Записки об обучении санскриту (1)
По следам собственной преподавательской практики pазмышляю в последнее время об обучении санскриту интересующихся, то есть тех, у кого нет возможности пройти специальные академические курсы, а также к возможности успешно изначально заниматься санскритом самостоятельно. С вводными курсами, сводящимися к объяснению фундаментальных явлений элементарной грамматики с использованием понятийного аппарата европейской грамматической традиции, с однoвременным выполнением сопутствующих элементарных упражнений, всё понятно.
Несмотря на всю сложность грамматики классического санскрита, ею можно прилично овладеть за несколько лет. Можно даже самостоятельно научиться читать элементарные нарративные тексты, вроде Панчатантры или Хитопадеши, где проза перемежается с несложными строфами. Можно научиться читать Дхармашастры (с ранними сутрами, написанными краткой, эллиптической прозой, уже сложнее). Самостоятельно можно научиться читать и понимать тексты санскритских эпических произведений и Пуран (хотя и там достаточно своих сложностей и неоднозначных нюансов, скорее содержательного плана). То же самое касается и драматических и не столь сложных поэтических произведений, особенно если они содержат любезно сделанный индийцами английский перевод и грамматические пояснения в изданиях, предназначенных для студентов.
Однако совсем по другому выглядит возможность самостоятельно овладеть умением читать и понимать так называемый "шастрический" стиль - философских или иных, научных трактатов, а также стиль санскритских комментариев, которые составляют значительную массу произведений на классичеcком санскрите, и без которых совершенно немыслимо серьёзное, углублённое изучение древнеиндийской словесности.
Что начинает делать санскритолог-студент, даже вполне прилично знающий основы санскритской грамматике, но не начитанный в философской и (любой) комментаторской литературе, а уж тем более самоучка? Он начинает переводить слово за словом, исходя из их формальных грамматических показателей. В результате получается то, что Август Вильгльм Шлегель называл Divination, то есть "гаданием". Отчаянным вглядыванем в туманное зеркало в попытке интуитивного постижения смысла осколков слов, которые кажутся полупонятными, но общий смысл которых безнадёжно ускользает.
Мои ученики, с которыми мы можем читать любую шастрическую литературу (например, "Ньяябхашью" Ватсьяяны, "Кавьямимансу" Раджашекхары или "Ньяяманджари" Джаянтабхатты с различными комментариями и субкомментариями, "Вайшешикасутры" с комментариями, "Йогасутру" с "Бхашьей" и "Вивараной", комментарии к произведениям Калидасы и т. п.) узнают от меня, что самое главное - немедленно отставить какое-либо гадание на кофейной гуще и приступить к анализу формальной синтаксической структуры высказываний: подлежащее, сказуемое, а затем уже и все прочие члены. Находить и выделять базовые структуры коррелятивных высказываний, которыми так богаты санскритские тексты. Важнейшее для интерпретации шастрических текстов отличие определений от предикативов, и т. д. Лишь при полном, совершенном понимании синтаксической структуры возможно понять структуру и шаги аргументации того или иного философа или, наоборот, возражения его (реальных или воображаемых, типичных) оппонентов.
Ученики меня иногда закономерно спрашивают, а откуда известно, что то-то и то-то - именно так, а не иначе? "Где об этом можно почитать?" Тут мне приходится, к сожалению, говорить, что вот как раз об этом почитать обычно бывает негде, а если и встречаются какие-то синтаксические ситуации, что упоминаются в классической книжке Шпейера, у Табба или у Апте (хотя последняя, вообще-то, предназначена скорее для активного овладевания санскритского синтаксиса, то есть для активного писания и разговаривания на "языке богов"), или в некоторых менее известных монографиях о санскритском синтаксисе (Дельбрюка или Ортеля) или специально о номинальном стиле шастр П. Хартманна, их штудирование ещё не даёт знания многих нюансов.
