Гартман: за белых или за красных?
Прояснив категориальные оппозиции, Гартман переходит к ценностному их содержанию:
«Это основное категориальное (то есть в себе чисто онтологическое) отношение обеих корреляций остается определяющим и для этики. … (Далее я везде заменил уродливую «целокупность» на «целое» и производные от него).
Существует специфическая ценность целого, независимо от однородности или многообразия членов. И существует специфическая ценность индивида, независимо от высоты его качественной индивидуации. (Т.е. независимо от того, насколько он своеобразен, непохож на других).…
Аксиологическую окраску эта количественная противоположность получает в силу того, что под единством, о единичности, множественности и цельности которого здесь идет речь, подразумевается личностное существо, носитель нравственных актов и их ценностей. Этический индивид есть личность - со всеми ее характерными функциями, выступающая как субъект и как объект интенциональных актов, как ценностно зрячее и как несущее на себе ценности существо. Этическое же целое есть совокупность личностей в целом,- включая их взаимную объектность и многообразие всех связывающих и разделяющих их актов.
Согласно старому, встречающемуся у большинства классиков этики, мнению, собственно великие нравственные задачи заключаются в бытии целого (правовой, социальной, гражданской общности). Целое живет с бОльшим размахом, чем живут индивиды, тем самым оно является носителем более значительных целей и ценностей, против которых ценности и цели индивидов отступают на второй план. Правда, эмпирические общества такого рода никогда не являются «целым» в строгом смысле слова; до идеи человечества им еще далеко. Но подобные границы не желательны, они не заключаются в идее общества, напротив, всякому человеческому обществу свойственна тенденция к экспансии. В этом отношении во всякой этике общества можно в полной мере распознать как основную тенденцию ценность целого. Она есть ценностная субстанция всех этических ценностей большого размаха - от простого правового порядка вплоть до высших идеалов культуры; целое есть идея универсального носителя этих ценностей, и в этом отношении на нее переносится ценность носителя нравственных ценностей».
От атеистического социализма и коммунизма до богословия Церкви: в одиночку большие задачи не решить, необходимо объединение усилий.
«Общность есть субстанция, в которой одной можно преследовать далекие цели, решать стратегические задачи человека. И поскольку отдельный человек также работает над решением этих задач, тем более тогда, когда он осознанно ставит себя им на службу…, он подчиняет себя и свои индивидуальные цели этим задачам, признает их превосходство и сознательно делает себя средством их решения, а порой жертвует ради них и своим личным бытием. Он как член общества органически подчиняет свою жизнь процессу большего размаха, который направлен в будущее, на жизнь общности, в которой он участвует».
Но -
«это самопожертвование,- а никто не будет спорить, что оно нравственно ценно,- имеет смысл лишь при том условии, что существуют действительные ценности, задачи и цели, которые могут быть реализованы лишь в общности как таковой и в ней как в ценностном носителе. Только так можно говорить о нравственном возвышении человека благодаря ценностной установке на общество.
Впрочем, в существовании таких ценностей всерьез усомниться и невозможно. Ведь уже социальная организация всякого рода и всякой ступени уже является самоценностью, образованием, чья реализация сама ценна, даже если его развитие односторонне, ибо его уничтожение означает высвобождение частного эгоизма. Будут ли эти ценности высшими, совершенно другой вопрос, как и вопрос о границах их реализуемости. Но существование ценностей не зависит от идеального отношения высоты в иерархии, как и от степени их реализуемости»
Теперь - к другому полюсу:.
«Ценность индивида в сравнении с ценностью целого увидеть легко, и эта ценность вновь и вновь приводила к оппозиции классической морали целого. Ибо носителем человечности общество никогда не является. Оно не обладает личностностью черт в полноценном категориальном смысле этого слова. Личность подразумевает субъекта, сознание со всей только ему свойственной полнотой актов и содержаний. Всем этим обладает только индивид. … вся личностность в обществе заимствована, перенесена сюда с индивида. Совокупная личность обладает лишь личностностью более низкого порядка».
