Различие культур. Изучение культуры - борьба за конкретизацию абстракций (часть 5)
Итак, смерть (или гибель) культуры - это потеря законных ассоциаций. Продолжаем разбирать этот тезис. Сегодня будут даже стихи.
Пока же, обратимся к «Игре в бисер», автор которой, как и Томас Манн, не может пройти мимо проблемы взаимопонимания представителей различных культур. Причем уникальность подхода Гессе к этой проблеме состоит в том, что он рассматривает случай столкновения людей с культурой, изобретенной им самим, благородной культурой Игры, которая, по его собственным словам, словно при замедленной съемке, стремительно повторяет путь суперкартин обычной культуры. Игра в бисер предстает нам неким подобием известных нам из реальной истории суперкартин, однако подобием превосходящим масштабами образец. Суперкартина Игры оказывается своеобразной культурообразующей монокартиной, она создает культуру, которая действительно, как задумывал Шпенглер, расцветает и закатывается в зависимости от степени завершенности ее единственной картины.
Пожалуй, можно сказать, что Шпенглеру трудно было бы желать более изящного и точного примера для своей теории, примера выдуманного, а потому идеального.
В Провинции все развивается по шпенглеровским канонам. Картина Игры зарождается чуть ли не на пустом месте, а остальные суперкартины не развиваются, ибо главной особенностью Игры является то, что она развивается исключительно используя состоявшиеся суперкартины других культур - изучая, и проникая в сущность музыки, математики, философии, науки, искусств прошедших времен.
Результатом этого становится то, что по мере насыщения суперкартины Игры, которое неизбежно наступает (а именно завершающую фазу развития Игры в бисер описывает Герман Гессе) с течением времени, все явственнее становится виден призрак гибели всей культуры Провинции, которая, как справедливо замечает Иозеф Кнехт, вся основана на Игре.
И в полном соответствии с пророчествами Шпенглера гибель Провинции, ее Закат сопровождается распространением последнего миронастроения, которое как нельзя лучше формулирует Магистр Игры в своем письме Ордену.
И тут мы видим, как потрясающим образом воплощает в жизнь схему великого философа гениальный писатель. Он создает культуру, которая становится неким «идеальным объектом». Эта культура избавлена от случайностей, связанных с таинственным зарождением в питательном бульоне мира картин новых суперкартин. Она возникает уже на базе законченных и величественно застывших суперкартин прошлого, и несет в себе логический запрет на создание любых новых суперкартин. Этот внутренний логический запрет Гессе формулирует в качестве негласного противодействия любым видам самостоятельного творчества - стихосложения, создания музыкальных произведений и так далее, однако читателю понятно, что этот запрет необходим лишь на первых порах, пока ребенок, отягощенный картинами Мира, доставшимися ему в наследство от прежней жизни, не проникается еще духом мира картин Игры. Когда же это происходит, желание творить в указанном смысле пропадает само собой, ибо оно в корне противоречит образу мысли, сформированному под могучим воздействием суперкартины Игры.
И в полном соответствии с пророчествами Шпенглера гибель Провинции, ее Закат сопровождается распространением последнего миронастроения, которое как нельзя лучше формулирует Магистр Игры в своем письме Ордену.
Впрочем, еще более яркое отражение этого миронастроения мы находим в одном из стихотворений Иозефа Кнехта. Цитируя его, я также хочу обратить внимание уважаемого читателя на то, насколько лаконично и с каким художественным вкусом сформулирована в нем проблема утраты смысла культурных явлений, о которой мы еще будем подробно говорить в дальнейшем.
Итак, вслушайтесь в строки Кнехта:
«… Игры великий мастер, он немало
Знал языков, искусств и стран когда-то,
Всемирной славой жизнь была богата,
Приверженцев и почестей хватало.
Учеников к нему валили тыщи…
Теперь он стар, не нужен, изнурен.
Никто теперь похвал его не ищет,
И никакой магистр не пригласит
Его на диспут. В пропасти времен
Исчезли школы, книги, храмы. Он сидит
На пепелище. Бусины в руке,
Когда-то шифр науки многоумной,
А ныне просто стеклышки цветные,
Они из дряхлых рук скользят бесшумно
На землю и теряются в песке…». [1]
Действительно, с утратой ассоциаций великие знаки Игры превращаются в простые цветные стеклышки. Это происходит с воображаемой Игрой, и это же происходит и с реальными образами ушедших культур, которые потерянно лежат в наших музеях, представляя собой не ключ к богатейшим картинам, а простые стеклянные, металлические, деревянные, керамические изделия.
Еще раз повторюсь, что идеальная схема, изложенная Германом Гессе в его великом романе, как раз и позволяет рассматривать культуру в качестве суперкартины, что и делал в своей работе Освальд Шпенглер.
[1] Г. Гессе «Избранное. Сборник», М., 1984, стр. 383.