translations, tradaptations, Кан
Как уже говорилось, я давно перестала переводить стихи, но иногда -- очень редко -- перевожу песни. Пару раз за последние несколько лет я делала это как платную работу (когда меня просили для разных идишских проектов то "Čerešne" Ханы Хегеровой, то обиженную хорватскую песню, то карантинную немецкую песню перевести на идиш), и в общем-то язык очень быстро смекал, что хозяин тут -- не я, а он, и сам начинал водить моим пером. А я сидела рядом и, хихикая, описывала происходящее ( подгузники вместо розмарина, хрен вместо цветочков).
И почему-то не годы работы с книгами, а именно эти отдельные случаи работы с песнями мне показали, что перевод -- это всегда локализация. И очень легко в ней слажать, переборщив, по Ортеге-и-Гассету, или с "приближением автора к языку читателя", или с "приближением читателя к языку автора". В этом деле мой главный камертон -- Дэниел Кан, с его острейшим чувством слова и звука. Восхищаюсь им безмерно и априори доверяю всему, что он делает, ибо Дэн не слажает не только в музыкальном, но и в человеческом смысле: его чувство слова так остро именно потому, что так остро работает его чуйка на фальшь.
Кан переводит и с английского на идиш, и с идиша и русского на английский; самый первый услышанный мною его перевод (начало 2009 года, когда я только-только начинала знакомиться с идишем и разными ашкеназскими музыками, и никаких имён ещё не знала, кроме нашего харьковского Раскардаш Оркестра) -- это английский куплет потрясающего хасидского нигуна "Не журитесь хлопцы" (он же "С'из нито кейн нехтн"). Мне очень понравилось, как лихо и танцевально куплет про выпивку улёгся в английский текст.
В оригинале -- "хапт арайн а машке, / кол-зман ир зент бам лебм, / мирцешем аф йене велт / вет мен айх ништ гебм" (хватайте водку, / пока вы живы -- /на том свете, если, даст бог, попадём -- / вам не дадут").
То, что Псой перевёл на русский "пейте Хрупкий Абсолют -- на том свете не нальют".
У Дэниела Кана: "Grab yourself a bottle / While you still can swallow, / You won't cop a single drop / In the world to follow". Та же удаль и пляска!
И, конечно, он прекрасно перевёл роллингстоунзовскую "Sympathy for the Devil" на идиш -- это уже классика.
Потом, в течение последующих двенадцати лет, я открывала и продолжаю открывать для себя мир новой идишской песни, переводов, вариаций, познакомилась с Дэном -- я тогда приехала в Москву на ИдишФест, это было на Пурим году наверно в 2011-м, и после концерта попросила Юру Хаинсона нас представить, но в итоге от стеснения и восхищения ничего внятного не сказала, мялась-икала.
И потом мы три года не виделись и даже в сетях не пересекались, а потом, на восхитительном львовском клезфесте 2014 года, когда мы с Ладой и пани Галиной сидели в уголке во внутреннем дворике Копальні Кави перед концертом Полины и Мерлина -- я просто выпала в осадок, когда к нашему столу внезапно подошёл Кан и сказал мне на идише: "Я хотел тебе сказать, что мне очень нравится твой перевод Пашиной песни! [Уёбища]" У меня от гордости аж дым из ушей пошёл.
И потом мы много раз виделись на разных музыкальных фестивалях и семинарах то в Веймаре, то в Кракове, то во Львове, то ещё где -- и я обнаруживала, что помимо виртуозного владения словом и социальной повестки, Кан умеет ещё и много других гитик: помимо знакомого нам всем бундистского духа, у него ещё -- менее известный -- прекрасный лирический дар, а ещё -- офигенный мощный певческий голос (я впервые услышала это в проекте Semer Label Reloaded). Но в первую очередь встречи с Каном всегда были соприкосновением со словом. Кан бьёт в яблочко.
Когда он начал делать этот проект с переводами Окуджавы на английский, я сначала ощетинилась мысленно: посягнул на святое! щас напортачит! руки прочь, святое трогать нельзя даже Кану! (Хотя я сама когда-то Окуджаву переводила на польский, но польские переводы Окуджавы то другое, это прижизненная и, можно сказать, весьма "авторизованная" традиция, и взаимная: он сам переводил и пел текст Осецкой, и т.д. А тут -- на английский -- в такую другую почву пересаживать...).
