Молчанов В.В. Новый Франкенштейн (фрагмент книги)
Легенда об искусственном чудовище не относится к числу древних народных поверий. Она сравнительно молода: её сочинила летом 1816 года английская писательница Мэри Шелли, когда жила в Швейцарии. Мэри, как и многие её современники, была тогда под впечатлением слухов по "оживлению мертвой материи", которые якобы ставил английский врач и поэт Эразм Дарвин, дед великого естествоиспытателя: "Быть может, удастся оживить труп; явление гальванизма, казалось, позволяло на это надеяться; быть может, учёные научатся создавать отдельные органы, соединять их и вдыхать в них жизнь" (Шелли М. Франкенштейн, или Современный Прометей). Писательница так живо представила маленькую лабораторию, уставленную ретортами и колбами, одержимого дерзкими идеями изобретателя и его создание - существо, похожее на человека и вместе с тем такое жуткое, отталкивающее.
Мэри Шелли, по её собственным словам, несколько иронически относилась к своему "уродливому детищу" - роману. Возможно, она говорила искренно, возможно, это было обычное кокетствочеловека, уверенного в собственном таланте. Но писательница вряд ли могла предположить, что её "уродливому детищу" будет суждено столь завидное долголетие. Правда, современная публика больше знакома с историей о Франкенштейне и его работе не по роману, а его кино- или телеверсиям. "Все говорят о "Франкенштейне", но никто не читал его, - замечает американский литературовед Джордж Левин, специалист по творчеству Мэри Шелли. И тем не менее именно роман Шелли лежит в основе фильмов и спектаклей.
Слишком просто было бы предположить, будто миф о Франкенштейне укоренился в сознании западного человека только под влиянием массовой культуры. Сам по себе этот миф и его современное восприятие - сложнейшее социокультурное явление, в котором отразились различные "комплексы" западного общества: страхи, иллюзии, разочарования...
Миф создавался на заре первой промышленной революции, для которой была "характерна замена физического труда человека трудом механизма, в перспективе автомата". Сейчас на смену
механическим машинам всё больше приходят машины эхлектронные, что дает основание именовать современную научно-ехническую революцию "компьютерной революцией".
Электроника прогрессирует с невиданной быстротой. Уже сегодня планируется создание принципиально нового поколения электронно-вычислительных устройств - на биологической основе. Исследования в области "молекулярной электроники" идут широким фронтом. Компьютер размером с молекулу будет по мощности превосходить самые совершенные современные ЭВМ. Микрокристаллы на кремниевой основе не выдержат конкуренции с интегральными схемами из органических материалов. Крошечные компьютеры можно будет вводить в человеческий мозг иои конструировать роботов с искусственным супермозгом - набором компьютерных ячеек. Специалисты из университета штата Миссисипи (США) говорят о возможном создании искусственных людей, способных заменить человека при выполнении разного рода сложных и опасных работ - тушении пожаров, задержании преступников, разминировании... О военном ремесле они не говорят, но, видимо, и это имеется в виду. Учёные думают завершить исследования где-то в середине девяностых годов.
Впрочем, уже сегодня многие не сомневаются в том, что чоздание биологического устройства, двойника Франкенштейнова чудовища, - вещь вполне вероятная. Джордж Левин осторожно, как и подобает гуманитарию, предполагает: "Биологи, кажется, находятся на пороге стимулирования естественного процесса зарождения жизни".
Но не только вероятность создания искусственных людей придает актуальность "страшной повести" Мэри Шелли. Для многих западных интеллигентов, гуманитариев в особенности, имя "Франкенштейн" стало метафорой современной технизированной буржуазной культуры с её стрессами и парадоксами: выдающиеся достижения научного гения часто используются не на благо, а во вред людям, и те не случайно относятся к учёному как к обладателю демонической силы. И что ещё примечательно - в обыденном сознании постепенно исчезла разница между самим Франкенштейном и его роботом, между творцом и созданием его ума и рук. Этот казус нашел отражение в таком солидном издании, как "Новый международный словарь Вебстера", - термину "франкенштейн" дается следующее пояснение: "Работа или деятельность, опасный результат которой выходит из-под контроля создателя". Трудно предположить, что квалифицированные редакторы издательской фирмы "Вебстер" не читали романа Мэри Шелли. Просто понятие "франкенштейн" живет теперь уже самостоятельной, почти независимой от художественного произведения жизнью. И не случайно это понятие фигурирует там, где обсуждаются различные особенности взаимоотношений между обществом и наукой, между культурой и научно-техническим прогрессом.
