О беседах и ситуациях
Я всё больше понимаю, чем же мне так дороги нечастые встречи и беседы с действительно образованными российскими университетскими и академическими интеллектуалами. Вот недавно был у меня в Вене мой друг и одношкольник, многознатец и многокнижец В. Е., буквально только что - "развиртуализовавшийся" фрэнд по ЖЖ и ФБ, достопочтенный А. Т., многоуважаемая старшая коллега по индологическому цеху В. Л. Несколько лет назад встречались в Вене с многоуважаемым Д. П. Приезжали и ещё другие, реальные знакомые или "развиртуализовывавшиеся" фрэнды, всех не перечислишь.
Что касается важных общественно-политических вопpосов, со всеми этими людьми я могу в чём-то иметь схожее мнение, в чём-то различное. Но для всех них характерна прежде всего доброжелательная вдумчивость беседы, нюансировка деталей, осторожные оговорки, внимательная рефлексия над проговариваемым предметом разговора. И, самое главное - отсутствие идеологической предвзятости, хотя у каждого могут быть и свои политические предпочтения. К сожалению, этой богатой "семиосферы" ситуации беседы мне крайне не хватает в моём интеллектуальном окружении в австрийских и немецких университетах. Такой вот парадокс. А ведь я обитаю в немецкоговорящей центральной Европе аж 23-й год! С коллегами-австрийцами или немцами (а также с французами, итальянцами, бельгийцами и т. д.) можно великолепно, глубоко беседовать на специальные научные темы, но почти совершенно невозможно вдумчиво, нюансированно говорить на темы текущей политики.
Вместо осторожного рассуждения (какой бы то ни было политической направленности) с их стороны обычно будет яростная однозначная реакция на ключевые, сигнальные слова, по которым тебя тут же немедленно и занесут в ту или иную категорию - друзей или врагов. Если ты смеешь критически высказываться о текущей политике правящих "элит" или её допущенном цензурою медийном освещении, тебя тут же немедленно записывают в "нацисты" или, как говорят в Германии и Австрии, в "вечно-вчерашние" (Ewiggestrige), то есть в нерукопожатные ретрограды.
Всё это может свидетельствовать о следующих вещах:
Во-первых, это крайне тревожный признак того, что наши европейские университеты (рассказывают, что в университетах в США ситуация ещё гораздо хуже), по всей видимости, под влиянием поколениями длящейся пропаганды коммунистически-социалистических идей теряют своё исконное предназначение - формировать независимо мыслящую личность, становясь рассадниками всякого "культурного мраксизма" (каков оксюморон!) и принципиального ценностного релятивизма.
Во-вторых, христианская Церковь (в виде своих конфессий - Католическая или Евангелическая/протестантская церкви), становясь явным бенефициаром левой (но, по факту, ещё и псевдо-центристской) политической стратегии постепенной замены европейского населения на мигрантов из мусульманских и африканских стран, и получая за свой конформизм огромные финансовые вливания от политических элит и государственных структур (то суть ничто иное, как деньги налогоплательщиков), перестаёт выполнять фундаментальную функцию духовного ориентира и лидера своей традиционной паствы. Скрытым лозунгом Церкви становится кажущееся парадоксальным, но на деле вполне циничное, практическое упование, по принципу "чем хуже (в обществе в целом), тем (для нас!) лучше". В потакании разрушению остатков традиционных структур и общественных укладов в Западной Европе Церковь увидела для себя уникальный шанс "новой евангелизации". Однако последняя является на поверку всего лишь симулякром, то есть риторическим оформлением нарратива, призванным легитимировать необходимости добровольного суицида остатков европейских национальных обществ, с последующей заменой их постнациональными обществами "гениев-потребителей".
В третьих, поскольку уж начал я эту заметку с сообщения о радости, проистекающей от общения с российскими (для меня также - с украинскими, литовскими, польскими и иными восточноевропейскими) университетскими интеллектуалами. Я имею в виду людей примерно одного поколения или близких поколений, заставших ещё "Совок", то есть тех, кому 35-50 лет. Вероятно, общей, сближающей нас чертой, является "звериная чуйка" на самый дух тоталитаризма, на его серносмердящую инфернальную суть. У тех из интеллектуалов, с которыми мне беседовать приятно (хотя и не всегда просто), проявляется это в недоверии к так называемой политкорректности, на деле являющейся, как я уже нередко указывал, не каким-то там неписаным кодексом вежливости в отношении других, инаковых людей, а весьма злокачественной, глубоко трансформирующей европейские общества стратегией контроля правящих левых элит за речью и, тем самым, за мышлением своих пасомых овечек, которые, в свою очередь, становятся объектами очередных "великих социальных экспериментов" и манипуляций со стороны подконтрольных этим левым элитам СМИ.