Но я оказалась неправа. Ещё задолго до того, как они с Ваней Жуком год назад выпустили этот проект в мир, я услышала один из первых переводов -- в 2016-м, во время львовского клезфеста между семинарами мы с Дэном вышли на перекус, и он мне не спел, а просто продекламировал как стихотворение свой перевод "Заезжего музыканта" (а уж это для меня вообще святая святых) -- и я помню, как у меня, при всех моих гордостях и предубеждениях, побежали мурашки по спине и перехватило дыхание от того, что -- и как -- он читал. Он не слажал ни на четверть тона -- это был другой заезжий музыкант, американский. Брат того, окуджавского, на другом краю земли. И поэтому оно -- работает. Я тогда по горячим следам писала о том львовском дне, вот нашла https://huli-tam.livejournal.com/933038.html
То, что я называю "локализацией" -- перевод-перенос текста как культурного явления в другую культуру, с учётом её реалий -- Кан называет tradaptation (вот здесь в интервью прекрасному журналу In Geveb он немного об этом рассказывает: Alternative Futures of the Past (про продолжение и новую актуальность давних текстов -- с 17-18 минуты, про переводы и песни на нескольких языках с 00:19 и далее, конкретно про tradaptation на 00:25). А здесь его пронзительная, глубокая статья про перевод-переосмысление одного стихотворения Суцкевера: https://www.asymptotejournal.com/special-feature/daniel-kahn-on-avrom-sutzkever/
Я сама у Кана "по слуху" учусь tradaptation, хотя несравненно меньше этим занимаюсь, но всё равно, для меня это важно. И вот один из таких уроков -- вроде бы мелкий элемент, но для меня он очень показателен, и очень поучителен.
У Псоя в "славной песне про "как волка ни корми", которые они на пару исполняют с Каном в русской и английской версиях, есть один куплет про повара:
Приятель родом из Баку -- он очень был неглуп,
Умел играть Чайковского на скрипке,
Теперь он поваром в полку, солдатам варит суп,
Как слышит марш, так делает ошибки.
Что, Александр Герцевич, забыл добавить перца в дичь?!
И я когда слушала русский текст, думала: ну-ну, и как же Кан выкрутится с "Александром Герцевичем" -- это же отсылка, как он сохранит интертекст в английском переводе, и к тому же -- как он упихнёт интертекст в эти коротенькие строчки, да ещё и со внутренней рифмой?!
И Кан -- выкрутился!! "So, what's the matter, Stempenyu -- again forgot to stir the stew?"
Стемпеню -- это прозвище легендарного еврейского скрипача-виртуоза Йосла Друкера, у Шолом-Алейхема даже есть повесть про еврейских музыкантов под названием "Стемпеню" -- не прямо биографическая, но названная в его честь. Источник аллюзии поменялся, но inner joke с образом еврейского музыканта -- понятная другой, но тоже еврейской аудитории -- сохранилась! Для меня это высший, высочайший пилотаж, и он не просто про изящный поворот, а... в этом весь смысл, весь цимес: он означает, что текст работает.
И почему-то не годы работы с книгами, а именно эти отдельные случаи работы с песнями мне показали, что перевод -- это всегда локализация. И очень легко в ней слажать, переборщив, по Ортеге-и-Гассету, или с "приближением автора к языку читателя", или с "приближением читателя к языку автора". В этом деле мой главный камертон -- Дэниел Кан, с его острейшим чувством слова и звука. Восхищаюсь им безмерно и априори доверяю всему, что он делает, ибо Дэн не слажает не только в музыкальном, но и в человеческом смысле: его чувство слова так остро именно потому, что так остро работает его чуйка на фальшь.
Кан переводит и с английского на идиш, и с идиша и русского на английский; самый первый услышанный мною его перевод (начало 2009 года, когда я только-только начинала знакомиться с идишем и разными ашкеназскими музыками, и никаких имён ещё не знала, кроме нашего харьковского Раскардаш Оркестра) -- это английский куплет потрясающего хасидского нигуна "Не журитесь хлопцы" (он же "С'из нито кейн нехтн"). Мне очень понравилось, как лихо и танцевально куплет про выпивку улёгся в английский текст.
В оригинале -- "хапт арайн а машке, / кол-зман ир зент бам лебм, / мирцешем аф йене велт / вет мен айх ништ гебм" (хватайте водку, / пока вы живы -- /на том свете, если, даст бог, попадём -- / вам не дадут").
То, что Псой перевёл на русский "пейте Хрупкий Абсолют -- на том свете не нальют".
У Дэниела Кана: "Grab yourself a bottle / While you still can swallow, / You won't cop a single drop / In the world to follow". Та же удаль и пляска!
И, конечно, он прекрасно перевёл роллингстоунзовскую "Sympathy for the Devil" на идиш -- это уже классика.
Потом, в течение последующих двенадцати лет, я открывала и продолжаю открывать для себя мир новой идишской песни, переводов, вариаций, познакомилась с Дэном -- я тогда приехала в Москву на ИдишФест, это было на Пурим году наверно в 2011-м, и после концерта попросила Юру Хаинсона нас представить, но в итоге от стеснения и восхищения ничего внятного не сказала, мялась-икала.
