Гартман об односторонности социализма и индивидуализма
«Что в этой антиномии (целое и индивид) тезис и антитезис односторонни, заметить легко. Социализм и индивидуализм,- и тот и другой понимаемые строго в смысле вышеизложенной антитетики, которой обычное словоупотребление соответствует лишь приблизительно - как раз суть типичные «измы»: в обоих зерно истины существует по праву, но на все целое оно распространяется неправомерно. Обе теории совершают ошибку абстрагирования, изоляции ценностей, чего не бывает в действительной жизни. Безраздельное господство как одной так и другой основной ценности является узурпацией».
Тема отстаивания автономности «кирпича» от «стены» ( аналогия Триты), даже его перед нею приоритетности, продолжает развиваться:
«В случае этики целого ошибка лежит совершенно на поверхности. Ведь само целое, взятое для себя, существует вообще только в абстракции. Его для-себя-бытия в отношении индивидов просто-напросто нет. Оно существует только в индивидах, ибо оно состоит из них. Стало быть, ему следует оставить индивиду его способ бытия и его самоценность, признать его и уважать в нем самостоятельность. Сделать это ему следует не только потому, что индивид иначе восстанет против него, но и потому что оно иначе уничтожится само. Целое должно подтверждать бытие составных частей; но это бытие есть как раз их самостоятельность по отношению к целому. Совокупности, таким образом, следует ради себя самой признать то, что по своей структурной сущности отрицала: аксиологическое для-себя-бытие индивида».
Странная логика! Целое, действительно, не может существовать без своих частей. Но в каком смысле? Целое - это система и ее определенность (о существовании которой и стоит вопрос), если мы воспользуемся понятием системы, может мыслиться как определенность процесса (и функции в составе большей системы), структуры, морфологии и материала. Индивид, его определенность (незаменимость), важен только как материал. Все остальные определенности в принципе не пострадают от устранения кого-то из индивидов и его замены.«Взвод не заметил потери бойца».
Это вовсе не означает обесценивания индивида - только обосновывать ее надо не так, не «от целого».
«Индивид - не просто “часть”. Он, будучи строительным материалом “целого”, все же одновременно является более высоким образованием, личностью в полном смысле,- чем никогда не сможет стать целое. И в той мере, в какой здесь господствует отношение средства и цели, средство перерастает цель. Именно будучи средством для целого (носителя ценностей более низкого порядка), индивид одновременно есть носитель ценностей более высокого порядка, и постольку самоцель. … Целое не может осуществляться как самоцель, коль скоро оно само не является средством для части».
На каком основании Гартман выстраивает эту иерархию: часть выше целого, мне непонятно. Ничем, кроме глубоко засевшего в нем (и доминирующего в современной европейской культуре индивидуализма), объяснить не могу. Для меня так нет такой иерархии как универсального принципа - есть ситуации, когда выше целое, и есть, когда отдельный человек.
Впрочем, дальше Гартман разбирается и с индивидуализмом:
«То же самое обнаруживается и в индивидуализме. И здесь выдвигается ложная претензия. Индивид, взятый для себя есть как бы только абстракция. Его для-себя-бытия, изолированного от целого, тоже решительным образом не существует. Изолированного отдельного человека вообще не бывает. Отдельный человек существует только в обществе, полностью им поддерживается как большим, бесконечно более сильным образованием. Он неразрывно связан с обществом, черпает из него общие блага,- благодаря наследованию, незаметному приспосабливанию, воспитанию - он постепенно входит в имеющиеся формы жизни, созданные не им, получает долю в общем бытии, в образовании и культуре, жизне- и мировосприятии, в “объективном духе”. Даже тот, кто изолирован задним числом, анахорет, Робинзон на своем острове, уже приносит всю эту долю с собой и питается ею всю свою жизнь. … все, что человек имеет своеобразного и самоценного в себе самом, уже поддерживается этими ценностями общества. Тем самым он в лучшем случае может немного возвыситься над ними. Но и возвышение происходит только в рамках того, что вообще достижимо с точки зрения реализованных общих ценностей. Вообще говоря, этого довольно мало. И даже там, где этого много, как у “великого индивида”, общая основа под ногами все-таки не теряется. Там же, где она утрачивается, там происходит его самоотрицание.
Индивиду необходимо признать самоценность целого; иначе он упразднит сам себя. Он должен, учась понимать себя как самоцель, уважать в качестве самоцели и целое и включаться в ее макрокосмическую телеологию как средство. Да и телеология индивида диалектически обращается против себя самой. Она может осуществляется только в его самопреодолении.
Но за счет этого она содержательно совпадает с телеологией целого, которая обнаруживает ведь такую же обратимость. Не по цели, конечно, но по процессу. Таким образом, это не две различные телеологии, которые здесь пересекаются, но лишь одна. С какой стороны ни посмотреть, это одна и та же телеологическая взаимообусловленность индивида и целого. Но в плане обоюдной самоценности это означает, что индивид и целое не только онтологически, но и аксиологически тесно соотнесены друг с другом. … В этом антиномичность количественной ценностной противоположности находит свой четкий предел. Это, конечно, не решение антиномии, скорее, это можно было бы назвать ее заострением, ибо чем меньше отделимы друг от друга противоположности, тем жестче в этической действительности они друг с другом сталкиваются. Указанный предел, скорее,- внутренний, лежащий в самой материи предел антиномического отношения как такового, независимо от какой бы то ни было принципиальной разрешимости. Пожалуй, в этом выражается аксиологическое единство континуума ценностей, расположенного между обеими крайностями. А тем самым указывается направление конкретных жизненных задач, перед которыми ставит человека эта антиномия».