Особенно часто поминают Франкенштейна в ходе споров, ведущихся между сциентистами и антисциентистами. Любопытно, что для тех и для других Франкенштейн - жупел: с одной стороны, антисциентистской, - безумный и гордый учёный, создатель страшной антигуманной силы; с другой, сциентистской, - сумасшедший, пытающийся воспрепятствовать научно-техническому прогрессу, уничтожить собственное уникальное творение.
Молчанов В.В. Новый Франкенштейн. Л.: Искусство,1986. с.4-5.
Мэри Шелли, по её собственным словам, несколько иронически относилась к своему "уродливому детищу" - роману. Возможно, она говорила искренно, возможно, это было обычное кокетствочеловека, уверенного в собственном таланте. Но писательница вряд ли могла предположить, что её "уродливому детищу" будет суждено столь завидное долголетие. Правда, современная публика больше знакома с историей о Франкенштейне и его работе не по роману, а его кино- или телеверсиям. "Все говорят о "Франкенштейне", но никто не читал его, - замечает американский литературовед Джордж Левин, специалист по творчеству Мэри Шелли. И тем не менее именно роман Шелли лежит в основе фильмов и спектаклей.
Слишком просто было бы предположить, будто миф о Франкенштейне укоренился в сознании западного человека только под влиянием массовой культуры. Сам по себе этот миф и его современное восприятие - сложнейшее социокультурное явление, в котором отразились различные "комплексы" западного общества: страхи, иллюзии, разочарования...
Миф создавался на заре первой промышленной революции, для которой была "характерна замена физического труда человека трудом механизма, в перспективе автомата". Сейчас на смену
механическим машинам всё больше приходят машины эхлектронные, что дает основание именовать современную научно-ехническую революцию "компьютерной революцией".
Электроника прогрессирует с невиданной быстротой. Уже сегодня планируется создание принципиально нового поколения электронно-вычислительных устройств - на биологической основе. Исследования в области "молекулярной электроники" идут широким фронтом. Компьютер размером с молекулу будет по мощности превосходить самые совершенные современные ЭВМ. Микрокристаллы на кремниевой основе не выдержат конкуренции с интегральными схемами из органических материалов. Крошечные компьютеры можно будет вводить в человеческий мозг иои конструировать роботов с искусственным супермозгом - набором компьютерных ячеек. Специалисты из университета штата Миссисипи (США) говорят о возможном создании искусственных людей, способных заменить человека при выполнении разного рода сложных и опасных работ - тушении пожаров, задержании преступников, разминировании... О военном ремесле они не говорят, но, видимо, и это имеется в виду. Учёные думают завершить исследования где-то в середине девяностых годов.
Впрочем, уже сегодня многие не сомневаются в том, что чоздание биологического устройства, двойника Франкенштейнова чудовища, - вещь вполне вероятная. Джордж Левин осторожно, как и подобает гуманитарию, предполагает: "Биологи, кажется, находятся на пороге стимулирования естественного процесса зарождения жизни".
Но не только вероятность создания искусственных людей придает актуальность "страшной повести" Мэри Шелли. Для многих западных интеллигентов, гуманитариев в особенности, имя "Франкенштейн" стало метафорой современной технизированной буржуазной культуры с её стрессами и парадоксами: выдающиеся достижения научного гения часто используются не на благо, а во вред людям, и те не случайно относятся к учёному как к обладателю демонической силы. И что ещё примечательно - в обыденном сознании постепенно исчезла разница между самим Франкенштейном и его роботом, между творцом и созданием его ума и рук. Этот казус нашел отражение в таком солидном издании, как "Новый международный словарь Вебстера", - термину "франкенштейн" дается следующее пояснение: "Работа или деятельность, опасный результат которой выходит из-под контроля создателя". Трудно предположить, что квалифицированные редакторы издательской фирмы "Вебстер" не читали романа Мэри Шелли. Просто понятие "франкенштейн" живет теперь уже самостоятельной, почти независимой от художественного произведения жизнью. И не случайно это понятие фигурирует там, где обсуждаются различные особенности взаимоотношений между обществом и наукой, между культурой и научно-техническим прогрессом.
Особенно часто поминают Франкенштейна в ходе споров, ведущихся между сциентистами и антисциентистами. Любопытно, что для тех и для других Франкенштейн - жупел: с одной стороны, антисциентистской, - безумный и гордый учёный, создатель страшной антигуманной силы; с другой, сциентистской, - сумасшедший, пытающийся воспрепятствовать научно-техническому прогрессу, уничтожить собственное уникальное творение.
Молчанов В.В. Новый Франкенштейн. Л.: Искусство,1986. с.4-5.