Протодиакон А. Кураев_Как Инквизиция помогла науке (Ч.8)
Начало
Предыдущий текст, часть 7
В 17 веке произошел казус контекстуальной беспризорности. Суждение, справедливое в одном контексте (сугубо астрономическом) было воспринято как сохраняющее свою безусловную значимость и в совершенно инородном контексте - метафизическом, философском. Конечно, аргументы богословов, с Библией в руке уверявших астрономов, что по молитве Иисуса Навина остановило свой бег именно Солнце, а не земля, неубедительны. Но «первым начал» Бруно. Именно он из коперниканской гипотезы попробовал сделать метафизические выводы. Граница была стерта - и последовало «ответное вторжение» богословов в мир астрономии. А затем - и ссылки составителей "забавных библий" на упомянутый библейско-эпический текст как на свидетельство вопиющей антинаучности Библии. С таким же успехом можно было утверждать, что граф Толстой был убежденным геоцентристом, ибо описывал, как солнце вставало над полем Аустерлица. Не менее успешно можно разбирать антинаучность стихотворения. Например, "Люблю грозу в начале мая": "Вот дождик брызнул, пыль летит, повисли перлы дождевые, и солнце нити золотит". Ну да, дождевые капли не могут висеть, а солнце не может наводить позолоту...
Как «смиряется» человек именно при отказе от геоцентризма, видно из такого, например, атеистического текста: «Если миров много, если наше человечество является лишь одним из несчетных человеческих муравейников, разбросанных по всем частям беспредельной вселенной, то становится совсем нелепым мнение, что оно составляет цель и конечную заботу бога» [1][150]. В общем-то аргумент глупый. С тем же успехом можно сказать, что поскольку людей стало больше, нежели первая пара, то нельзя верить в то, что у Бога хватит ума, чтобы проявлять заботу о жителях мегаполисов…
Вот эта логика: «мир бесконечен, мы не в центре, а в темном закоулке, и, значит, теперь всё можно!» и была предчувствована инквизицией в ее антикоперниканском повороте.
Понимание религии как связи личного Бога и личностного человека действительно требует признать мир антропо-гео-центричным. Точнее, христианство - Богоцентрично, но Бог христианства Сам антропоцентричен, поскольку действует ради человека. Оттого антикоперниканец Риссиоли в 1651 году и сказал: «Природа человека возвышеннее природы Солнца» [2][152]. Против гелиоцентризма выступали как раз из гуманистических соображений [3][153].
Форма выражения неприятия, конечно, могла быть и иной. Но как бы ни был неприемлем сам факт гонений, сам по себе он не делает истиной гонимую позицию.
Гелиоцентризм лишал вселенную человеческой соразмерности. И не случайно такие люди как Паскаль и Мильтон [4][154] не принимали гелиоцентрической космологии, не оставляющей места для драмы христианской жизни.
В наш век неприятие философии гелиоцентризма высказывал А. Ф. Лосев: "Механика Ньютона построена на гипотезе однородного и бесконечного пространства [5][155]. Для меня это значит, что мир - абсолютно плоскостен, невыразителен, нерельефен. Неимоверной скукой веет от такого мира. Прибавьте к этому абсолютную темноту и нечеловеческий холод межпланетных пространств. Что это как не черная дыра, даже не могила и даже не баня с пауками, потому что и то и другое все-таки интереснее и говорит о чем-то человеческом. То я был на земле, под родным небом, слушал о вселенной "яже не подвижится". А то вдруг ничего нет: ни земли, ни неба "яже не подвижится". Куда-то выгнали в шею, в какую-то пустоту. Читая учебник астрономии, чувствую, что кто-то палкой выгоняет меня из собственного дома. А за что?" [6][156].
Но эти последствия из механицистской картины мира станут ясны лишь много позже. А вот гелиоцентризм при своем гуманитарном истолковании к подобным выводам приводил быстро.
"Журналисты" и популяризаторы этого времени воспринимали не суть научных предположений, они в возникшей дилемме видели не прорыв науки к новому знанию, а свидетельство неспособности самой науки дать четкие ответы. Учение Коперник было на руку быстро растущей идеологии скептицизма и неверия в человеческие силы.
Все в новой философии сомненье:
Огонь былое потерял значенье,
Нет солнца, нет земли - нельзя понять,
Где нам теперь их следует искать (Дж. Донн ) [7][157].
