Адольф фон Шелл. Руководство в бою. Часть VII.
После летнего перерыва, вызванного домашними хлопотами, возвращаемся к своему ЖЖ и продолжаем выкладывать перевод книги Адольфа фон Шелла, не потерявшей актуальности и поныне.
***
ГРАНИЦА МЕЖДУ МАНЕВРЕННОЙ И ОКОПНОЙ ВОЙНОЙ
До сих пор мы рассматривали лишь маневренную войну со всеми сопутствующими ей неопределенностями и неожиданностями. Оба противника находились в движении, окопы и заранее подготовленные позиции отсутствовали. Вести тщательную разведку было невозможно, местонахождение вражеских пулеметных гнезд, артиллерии и очагов сопротивления было неизвестно.
Теперь, однако, мы вступаем в новую фазу войны - борьбу противника, потерпевшего поражение, за стабилизацию своего фронта, переход от войны движения к «войне в щели». Враг прилагает все усилия, чтобы достичь своей цели - он подтягивает свежие силы, он организует новую оборону, и все глубже и глубже зарывается в землю. Для всех армий наступили те печальные дни, которые пережили и мы, когда снова и снова наносили удары, пытаясь противостоять надвигающейся угрозе окопной войны, никогда не зная, сможем ли мы еще раз привнести подвижность в медленно застывающий фронт.
Таким образом, заключительный период той фазы войны, которую мы называем маневренной, характеризуется ожесточенной борьбой за отдельные окопы и важные участки местности. Мировая война научила нас тому, что почти каждый период маневренной войны временно прерывается угрожающими периодами стабилизации фронта. Эта угроза возникает, когда побежденный враг стремится организовать и удержать новые позиции, в то время как атакующая сторона стремится далее развить свое наступление. Если наступающие силы одерживают победу, маневренная война возобновляется; если она терпит неудачу, битва застывает в траншеях.
Для пехотинца рассмотрение таких боев представляет жизненно важный интерес, ибо ему выпадает нести в них самое тяжелое бремя. На самом деле, вопросы в таких сражениях решаются только пехотой. Давайте вкратце рассмотрим этот момент.
Маневренная война в невероятной степени поглощает силы армии. Боевые потери накапливаются, заболеваемость растет прямо пропорционально продолжительности кампании. Потери среди лошадей даже превышают людские. Линии снабжения становятся длиннее и сложнее. Тяжелая артиллерия отстает. Потеря орудий, траншейных минометов и пулеметов становится все более и более серьезной по мере роста проблем с их заменой или возмещением. С каждым днем все острее и острее ставится вопрос получения боеприпасов для еще действующей артиллерии. Постепенно мы видим, что военная машина, как механизм, постепенно утрачивает свое значение, в то время как человек, пехотинец с винтовкой, становится все более и более важным. Хотя численность пехоты снижается, а физические силы людей уменьшаются с каждым днем, именно пехотинец вынужден нести все большее и большее бремя битвы.
Прежде чем рассмотреть несколько боевых эпизодов такого рода, имевших место во время Мировой войны, давайте обобщим ряд уроков той же войны, хотя ни один человек не может сказать, будут ли они применимы к войне будущего. Действительно, в том, что солдат должен учиться на примерах прошлого и лишь изредка - на примерах настоящего, есть существенная трагедия. На самом деле, изучение военной истории таит в себе определенную опасность, если только мы стремимся извлечь из нее нечто большее, чем просто вечные истины о лидерстве, моральном духе, психологическом влиянии, трудностях и неразберихе, которые сопутствуют сражению. Мы не можем представить себе войну будущего, просто изучая войны прошлого. Если бы это было так, то лучший профессор истории обязательно являлся бы лучшим командиром. Конечно, следующая война поставит перед нами совершенно новые проблемы - проблемы, о которых мы даже не подозреваем. Возможно, нашим потомкам никогда не придется сталкиваться с трудностями, с которыми мы встретились в прошлой войне и которые все еще стоят перед нами сегодня, но мы можем быть уверены, что вместо них им придется преодолевать другие трудности.
Изучая события, о которых мы будем говорить ниже, следует иметь в виду, что уроки, которые они содержат, основаны на Мировой войне, которая теперь осталась на двадцать лет позади нас. Давайте не будем впадать в ошибку, и ожидать, что те же самые уроки будут извлечены из следующей войны. Может быть, они будут такими же, а может быть, и нет.
Теперь мы обратимся к некоторым боям в той туманной пограничной полосе между маневренной и окопной войной, в те дни, когда наступательная мощь временно победившей стороны начала ослабевать, а оборона противника начала крепнуть.
