Поморская философия и континентальный ландшафт
Затрагивая вопрос о ландшафтно-географической детерминации философской мысли, историки философии обычно ограничиваются беглыми замечаниями на этот счет. Так, рассматривая генезис ионийской философии, Т. Гомперц, пишет: «Потребность в ясной определенности представлений была, вероятно, изначальным свойством эллинского духа; прозрачность воздуха и ясность неба, обычно царящие в стране, четкие контуры гор, далекие, и все же по большей части не беспредельные горизонты - все это должно было усилить врожденную греку склонность к ясности» [i].
В данной статье мы проанализируем, каким образом различие таких пространств социальной деятельности как Моря и Земли нашло выражение в различных философских культурах.
Отправным пунктом являются для нас положения Н.М. Теребихина, сформулированные в отношении норвежской и поморской культур. Это, во-первых, положение о норвежской культуре как морской, а о поморской культуре - как континентальной, распространяющей архетип русского Поля на чужое студеное Море [ii]. И, во-вторых, положение о настрое норвежского менталитета на завершенность (отдельность, выделенность, конечность), и, напротив, о непроявленности (слитности, безраздельности, незавершенности) русского пространства [iii].
Н.М. Теребихин говорит о глубинных различиях в аксиологии отношении норвежской и поморской культур. Эти различия, несомненно, должны найти выражение в философских представлениях. Но прежде, чем зафиксировать различие философских представлений, обратим внимание на проявления их тождества. Как указывает, Н.М. Теребихин, «для норвежцев изначальной стихией, в которой они рождались и умирали, являлось Море» [iv]. Мифологема моря, как показывает Е.Ш. Галимова, являлась базовой и в поморской картине мира. Она цитирует слова Б. Шергина: «А в нашей стране - вода начало и вода конец» [v]. Таким образом, норвежцев и поморов объединяет представление о море (воде) как архе - первоначале мира повседневности.
Данное представление по содержанию практически тождественно учению основоположника ионийской «фисиологии» Фалеса о том, что все есть вода. Но в северной картине мира присутствует амбивалентность в ценностном отношении к воде. Если для норвежцев море - родная стихия, то для поморов море - это смертная область. Таким образом, для норвежцев вода является изначально положительной ценностью, а для поморов она является отрицательной ценностью, вынужденно осваиваемой на основе экстраполяции архетипа земли.
Важным представляется указание Н.М. Теребихина на оппозицию «отдельного» и «слитного» в картинах мира норвежцев и поморов [vi]. Дело в том, что установка на выделенность, четкость деталей и ясность присуща английскому характеру. Это позволяет предположить, что мировосприятию разных морских народов присущи общие черты.
Описывая синдром «островитянства», известный английский журналист Д. Паксман подчеркивает: «Когда живешь на острове, границы четко определены; линии на картах - условны, а пляжи и утесы - нет. ... Живущие по одну и другую сторону сухопутной границы мало отличаются по характеру…» [vii]. Следует согласиться с данной оценкой специфики восприятия границ и их значения. Не только островной, но и морской культуре в целом присущ культ границ, сверхчистоты, определенности и аккуратности, так как четкость границ между землей и морем, палубой и водой является вопросом жизни и смерти. Для обитателей континента, за исключением, пожалуй, горных народов, «бытие-на-границе» является константой бытия [viii].
Мировосприятие континентальных народов, наоборот, характеризуется слабой расчлененностью, «слитностью». Так, на Русской равнине, по В.О. Ключевскому, «все отличается мягкостью, неуловимостью очертаний, нечувствительностью переходов, скромностью, даже робостью тонов и красок, все оставляет неопределенное, спокойно-неясное впечатление», что располагает к «беспредметному унылому раздумью без ясной, отчетливой мысли» [ix].