В сознании по крайней мере некоторых европейцев этой эпохи релятивизация астрономического положени их Родины связывалась с этической релятивизацией, с разрушением веры в абсолютную истинность и единственность традиционных этических норм, организующих отношения людей [8][158]. Не осознав этого, трудно понять резкую реакцию церковного Рима на гелиоцентрическую астрономию.
Линн Уайт замечает, что в эту пору европейцам была свойственна одержимость сюжетами, относящимися к смерти (началась эта «мода» раньше - с 1300 года - как раз с Возрождения - но пика достигает в начале 17 столетия). Развивается символика отчаяния. Некрофилия была столь распространена, что любой протест против жестокости считался аморальным. «Любая из стихий чиста. А наши души с грязью пополам», - написал поэт этого века [9][159].
Быстрое восприятие гелиоцентризма гуманитарной фрондой координировалось не только с этическими, но и с религиозными модами. Ренессансный окультизм (герметизм) напомнил о языческой вере в существование «Мировой Души». Если мы нашу Землю столь испоганили, да и планетой-то она оказалась периферийной, то где же теперь и полагать местопребывание Anima Mundi? И тут даже Кеплер, и Коперник делают Солнце более чем физическим центром: они придают ему роль места обитания мирового интеллекта [10][160]. Значит, от этих двух имен можно было идти в разные стороны: через математику - к Галилею и Ньютону. И через натурфилософию и мистику - к Бруно, Пифагору, Гермесу Трисмегисту. В науку - или в магию.
Инквизиция испугалась именно второго, магико-бруновского пути развития гелиоцентризма, и не смогла вовремя оценить возможности иного, научного варианта развития гелиоцентризма.
[1][150] Гурев Г. А. Коперниканская ересь в прошлом и настоящем. М., 1933, с. 176.
[2][152] Цит. по: Гурев Г. А. Учение Коперника и религия. Из истории борьбы за научную истину в астрономии. М., 1961. с. 104.
[3][153] И в перспективе развития науки они оказались правы: современная космология утверждает «антропный принцип»: "Человек - этот венец сознательной органической жизни - мог развиться здесь, на Земле, только при наличии всей этой чудовищно обширной материальной Вселенной, которую мы видим вокруг нас" (биолог А. Уоллес). В «слабом» виде антропный принцип звучит так - "наше положение во Вселенной с необходимостью является привилегированным в том смысле, что оно должно быть совместимо с нашим существованием, в качестве наблюдателей". "Сильный" антропный принцип гласит - "Вселенная (и, следовательно, фундаментальные постоянные, от которых она зависит) должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей" (Картер Б. Совпадение Больших Чисел и антропологический принцип в космологии. // Космология, теория, наблюдения. М., 1978, с. 372). Кроме того, существуют иные формулировки, так сказать,"переинтерпретированные": "принцип участия" - "Наблюдатели необходимы для того, чтобы Вселенная возникла", и финалистская - "Во Вселенной должна возникнуть разумная обработка информации, а, однажды возникнув, она никогда не прекратится" (Barrow O.J., Tipler A.J. The Anthropic cosmological Principle. Oxford, 1986, p. 22). Подробнее можно посмотреть работу: Павленко А. Н. Антропный принцип: истоки и следствия в европейской научной рациональности // Философско-религиозные истоки науки. М., 1997, с. 196.
[4][154] Современные зарубежные исследования по философии и генезису науки (позднее средневековье и возрождение) М., ИНИОН.1980, с. 235.
[5][155] Физическое пространство Ньютона, как и система декартовых координат безразличны по отношению к происходящим в них событиям.
[6][156] Лосев А. Ф. Диалектика. Мифология. Культура. М., 1991. с.31.
[7][157] Цит. по: Косарева Л. М. Коперниканская революция: социокультурные истоки. Научно-аналитический обзор. М., ИНИОН, 1991, с. 21.
[8][158] Косарева Л. М. Коперниканская революция... С. 21.
[9][159] Цит. по: Современные зарубежные исследования по философии и генезису науки (позднее Средневековье и Возрождение). Сборник обзоров. М., ИНИОН, 1980.
[10][160] Косарева Л. М. Коперниканская революция... С. 25-26. Однако, Стэнли Яки уточняет: Коперник не занимался алхимией и его упоминание пифагорейцев и их учения о центральном огне - не более чем литературное украшение (см. Яки С. Спаситель науки. М. 1992. с.118).