*****
В 1915 году русские постоянно терпели поражения, и немцы преследовали их месяцами. Каждый день, в дождь или в ясную погоду, они совершали длинные, утомительные марши по широким русским равнинам, через разбитые холмы, через огромные леса и в основном по плохим дорогам. Почти ежедневно происходили бои - иногда крупные стычки, иногда просто перестрелки. Все это приносило потери - потери в людях, в лошадях, в материальных средствах. Роты и батальоны таяли, становились все меньше и меньше, но те, кто оставался в строю, превращались в опытных ветеранов войны с железными телами и железными нервами, на которых их командиры могли безоговорочно положиться.
На протяжении последних нескольких дней русские все чаще и чаще стали оказывать сопротивление, их артиллерия становилась все более активной, и они даже стали предпринимать небольшие контратаки.
Батальон, который мы будем сопровождать, следовал с основными силами своей части. Внезапно впереди возникла беспорядочная стрельба. Батальон остановился. Последовала короткая задержка, всего лишь на несколько мгновений, после чего он прошел еще несколько километров. И снова возникла стрельба, и снова остановка. «Сегодня нам повезло быть в составе главных сил, - думали солдаты, - мы опять столкнулись с небольшим русским арьергардом, но наш авангард быстро приведет все в порядок».
Хотя уже наступила осень, погода стояла солнечная и теплая. Не успевал батальон остановиться, как солдаты бросались на землю и засыпали. Какое значение имела стрельба впереди, если здесь и сейчас была возможность немного поспать?
Таким образом, батальон продвигался вперед семимильными шагами. Около десяти часов утра стрельба на фронте усилилась. Батальон резко свернул с маршрута марша и, используя овраги и участки леса, продолжал наступать. Вскоре мы услышали глухой грохот артиллерии и редкий грохот пулеметов. Наконец мы остановились в небольшом лесу, а командир роты выехал вперед, чтобы присоединиться к командиру батальона.
Последовал приказ о наступлении:
- Русские занимают позицию примерно в четырех километрах перед нами. - Командир батальона указал на свою карту. - Они хорошо окопались вон на тех холмах, за тем широким болотом. Перед их позицией находится широкое заграждение, опутанное проволокой. Наша дивизия атакует в 2 часа дня. Полоса наступления батальона - такая-то. 9-я, 10-я и 11-я роты - в атакующей цепи. Разграничительные линии между ротами - там-то и там-то. 12-я рота находится за центром и является моим резервом.
Таков, в сущности, был приказ о наступлении.
Батальон начал выдвижение. Сначала роты быстро продвигались вперед, но вскоре артиллерийский огонь нащупал их, и они были вынуждены развернуться в боевой порядок. Врага по-прежнему не было видно, хотя его пули свистели над холмами и пощелкивали в кронах деревьев. С одного из ближайших холмов молодой командир 9-й роты попытался определить местонахождение русских позиций. Долгое время ему это не удавалось. Вдруг послышался вскрик одного солдата из его роты. Прошло несколько секунд, и закричал другой. Они были поражены пехотным огнем, но вражеская позиция оставалась нераскрытой.
Наконец командир роты обнаружил ее. Прекрасно замаскированная, она лежала в холмах далеко впереди него. Должно быть, это была одна из тех знаменитых русских позиций, которые были подготовлены давным-давно, потому что не было никаких признаков свежей копки или глубоких траншей, покрытых землей и сучьями, какие русские построили в начале 1915 года. Вместо этого он увидел заграждение из колючей проволоки шириной в десять-пятнадцать метров, а перед ним - поросшее травой болото шириной около двухсот метров. С немецкой стороны болота тянулся невысокий гребень. Как лучше всего подойти к этой сильной позиции?
Немецкая артиллерия стреляла лишь изредка, и даже эти немногие снаряды летели далеко в русский тыл. Возможно, они искали вражескую артиллерию. На самой позиции русских не было видно никаких признаков жизни. Командир роты поднялся, чтобы перейти через холм, на котором он лежал, но едва он поднялся на ноги, как русские окопы ожили. Трещали винтовки, гремели пулеметы!
Что же теперь делать? Начинать атаку с холма, на котором он стоял, не имело смысла - было слишком далеко. Необходимо было подобраться поближе к русским. Первая проблема состояла в том, чтобы добраться до невысокого гребня, который тянулся вдоль немецкой стороны болота. Со своей позиции на холме командир роты смог рассмотреть глубокий овраг на склоне холма, и решил выдвинуться через него по отделениям.
Наступление оказалось медленным и утомительным. Русские стреляли в каждого немца, который показывался на виду. Поэтому, хотя рота успешно продвигалась вперед, потеряв лишь восемь человек, до края болота она добралась только в половине первого дня. До начала наступления оставалось всего тридцать минут. Подразделение быстро развернулось в боевой порядок для атаки.
