5. Разговоры по дороге
Задержались, однако, пока искали повозку и быка, пока пристраивали носилки на повозку, для людей вовсе не предназначенную. Теперь отряд продвигался быстро, но день клонился к вечеру, а отряд Фудзивары пока не догнали. Порядок был тот же: впереди восемь воинов на лошадях, затем повозка с двумя погонщиками, которые бежали рядом рысью, в конце - Канске и Юкинари.
Место, где они ехали, считалось спокойным, но Канске распорядился держать луки и копья наготове. На отряд в десяток вооружённых воинов вряд ли решилась бы напасть даже большая разбойничья шайка, но отряды даймё - независимых крупных землевладельцев - забирались, бывало, под самую столицу и разбойничали, скрывая свои гербы.
У Юкинари злость на Канске прошла. Чем дальше, тем больше он понимал, какую глупость едва не совершил. Если бы его грозный отец узнал, что его сын вместо того, чтобы охранять дар императору, включился в чужую свиту… Страшно подумать. В то же время, может быть покровительство дома Фудзивара - более ценно, и перевесит гнев отца? Да ещё, вдруг Нарихира обиделся и будет теперь вредить? Нет, даже если так, то любовь вельможи придёт и уйдёт, а отец останется отцом. Отец - вот главное. Его грозный отец, господин наместник - хозяин Северных провинций. Пусть-ка кто туда сунется, да хоть бы и сам император!
Юкинари спохватился: мысли его забежали что-то уж слишком далеко. Нет-нет, он едет в столицу как верный сын верного слуги императора.
Юкинари искоса посматривал на Канске. Все те два года, что жил с отцом, Юкинари слышал про Канске постоянно: то он был в походе против айнов, то осаждал усадьбу непокорного вассала, то собирал подати по селениям, то командовал возведением укреплений, то отвозил в Хэйан собранные подати. Но до самого последнего времени Канске почти не бывал в доме у господина наместника, и только теперь, когда отец стал мало выходить из дома, Канске ежедневно, а то и по два-три раза в день приходил к господину наместнику, часто - со свитками.
Юкинари всегда считал Канске просто старшим воином, и только сегодня сообразил, что Канске - самый настоящий самурай. На поясе два меча, лоб выбрит, если присмотреться, причёска настоящая самурайская, только всегда покрыта шлемом. Без шлема Юкинари ни разу не видел Канске даже дома у господина наместника. «А кто ещё помогает отцу, - подумал Юкинари, - кто ещё ходит к нему со свитками, выполняет его поручения? Как будто - никто. Ходит со свитками, так значит он что, грамотный?»
- Канске, - выпалил он, неожиданно для себя, - А ты по-китайски читать можешь?
- Вы имеете в виду, читаю ли я истинные знаки, а не только кану [1]? Конечно, читаю: все государственные бумаги, все отчёты написаны истинными знаками. А если вы про китайский язык, то я его знаю плохо. Но смысл понимаю. То есть, обычный язык плохо знаю, а государственные бумаги - те очень просто написаны, там и понимать нечего, или ещё разные отчёты. Там только названия и цифры. А говорить по-китайски - так там даже разные китайцы по-разному говорят, только пишут все одинаково.
Юкинари смутила такая логика. Сам он читал и говорил по-китайски вполне прилично, но деловые бумаги для него были как тёмный лес. В доме бывшего тестя господина наместника Юкинари учили плохо. Два года назад наместник послал учёного китайца к сыну, чтобы проверить, как его готовят в столице к взрослой жизни, и ответ получил такой, что затребовал сына немедленно к себе…
Пользуясь тем, что их никто не слышит, Юкинари решился задать вопрос, который он уже больше года хотел, но не решался задать отцу после того, как подслушал разговор приезжавших к отцу гостей. Но начал он не прямо с вопроса, а рядом.
- А правда, что мой отец хотел тебя усыновить, но ты отказался, уехал, взял штурмом усадьбу Набуката и привёз оттуда отцу молодую жену?
- Не следует вам, молодой господин, заниматься не своими заботами. Не надо давать пищу длинным языкам и отвлекать свой ум от выполнения своих обязанностей. Не берите пример с Фудзивара. Он - человек, имеющий досуг. А вы, как и ваш отец - люди, имеющие долг. Фудзивара живёт, чтобы занять свой досуг, а вы - чтобы выполнить свой долг.
- А в чём мой долг, Канске?
- Сейчас ваш долг - следовать велению отца. Пусть это вас не обижает, но ведь ваш отец не принц, не князь, не землевладелец. Он не может передать вам своё наместничество, как Фудзивара передаёт сыну свои поместья. Он не может и назначить вас на государственную должность, как может сделать это Главный министр Фудзивара. Чтобы занять место своего отца, или ещё более достойное место, вам надо получить должность при дворе, а потом отличиться в походах.
- Я знаю это. Но ты всё-таки ответь. Нас здесь никто не слышит, кроме кошки. Правда, или нет?
- Правда
- Но почему!? Почему ты не захотел стать Минамото?
