сваммердамом. (Заметим, что в "Текстах пирамид" Осирис именуется "Великим Зеленым" [67]). Главное место в рассказе барона занимает история о чудесной находке чудаковатым стариком зеленого скарабея. В древнем Египте зеленый скарабей был олицетворением бога Хепера - изначальной силы созидания, скрытой в материи, силы, движущей солнце по небу подобно тому, как жук движет свой навозный шарик. Причиной такого отождествления было представление, бытовавшее у древних, будто у скарабеев не существует самок, и этот жук является "единородным", "сам себя порождающим" [68]. В этом смысле Хепер символизировал мертвое тело, из которого готово родиться новое, духовное. Согласно преданию, из ноздрей головы Осириса, погребенной в Абидосе, вышел скарабей, с тех пор почитающийся символом бессмертия и воскресения [69]. Алчущий обрести таинственного зеленого жука Сваммердам жаждет причаститься жизни духа, а его находка становится чудесным залогом вечности. И все же "египетские мотивы" связаны в романе не столько со Сваммердамом, сколько с Евой, преображающейся после смерти в Исиду. В древности - особенно во времена эллинистических синтетических культов, совпадающих с расцветом александрийской алхимии, - Исиду почитали как Деву, которая должна родить, Virgo paritura, - эта ипостась богини символизировала неплодоносящую землю, которую солнечные лучи скоро оживят. Алхимия впитала в себя соответствующие символики и в герметической практике "Госпожой нашей Исидой" называют "девственную землю" - саму субстанцию "materia prima" - корень и основание всей работы [70]. (У субстанции этой множество иных имен: так Руланд и Пернетти, известные своими алхимическими лексиконами, указывают среди них такие как "Бездна", "Ева", "Ночь", "Тень солнца" и т.д. [71]).
Michael Mayer. Atalanta fugiens. "Тень Солнца".
В египетском мифе Исида собирает расчлененное тело Осириса, восстанавливая его полноту - Ева у Майринка "восстанавливает" андрогинную полноту Фортуната. Таким образом, "египетский пласт" романа оказывается проникнут все тем же алхимическим символизмом - системным и последовательным.
Более того, "Зеленый лик" принадлежит скорее алхимии, чем литературе. Если "классические" алхимические трактаты были описанием соответсвующих практик, то майринковский роман - рассказ о стоящей за ними реальности - реальности крайне жесткой, - там на каждом шагу странника подстерегает опасность сорваться в бездну, откуда нет возврата, - и лишь тот, кто прошел эту реальность насквозь, обретает смысл пути.
Johann Daniel Mylius. Philosopia reformata... Frankfurt 1622
Но, в связи с Майринком, напомним сказаное когда-то Саади:
О утреняя птица, научись любви у мотылька,
Который без единого звука сгорел и стал духом.
Те, кто похваляются, будто ищут ее, не имеют от нее вестей.
А о тех, кто получил от нее весть, более не приходят вести [72].
Майринк свой роман написал. А потому - не стоит слишком доверять написанному тексту. Или, доверяя, стоит помнить при этом, что, по словам Мамардашвили, "доверие есть результат метафизического выбора, ибо для него нет и не может быть эмпирических оснований".