Но где же соседние роты? Времени на их поиски уже не оставалось, но вправо и влево немедленно были высланы дозоры, чтобы попытаться установить с ними связь. Тем временем русские продолжали стрелять в каждого, кто показывался на глаза. Наша артиллерия по-прежнему стреляла лишь изредка.
Незадолго до двух часов в роту протянули полевой телефон. По нему командир роты доложил командиру батальона обстановку и расспросил его об артиллерийской поддержке.
- Мне об этом ничего не известно, - последовал его ответ.
Приближался час атаки. Перед собой немцы видели несколько русских окопов, но не знали, где находятся вражеские пулеметы. Они видели проволочное заграждение, но не знали, как пробиться сквозь него. Они видели широкое травянистое болото, но не знали, как его пересечь. У них не было пулеметов, и они не знали, есть ли какая-нибудь артиллерия, чтобы поддержать их. Но за последние месяцы эти войска совершили так много атак, в каждой из которых они одержали победу, что теперь они безоговорочно верили в свое превосходство над русскими. Они верили, что их враг окажет слабое сопротивление на короткое время, а затем отступит. Они были уверены, как и сама судьба, что сегодня снова одержат победу.
В два часа началась атака. Едва немцы показались на краю болота, как из русских рядов разверзся ад. Вся их система траншей закипела жизнью. По рядам атакующих, подобно урагану, пронесся пехотный, артиллерийский и пулеметный огонь. Мгновенно мы понесли тяжелые потери, и были вынуждены укрыться. Тяжелые потери - это то, что немцы больше не могли себе позволить. Боеспособность отдельных рот уже настолько снизилась, что 9-я рота не смогла выделить резерв. Атака была отбита сразу же после того, как началась. Потери были тяжелыми, и ничего не было достигнуто. Сблизиться с врагом оказалось невозможно.
Теперь бой начался по всему фронту. Справа и слева наступали немецкие солдаты, но ни одному из них не удалось пересечь болото. Так прошел день и скоро стало совсем темно.
Командир 9-й роты запланировал вступить в схватку с русскими под покровом темноты. С двадцатью людьми он заполз в болото. Ему действительно удалось добраться до русской проволоки, но едва он начал перерезать ее, как снова разразилась буря огня. Из окопов посыпался град пуль. Прямо перед небольшой группой немцев, не более чем в пятидесяти метрах, стрелял пулемет. Слава Богу, что он оказался расположен так, что с такого близкого расстояния не мог их зацепить. Немцы распластались на земле, но даже при этом пули трещали и свистели ужасающе близко от их голов, ударяясь о болотистую почву сзади со злобными шлепающими звуками.
Было невозможно продвинуться вперед и так же невозможно было отступить. Любой, кто поднимал голову хотя бы на дюйм или два, считался мертвецом. К несчастью, несколько человек из маленькой группы подняли головы, но остальные отчаянно пытались зарыться как можно глубже. Руками, коленями и даже ртом они скребли землю, пока не обустраивали хоть какое-то укрытие.
Теперь русский огонь вызвал ответный огонь немцев на другой стороне болота. Таким образом, маленькая группа подвергалась обстрелу как со стороны своих товарищей, так и со стороны противника.
Почти под самым дулом русского пулемета они провели всю ночь - тихо, неподвижно, ожидая смерти, которую непременно принесет дневной свет. Любой, кто долгое время подвергался страшной опасности, не имея возможности противостоять ей, может понять, какое страшное нервное испытание принесла та ночь этой горстке солдат.
Звезды померкли, и восток начал сереть еще до того, как утих русский огонь. Немецкий огонь прекратился еще раньше. Несколько измученных выживших поодиночке поползли обратно к своей роте на другой стороне болота. Из двадцати ушедших вперед вернулось только четверо, остальные, замерзшие и окоченевшие, остались лежать перед русской проволокой. Атака батальона захлебнулась.
Новый день был использован для того, чтобы окопаться и установить связь с флангами. Было построено даже несколько блиндажей. И снова казалось, что вот-вот начнется окопная война. Но два дня спустя гром великой битвы раздался далеко справа, и продолжился на протяжении всего дня. На следующее утро немецкие патрули обнаружили, что русские позиции перед их фронтом опустели. И снова немцы успешно возобновили маневренную войну, и снова начались долгие марши по холмам, по долинам, по казавшимся бесконечными лесам.
Этот небольшой боевой эпизод типичен для сражений в той пограничной области, которая существует между маневренной и окопной войной. Нападающий видит перед собой врага, который вновь готовится оказать сопротивление. Он не знает, будет ли это еще один бой против арьергарда или враг наконец остановился. Если это арьергард, то враг только пытается выиграть время. В этом случае нападающий должен нанести быстрый удар, чтобы лишить его нужного времени. С другой стороны, если противник больше не желает отступать, маловероятно, что он сможет быть отброшен быстрой атакой.
