6. Путь закрыт
В снегу перед сгрудившимися конными воинами выплясывал, размахивая посохом, оборванный гадальщик-прорицатель.
- Путь закрыт! Путь закрыт, - выкрикивал он, тряся головой и брызгая слюной.
- По сторонам смотри, что собрались в кучу. Луки наготове держи, - тихо, но внятно, прошипел Канске своим. - Ну, чего тебе? - резко обратился он к гадальщику.
- Путь закрыт! Смерть ждёт вас на дороге!
- Ты будешь о нас плакать? - тихо и очень зло сказал Канске. - Закрой рот и катись, пока ноги целы.
- Путь закрыт! - снова завопил гадальщик. - Сами боги не пропускают ваш груз!
- Постой, Канске, это же святой прорицатель, - вмешался, подъезжая Юкинари.
- Все они мошенники. Поехали дальше, молодой господин. Пусть он тут спляшет для тэнгу, если они есть в этом лесу.
- Что ты знаешь о нашем грузе, - заинтересовался Юкинари, - Канске, он неспроста говорит о нашем сокровище, надо к нему прислушаться.
- Боги не хотят пропускать ваш груз по этой дороге! Это дорога для людей! Измените свой путь немедленно! Иначе - смерть! - выкрикнул гадальщик на одном дыхании.
- Он всё врет, молодой господин, - тихо сказал Канске, - нам надо торопиться. Никакая смерть нам не грозит. Десять воинов Минамото пробьются через строй любых врагов.
- Но не через богов, Канске! Он что-то знает про наше сокровище: силы духов управляют такими бесноватыми. Свернём!
- Куда? Здесь нет никакого селения, только впереди.
- И неправда! - взвыл гадальщик. - Вон та тропа ведёт к усадьбе богатого вельможи. Сам господин Фудзивара свернул туда.
- Слыхал!? - встрепенулся Юкинари. - Нарихира свернул туда. Вон, смотри, туда ведут следы его повозки.
Канске нехотя согласился. Он только сейчас заметил эти следы и досадовал на свою ненаблюдательность. Отряд снова построился в старый порядок и двинулся по широкой тропе, уходящей в горы. Канске подозвал воина, который до этого ехал впереди.
- Ты почему позволил гадальщику орать и загородить нам дорогу? Ты не знаешь, что мы торопимся? Ты понимаешь, что теперь мы едем неизвестно куда и неизвестно насколько там задержимся?
- Я думал, молодому господину захочется повеселиться со своим приятелем.
- Ах, ты думал! Когда дурак думает, это ещё хуже. Твоё дело было - идти вперёд.
- Но следы-то от той повозки сворачивают. И как бы я его угомонил?
- Толкнул бы древком поддых, и проехали бы мимо. Как приедем, получишь пятнадцать палок, если, конечно, доедем, и если не отличишься чем-либо хорошим.
Бэнкей умел ходить быстро, пожалуй, даже побыстрее хорошего погонщика быков. Он не сомневался, что запросто догонит молодых господ с их свитой.
Бэнкей понял настоятеля так, что к каравану прицепилась какая-то нечисть, в которую верили тогда все, и, конечно же, и Бэнкей. Он решил следить за путешественниками издали в течение дня, а ночью подобраться к ним поближе, поскольку силы всякой нечисти ограничены часами темноты.
В дороге Бэнкей не скучал - он повторял сутры, которые заучил с таким трудом, с полным основанием считая, что в его годы это было равносильно воинскому подвигу. Не умея читать, он мог запомнить их лишь с чужого голоса и должен был постоянно освежать в памяти, чтобы не опозориться перед более или менее сведущим в священных писаниях человеком. Это благочестивое занятие помогло ему скоротать короткий день пути.
Увлёкшись сутрами, Бэнкей не сразу заметил, что с дороги исчезли следы многих копыт, ног и двух повозок. Спохватившись, он рысцой вернулся назад и с недоумением долго рассматривал то место, где оба отряда повернули на горную тропу. «Ну, хоть духи не унесли, и то хорошо, - сказал себе он, - но что их заманило в горы?».
Бэнкей рысцой побежал по следам, думая, что напрасно он так далеко отстал от отряда. Заметив следы босых ног между следов копыт, колёс и обутых в соломенные варадзи погонщиков, он понял, что отправил их на этот путь конечно же гадальщик-предсказатель. Гадальщикам Бэнкей не верил и всех их считал или мошенниками, или наводчиками у разбойников. Если гадальщик посоветовал Нарихире и Юкинари изменить направление пути - значит, он, скорее всего, заманивал их в ловушку. Колёсный след вёл туда, где путники собирались переждать несколько часов. Это был невинный способ обмануть судьбу - временно отказаться от опасного направления, заехать куда-нибудь в тихое место, отдохнуть и потом преспокойно двигаться туда, куда и собирались. Молодые господа встретились с гадальщиком уже под вечер, значит, заночуют в какой-нибудь горной хижине, попросив пристанища у лесорубов.