Следующий текст, часть 9
Предыдущий текст, часть 7
В 17 веке произошел казус контекстуальной беспризорности. Суждение, справедливое в одном контексте (сугубо астрономическом) было воспринято как сохраняющее свою безусловную значимость и в совершенно инородном контексте - метафизическом, философском. Конечно, аргументы богословов, с Библией в руке уверявших астрономов, что по молитве Иисуса Навина остановило свой бег именно Солнце, а не земля, неубедительны. Но «первым начал» Бруно. Именно он из коперниканской гипотезы попробовал сделать метафизические выводы. Граница была стерта - и последовало «ответное вторжение» богословов в мир астрономии. А затем - и ссылки составителей "забавных библий" на упомянутый библейско-эпический текст как на свидетельство вопиющей антинаучности Библии. С таким же успехом можно было утверждать, что граф Толстой был убежденным геоцентристом, ибо описывал, как солнце вставало над полем Аустерлица. Не менее успешно можно разбирать антинаучность стихотворения. Например, "Люблю грозу в начале мая": "Вот дождик брызнул, пыль летит, повисли перлы дождевые, и солнце нити золотит". Ну да, дождевые капли не могут висеть, а солнце не может наводить позолоту...
Как «смиряется» человек именно при отказе от геоцентризма, видно из такого, например, атеистического текста: «Если миров много, если наше человечество является лишь одним из несчетных человеческих муравейников, разбросанных по всем частям беспредельной вселенной, то становится совсем нелепым мнение, что оно составляет цель и конечную заботу бога» [1][150]. В общем-то аргумент глупый. С тем же успехом можно сказать, что поскольку людей стало больше, нежели первая пара, то нельзя верить в то, что у Бога хватит ума, чтобы проявлять заботу о жителях мегаполисов…
Вот эта логика: «мир бесконечен, мы не в центре, а в темном закоулке, и, значит, теперь всё можно!» и была предчувствована инквизицией в ее антикоперниканском повороте.
Понимание религии как связи личного Бога и личностного человека действительно требует признать мир антропо-гео-центричным. Точнее, христианство - Богоцентрично, но Бог христианства Сам антропоцентричен, поскольку действует ради человека. Оттого антикоперниканец Риссиоли в 1651 году и сказал: «Природа человека возвышеннее природы Солнца» [2][152]. Против гелиоцентризма выступали как раз из гуманистических соображений [3][153].
Форма выражения неприятия, конечно, могла быть и иной. Но как бы ни был неприемлем сам факт гонений, сам по себе он не делает истиной гонимую позицию.
Гелиоцентризм лишал вселенную человеческой соразмерности. И не случайно такие люди как Паскаль и Мильтон [4][154] не принимали гелиоцентрической космологии, не оставляющей места для драмы христианской жизни.
В наш век неприятие философии гелиоцентризма высказывал А. Ф. Лосев: "Механика Ньютона построена на гипотезе однородного и бесконечного пространства [5][155]. Для меня это значит, что мир - абсолютно плоскостен, невыразителен, нерельефен. Неимоверной скукой веет от такого мира. Прибавьте к этому абсолютную темноту и нечеловеческий холод межпланетных пространств. Что это как не черная дыра, даже не могила и даже не баня с пауками, потому что и то и другое все-таки интереснее и говорит о чем-то человеческом. То я был на земле, под родным небом, слушал о вселенной "яже не подвижится". А то вдруг ничего нет: ни земли, ни неба "яже не подвижится". Куда-то выгнали в шею, в какую-то пустоту. Читая учебник астрономии, чувствую, что кто-то палкой выгоняет меня из собственного дома. А за что?" [6][156].
Но эти последствия из механицистской картины мира станут ясны лишь много позже. А вот гелиоцентризм при своем гуманитарном истолковании к подобным выводам приводил быстро.
"Журналисты" и популяризаторы этого времени воспринимали не суть научных предположений, они в возникшей дилемме видели не прорыв науки к новому знанию, а свидетельство неспособности самой науки дать четкие ответы. Учение Коперник было на руку быстро растущей идеологии скептицизма и неверия в человеческие силы.
Все в новой философии сомненье:
Огонь былое потерял значенье,
Нет солнца, нет земли - нельзя понять,
Где нам теперь их следует искать (Дж. Донн ) [7][157].
