Леопарди Д. /Фрагмент 3: поэзия и природа/
Но красоты природы, изначально соответствующие свойствам естественного человека и устроенные так, чтобы давать ему наслаждение, не меняются от перемены зрителя, и никакие изменения в людях не поколебали ничего в природе, которая, беря верх над опытом, науками, искусствами и вообще всем человеческим, вечно остается сама обой; а значит, если нам угодноизвлечь из неё то чистое и подлинное наслаждение, которое есть цельпоэзии (ибо наслаждение в поэзии возникает из подражания природе) и которое в то же время отвечает первобытному состоянию людей, необходимо, чтобы мы приноровлялись к природе, а не она к нам, и потому чтобы и поэзия, вопреки желанию многих наших современников, не изменялась и оставалась а оставалась в своих главных чертах незыблемой, как природа. А приноравливаться таким образом к природе значит переноситься воображение, насколько это в наших силах, в первобытное состояние наших предков, что и заставляет нас сделать без всяких с нашей стороны усилий поэт - повелитель вымыслов. И нетрудно понять, что, если мы это сделаем, перед нами откроется источник небывалых небесных наслаждений, что природа, неизменная и неиспорченная, явит тогда вопреки нашей просвещенности и испорченности свою бессмертную власть над людскими душами, одним словом, что эти наслаждения и в наши дни самыми желаннымидля нас по нашей естественной склонности, ибо мы жаждем быть обманутыми поэзией; нужно только помимо самого этого обстоятельства обратить внимание на наше непреодолимое влечение к первобытному, к естественно чистому и непорочному, до такой степени врожденное людям, что его последствия не замечаются, ибо они слишком повседневны и, как это бывает тысячи раз, сама их обычность мешает приметить их.
Но отчего ещё происходит наша безграничная любовь к простоте и в нравах, и в манерах, и в речи, и в слоге письма, и во всём, откуда та несказанная сладость, которой наполняет нам душу не только вид сельской жизни, но и память о ней, и её образ, и поэты, описывающие её, и память о старинных временах, и история патриархов или Авраама, и Исаака, и Иакова, повести об их превратностях и деяниях в пустыне и о жизни в шатрах среди стад, и почти всё то, что содержится в Писании, и особенно в Книге Бытия; откуда же то волнение, которое возбуждает в нас, и то блаженство, которое доставляет нам чтение любого поэта, а лучше всего - изобразившего и живописавшего всё первобытное, - чтение Гомера, Гесиода, Анакреонта и особенно Каллимаха? И две главные склонности нашей души - любовь к естественности и ненависть к жеманству - обе врожденные, как я полагаю, и свойственные всем, но сильнейшие и могущественнейшие в тех, чье дарование от природы приспособлено к изящным искусствам, - равным образом проистекают из нашей приверженности к первобытному. И она же, стоит нам увидеть нечто не затронутое цивилизацией, любой остаток, любой след первозданной естественности, внушает нам, хотя мы и возвысились над ними, приятное умиление и смутную тоску, потому что природа зовет нас и манит, а если мы противимся, влечет нас силой, девственная, нетронутая природа, против которой бессильны и опыт, и знание, и сделанные открытия, и переменившиеся нравы, и просвещение, и ухищрения искусства, и украшения, ибо ни одно, даже самое блистательное, величественное, древнее и могучее создание человека не превзойдет ничегои не сравнится ни с чем, в чем явлен след деяния Творца. /.../
У вас не может не быть того опыта, которого я ищу, вашему сердцу не могло остаться неведомым то волнение, о котором я говорю, не может быть, чтобы нетронутая природа, или нечто первобытное, или неподдельная простота, или чтение древних поэтов вас не опьяняли несчетное множество раз изысканнейшим наслаждением; вы сами подтверждаете, что, подобно тому как первобытные формы природы не изменились и не изменятся, так и любовь к ним человека не угасла и не угаснет прежде, чем истребится людское племя.
Джакомо Леопарди "Рассуждение итальянца о романтической поэзии" (1818). Пер. О. Ошерова. Цит по:
Леопарди Д. Избранные произведения. Пер. с итальянского. М.:Худлит,1989. с.182-184.
Но отчего ещё происходит наша безграничная любовь к простоте и в нравах, и в манерах, и в речи, и в слоге письма, и во всём, откуда та несказанная сладость, которой наполняет нам душу не только вид сельской жизни, но и память о ней, и её образ, и поэты, описывающие её, и память о старинных временах, и история патриархов или Авраама, и Исаака, и Иакова, повести об их превратностях и деяниях в пустыне и о жизни в шатрах среди стад, и почти всё то, что содержится в Писании, и особенно в Книге Бытия; откуда же то волнение, которое возбуждает в нас, и то блаженство, которое доставляет нам чтение любого поэта, а лучше всего - изобразившего и живописавшего всё первобытное, - чтение Гомера, Гесиода, Анакреонта и особенно Каллимаха? И две главные склонности нашей души - любовь к естественности и ненависть к жеманству - обе врожденные, как я полагаю, и свойственные всем, но сильнейшие и могущественнейшие в тех, чье дарование от природы приспособлено к изящным искусствам, - равным образом проистекают из нашей приверженности к первобытному. И она же, стоит нам увидеть нечто не затронутое цивилизацией, любой остаток, любой след первозданной естественности, внушает нам, хотя мы и возвысились над ними, приятное умиление и смутную тоску, потому что природа зовет нас и манит, а если мы противимся, влечет нас силой, девственная, нетронутая природа, против которой бессильны и опыт, и знание, и сделанные открытия, и переменившиеся нравы, и просвещение, и ухищрения искусства, и украшения, ибо ни одно, даже самое блистательное, величественное, древнее и могучее создание человека не превзойдет ничегои не сравнится ни с чем, в чем явлен след деяния Творца. /.../
У вас не может не быть того опыта, которого я ищу, вашему сердцу не могло остаться неведомым то волнение, о котором я говорю, не может быть, чтобы нетронутая природа, или нечто первобытное, или неподдельная простота, или чтение древних поэтов вас не опьяняли несчетное множество раз изысканнейшим наслаждением; вы сами подтверждаете, что, подобно тому как первобытные формы природы не изменились и не изменятся, так и любовь к ним человека не угасла и не угаснет прежде, чем истребится людское племя.
Джакомо Леопарди "Рассуждение итальянца о романтической поэзии" (1818). Пер. О. Ошерова. Цит по:
Леопарди Д. Избранные произведения. Пер. с итальянского. М.:Худлит,1989. с.182-184.