Шастрическое произведение на санскрите, если оно хорошо издано и не содержит серьёзных текстовых проблем, связанных с сомнительными или ошибочными чтениями, внесёнными неаккуратным издателем из рукописей, будучи какой угодно степени содержательной сложности, лишены этой санскритской якобы (sic !) всепронизывающей полисемии, о которой так любят рассуждать любители. Так что перевод должен отражать адекватное понимание, какой бы стиль перевода ни выбрал интерпретатор - строгое следование в переводе оригиналу, обычно написанному в именном стиле, часто почти лишённому финитных глаголов [перевод в похожем стиле, деланный на современный европейский язык, не всегда так изящен, как оригинал], или пересказ/перевод в обычном глагольном стиле русского/английского/немецкого (и т. д.) языка.
Нередким результатом у малоопытных санскритистов является формально-граматически правильный, иногда даже безукоризненный перевод, при полном отсутствии как объективного смысла в нём, так и субъективнго понимания аргументации самим переводчиком. Тогда переводчик-исследователь также начинает гадать на кофейной гуще. Надо будет при случае выложить несколько образчиков подобного перевода, отражающего ложно понятый текст. При наличии проработки всех шагов и нюансов с опытным учителем возможно, наконец-то, прийти, к удовлетворительному и, возможно даже, безукоризненному пониманию смысла текста, из какового пошагового понимания выплетается уразумение сути философской аргументации.
Ещё одна объективная сложность исследования подобных шастрических вообще и особенно философских текстов - это их насыщенность взаимными отсылками, явными цитатами (которые, однако, в тексте иногда вообще никак не выделяются) и прикровенными аллюзиями. Всё это предполагает заколдованный круг необходимости читать и читать, и так, в принципе, до бесконечности. Вот почему я до их пор не понимаю некое распространённое в Рунете титулование, что-де некто - "переводчик с санскрита". Не может быть никаких переводчиков с санскрита, подобных переводчикам стихов, эссе или романов с английского или французского, отделённых от исследователей той или иной материи древнеиндийской/классической учёности!
Иначе говоря, совершенно невозможно научиться читать и адекватно понимать санскритские философские и комментаторские тексты, работая самостоятельно! Отсюда до сих пор эта хроническая зависимость у части западных (не знаю насчёт российских, но тоже сильно подозреваю, хотя в данном случае я бы скорее говорил о иногда совершенно явной зависимости от имеющихся европейских переводов) исследователей от индийских пандитов. Даже если найти такого высокоучёного пандита, трудность здесь в том, что пандиты обычно ничего не понимают в европейском синтаксисе, и занимаются достаточно вольным истолковательным пересказом, а отнюдь не точным переводом того или иного текста в строгом смысле этого слова. Подобные стратегии поддерживают весьма живучий, злокачественный миф о невозможности овладения санскритом, а также o его якобы ошеломительной полисемии, ссылками на каковую переводчики обычно замаскировают своё недостаточное понимание ясно и строго изложенных, хотя и непросто структурированных текстов.
Следовало бы также рассказать о заскорузлой, цепко укоренённой порочности распространённого среди энтузиастов-романтиков санскрита мнения о якобы необходимости непременного изучения санскрита по "туземным методикам", то есть по всяким традиционным учебникам, содержащим в том или ином виде разным образом расположенные паниниевские сутры (краткие правила-формулы, записанные на высокотехничном, эллиптическом метаязыке) или какие-нибудь вторичные карики. Почему это мнение порочно? Потому что изучение санскрита по всем этим "Лагху-" и прочим "-Каумуди", во-первых, также абсолютно невозможно без компетентного учителя, а во-вторых, требует столь много лет, что едва ли кто из европейцев/русских/украинцев/американцев и т. п. может себе это позволить. Более подробно поговорим об этом как-нибудь в другой раз.
उपरिष्टादधिकं वक्ष्यते ॥ अन्यस्मिन्त्स्थान इत्यर्थः ॥
