Неблаженное наследство
...человека с интересом к мировой литературе надо жалеть осторожно.
Вигдис Йорт, «Преимущества и недостатки существования»
И ещё из области литературных скандалов, на сей раз сравнительно недавних. В 2016 году известная норвежская писательница Вигдис Йорт [Vigdis Hjorth], создавшая более двадцати романов для взрослых и для молодёжи, выпустила очередную книгу под нейтральным, скромным заглавием Arv og miljo, что можно перевести как «Наследственность и окружающая среда» или даже «Природа и культура». В русском переводе (Эксмо, 2020) озаглавлено просто «Наследство», окружающая среда куда-то делась. Собственно, и начинается всё с наследства.
В центре повествования театральная критикесса по имени Бергльот, ровесница самой Вигдис Йорт, разведённая мать троих детей. Семейным положением она также напоминает свою создательницу. Умирает, упав с лестницы престарелый отец Бергльот, как умер в 2015 году отец писательницы, и Бергльот, её старший брат и две младшие сестры должны вступить в права наследства. У Йорт тоже есть старший брат и две младшие сестры.
...детей надо было собирать в школу, делать им бутерброды, готовить ленточки для празднования Дня конституции, покупать новые футбольные бутсы, везти детей в бассейн и на баскетбол, стирать одежду, покупать продукты, готовить ужин, укладывать детей спать, и жизнь в определённом смысле продолжала двигаться вперёд.
Через первые страницы «Наследства» нелегко было продраться. Казалась отталкивающей, нелепой суета вокруг дачных домиков на острове. Такие взрослые люди, такие умные, образованные, охота им из-за эдаких пустяков бодаться, мотать нервы престарелой матери? - озадачивалась я. Кто когда приезжал, кто сколько жил, кто кому что сказал, выясняют и выясняют, будто бы от малейшей запятой, от слова, от вздоха что-то изменится, и родительская воля родительской волей быть перестанет. Но мало-помалу становилось понятно, что конфликт гораздо глубже, и старые дачи только повод.
Когда сходишь с ума - это опыт. Когда теряешь - это опыт. Мало денег - это опыт, лишиться доходов - это опыт, и унижение - это тоже опыт. А если тебе повезёт, и всё закончится хорошо, нельзя забывать о том опыте, который ты приобрела...
Пишут, что тайна, так усердно скрываемая и самой Бергльот, и её близкими, перестёт быть тайной уж слишком скоро. Рада, что мой жизненный опыт не способствует быстрым догадкам о таких событиях. А жаль! Как видно из текста, всем нам следовало бы быть настороже. Начитанная Бергльот сравнивает себя с Мариной Абрамович, которую в ходе перформанса «Ритм 0» сделалась жертвой зрительского насилия. На художнице, до определённого времени неподвижной и безмолвной, резали и рвали одежду, втыкали шипы в живот, приставили к виску пистолет... Но пробил час финала, и растерзанная художница сделала шаг в сторону зрителей. Они отшатнулись. Она была им отвратительна из-за того, что они с нею сделали, цитирует Бергльот. Так и я отвратительна ближайшим и дражайшим не от того, что я вправду отвратительна, а от того, что они сделали это со мной.
Интересно, кстати, как любовь Бергльот к театру и незаурядные режиссёрские способности трансформируются в сознании родственников в её «природные» актёрство, истеричность, демонстративность, манипуляторство и прочие признаки бесчеловечности. Для матери, да и для отца проблема была не в отцовских действиях, а в том, что дочь в результате стала «порченой», того гляди сопьётся-сколется, а то и превратится в проститутку.
«Наследство» - роман трудный, безжалостный к аудитории, суровый. Светлым пятном показалась дружба Бергльот и Клары, типичной «двадцать два несчастья», талантливо претворяющей происходящий кругом абсурд во вдохновенный трагифарс.
С Виндскевом Клара познакомилась в «Ренне». Антон Виндскев заказал бараний шашлык, а бараний шашлык как раз кончился, но спутница Антона Виндскева вышла из себя и потребовала немедленно принести Виндскеву бараний шашлык, потому что Виндскев - лучший норвежский поэт. Но Клара с ней не согласилась. «И кто же тогда лучший норвежский поэт?» - спросил он. «Стейн Мерен, - ответила Клара, - Ян Эрик Волд. Но уж никак не вы». Вот так Клара и познакомилась с Антоном Виндскевом.
Клара считает необходимым учиться правильно терять, умело расставаться со всем, что было дорого и любимо. В этой науке Бергльот преуспела донельзя. Чем же кончится? Что же у неё останется?
Роман, в котором справедливо усмотрели автобиографическую составляющую, вызвал в Скандинавии обширные дебаты. Хельга, младшая сестра Вигдис Йорт, выведенная в образе лицемерной Астрид, в качестве ответного удара сама написала роман под названием «Свободная воля» [Fri Vilje], где изложила свою версию событий. Хельга Йорт вообще юристка, специализирующаяся в области прав человека. И в мыслях она не имела браться за перо, если бы не потребность реабилитировать честных людей, оболганных неправдивой и нарциссичной сестрой. А с точки зрения Хельги Вигдис именно что неправдива и нарциссична. Мать семейства, Ингер Йорт, судилась с бергенским театром, инсценировавшим «Наследство», и добилась денежной компенсации каждому из членов семьи, чьё личное достоинство было затронуто.
Что об этом думает сама писательница? Ни для кого не секрет, что я потеряла контакт со своей семьей. Но ни для кого также не секрет, что не в романе тут дело, - сухо комментирует она.