- Ну как бы это выглядело! Я ведь старше господина наместника. Он сделал предложение не подумав, расстроенный трагической смертью старших сыновей…
- Да-да, я знаю!
- … да ещё в общем зале, при нескольких вельможах. Я не мог обидеть его и отказаться публично, но не мог и принять: он сам пожалел бы уже назавтра. А на мятежного Набуката мы всё равно собирались в поход.
- А ты с самого начала хотел захватить дочь Набукаты?
- Не дочь, свояченицу. Ваша матушка из рода Киёвара, а не Набуката, как и первая жена господина наместника. Разве вам не говорили? Ведь потому вас и воспитывали сначала в доме отца первой его жены: они обе одного рода.
- Представь себе, я об этом не задумывался.
- А тот китайский учёный, которого нанимал господин наместник в прошлом году, разве не рассказывал вам про ваш род?
- Рассказывал что-то, но мне тогда не очень это было интересно. Но ты не ответил: ты с самого начала напал на усадьбу Набуката, чтобы захватить мою мать?
- Нет, это вышло случайно. Набуката и его люди не хотели сдаваться. Служанки уже напоили госпожу ядом. Если бы страж у двери продержался на два удара дольше, я бы не успел вытрясти из неё яд. Но такие вещи лучше спрашивайте, молодой господин, у своих близких.
- Нет, нет! Я не могу об этом спросить свою мать! Если отец узнает, о чём я спрашиваю… Он… он будет очень огорчён.
- Если он узнает, что вы расспрашивали посторонних, он будет огорчён ещё больше. Вот и не огорчайте его, не расспрашивайте посторонних и не думайте лишнего. Господин наместник сам расскажет вам то, что сочтёт нужным.
- Канске! Ещё один вопрос! А я? Я когда родился?
- Ах, вот что за разговоры вы слушали! Говорю вам, не слушайте лишнего. Матушку вашу я привёз к пятому дню пятой луны, помню, тогда ещё связки чернобыльника висели над крыльцом [2]. А вы родились дней через пять после праздника хризантем. Да спросите же об этом у своей матушки! Уж она-то помнит наверняка лучше, чем я.
- В тот же год?
- Нет, конечно же, не в тот, а на следующий.
Некоторое время ехали молча. Потом Юкинари начал снова.
- Но почему ты, всё-таки, отказался стать Минамото?
- Но у меня же был свой отец со своим родовым именем…
- Но Минамото - старый, славный род, - вскричал изумлённый Юкинари, даже не подумав спросить, какого рода сам Канске.
- Не такой уж и старый. Я уже носил меч, когда начался ваш род.
- Как это так? Отец говорил, что род наш восходит к первым императорам! Предки наши…
- Предки каждого человека восходят к первым людям. А род считается с того времени, как объявлено имя. В род Минамото издавна записывают отпрысков императора, которых не хотят признать принцами крови [3]. Роду Минамото где-то лет сто семьдесят, меня тогда, конечно, не было. Но ваша ветвь очень молода. Ваш дед Цунэмото был внуком императора Сэйвы. После смуты в годы Сёхё, на третий год Танкё [4] он отказался от императорского рода, согласился быть вассалом и принял от императора имя Минамото. С этого времени и идёт род Минамото, то есть, не весь род Минамото, а ваша ветвь, она сейчас в роду самая влиятельная, её из-за вашего отца стали называть северной. Сначала имя вашего деда читали по-китайски - Гэндзи. И самого его до самой смерти звали Сэйва-Гэндзи. Я для того об этом говорю, что молодому господину случится при дворе встречаться с разными людьми, и надо знать свой род, чтобы не унизиться перед людьми, имеющими досуг, но и не попасть в смешное положение, возведя свой род ко временам принца Сётоку [5].
Юкинари помолчал, потом спросил:
- Расскажи, а почему мой дед отказался от императорского рода?
- Это связано со смутой в годы Сёхё, которую затеял Масакадо, объявивший себя императором, - начал рассказывать Канске. - Тогда в смуте было не два и не три противника, а не менее семи, и непонятно было, кто кого поддерживает, и кто с кем воюет. Мне это и сейчас непонятно, а тогда я был совсем юный воин. Но дрался здорово! - с гордостью добавил он не к месту.
Больше рассказать Канске ничего не успел, так как впереди произошла какая-то заминка, и Канске поскакал туда.
[1] Истинными знаками назывались китайские иероглифы. В Японии писали тогда китайскими иероглифами, скорописью на базе китайских иероглифов и каной - японским слоговым письмом, разработанным в конце IX века. В Х веке каной в Японии писали только на бытовые темы и в основном женщины.
[2] Пятый день пятой луны в Японии - праздник мальчиков 3,5 и 7 лет. В этот день украшением дома служат связки чернобыльника (полынь обыкновенная) перед крыльцом.
[3] Истинная правда. Но тем, кто хочет проверить легенду по историческим документам, надо учитывать, что герои легенды могут, во-первых, ошибаться, а во-вторых - врать. То же можно сказать и об историках.
[4] 940-й год Новой эры.
[5] Начало VII века.