Идя по следам, Бэнкей выбрался к небольшой усадьбе.
Воины Минамото Юкинари уже хозяйничали там - развели костёр, кормили и поили лошадей. Воду они приносили откуда-то из-за усадьбы. Повозка с гербами Фудзивары стояла здесь же, его разгильдяев-слуг нигде не было видно. Бэнкей решил обойти усадьбу, чтобы убедиться, что никакая нечисть её не окружила, да и заглянуть в окна не мешало бы.
Он обнаружил небольшой бассейн, куда стекала по бамбуковым трубам вода из горного источника. Бэнкей удивился: лесорубы вряд ли устроили бы себе такую роскошь. Усадьбу ставил для себя человек небедный, очевидно, любитель уединённой жизни.
Монах подкрался, разулся, бесшумно залез на помост крытой галереи, окружавшей усадьбу, и заглянул в щели ситоми.
Молодые господа сидели в главном помещении вокруг жаровни. Она была вмурована в пол комнаты и слабо светилась. В углу, так, чтобы видеть сразу всех и оба входа в зал, пристроился Канске, как всегда, с мечом под рукой. За спиной Нарихиры чинно сидели мужчины из его свиты. А напротив молодых господ разглагольствовал, улыбаясь, благообразный старик. Его Бэнкей видел впервые.
Старик был в богатой, подбитой ватой одежде цвета вишни [1]. Сидел он с большим достоинством - не подоткнув широкие полы одеяния под колени, а раскинув их вокруг себя красивыми волнами, как принято в хорошем обществе. Бэнкей передвинулся - и увидел ширму, из-под которой выбивалась узорная ткань. Там, за ширмой, сидела женщина, и это была не Норико. Такое роскошное платье с узорами не могла себе позволить надеть даже придворная дама невысокого ранга, разве что по личному разрешению императора.
Вошел красивый юноша в шапке из прозрачного накрахмаленного шёлка, по виду - настоящий придворный. Бэнкей знал, что такая шапка указывает на ранг с восьмого по пятый, но ранги различать не умел. Юноша поклонился гостям, и старик указал ему, где сесть. Юноша грациозно опустился на узорную циновку и достал из-за пазухи маленькую благозвучную флейту сё.
Нарихира и Юкинари улыбались - очевидно, были рады приличному обществу. Юкинари поглядывал в сторону ширмы. Нарихира, как зрелый муж, обременённый тремя законными жёнами и бесчисленными подругами среди придворных дам, не обращал внимания на края узорных рукавов, выпущенных из-под ширмы с явным кокетством.
Монах переполз к другому ситоми, верхняя створка которого была чуточку приоткрыта.
Теперь он видел силуэт женщины за ширмой. Надо признаться, ворох зимних одежд, наброшенных на плечи дамы, не делал ее стройнее. Подол верхнего одеяния она накинула себе сзади на голову, а сверху надела ещё и широкополую шляпу, какие носят путешественницы и паломницы. Но волосы, чтобы не спутались, она перекинула на грудь, и они чёрной рекой стекали на пол.
Лёгкая судорога прошла по пальцам Бэнкея, напомнив, что ему как монаху вообще не следует смотреть на женщину, да ещё когда она прячется за ширмой.
Бэнкей обошел усадьбу по галерее, соскочил наземь и обул свои соломенные варадзи. Где-то поблизости наверняка притаился гадальщик. К своему удивлению, Бэнкей не обнаружил нигде слуг. Человека два-три могли быть в доме, а где остальные, кто следит за усадьбой, где служанки этой знатной дамы? Да и усадьба какая-то усечённая: спереди как будто большая, а на заднем дворе никаких построек, ни сада, ни огорода, где кухня, в конце концов!
Воины негромко переговаривались, устраиваясь под навесом на ночлег. Наступила ночь. Бэнкей сидел на помосте, свесив ноги, и слушал флейту. Очевидно, хозяин усадьбы знал, как принимать знатных гостей.
Вышел из дому Канске и что-то внушительно сказал своим воинам. Два воина, недовольно ворча, подхватили оружие и двинулись вокруг усадьбы, ещё два отошли в темноту, к повозкам. Бэнкей забрался в тень галереи и прижался к стене.
Флейта умолкла, стихали и голоса. Усадьба погружалась в сон. Бэнкей внимательно слушал ночные скрипы и шорохи. Он уловил тяжёлые шаги в глубине усадьбы. Затем послышались лёгкие шаги - кто-то пробежал по скрипучим доскам. Монах ждал.
Створка ситоми колыхнулась. Кто-то дёргал её, пытаясь выбраться наружу. Кто-то собирался вылезть из усадьбы, но не мог управиться с тяжёлой рамой.
Прочитав короткое заклинание против злых духов, Бэнкей осторожно отвёл рукой створку ситоми. На помост выскочила трёхцветная кошка.
[1] Одежда «цвета вишни» - белое лицо на алой или сиреневой изнанке.