Вигдис Йорт, «Преимущества и недостатки существования»
И ещё из области литературных скандалов, на сей раз сравнительно недавних. В 2016 году известная норвежская писательница Вигдис Йорт [Vigdis Hjorth], создавшая более двадцати романов для взрослых и для молодёжи, выпустила очередную книгу под нейтральным, скромным заглавием Arv og miljo, что можно перевести как «Наследственность и окружающая среда» или даже «Природа и культура». В русском переводе (Эксмо, 2020) озаглавлено просто «Наследство», окружающая среда куда-то делась. Собственно, и начинается всё с наследства.
В центре повествования театральная критикесса по имени Бергльот, ровесница самой Вигдис Йорт, разведённая мать троих детей. Семейным положением она также напоминает свою создательницу. Умирает, упав с лестницы престарелый отец Бергльот, как умер в 2015 году отец писательницы, и Бергльот, её старший брат и две младшие сестры должны вступить в права наследства. У Йорт тоже есть старший брат и две младшие сестры.
...детей надо было собирать в школу, делать им бутерброды, готовить ленточки для празднования Дня конституции, покупать новые футбольные бутсы, везти детей в бассейн и на баскетбол, стирать одежду, покупать продукты, готовить ужин, укладывать детей спать, и жизнь в определённом смысле продолжала двигаться вперёд.
Через первые страницы «Наследства» нелегко было продраться. Казалась отталкивающей, нелепой суета вокруг дачных домиков на острове. Такие взрослые люди, такие умные, образованные, охота им из-за эдаких пустяков бодаться, мотать нервы престарелой матери? - озадачивалась я. Кто когда приезжал, кто сколько жил, кто кому что сказал, выясняют и выясняют, будто бы от малейшей запятой, от слова, от вздоха что-то изменится, и родительская воля родительской волей быть перестанет. Но мало-помалу становилось понятно, что конфликт гораздо глубже, и старые дачи только повод.
Когда сходишь с ума - это опыт. Когда теряешь - это опыт. Мало денег - это опыт, лишиться доходов - это опыт, и унижение - это тоже опыт. А если тебе повезёт, и всё закончится хорошо, нельзя забывать о том опыте, который ты приобрела...
Пишут, что тайна, так усердно скрываемая и самой Бергльот, и её близкими, перестёт быть тайной уж слишком скоро. Рада, что мой жизненный опыт не способствует быстрым догадкам о таких событиях. А жаль! Как видно из текста, всем нам следовало бы быть настороже. Начитанная Бергльот сравнивает себя с Мариной Абрамович, которую в ходе перформанса «Ритм 0» сделалась жертвой зрительского насилия. На художнице, до определённого времени неподвижной и безмолвной, резали и рвали одежду, втыкали шипы в живот, приставили к виску пистолет... Но пробил час финала, и растерзанная художница сделала шаг в сторону зрителей. Они отшатнулись. Она была им отвратительна из-за того, что они с нею сделали, цитирует Бергльот. Так и я отвратительна ближайшим и дражайшим не от того, что я вправду отвратительна, а от того, что они сделали это со мной.
Интересно, кстати, как любовь Бергльот к театру и незаурядные режиссёрские способности трансформируются в сознании родственников в её «природные» актёрство, истеричность, демонстративность, манипуляторство и прочие признаки бесчеловечности. Для матери, да и для отца проблема была не в отцовских действиях, а в том, что дочь в результате стала «порченой», того гляди сопьётся-сколется, а то и превратится в проститутку.
«Наследство» - роман трудный, безжалостный к аудитории, суровый. Светлым пятном показалась дружба Бергльот и Клары, типичной «двадцать два несчастья», талантливо претворяющей происходящий кругом абсурд во вдохновенный трагифарс.
С Виндскевом Клара познакомилась в «Ренне». Антон Виндскев заказал бараний шашлык, а бараний шашлык как раз кончился, но спутница Антона Виндскева вышла из себя и потребовала немедленно принести Виндскеву бараний шашлык, потому что Виндскев - лучший норвежский поэт. Но Клара с ней не согласилась. «И кто же тогда лучший норвежский поэт?» - спросил он. «Стейн Мерен, - ответила Клара, - Ян Эрик Волд. Но уж никак не вы». Вот так Клара и познакомилась с Антоном Виндскевом.
Клара считает необходимым учиться правильно терять, умело расставаться со всем, что было дорого и любимо. В этой науке Бергльот преуспела донельзя. Чем же кончится? Что же у неё останется?
Роман, в котором справедливо усмотрели автобиографическую составляющую, вызвал в Скандинавии обширные дебаты. Хельга, младшая сестра Вигдис Йорт, выведенная в образе лицемерной Астрид, в качестве ответного удара сама написала роман под названием «Свободная воля» [Fri Vilje], где изложила свою версию событий. Хельга Йорт вообще юристка, специализирующаяся в области прав человека. И в мыслях она не имела браться за перо, если бы не потребность реабилитировать честных людей, оболганных неправдивой и нарциссичной сестрой. А с точки зрения Хельги Вигдис именно что неправдива и нарциссична. Мать семейства, Ингер Йорт, судилась с бергенским театром, инсценировавшим «Наследство», и добилась денежной компенсации каждому из членов семьи, чьё личное достоинство было затронуто.
Что об этом думает сама писательница? Ни для кого не секрет, что я потеряла контакт со своей семьей. Но ни для кого также не секрет, что не в романе тут дело, - сухо комментирует она.