Таким образом, идею «соборной личности», как и идею иерархии личностей, в которой целое есть личность более высокого порядка, чем составляющие это целое индивиды, Гартман категорически отвергает, для него все наоборот.
«Этому соответствует тот факт, что именно высшие ценности, которые можно реализовать в обществе, являются ценностями не собственно общества, но индивидов. Конечно, правовой и государственный порядок, общественные учреждения всякого рода присущи общественному целому, а не отдельному человеку; тот лишь участвует в них, создавая их и ими пользуясь. Но вот в качестве ценностей такие образования не являются высшими, ибо это совсем не нравственные ценности. Нравственной же ценностью является чувство солидарности, гражданские и политические убеждения, приносящие такого рода плоды. Но эти убеждения суть убеждения индивида, общественное целое как таковое не имеет никаких убеждений. Прославленная гражданская добродетель римлянина - ценность, которая полезна его республике как ценность благ (ибо у всякой добродетели есть обратная аксиологическая сторона - быть неким благом для кого-то) - но как нравственная ценность, то есть как ценность более высокого порядка, она есть ценность индивида. Конечно, индивиду при этом в качестве его цели представляются форма и благополучие общественного целого, целью себе он ставит свойственные целому ценности ситуации. Но моральная ценность его интенции при этом иная, нежели ценность того, что полагается целью, как и во всяком нравственном поведении. За актом, за его стремлением проявляется - реализуемая через это стремление, хотя и не полагаемая в нем целью-ценность более высокого порядка. … Участвуя в реализации того, что является ценностью, благом для целого, как раз в себе самом индивид реализует более высокие ценности. В этом моральный смысл «жертвы» ради народа и отечества.
Это отношение ценностей индивида и целого никоим образом не обратимо, и даже не смещаемо. Оно коренится в основном и сущностном отношении фундирования нравственных ценностей вообще ценностями ситуации. В заблуждение здесь может ввести лишь то обстоятельство, что ценности ситуации - в данном случае ценности целого - как раз полагаются целью.
При поверхностном рассмотрении, пожалуй, могло бы показаться, что ценности целого в сравнении с ценностями индивида суть более высокие ценности. Именно в «жертве» индивида во имя целого эта видимость достигает своей кульминации, ибо отречение от высших ценностей ради низших было бы абсурдно. Забывают, что жертвуя собой, отдельная личность реализует высшую ценность именно в себе самой, что личность, таким образом, сама себя аксиологически обретает и возвышает, морально совершенствует именно в самопожертвовании. Это правда, что то, ради чего происходит жертва, должно по ценности стоять выше того, чем жертвуют. Но нравственная ценность самой жертвы не есть ценность того, чем жертвуют…
Если придерживаться этого и учесть, что не высота ценности ситуации, к которой стремятся, но степень задействования личности составляет критерий нравственной ценности акта, то нельзя не признать, что именно ценности индивида превосходят по аксиологической высоте макрокосмические ценности целого. Но тогда также ясно, что как ценностный носитель сам индивид имеет более высокую ценность, нежели целое, и что индивидуальная этика обладает неким глубоко обоснованным правом в сравнении с чистой, односторонне ориентированной этики общества.
Мораль общества тем самым в ее праве не оспаривается; в ее направлении располагаются, быть может, высшие из целей, к которым можно стремиться. Только высшие из реализуемых ценностей не могут быть ценностями общества. Чистая этика целого была бы чистой этикой целей и постоянно рисковала бы выродиться в этику успеха. (330-332)
Так что, если теперь спросить: он, Гартман, за кого - за белых или за красных? За социалистический коллективизм или капиталистический индивидуализм. По видимости, за индивидуализм. А вот не очевидно. Этика индивида выше этики целого. Но вопрос-то в том, какой индивид востребован социализмом и какой капитализмом.
