Жизнь - это сон (4)
La vida es sueño.
Pedro Calderón de la Barca, 1635.
Педро Кальдерон де ла Барка, 1635.
Жизнь есть сон (перевод Константина Бальмонта).
Жизнь есть сон (перевод Д. К. Петрова).
Жизнь - это сон (перевод Инны Тыняновой).
Как я уже писал, в истории о Варлааме и Иосафе ( 1, 2, 3) тема отгораживания любимого сыночка Иосафа (или, скажем, Бодхиставы) от внешнего мира и к чему это приводит, находит своё продолжение в рассказе Лескова «Излишняя материнская нежность».
А вот чудесный пример у Джованни Боккаччо в Декамероне (день четвёртый, вступление Филострато):
«…Азинайо, поместился здесь в одной келейке с своим сыном и, живя с ним от милостыни и в молитвах, особенно остерегался говорить в его присутствии о каком бы то ни было мирском деле, ни показывать ему что-либо подобное, дабы это не отвлекало его от такого служения; напротив, он всегда беседовал с ним о славе вечной жизни, о боге и святых, ничему иному не обучая его, как только молитвам; в такой жизни он продержал его много лет, никогда не выпуская его из кельи и никого не давая ему видеть, кроме себя». Но потом им пришлось пойти в город, где сын впервые увидел женщин и спросил, а как их звать, а отец, чтобы избежать сложностей, сказал, что их звать гусынями и это худые вещи. Сын же ответствовал: «Не знаю, что вы такое говорите и почему эти вещи худые; что до меня, мне кажется, я ничего ещё не видел столь красивого и приятного, как они. Они красивее, чем намалеванные ангелы, которых вы мне несколько раз показывали. Пожалуйста, коли вы любите меня, дайте поведём с собой туда наверх одну из этих гусынь, я стану её кормить».
Последователь Ганса Шиллинга (иллюстратора) [Германия, работал в 1459 - 1467 гг.], из мастерской Дибольда Лаубера (иллюстратора) [Германия, работал в 1427 - 1467 гг.]. Иосафат на престоле, соблазняемый голой женщиной, 1469. Чернила, клеевые краски и темпера, бумага 28,6 × 20,3 см (Ms. Ludwig XV 9 (83.MR.179), fol. 284v)
(картинки щелчком можно увеличить)
(Здесь ещё 137 иллюстраций того же автора, 1469 г.)
История о Варлааме и Иосафате была чрезвычайно широко известна в Европе. Уже в 1275 г. она вошла в состав Золотой Легенды, собрания легенд и житий святых, сочинения доминиканца Иакова Ворагинского, епископа Генуи (см. том 7, The Story of Barlaam and Josaphat).
Есть и французские варианты: Gui de Cambrai, Barlaam et Josaphat, ок. 1220-1225 г. и Jehan de Prier, Mystère du roi Advenir. 1455 или, например, немецкий: Rudolf von Ems, Barlaam und Josaphat, ок. 1254 (в издании: Dichtungen des Deutschen Mittelalters, 3 Band, Leipzig 1843).
Немудрено, что в сентябре 1474 г. во Флоренции уже идёт театральная постановка «Rappresentazione di Barlaam e Giosafat» (вот её англ. перевод), автор Бернардо Пульчи (1438-1488 гг.).
Надо сказать, что её и сейчас иногда ставят.
Так что не должно особенно удивлять, что в 1611 г. Лопе де Вега написал пьесу «Barlán y Josafá», а по её следам в 1635 г. Педро Кальдерон де ла Барка пишет свою самую известную пьесу «Жизнь - это сон» (см. эпиграф и ссылки вверху), где между прочим, действуют король польский Басилио и герцог Московии Астольфо, а в башне сидит Сехизмундо (краткое содержание).
Так, ну пора и за нашего Вильяма, понимаете, Шекспира приняться.
В повести о Варлааме и Иосафе есть такая притча о четырёх сундуках, что, мол, не внешность важна, а внутреннее содержание:
Повелѣ же царь створити ковчеги четыре от древа, два же обложи златомъ и костѣ мертвыя смердяща вложити в ня, златыими же гвозды загвозди а. Другою же двою помазавъ смолою и попелом и наполни а камыкъ честных и бисеръ многоцѣнныихъ, всѣхъ вонь благоуханных исполнивъ. Власяными ужи обязая и призвав вельможи, зазрѣвъшиимъ царя от двою оною мужю смиреною сретшею, и постави пред ними четыре ковчегы, да судять, колику достойна еста златаа, колику же осмоленая. Онѣ же двою златою осудиша я къ множеству цѣны достойна еста, мняхуть бо, яко царьстии вѣнци и поясы вложенѣ в ня. Смолою же помазаная и пепелом малы и худы цѣны достойна еста глаголаху. Царь же глагола к нимъ: “Видяхъ азъ, яко тако вамъ глаголати, чювьственыима очима чювьственый образъ разумеете, еще же не тако подобаеть творити, нъ утренима очима внутрь лежащее подобаеть видѣти, ли честь, ли бесщестие˝.