Уточнение. Из этой радости вдумчивого общения я, разумеется, исключаю людей, университетских коллег и даже бывших личных знакомых по индологическому цеху из РФ, которые два года назад ругательно обрушились на меня за мою позицию по Украине. Правда, что эта позиция, бывшая прежде спонтанной эмоциональной реакцией на явный апофеоз геополитического идиотизма вырождающегося режима (советский режим в его последней стадии окончательного разложения и, вероятно, мумификации), подверглась некоторой корректировке. Я не считаю, что замена в У. одной олигархии другими, альтернативными воровскими кланами, стоила жизни обычных людей, до сих пор сжигаемых в топке этой хронической недовойны за конфетные фабрики или, наоборот, за химеру "русского мира" и всякое такое... Впрочем, это уже другая тема.
Так вот, это как раз люди, общаться с которыми мне и нерадостно, да и положительно невозможно по причине их идеологической позиции. Совершенно так же, как с большинством российских или европейских левых, за крайне редким исключением. Как то ни странно, люди консервативного склада, склонные к ценностно структурированным системам в обществе и мышлении, нередко оказываются гораздо более открытыми для нюансированной беседы и терпимыми к иным точкам зрения, нежели те, кто приватизировал для себя титулование "гуманиста" и человеколюбца, но на деле являются обычными левыми "озвучивателями" расхожих лозунгов из партийных брошюрок, для которых "принципы" и "идеи" ближе и важнее, нежели живые люди как они есть.
Живые люди для таких деятелей (они могу называть себя как угодно: левые, коммунисты, либералы, прогрессисты и т. п.) всегда являются лишь трудным, неблагодарным объектом коллективного идеологического перевоспитания. Это о них незабвенный Сергей Сергеевич Аверинцев говорил, что их главный принцип - "запрещено запрещать". Однако этот запрет, как ни странно, оборачивается не вседозволенностью, как можно было бы ожидать, но мрачным зиянием безмыслия нового тоталитаризма, с множество совершенно иррациональных запретов и строго табуированных тем, наступающего подобно средневековой эпидемии чумы и потому неотвратимого.
Иными словами, под маской прогресса и либерализма скрывается психологический откат в архаизм магического (не)мышления, замаскированного идеологически выверенной риторикой, контролируемой новыми "властителями бездумья" посредством "чёрной магии" СМИ.
Что касается важных общественно-политических вопpосов, со всеми этими людьми я могу в чём-то иметь схожее мнение, в чём-то различное. Но для всех них характерна прежде всего доброжелательная вдумчивость беседы, нюансировка деталей, осторожные оговорки, внимательная рефлексия над проговариваемым предметом разговора. И, самое главное - отсутствие идеологической предвзятости, хотя у каждого могут быть и свои политические предпочтения. К сожалению, этой богатой "семиосферы" ситуации беседы мне крайне не хватает в моём интеллектуальном окружении в австрийских и немецких университетах. Такой вот парадокс. А ведь я обитаю в немецкоговорящей центральной Европе аж 23-й год! С коллегами-австрийцами или немцами (а также с французами, итальянцами, бельгийцами и т. д.) можно великолепно, глубоко беседовать на специальные научные темы, но почти совершенно невозможно вдумчиво, нюансированно говорить на темы текущей политики.
Вместо осторожного рассуждения (какой бы то ни было политической направленности) с их стороны обычно будет яростная однозначная реакция на ключевые, сигнальные слова, по которым тебя тут же немедленно и занесут в ту или иную категорию - друзей или врагов. Если ты смеешь критически высказываться о текущей политике правящих "элит" или её допущенном цензурою медийном освещении, тебя тут же немедленно записывают в "нацисты" или, как говорят в Германии и Австрии, в "вечно-вчерашние" (Ewiggestrige), то есть в нерукопожатные ретрограды.
Всё это может свидетельствовать о следующих вещах:
Во-первых, это крайне тревожный признак того, что наши европейские университеты (рассказывают, что в университетах в США ситуация ещё гораздо хуже), по всей видимости, под влиянием поколениями длящейся пропаганды коммунистически-социалистических идей теряют своё исконное предназначение - формировать независимо мыслящую личность, становясь рассадниками всякого "культурного мраксизма" (каков оксюморон!) и принципиального ценностного релятивизма.