По мнению Д. Паксмана, синдром островитянства имеет не только духовное, но и социально-политическое выражение: «Свобода от страха внезапного вторжения способствовала и развитию личных свобод: страны, не имевшие такой защиты, стремились к сильным, контролирующим все снизу доверху системам правления, позволявшими в считанные дни собрать целую армию» [x]. Таким образом, оппозиция либерализма и деспотизма также может рассматриваться в контексте сравнения морской и континентальной культур.
Наблюдения Н.М. Теребихина и Д. Паксмана позволяют обратить внимание на феномен островной, т. е. британской философии. Последняя традиционно противопоставляла себя континентальной философии, т.е. философии континентальной Европы. В настоящее время британская философия позиционируется как аналитическая философия. Резонно предположить, что в основе аналитической философии находится водный, или морской комплекс представлений. Соответственно, континентальную философию также следует рассматривать в ландшафтно-географическом измерении.
Здесь возникает несколько вопросов. Каким образом можно редуцировать аналитическую философию к морскому комплексу? Насколько случаен термин «континентальная философия»? Что общего между различными течениями континентальной философии?
Предваряя рассмотрение этих вопросов, на основе статьи В.В. Целищева [xi] и другие материалов проведем сравнение аналитической и «континентальной» философии
Сравнение аналитической и континентальной философии
Параметры сравнения
Островная (аналитическая) философия
Континентальная философия
География
Великобритания и Скандинавия, Северная Америка, Австралия.
Франция, Германия, Италия, Россия.
Цель
философии
Анализ языка и уточнение высказываний.
Критика действительности и изменение мира.
Язык философии
Ясный и точный, с предпочтением искусственного языка
Туманный, использующий семантическое богатство естественного языка.
Установки
Мелкотемье и техницизм, внимание к деталям и нюансам
Стремление к всеобщему, спекулятивность и системосозидание.
Процедура
Объяснение
Понимание.
Метод
Индукция; аргументация и доказательство.
Дедукция; суггестия.
Отношение к истории философии
Аисторизм.
Историзм.
Отношение к национальному в философии
Не признает возможности этнофилософии и национальных философских традиций.
Признает особенности этнических и национальных философских традиций.
Дисциплинарные
предпочтения
Логика, эпистемология, философия языка, философия науки.
Онтология, философия истории, этика, эстетика.
Политическая
доктрина
Либерализм.
«Темное» почвенничество.
Классические
представители
Фреге, Рассел, Витгенштейн.
Маркс, Ницше, Хайдеггер.
Очевидно, что различие соответствующих стилей мышления возникло еще в древнегреческой философии. Если Фалес - «аналитик», то к континентальному стилю можно отнести Анаксимандра с его учением об апейроне («беспредельном») и Анаксимена, который обратился к стихии воздуха, первоначально понимавшегося как «мгла». «Темный» Гераклит в целом может считаться представителем континентального стиля мышления, но его учение о Логосе можно рассматривать как первоисток аналитического подхода с его центрацией на философии языка.
Наметившееся еще в античности различие в стилях философской деятельности приобрело фундаментальное значение относительно недавно. В античной философии это различие было периферийным, а в настоящее время стало центральным. Произошло своего рода смещение центра тяжести в историко-философском процессе, обусловленное успехами «народов моря».
С данной точки зрения, представляют интерес работы В.С. Соловьева и С.Н. Трубецкого, которые рассматривали развитие древнегреческой философии в связи с борьбой охранителей и демократов Русские философы отмечают, что охранители придерживались консервативной политической линии, т.е. настаивали на святости отеческих законов, святынь домашнего очага. Античные практики колонизации и заморской торговли, знакомство с чужими странами и с многообразием племенных установлений обусловили выделение личности из традиционных коллективов, атомизацию полисной жизни и необходимость развития институтов демократии. Это, в свою очередь, породило рефлексию и критический настрой, выразившиеся в законодательном творчестве философов и в движении софистов.
Последние обычно рассматриваются как предшественники аналитической философии. Любопытно, что в геополитическом контексте софисты представляли демократическую партию, т.е. партию «Моря», современным наследником которой стал атлантизм.