В сознании по крайней мере некоторых европейцев этой эпохи релятивизация астрономического положени их Родины связывалась с этической релятивизацией, с разрушением веры в абсолютную истинность и единственность традиционных этических норм, организующих отношения людей [8][158]. Не осознав этого, трудно понять резкую реакцию церковного Рима на гелиоцентрическую астрономию.
Линн Уайт замечает, что в эту пору европейцам была свойственна одержимость сюжетами, относящимися к смерти (началась эта «мода» раньше - с 1300 года - как раз с Возрождения - но пика достигает в начале 17 столетия). Развивается символика отчаяния. Некрофилия была столь распространена, что любой протест против жестокости считался аморальным. «Любая из стихий чиста. А наши души с грязью пополам», - написал поэт этого века [9][159].
Быстрое восприятие гелиоцентризма гуманитарной фрондой координировалось не только с этическими, но и с религиозными модами. Ренессансный окультизм (герметизм) напомнил о языческой вере в существование «Мировой Души». Если мы нашу Землю столь испоганили, да и планетой-то она оказалась периферийной, то где же теперь и полагать местопребывание Anima Mundi? И тут даже Кеплер, и Коперник делают Солнце более чем физическим центром: они придают ему роль места обитания мирового интеллекта [10][160]. Значит, от этих двух имен можно было идти в разные стороны: через математику - к Галилею и Ньютону. И через натурфилософию и мистику - к Бруно, Пифагору, Гермесу Трисмегисту. В науку - или в магию.
Инквизиция испугалась именно второго, магико-бруновского пути развития гелиоцентризма, и не смогла вовремя оценить возможности иного, научного варианта развития гелиоцентризма.
[1][150] Гурев Г. А. Коперниканская ересь в прошлом и настоящем. М., 1933, с. 176.
[2][152] Цит. по: Гурев Г. А. Учение Коперника и религия. Из истории борьбы за научную истину в астрономии. М., 1961. с. 104.
[3][153] И в перспективе развития науки они оказались правы: современная космология утверждает «антропный принцип»: "Человек - этот венец сознательной органической жизни - мог развиться здесь, на Земле, только при наличии всей этой чудовищно обширной материальной Вселенной, которую мы видим вокруг нас" (биолог А. Уоллес). В «слабом» виде антропный принцип звучит так - "наше положение во Вселенной с необходимостью является привилегированным в том смысле, что оно должно быть совместимо с нашим существованием, в качестве наблюдателей". "Сильный" антропный принцип гласит - "Вселенная (и, следовательно, фундаментальные постоянные, от которых она зависит) должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей" (Картер Б. Совпадение Больших Чисел и антропологический принцип в космологии. // Космология, теория, наблюдения. М., 1978, с. 372). Кроме того, существуют иные формулировки, так сказать,"переинтерпретированные": "принцип участия" - "Наблюдатели необходимы для того, чтобы Вселенная возникла", и финалистская - "Во Вселенной должна возникнуть разумная обработка информации, а, однажды возникнув, она никогда не прекратится" (Barrow O.J., Tipler A.J. The Anthropic cosmological Principle. Oxford, 1986, p. 22). Подробнее можно посмотреть работу: Павленко А. Н. Антропный принцип: истоки и следствия в европейской научной рациональности // Философско-религиозные истоки науки. М., 1997, с. 196.
[4][154] Современные зарубежные исследования по философии и генезису науки (позднее средневековье и возрождение) М., ИНИОН.1980, с. 235.
[5][155] Физическое пространство Ньютона, как и система декартовых координат безразличны по отношению к происходящим в них событиям.
[6][156] Лосев А. Ф. Диалектика. Мифология. Культура. М., 1991. с.31.
[7][157] Цит. по: Косарева Л. М. Коперниканская революция: социокультурные истоки. Научно-аналитический обзор. М., ИНИОН, 1991, с. 21.
[8][158] Косарева Л. М. Коперниканская революция... С. 21.
[9][159] Цит. по: Современные зарубежные исследования по философии и генезису науки (позднее Средневековье и Возрождение). Сборник обзоров. М., ИНИОН, 1980.
[10][160] Косарева Л. М. Коперниканская революция... С. 25-26. Однако, Стэнли Яки уточняет: Коперник не занимался алхимией и его упоминание пифагорейцев и их учения о центральном огне - не более чем литературное украшение (см. Яки С. Спаситель науки. М. 1992. с.118).
Следующий текст, часть 9