Иов и Аристотель
В чем разница?
pavel_g_m - спасибо ему! - продолжает свои острые и настойчивые вопросы.
"Для меня очень важно, что ветхозаветный Бог, Бог в постижении древних евреев - это совсем другой Бог. Это Бог, который ревнует, вспоминает, гневается. Это не антропоморфизм, это представление о живом".
" Греческой мысли свойственно «стремление раскрыть свой «предмет» в качестве сущего как сущего, что в данном случае значит - раскрыть «предмет» в самодостаточности Его в-себе-и-для-себя-бытия». Библейскому сознанию вообще не свойственно составлять «понятие» о «предмете»"
Мое понимание: Тора - это не богословский трактат, тут нет метафизических понятий о Боге, о свойствах Бога. Тора - это живое проживание (и переживание) Бога и оно противоречиво для гносеологического точки зрения. Именно эти противоречия помогают не впасть в греческую метафизику, а искать живой ответ от Него. Можно формулировать свое богословие - но это подпорка, костыль, только стадия и временный инструмент, то, от чего можно оттолкнуться, а не прилепиться".
Я тоже писал об этом.
Различие очевидно: молитва и богословие (тео-онтология), Иов и Аристотель.
Но остается вопрос: в чем корень этого различия? как разошлись пути?
Когда Аристотель (и любой позднейший философ-богослов) размышляет и говорит о Боге, как он это делает: отвлеченно, в своем философском укрытии? Или думая под Его наблюдающим взглядом? Или, наконец, спрашивая Его: "Кто ты?" - и записывая ответ? И последний случай, если он возможен, отличается ли от молитвы?
pavel_g_m - спасибо ему! - продолжает свои острые и настойчивые вопросы.
"Для меня очень важно, что ветхозаветный Бог, Бог в постижении древних евреев - это совсем другой Бог. Это Бог, который ревнует, вспоминает, гневается. Это не антропоморфизм, это представление о живом".
" Греческой мысли свойственно «стремление раскрыть свой «предмет» в качестве сущего как сущего, что в данном случае значит - раскрыть «предмет» в самодостаточности Его в-себе-и-для-себя-бытия». Библейскому сознанию вообще не свойственно составлять «понятие» о «предмете»"
Мое понимание: Тора - это не богословский трактат, тут нет метафизических понятий о Боге, о свойствах Бога. Тора - это живое проживание (и переживание) Бога и оно противоречиво для гносеологического точки зрения. Именно эти противоречия помогают не впасть в греческую метафизику, а искать живой ответ от Него. Можно формулировать свое богословие - но это подпорка, костыль, только стадия и временный инструмент, то, от чего можно оттолкнуться, а не прилепиться".
Я тоже писал об этом.
Различие очевидно: молитва и богословие (тео-онтология), Иов и Аристотель.
Но остается вопрос: в чем корень этого различия? как разошлись пути?
Когда Аристотель (и любой позднейший философ-богослов) размышляет и говорит о Боге, как он это делает: отвлеченно, в своем философском укрытии? Или думая под Его наблюдающим взглядом? Или, наконец, спрашивая Его: "Кто ты?" - и записывая ответ? И последний случай, если он возможен, отличается ли от молитвы?