«Это основное категориальное (то есть в себе чисто онтологическое) отношение обеих корреляций остается определяющим и для этики. … (Далее я везде заменил уродливую «целокупность» на «целое» и производные от него).
Существует специфическая ценность целого, независимо от однородности или многообразия членов. И существует специфическая ценность индивида, независимо от высоты его качественной индивидуации. (Т.е. независимо от того, насколько он своеобразен, непохож на других).…
Аксиологическую окраску эта количественная противоположность получает в силу того, что под единством, о единичности, множественности и цельности которого здесь идет речь, подразумевается личностное существо, носитель нравственных актов и их ценностей. Этический индивид есть личность - со всеми ее характерными функциями, выступающая как субъект и как объект интенциональных актов, как ценностно зрячее и как несущее на себе ценности существо. Этическое же целое есть совокупность личностей в целом,- включая их взаимную объектность и многообразие всех связывающих и разделяющих их актов.
Согласно старому, встречающемуся у большинства классиков этики, мнению, собственно великие нравственные задачи заключаются в бытии целого (правовой, социальной, гражданской общности). Целое живет с бОльшим размахом, чем живут индивиды, тем самым оно является носителем более значительных целей и ценностей, против которых ценности и цели индивидов отступают на второй план. Правда, эмпирические общества такого рода никогда не являются «целым» в строгом смысле слова; до идеи человечества им еще далеко. Но подобные границы не желательны, они не заключаются в идее общества, напротив, всякому человеческому обществу свойственна тенденция к экспансии. В этом отношении во всякой этике общества можно в полной мере распознать как основную тенденцию ценность целого. Она есть ценностная субстанция всех этических ценностей большого размаха - от простого правового порядка вплоть до высших идеалов культуры; целое есть идея универсального носителя этих ценностей, и в этом отношении на нее переносится ценность носителя нравственных ценностей».
От атеистического социализма и коммунизма до богословия Церкви: в одиночку большие задачи не решить, необходимо объединение усилий.
«Общность есть субстанция, в которой одной можно преследовать далекие цели, решать стратегические задачи человека. И поскольку отдельный человек также работает над решением этих задач, тем более тогда, когда он осознанно ставит себя им на службу…, он подчиняет себя и свои индивидуальные цели этим задачам, признает их превосходство и сознательно делает себя средством их решения, а порой жертвует ради них и своим личным бытием. Он как член общества органически подчиняет свою жизнь процессу большего размаха, который направлен в будущее, на жизнь общности, в которой он участвует».
Но -
«это самопожертвование,- а никто не будет спорить, что оно нравственно ценно,- имеет смысл лишь при том условии, что существуют действительные ценности, задачи и цели, которые могут быть реализованы лишь в общности как таковой и в ней как в ценностном носителе. Только так можно говорить о нравственном возвышении человека благодаря ценностной установке на общество.
Впрочем, в существовании таких ценностей всерьез усомниться и невозможно. Ведь уже социальная организация всякого рода и всякой ступени уже является самоценностью, образованием, чья реализация сама ценна, даже если его развитие односторонне, ибо его уничтожение означает высвобождение частного эгоизма. Будут ли эти ценности высшими, совершенно другой вопрос, как и вопрос о границах их реализуемости. Но существование ценностей не зависит от идеального отношения высоты в иерархии, как и от степени их реализуемости»
Теперь - к другому полюсу:.
«Ценность индивида в сравнении с ценностью целого увидеть легко, и эта ценность вновь и вновь приводила к оппозиции классической морали целого. Ибо носителем человечности общество никогда не является. Оно не обладает личностностью черт в полноценном категориальном смысле этого слова. Личность подразумевает субъекта, сознание со всей только ему свойственной полнотой актов и содержаний. Всем этим обладает только индивид. … вся личностность в обществе заимствована, перенесена сюда с индивида. Совокупная личность обладает лишь личностностью более низкого порядка».