И повелѣ царь отврѣсти златаа ковчега. Отверзенома же ковчегома, злый смрадъ повѣа из нею и некраснаа видѣна бысть видъ. Рече убо царь: “Се образъ есть въ светлыя и славныя оболченыимъ, много славою и силою гордящиимься, и вънутрь суть мертве смердящаа кости и злыихъ делъ исполнь”. Таче повелѣ отверсти осмолена и бекомъ помазана. Сима же отверзенома сущиимъ ту вся възвеселиста о лежащиихъ в нею свѣтлости, и благоухание изиде от нею. Глагола же к нимъ царь: “Весте ли, кому подобна еста ковчега си? Подобна еста смиреныима онѣма и в худыя ризы оболченома, ихъже вы внешний образъ видяще, досажение въменисте лица ею мое поклоняние до земля. Азъ же разумныма очима доброту ихъ и честь душевную разумѣвъ, чюдився ею прикасание, лучше вѣнца и лучше царьскаго обдѣ честнейшая вменихъ˝. Тако осрами велможа своа и научи я о видимыхъ не блазнитися, нъ и разумных вниматися» <…>
И повелел царь сделать четыре ковчега из дерева, два позолотить и вложить в них смердящие кости мертвецов, забив золотыми гвоздями; два же других, обмазав смолою и дегтем, наполнить драгоценными камнями, дорогим жемчугом, умастив их всякими благовониями. Обвязав ковчеги волосяными веревками, призвал царь вельмож, осуждавших его за смиренное приветствие тех двух мужей, и поставил перед ними четыре ковчега, чтобы оценили они достоинства позолоченных и осмоленных ковчегов. Они же оценили два позолоченных как достойные самой высокой цены, ибо полагали, что в них вложены царские венцы и пояса. О ковчегах же, обмазанных смолой и дегтем, сказали, что они достойны малой и ничтожной цены. Тогда царь сказал им: “Знал я, что так скажете, ибо, поверхностное имея зрение, воспринимаете вы лишь внешний образ; но не так следует поступать, а внутренним зрением подобает видеть сокрытое внутри - ценное оно или не имеющее цены”.
И велел царь открыть позолоченные ковчеги. Как только раскрыли ковчеги, страшный смрад повеял оттуда и безобразное открылось взорам. И сказал царь: “Это подобие тех, кто облечен в сверкающие и дорогие одежды и горд своей славой и могуществом, внутри же полон мертвых и смердящих костей и злых дел”. Затем повелел открыть ковчеги, покрытые смолою и дегтем. И когда их раскрыли, все поразились прекрасным видом лежащего в них, и благоухание исходило из них. И сказал царь вельможам: “Знаете ли, кому подобны эти ковчеги? Подобны они тем двоим смиренным и в жалкие одежды облеченным; вы же, видя их наружный образ, поносили меня за то, что я до земли поклонился перед лицом их. Я же, разумными очами познав благородство их и красоту душевную, почел за честь для себя прикоснуться к ним, считая их дороже царского венца и лучше царской одежды”. Так устыдил царь своих вельмож и научил их не обманываться видимым, а внимать разумному» <…>
Вот соответствующий лист из истории Варлаама и Иосафа, арабский список 1778 г.
(щелчком картинку можно увеличить)
И вот в пьесе Шекспира «Венецианский купец», написанной в 1956 г.,
читаем историю, о том как отец красавицы Порции завещал, что её мужем может стать только тот, кто выберет верный из трёх закрытых ларцов. Принц Мароккский выбирает золотой ларчик (акт 2, сцена 7), Принц Арагонский - серебряный (акт 2, сцена 9), а главный герой Бассанио - свинцовый (акт 3, сцена 2) и, тем самым, угадывает и женится на Порции.
Бассанио:
Так внешний вид не стоит сам себя.
Всегда прикрасы обольщают свет<…>
<…>Но ты, свинец простой, скорей грозящий,
Чем что-либо сулящий мне, - живее
Красноречивых слов твой бледный вид
Меня волнует. Выбор мой решен!
Пускай же счастье мне подарит он.
(перевод И. Б. Мандельштама)
А внешний вид способен и солгать.
Людей обманывают украшенья<…>
Но ты, простой свинец, чье обещанье -
Скорей угроза! Тусклота твоя
Цветистого призывней златословья.
Беру тебя! Венчай меня любовью!
(перевод О. Сороки)
Итак, нельзя блестящую наружность
Всегда считать правдивою; весь мир
Вводим в обман наружным украшеньем<…>
<…>Но ты, простой свинец,
Ты, более грозящий, чем манящий
Надеждою, своею простотой
Ты убедил меня: тебя я выбираю -
И от тебя теперь блаженства ожидаю!
(перевод П. Вейнберга)
Так внешний вид от сущности далек:
Мир обмануть не трудно украшеньем<…>
<…>Но ты, простой свинец,
Скорей грозящий, чем сулящий блага, -
Ты бледностью своей красноречив:
Беру тебя - будь выбор мой счастлив!
(перевод Щепкиной-Куперник)
So may the outward shows be least themselves:
The world is still deceiv'd with ornament<…>
<…> But thou, thou meagre lead,
Which rather threat'nest than dost promise aught,
Thy plainness moves me more than eloquence,
And here choose I. Joy be the consequence!
(оригинал)
Ну, а в завершение, два картинки.
Первая - это роспись в Успенском соборе на Городке в Звенигороде (юго-восточный подкупольный столп, западная грань, 4-й регистр), возможно Андрея Рублева: «Беседа Варлаама с царевичем Иоасафом»
А вторая - возвращает к началу рассказа о Иосафе и Варлааме (вот у каждого из них над головой даже табличка с именем приколочена) и той притче о человеке, висящем над пропастью, что встречается ещё в Махабхарате.
Изображение 1476 г. взято из Gertrud Blaschitz. „Barlaam und Josaphat“ als Vorlage für Wandmalereien
in der Gozzoburg von Krems.
«Но люди, постигшие, что именно таков круговорот колеса сансары, умудренные, узы того колеса сансары рассекают» (Махабхарата. Книга 11. Стрипарва. Книга о женах. Сказание о скорби).
На этом рассказ о том, что жизнь - это сон, завершается...