Zurück zu Hartmann
Вспомнил о заброшенном Гартмане. Перечитал последний пост этой серии и решил продолжить - это вполне в рамках осуществляемого мною взаимоувязывания разошедшихся направлений движения. Тут и про идеал:
«В ценности благородства человек обладает силой отрывать свое собственное развитие, совершенствование своего типа от случая, от слепой необходимости, предписывать ей свои собственные цели; и одновременно еще большую способность активно достигать своих целей.
Этот тезис выглядит сомнительно, если принять его интеллектуалистски и абсолютно … Никакой вымышленный «сверхчеловек» не может повести людей куда-то ввысь, не говоря уж об ограниченной силе человеческого предвидения и предопределения. … И все же ценностно ищущее и ценностно направленное сознание является здесь руководящим. Не постижение и не понимание, но чуткое восприятие, знающий контакт с трансцендентными силами подлинного в себе сущего идеала есть движущий принцип».
И тема лица и образа проступает, и тема развития - в сопоставлении и противоположении ММК.
Так что, не откладывая, еще кусочек - о моральных характеристиках благородства:
Благородному чужды все ценностные компромиссы, в том числе и мудрые и целительные. Его исцеление - в другом направлении: в чистой культуре ценности, которая представляется ему достойной предпочтения - даже если это осуществляется за счет других ценностей. … Всякая половинчатость благородному презренна. Единство и абсолютная цельность - его стиль, даже если это и грозит односторонностью, невнимательностью к другим ценностям, нарушением их. Благородный не боится ответственности и вины там, где этого требует его дело. …
Для благородного … включение во все великое представляется само собой разумеющимся, причем ради него самого, ради великого. Его стремление всегда выходит за пределы личности - и не только своей собственной; оно выходит и за пределы данного общества. Благородный является врагом всего узкого и мелочного. Он живет, возвышаясь над повседневностью и моральным ничтожеством. … Он не ответит на удар соперника, если не может того уважать. Он и врага желает подобного себе самому. …
Свободной, неограниченной самоотдаче великому соответствует способность к подлинному воодушевлению, действительному растворению в деле; не только способность к жертве, но и радость ее принесения. Счастье самоотдачи - рыцарская добродетель нравственно сильного. И на этом основывается его власть над людьми, способность увлекать других, превосходить, делать способными к благородству. …
Великодушие благородства распространяется на все, включая само по себе малое и мельчайшее. Оно отбирает не одну лишь цель, но также средства и пути. Благородный пренебрегает низкими средствами, они для него не оправданны целью, они унижают цель, обесценивают ее. Он и здесь не может пойти ни на какой компромисс, в ценностной селекции средств остается верным себе, что одновременно является его внутренним препятствием, его слабостью. Он безоружен перед низшими силами, которые не гнушаются никакими средствами. Он ничего не может сделать против подлости, он может бороться только с равными. …
Где этот этос достигает самосознания, там он становится благородной гордостью. Благородный должен «надеяться на самого себя», его понятие чести строже, подлому его никогда не понять. При этом благородный отнюдь не ориентирован на самоуважение или самолюбование, даже здесь предмет его интереса - не собственная личность как таковая. Для благородного защитить честь и достоинство чужой личности столь же естественно, как и свои собственные. Обладая хорошими манерами в личном обращении, он исходит не только из этикета, но из уважения к благородству в любой личности. Он хранит дистанцию, сдержанный, скромный в гордости, не навязываясь и не отстраняясь. … Благородный уважает другого без зависти к его превосходству, он способен к искреннему почтению.
Для ищущего взгляда существует только то, что находится перед ним. Того, что ниже, он не замечает, глядя поверх этого - не намеренно и не из презрения, но потому что в его поле зрения это не попадает. Благородный живет в том, что он может видеть. Если бы он захотел низвергнуть и втоптать это в грязь, как делает исполненный рессентимента, ему пришлось бы низвергнуть себя самого. (387-388).
«В ценности благородства человек обладает силой отрывать свое собственное развитие, совершенствование своего типа от случая, от слепой необходимости, предписывать ей свои собственные цели; и одновременно еще большую способность активно достигать своих целей.
Этот тезис выглядит сомнительно, если принять его интеллектуалистски и абсолютно … Никакой вымышленный «сверхчеловек» не может повести людей куда-то ввысь, не говоря уж об ограниченной силе человеческого предвидения и предопределения. … И все же ценностно ищущее и ценностно направленное сознание является здесь руководящим. Не постижение и не понимание, но чуткое восприятие, знающий контакт с трансцендентными силами подлинного в себе сущего идеала есть движущий принцип».
И тема лица и образа проступает, и тема развития - в сопоставлении и противоположении ММК.
Так что, не откладывая, еще кусочек - о моральных характеристиках благородства:
Благородному чужды все ценностные компромиссы, в том числе и мудрые и целительные. Его исцеление - в другом направлении: в чистой культуре ценности, которая представляется ему достойной предпочтения - даже если это осуществляется за счет других ценностей. … Всякая половинчатость благородному презренна. Единство и абсолютная цельность - его стиль, даже если это и грозит односторонностью, невнимательностью к другим ценностям, нарушением их. Благородный не боится ответственности и вины там, где этого требует его дело. …
Для благородного … включение во все великое представляется само собой разумеющимся, причем ради него самого, ради великого. Его стремление всегда выходит за пределы личности - и не только своей собственной; оно выходит и за пределы данного общества. Благородный является врагом всего узкого и мелочного. Он живет, возвышаясь над повседневностью и моральным ничтожеством. … Он не ответит на удар соперника, если не может того уважать. Он и врага желает подобного себе самому. …
Свободной, неограниченной самоотдаче великому соответствует способность к подлинному воодушевлению, действительному растворению в деле; не только способность к жертве, но и радость ее принесения. Счастье самоотдачи - рыцарская добродетель нравственно сильного. И на этом основывается его власть над людьми, способность увлекать других, превосходить, делать способными к благородству. …
Великодушие благородства распространяется на все, включая само по себе малое и мельчайшее. Оно отбирает не одну лишь цель, но также средства и пути. Благородный пренебрегает низкими средствами, они для него не оправданны целью, они унижают цель, обесценивают ее. Он и здесь не может пойти ни на какой компромисс, в ценностной селекции средств остается верным себе, что одновременно является его внутренним препятствием, его слабостью. Он безоружен перед низшими силами, которые не гнушаются никакими средствами. Он ничего не может сделать против подлости, он может бороться только с равными. …
Где этот этос достигает самосознания, там он становится благородной гордостью. Благородный должен «надеяться на самого себя», его понятие чести строже, подлому его никогда не понять. При этом благородный отнюдь не ориентирован на самоуважение или самолюбование, даже здесь предмет его интереса - не собственная личность как таковая. Для благородного защитить честь и достоинство чужой личности столь же естественно, как и свои собственные. Обладая хорошими манерами в личном обращении, он исходит не только из этикета, но из уважения к благородству в любой личности. Он хранит дистанцию, сдержанный, скромный в гордости, не навязываясь и не отстраняясь. … Благородный уважает другого без зависти к его превосходству, он способен к искреннему почтению.
Для ищущего взгляда существует только то, что находится перед ним. Того, что ниже, он не замечает, глядя поверх этого - не намеренно и не из презрения, но потому что в его поле зрения это не попадает. Благородный живет в том, что он может видеть. Если бы он захотел низвергнуть и втоптать это в грязь, как делает исполненный рессентимента, ему пришлось бы низвергнуть себя самого. (387-388).