По характеристике А.С. Панарина, термин «атлантизм» обозначает западную цивилизацию, базирующуюся в морской части Западной Европы, и в которой решающее влияние имеет англо-американская культура с такими ее ценностями, как «либерализм, открытое общество (дающее выгоды более развитым, в противовес менее развитым, нуждающимся в протекционистской защите), эмпиризм (в противоположность стремлению к умозрительности), прагматизм, индивидуализм». Очевидно, что эти ценности атлантизма совпадают с ценностями представителей аналитической философии.
Атлантическая культура - это возникшая еще в античном мире культура морских народов, занимавшихся и торговлей, и пиратством. Согласно оригинальной гипотезе М.К. Петрова, возникший на палубе пиратского корабля приоритет «Слова» над «Делом» стал социально-практической основой того, язык оказался в центре внимания античной философии. С учетом этого интерес аналитических философов к языку выглядит не случайным.
Внимание аналитических философов к ясности и четкости, как уже говорилось, может быть обусловлено психологией человека Моря, для которого точность в установлении границ является вопросом жизни и смерти. География распространения аналитической философии сегодня - это сфера влияния атлантической, в основном англо-американской культуры. Важным представляется и тот факт, что аналитическая философия как самостоятельное течение оформилась во время II мировой войны в США. Имели определенное значение и особенности английского языка, генезис которых также может быть связан с ценностями морской культуры. Так, говорят об «англо-американском прищуре» аналитической философии, обусловленным тем, что «сам английский язык - это стихийный аналитический философ»
В мировом сообществе атлантизму оппонирует евразийство. По комплексу базисных ценностей («воля» - «пограничность» - миксис» - «родство») евразийство воплощает в себе континентальную культуру Евразии и выражает в концентрированной форме ценности континентальной философии.
Как говорилось выше, одной из ценностей континентальной евразийской культуры является миксис («смешение»). По этому критерию, к континентальным философам, безусловно, следует отнести М.В. Ломоносова. Ведь, согласно его учению, «все доступные наблюдению тела - смешанные».
Напомним, что, по мнению Г.Д. Гачева, смешение на Севере -реальность повседневного бытия: «А на севере? На полюсе там вообще смешаны и отменены восход и заход: или свет есть все время - полярный день, или его нет все время - полярная ночь, и сутки не выражены, неотчетливы. … Так что космос белых ночей - космос невыраженного востока-запада, правого-левого (правого-виноватого), мужского-женского, света и тьмы - недаром здесь цвет рассеянного бытия - серый - основной: небо серенькое, земля - серозем, одежды серого цвета предпочитают, а лошади: Серый, Сивый мерин».
Поэтому следует полагать, что воззрение М.В. Ломоносова на природу тел не противоречит его личному опыту северного бытия. Интерес в этом отношении представляет его полемика с современными ему «аналитиками».
В знаменитом «Вечернем размышлении о Божием величестве при случае великого северного сияния» он обращается к ним: «О вы, которых быстрый зрак Пронзает в книгу вечных прав, которым малый вещи знак Являет естества устав…». Образ «книги вечных прав», а также указание на способ восприятия действительности («малый вещи знак») явно маркируют современных ему предшественников островной философии.
Полемизируя, М.В. Ломоносов обрисовывает свое восприятие бездны мира, задает множество вопросов (например: «Скажите, что нас так мятет?»), на которые не ожидает получить окончательные ответы, и подытоживает: «Сомнений полон ваш ответ…».
Этот заочный диалог мятущегося русского «континенталиста» со знатоками вечных прав, на наш взгляд, удачно передает различие ценностных ориентаций разных философских направлений. М.В. Ломоносов подметил тенденцию уточнять вопросы, не заботясь об ответе, так как «давать ответы - это дело кого-то другого» Выделено неустранимое состояние сомнения, нормативное для аналитика («Если у вас нет сомнений, вы, несомненно, ошибаетесь…», но неприемлемое для «почвенной» континентальной философии, для которой, прочно стоящей на ногах, в жизни, безусловно, есть несомненное.