Во-вторых, христианская Церковь (в виде своих конфессий - Католическая или Евангелическая/протестантская церкви), становясь явным бенефициаром левой (но, по факту, ещё и псевдо-центристской) политической стратегии постепенной замены европейского населения на мигрантов из мусульманских и африканских стран, и получая за свой конформизм огромные финансовые вливания от политических элит и государственных структур (то суть ничто иное, как деньги налогоплательщиков), перестаёт выполнять фундаментальную функцию духовного ориентира и лидера своей традиционной паствы. Скрытым лозунгом Церкви становится кажущееся парадоксальным, но на деле вполне циничное, практическое упование, по принципу "чем хуже (в обществе в целом), тем (для нас!) лучше". В потакании разрушению остатков традиционных структур и общественных укладов в Западной Европе Церковь увидела для себя уникальный шанс "новой евангелизации". Однако последняя является на поверку всего лишь симулякром, то есть риторическим оформлением нарратива, призванным легитимировать необходимости добровольного суицида остатков европейских национальных обществ, с последующей заменой их постнациональными обществами "гениев-потребителей".
В третьих, поскольку уж начал я эту заметку с сообщения о радости, проистекающей от общения с российскими (для меня также - с украинскими, литовскими, польскими и иными восточноевропейскими) университетскими интеллектуалами. Я имею в виду людей примерно одного поколения или близких поколений, заставших ещё "Совок", то есть тех, кому 35-50 лет. Вероятно, общей, сближающей нас чертой, является "звериная чуйка" на самый дух тоталитаризма, на его серносмердящую инфернальную суть. У тех из интеллектуалов, с которыми мне беседовать приятно (хотя и не всегда просто), проявляется это в недоверии к так называемой политкорректности, на деле являющейся, как я уже нередко указывал, не каким-то там неписаным кодексом вежливости в отношении других, инаковых людей, а весьма злокачественной, глубоко трансформирующей европейские общества стратегией контроля правящих левых элит за речью и, тем самым, за мышлением своих пасомых овечек, которые, в свою очередь, становятся объектами очередных "великих социальных экспериментов" и манипуляций со стороны подконтрольных этим левым элитам СМИ.
Уточнение. Из этой радости вдумчивого общения я, разумеется, исключаю людей, университетских коллег и даже бывших личных знакомых по индологическому цеху из РФ, которые два года назад ругательно обрушились на меня за мою позицию по Украине. Правда, что эта позиция, бывшая прежде спонтанной эмоциональной реакцией на явный апофеоз геополитического идиотизма вырождающегося режима (советский режим в его последней стадии окончательного разложения и, вероятно, мумификации), подверглась некоторой корректировке. Я не считаю, что замена в У. одной олигархии другими, альтернативными воровскими кланами, стоила жизни обычных людей, до сих пор сжигаемых в топке этой хронической недовойны за конфетные фабрики или, наоборот, за химеру "русского мира" и всякое такое... Впрочем, это уже другая тема.
Так вот, это как раз люди, общаться с которыми мне и нерадостно, да и положительно невозможно по причине их идеологической позиции. Совершенно так же, как с большинством российских или европейских левых, за крайне редким исключением. Как то ни странно, люди консервативного склада, склонные к ценностно структурированным системам в обществе и мышлении, нередко оказываются гораздо более открытыми для нюансированной беседы и терпимыми к иным точкам зрения, нежели те, кто приватизировал для себя титулование "гуманиста" и человеколюбца, но на деле являются обычными левыми "озвучивателями" расхожих лозунгов из партийных брошюрок, для которых "принципы" и "идеи" ближе и важнее, нежели живые люди как они есть.
Живые люди для таких деятелей (они могу называть себя как угодно: левые, коммунисты, либералы, прогрессисты и т. п.) всегда являются лишь трудным, неблагодарным объектом коллективного идеологического перевоспитания. Это о них незабвенный Сергей Сергеевич Аверинцев говорил, что их главный принцип - "запрещено запрещать". Однако этот запрет, как ни странно, оборачивается не вседозволенностью, как можно было бы ожидать, но мрачным зиянием безмыслия нового тоталитаризма, с множество совершенно иррациональных запретов и строго табуированных тем, наступающего подобно средневековой эпидемии чумы и потому неотвратимого.
Иными словами, под маской прогресса и либерализма скрывается психологический откат в архаизм магического (не)мышления, замаскированного идеологически выверенной риторикой, контролируемой новыми "властителями бездумья" посредством "чёрной магии" СМИ.