И потом мы три года не виделись и даже в сетях не пересекались, а потом, на восхитительном львовском клезфесте 2014 года, когда мы с Ладой и пани Галиной сидели в уголке во внутреннем дворике Копальні Кави перед концертом Полины и Мерлина -- я просто выпала в осадок, когда к нашему столу внезапно подошёл Кан и сказал мне на идише: "Я хотел тебе сказать, что мне очень нравится твой перевод Пашиной песни! [Уёбища]" У меня от гордости аж дым из ушей пошёл.
И потом мы много раз виделись на разных музыкальных фестивалях и семинарах то в Веймаре, то в Кракове, то во Львове, то ещё где -- и я обнаруживала, что помимо виртуозного владения словом и социальной повестки, Кан умеет ещё и много других гитик: помимо знакомого нам всем бундистского духа, у него ещё -- менее известный -- прекрасный лирический дар, а ещё -- офигенный мощный певческий голос (я впервые услышала это в проекте Semer Label Reloaded). Но в первую очередь встречи с Каном всегда были соприкосновением со словом. Кан бьёт в яблочко.
Когда он начал делать этот проект с переводами Окуджавы на английский, я сначала ощетинилась мысленно: посягнул на святое! щас напортачит! руки прочь, святое трогать нельзя даже Кану! (Хотя я сама когда-то Окуджаву переводила на польский, но польские переводы Окуджавы то другое, это прижизненная и, можно сказать, весьма "авторизованная" традиция, и взаимная: он сам переводил и пел текст Осецкой, и т.д. А тут -- на английский -- в такую другую почву пересаживать...).
Но я оказалась неправа. Ещё задолго до того, как они с Ваней Жуком год назад выпустили этот проект в мир, я услышала один из первых переводов -- в 2016-м, во время львовского клезфеста между семинарами мы с Дэном вышли на перекус, и он мне не спел, а просто продекламировал как стихотворение свой перевод "Заезжего музыканта" (а уж это для меня вообще святая святых) -- и я помню, как у меня, при всех моих гордостях и предубеждениях, побежали мурашки по спине и перехватило дыхание от того, что -- и как -- он читал. Он не слажал ни на четверть тона -- это был другой заезжий музыкант, американский. Брат того, окуджавского, на другом краю земли. И поэтому оно -- работает. Я тогда по горячим следам писала о том львовском дне, вот нашла https://huli-tam.livejournal.com/933038.html
То, что я называю "локализацией" -- перевод-перенос текста как культурного явления в другую культуру, с учётом её реалий -- Кан называет tradaptation (вот здесь в интервью прекрасному журналу In Geveb он немного об этом рассказывает: Alternative Futures of the Past (про продолжение и новую актуальность давних текстов -- с 17-18 минуты, про переводы и песни на нескольких языках с 00:19 и далее, конкретно про tradaptation на 00:25). А здесь его пронзительная, глубокая статья про перевод-переосмысление одного стихотворения Суцкевера: https://www.asymptotejournal.com/special-feature/daniel-kahn-on-avrom-sutzkever/
Я сама у Кана "по слуху" учусь tradaptation, хотя несравненно меньше этим занимаюсь, но всё равно, для меня это важно. И вот один из таких уроков -- вроде бы мелкий элемент, но для меня он очень показателен, и очень поучителен.
У Псоя в "славной песне про "как волка ни корми", которые они на пару исполняют с Каном в русской и английской версиях, есть один куплет про повара:
Приятель родом из Баку -- он очень был неглуп,
Умел играть Чайковского на скрипке,
Теперь он поваром в полку, солдатам варит суп,
Как слышит марш, так делает ошибки.
Что, Александр Герцевич, забыл добавить перца в дичь?!
И я когда слушала русский текст, думала: ну-ну, и как же Кан выкрутится с "Александром Герцевичем" -- это же отсылка, как он сохранит интертекст в английском переводе, и к тому же -- как он упихнёт интертекст в эти коротенькие строчки, да ещё и со внутренней рифмой?!
И Кан -- выкрутился!! "So, what's the matter, Stempenyu -- again forgot to stir the stew?"
Стемпеню -- это прозвище легендарного еврейского скрипача-виртуоза Йосла Друкера, у Шолом-Алейхема даже есть повесть про еврейских музыкантов под названием "Стемпеню" -- не прямо биографическая, но названная в его честь. Источник аллюзии поменялся, но inner joke с образом еврейского музыканта -- понятная другой, но тоже еврейской аудитории -- сохранилась! Для меня это высший, высочайший пилотаж, и он не просто про изящный поворот, а... в этом весь смысл, весь цимес: он означает, что текст работает.