Немного мутновато, но посмотрим, как он с этим будет дальше обходиться.
Тема отстаивания автономности «кирпича» от «стены» ( аналогия Триты), даже его перед нею приоритетности, продолжает развиваться:
«В случае этики целого ошибка лежит совершенно на поверхности. Ведь само целое, взятое для себя, существует вообще только в абстракции. Его для-себя-бытия в отношении индивидов просто-напросто нет. Оно существует только в индивидах, ибо оно состоит из них. Стало быть, ему следует оставить индивиду его способ бытия и его самоценность, признать его и уважать в нем самостоятельность. Сделать это ему следует не только потому, что индивид иначе восстанет против него, но и потому что оно иначе уничтожится само. Целое должно подтверждать бытие составных частей; но это бытие есть как раз их самостоятельность по отношению к целому. Совокупности, таким образом, следует ради себя самой признать то, что по своей структурной сущности отрицала: аксиологическое для-себя-бытие индивида».
Странная логика! Целое, действительно, не может существовать без своих частей. Но в каком смысле? Целое - это система и ее определенность (о существовании которой и стоит вопрос), если мы воспользуемся понятием системы, может мыслиться как определенность процесса (и функции в составе большей системы), структуры, морфологии и материала. Индивид, его определенность (незаменимость), важен только как материал. Все остальные определенности в принципе не пострадают от устранения кого-то из индивидов и его замены.«Взвод не заметил потери бойца».
Это вовсе не означает обесценивания индивида - только обосновывать ее надо не так, не «от целого».
«Индивид - не просто “часть”. Он, будучи строительным материалом “целого”, все же одновременно является более высоким образованием, личностью в полном смысле,- чем никогда не сможет стать целое. И в той мере, в какой здесь господствует отношение средства и цели, средство перерастает цель. Именно будучи средством для целого (носителя ценностей более низкого порядка), индивид одновременно есть носитель ценностей более высокого порядка, и постольку самоцель. … Целое не может осуществляться как самоцель, коль скоро оно само не является средством для части».
На каком основании Гартман выстраивает эту иерархию: часть выше целого, мне непонятно. Ничем, кроме глубоко засевшего в нем (и доминирующего в современной европейской культуре индивидуализма), объяснить не могу. Для меня так нет такой иерархии как универсального принципа - есть ситуации, когда выше целое, и есть, когда отдельный человек.
Впрочем, дальше Гартман разбирается и с индивидуализмом:
«То же самое обнаруживается и в индивидуализме. И здесь выдвигается ложная претензия. Индивид, взятый для себя есть как бы только абстракция. Его для-себя-бытия, изолированного от целого, тоже решительным образом не существует. Изолированного отдельного человека вообще не бывает. Отдельный человек существует только в обществе, полностью им поддерживается как большим, бесконечно более сильным образованием. Он неразрывно связан с обществом, черпает из него общие блага,- благодаря наследованию, незаметному приспосабливанию, воспитанию - он постепенно входит в имеющиеся формы жизни, созданные не им, получает долю в общем бытии, в образовании и культуре, жизне- и мировосприятии, в “объективном духе”. Даже тот, кто изолирован задним числом, анахорет, Робинзон на своем острове, уже приносит всю эту долю с собой и питается ею всю свою жизнь. … все, что человек имеет своеобразного и самоценного в себе самом, уже поддерживается этими ценностями общества. Тем самым он в лучшем случае может немного возвыситься над ними. Но и возвышение происходит только в рамках того, что вообще достижимо с точки зрения реализованных общих ценностей. Вообще говоря, этого довольно мало. И даже там, где этого много, как у “великого индивида”, общая основа под ногами все-таки не теряется. Там же, где она утрачивается, там происходит его самоотрицание.
Индивиду необходимо признать самоценность целого; иначе он упразднит сам себя. Он должен, учась понимать себя как самоцель, уважать в качестве самоцели и целое и включаться в ее макрокосмическую телеологию как средство. Да и телеология индивида диалектически обращается против себя самой. Она может осуществляется только в его самопреодолении.
Но за счет этого она содержательно совпадает с телеологией целого, которая обнаруживает ведь такую же обратимость. Не по цели, конечно, но по процессу. Таким образом, это не две различные телеологии, которые здесь пересекаются, но лишь одна. С какой стороны ни посмотреть, это одна и та же телеологическая взаимообусловленность индивида и целого. Но в плане обоюдной самоценности это означает, что индивид и целое не только онтологически, но и аксиологически тесно соотнесены друг с другом. … В этом антиномичность количественной ценностной противоположности находит свой четкий предел. Это, конечно, не решение антиномии, скорее, это можно было бы назвать ее заострением, ибо чем меньше отделимы друг от друга противоположности, тем жестче в этической действительности они друг с другом сталкиваются. Указанный предел, скорее,- внутренний, лежащий в самой материи предел антиномического отношения как такового, независимо от какой бы то ни было принципиальной разрешимости. Пожалуй, в этом выражается аксиологическое единство континуума ценностей, расположенного между обеими крайностями. А тем самым указывается направление конкретных жизненных задач, перед которыми ставит человека эта антиномия».
Немного мутновато, но посмотрим, как он с этим будет дальше обходиться.