Второй случай - случай Л. Витгенштейна. В посвященной ему литературе уделяется особое внимание его сложным отношениям как с британскими философами, так и с членами Венского логического кружка. В этом контексте привлекают внимание несколько тем, в рамках которых проявляются ориентации на континентальные ценности.
Во-первых, его политический консерватизм, проявившийся в политических убеждениях и поступках. Во-вторых, мистицизм Л. Витгенштейна и его симпатии к представителям континентального иррационализма (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, О. Шпенглер). В-третьих, его «почвенничество». «Назад, на грубую почву!" - призывал Л. Витгенштейн. Интенсивно используемая им метафора «почвы» играла большую роль в дистанцировании от скользкого льда кристально чистой логики В-четвертых, можно отметить ценность для Л. Витгенштейна родственных отношений, а также разработку им теории «семейных сходств», название которой представляется симптоматическим. В-пятых, имеют место мятущийся характер философа и ярко выраженное стремление к воле, побудившее, его в частности, отказаться от наследства.
Таким образом, можно констатировать, что в жизни и творчестве Л. Витгенштейна заметное место занимали ценности континентальной, евразийской культуры, что отчасти выступало причиной недоразумений в его отношения с британскими коллегами.
Подводя итоги изложенному, можно сделать вывод, что в основе дифференциации двух основных лагерей в современной философии - аналитической и континентальной - находится различие ландшафтных миров. Морской комплекс конституирует аналитическую (островную) философию. Как показано на материалах творчества М.В. Ломоносова, поморский ландшафт является рамочным для конституирования философских представлений, типологически относящихся к континентальной философии. Полученный вывод имеет определенное значение для философской компаративистики, которая стремится выявить скрытые предпосылки, комплексы представлений и идей как «архетипы» философского мышления, в различных комбинациях входящих в различные философские учения.
[i] Гомперц Т. Греческие мыслители. СПБ., 1999. Т. 1. С. 28.
[ii] Теребихин Н.М. Метафизика Севера. Архангельск, 2004. С. 222, 224
[iii] Там же. С. 222.
[iv] Там же. С. 224.
[v] Галимова Е.Ш. Мифологема моря в художественном пространстве северорусской картины мира // Вестник Поморского университета: Сер. «Гуманитарные и социальные науки». 2011. № 9. С. 69.
[vi] Теребихин Н.М. Метафизика Севера. С. 222.
[vii] Паксман Д. Англия. Портрет народа. СПб., 2009. URL: http://www.magnit-tour.ru/load/anglija_portret_naroda_ch_1/gustoj_tuman_v_kanale_kontinent_otrezan_1/ 137-1-0-2525.
[viii] См.: Иванов А.В. Культурный феномен границы в бытии европейских и евразийских народов // Мир науки, культуры, образования. 2008. № 2; Его же. Бытие-на-границе как геополитическая и культурная константа Евразии // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Философия. 2008. № 2.
[ix] Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1987. Т. 1. С. 87.
[x] Паксман Д. Англия. Портрет народа. URL: http://www.magnit-tour.ru/ load/anglija _portret_naroda_ch_1/gustoj_tuman_v_kanale_kontinent_otrezan_1/137-1-0-2526.
[xi] Целищев В.В. Будущее философии XXI века: аналитическая или континентальная философия? // Философия науки. 2000. № 2.
[xii] Соловьев В.С. Жизненная драма Платона // Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. Т. 2. М., 1990. С. 585-591; Трубецкой С.Н. Курс истории древней философии. М., 1997. С. 102.
[xv] О философии континентальной и аналитической и об интеллектуальной многоукладности. Интервью Вадима Россмана с Ярославом Шрамко // Вопросы философии. №11. 2002. С. 112.