О моих разногласиях с Бахофеном (2).
Бахофен в своём "Материнском праве" без устали повторяет одно и то же:
"Бренность материальной жизни и материнское право идут рука об руку. Напротив, отцовское право связано с бессмертием надматериальной жизни, принадлежащей сферам небесного света. Сколь долго религиозное сознание усматривает в теллурической материи вместилище производящей силы, столь же долго действует и закон плоти, приравнивающий человека к бессознательному, низшему творению, а материнское право одинаково владычествует и над человеческой, и над животной прокреацией. Однако, когда эта сила оказывается отделена от земной материи и связана с Солнцем, начинается более возвышенная стадия. Материнское право остаётся теперь уделом животных - семейная жизнь человека переходит к отцовскому праву. Смертность при этом ограничивается материей, возвращающейся в материнское лоно, из которого она вышла, в то время как дух, очищенный огнём от шлаков материальности, возносится к светлым высотам, где царят бессмертие и нематериальность. Потому Беллерофонт смертен и, в то же время, представляет материнское право, тогда как Геракл является основателем отцовского права и сотрапезником олимпийских богов в пространствах света.
Пьяный Геракл, "основатель отцовского права и сотрапезник олимпийских богов в пространствах света".
Всё это приводит нас к выводу, который в дальнейшем будет находить себе всё новые и новые подтверждения: материнское право принадлежит материи и той религиозной стадии, которая знает лишь телесную жизнь и потому, как и Беллерофонт, охвачена безысходной скорбью о вечной гибели всего рожденного".
Это прям какой-то бред несусветный. Что это за религия такая, которая "знает лишь телесную жизнь"? Нет такой религии. Даже Эпикур, певец сытого брюха и беззаботной жизни, и тот признавал бытие богов (правда, он считал, что они обитают в "междумириях" и людей просто не замечают). Религия, по самому своему определению, есть связь человека с миром нуминозного. Самая первобытная религия - шаманизм - есть ни что иное как связь шамана с духами. Духи "циркулируют" по телу Матери-Земли как кровь циркулирует по артериям и венам человека. В некоторых местах - пещеры, колодцы, родники, озёра, болота - духи выходят на поверхность земли. У каждого шамана есть такая "дырочка" в неординарную реальность. Но что такое религия без духа, которая "знает лишь телесную жизнь", я ума не приложу. Видимо, такая религия является чисто умозрительным кабинетным конструктом Бахофена.
Так, пойдём далее. Никакого "бессмертия надматериальной жизни, принадлежащей сферам небесного света" в олимпийской религии эллинизма и в помине нет. Все умершие пребывают в подземном царстве мёртвых Аида, которое представляет собой бескрайний лабиринт тёмных пещер и рек.
Самые отъявленные мерзавцы попадают в Тартар, который располагается ещё ниже Аида и отстоит от него на том же расстоянии, на каком как сам Аид отстоит от поверхности земли.
Ну и, наконец, мне совершенно непонятно, почему Бахофен личную и частную скорбь Белерофонта считает всеобщим и типичным настроением эпохи матриархата? В статье "Метемпсихоз у кельтов" мы, наоборот, видели, что кельты нисколько не горевали о неизбежности смерти, поскольку верили, что смерть означает новое рождение.
"Бренность материальной жизни и материнское право идут рука об руку. Напротив, отцовское право связано с бессмертием надматериальной жизни, принадлежащей сферам небесного света. Сколь долго религиозное сознание усматривает в теллурической материи вместилище производящей силы, столь же долго действует и закон плоти, приравнивающий человека к бессознательному, низшему творению, а материнское право одинаково владычествует и над человеческой, и над животной прокреацией. Однако, когда эта сила оказывается отделена от земной материи и связана с Солнцем, начинается более возвышенная стадия. Материнское право остаётся теперь уделом животных - семейная жизнь человека переходит к отцовскому праву. Смертность при этом ограничивается материей, возвращающейся в материнское лоно, из которого она вышла, в то время как дух, очищенный огнём от шлаков материальности, возносится к светлым высотам, где царят бессмертие и нематериальность. Потому Беллерофонт смертен и, в то же время, представляет материнское право, тогда как Геракл является основателем отцовского права и сотрапезником олимпийских богов в пространствах света.
Пьяный Геракл, "основатель отцовского права и сотрапезник олимпийских богов в пространствах света".
Всё это приводит нас к выводу, который в дальнейшем будет находить себе всё новые и новые подтверждения: материнское право принадлежит материи и той религиозной стадии, которая знает лишь телесную жизнь и потому, как и Беллерофонт, охвачена безысходной скорбью о вечной гибели всего рожденного".
Это прям какой-то бред несусветный. Что это за религия такая, которая "знает лишь телесную жизнь"? Нет такой религии. Даже Эпикур, певец сытого брюха и беззаботной жизни, и тот признавал бытие богов (правда, он считал, что они обитают в "междумириях" и людей просто не замечают). Религия, по самому своему определению, есть связь человека с миром нуминозного. Самая первобытная религия - шаманизм - есть ни что иное как связь шамана с духами. Духи "циркулируют" по телу Матери-Земли как кровь циркулирует по артериям и венам человека. В некоторых местах - пещеры, колодцы, родники, озёра, болота - духи выходят на поверхность земли. У каждого шамана есть такая "дырочка" в неординарную реальность. Но что такое религия без духа, которая "знает лишь телесную жизнь", я ума не приложу. Видимо, такая религия является чисто умозрительным кабинетным конструктом Бахофена.
Так, пойдём далее. Никакого "бессмертия надматериальной жизни, принадлежащей сферам небесного света" в олимпийской религии эллинизма и в помине нет. Все умершие пребывают в подземном царстве мёртвых Аида, которое представляет собой бескрайний лабиринт тёмных пещер и рек.
Самые отъявленные мерзавцы попадают в Тартар, который располагается ещё ниже Аида и отстоит от него на том же расстоянии, на каком как сам Аид отстоит от поверхности земли.
Ну и, наконец, мне совершенно непонятно, почему Бахофен личную и частную скорбь Белерофонта считает всеобщим и типичным настроением эпохи матриархата? В статье "Метемпсихоз у кельтов" мы, наоборот, видели, что кельты нисколько не горевали о неизбежности смерти, поскольку верили, что смерть означает новое рождение.