Таким образом, идею «соборной личности», как и идею иерархии личностей, в которой целое есть личность более высокого порядка, чем составляющие это целое индивиды, Гартман категорически отвергает, для него все наоборот.
«Этому соответствует тот факт, что именно высшие ценности, которые можно реализовать в обществе, являются ценностями не собственно общества, но индивидов. Конечно, правовой и государственный порядок, общественные учреждения всякого рода присущи общественному целому, а не отдельному человеку; тот лишь участвует в них, создавая их и ими пользуясь. Но вот в качестве ценностей такие образования не являются высшими, ибо это совсем не нравственные ценности. Нравственной же ценностью является чувство солидарности, гражданские и политические убеждения, приносящие такого рода плоды. Но эти убеждения суть убеждения индивида, общественное целое как таковое не имеет никаких убеждений. Прославленная гражданская добродетель римлянина - ценность, которая полезна его республике как ценность благ (ибо у всякой добродетели есть обратная аксиологическая сторона - быть неким благом для кого-то) - но как нравственная ценность, то есть как ценность более высокого порядка, она есть ценность индивида. Конечно, индивиду при этом в качестве его цели представляются форма и благополучие общественного целого, целью себе он ставит свойственные целому ценности ситуации. Но моральная ценность его интенции при этом иная, нежели ценность того, что полагается целью, как и во всяком нравственном поведении. За актом, за его стремлением проявляется - реализуемая через это стремление, хотя и не полагаемая в нем целью-ценность более высокого порядка. … Участвуя в реализации того, что является ценностью, благом для целого, как раз в себе самом индивид реализует более высокие ценности. В этом моральный смысл «жертвы» ради народа и отечества.
Это отношение ценностей индивида и целого никоим образом не обратимо, и даже не смещаемо. Оно коренится в основном и сущностном отношении фундирования нравственных ценностей вообще ценностями ситуации. В заблуждение здесь может ввести лишь то обстоятельство, что ценности ситуации - в данном случае ценности целого - как раз полагаются целью.
При поверхностном рассмотрении, пожалуй, могло бы показаться, что ценности целого в сравнении с ценностями индивида суть более высокие ценности. Именно в «жертве» индивида во имя целого эта видимость достигает своей кульминации, ибо отречение от высших ценностей ради низших было бы абсурдно. Забывают, что жертвуя собой, отдельная личность реализует высшую ценность именно в себе самой, что личность, таким образом, сама себя аксиологически обретает и возвышает, морально совершенствует именно в самопожертвовании. Это правда, что то, ради чего происходит жертва, должно по ценности стоять выше того, чем жертвуют. Но нравственная ценность самой жертвы не есть ценность того, чем жертвуют…
Если придерживаться этого и учесть, что не высота ценности ситуации, к которой стремятся, но степень задействования личности составляет критерий нравственной ценности акта, то нельзя не признать, что именно ценности индивида превосходят по аксиологической высоте макрокосмические ценности целого. Но тогда также ясно, что как ценностный носитель сам индивид имеет более высокую ценность, нежели целое, и что индивидуальная этика обладает неким глубоко обоснованным правом в сравнении с чистой, односторонне ориентированной этики общества.
Мораль общества тем самым в ее праве не оспаривается; в ее направлении располагаются, быть может, высшие из целей, к которым можно стремиться. Только высшие из реализуемых ценностей не могут быть ценностями общества. Чистая этика целого была бы чистой этикой целей и постоянно рисковала бы выродиться в этику успеха. (330-332)
Так что, если теперь спросить: он, Гартман, за кого - за белых или за красных? За социалистический коллективизм или капиталистический индивидуализм. По видимости, за индивидуализм. А вот не очевидно. Этика индивида выше этики целого. Но вопрос-то в том, какой индивид востребован социализмом и какой капитализмом.