Первый урок, который следует извлечь из этой фазы боя, - это ее неопределенность. Мы знаем, что враг обороняет определенное место, но мы не знаем его силы и, прежде всего, мы не знаем его намерения. В будущем авиация, возможно, сумеет это прояснить, но совершенно очевидно, что чем эффективнее становится воздушная разведка, тем более изощренными будут меры обороны. По мере того как глаза авиаторов будут проникать дальше и видеть четче, войска будут скрываться от них с еще большим мастерством. Лучшей разведкой всегда будет атака, и зачастую это будет единственный прием, который сможет выявить силу, расположение и намерения противника. Визуальная разведка и патрули сами по себе никогда не могли получить эту информацию в прошлом и, вероятно, никогда не смогут получить ее в будущем.
В предшествующем эпизоде только наступление принесло уверенность в том, что русские решили не отступать дальше. Следовательно, атака была не напрасной. Через несколько часов эта ситуация стала ясна верховному командованию. Никаким другим способом эта жизненно важная информация не могла быть получена так быстро. Возможно, другие методы были бы успешными, но только за счет нескольких дорогостоящих задержек. Однако теперь немцы оказались в состоянии сосредоточить все свои силы в одном месте, чтобы прорвать фронт, выбить русских из их нор и снова вернуться к маневренной войне.
*****
Через несколько дней батальон, за действиями которого мы следили, оказался в роли ведущего подобную решительную атаку.
И снова немцы столкнулись лицом к лицу с русским фронтом и снова немедленно атаковали его. Русские выбрали сильную позицию, которая тянулась между бесчисленными маленькими озерами и оказывали сильное сопротивление нападавшим.
Перед нашим батальоном была поставлена задача перекрыть один из узких промежутков между двумя такими озерами и открыть огонь по русским. Основная атака должна была начаться в другом месте линии фронта.
Вражеская позиция располагалась на холме. Сектор ведения огня простирался перед ней метров на двести; непосредственно перед позицией раскинулось болото и лес. Наш батальон медленно продвигался вперед через этот болотистый лес, но ни один солдат не показывался на дальнем краю лесного массива. Путем кропотливой работы вдоль опушки леса были проложены и тщательно замаскированы несколько неглубоких окопов.
На холмах перед нами можно было ясно разглядеть русские траншеи, их изломы и пересечения блестели на солнце. Во второй половине дня справа и слева от нас велась интенсивная стрельба, и в соответствии с нашей задачей мы открыли огонь, но не атаковали. Ответная стрельба велась так энергично, что мы были уверены, что вражеские окопы полностью заняты. Тем временем вражеская артиллерия прочесала огнем лес, в котором мы прятались, не причинив нам большого вреда.
К вечеру шум боя стих, и грохот пушек, продолжавшийся весь день, прекратился. Вперед немедленно двинулись боевые дозоры, чтобы выяснить, покинули ли русские свои окопы, но их встретили огнем со всех сторон, и они были отброшены назад. Стало очевидно, что противник по-прежнему намерен защищать свою позицию. И снова первая немецкая атака провалилась.
Все, что знал о сложившейся ситуации командир, - это только то, что его войска наткнулась на русские позиции. Он не мог знать, был ли это арьергард или это были основные силы врага. Это могла быть просто очередная отсрочка ради выигрыша времени, но это могла быть и решительная попытка остановить продвижение немецких преследователей раз и навсегда. Ясность могла появиться только в атаке - а атаку надо было начинать быстро. Если противодействие немецкому наступлению оказывал только арьергард, то его нужно было быстро преодолеть, чтобы лишить противника времени на реорганизацию, ибо каждый день, который он выигрывал в результате успешных арьергардных действий, становился огромным преимуществом для него и соответственно крупным недостатком для его преследователей. Точно так же, если бы наступление было остановлено на хорошо организованных линиях сопротивления, каждый потерянный день позволил бы этому фронту становиться все сильнее и сильнее. Необходимо было как можно скорее определить точный характер сопротивления, которое намеревались оказать русские.
Решение этой задачи не могло быть достигнуто простым боестолкновением с оборонительной позицией и разведкой ее дозорами - у окопавшегося противника дозоры мало что могут выявить, кроме лишь того факта, что та или иная линия окопов является передним краем оборонительной позиции. Дозоры никогда не смогут определить, насколько сильна на самом деле оборонительная позиция, они также не смогут оценить упорство, с которым враг будет ее защищать. Нет, самый быстрый и верный способ разрубить подобный гордиев узел войны - это атаковать, и, насколько наше ограниченное видение может простираться в будущее, этот способ действий, вероятно, останется самым разумным подходом, которому можно следовать в случае сомнений.
Если отвлечься от текущего момента, то одним из наиболее известных примеров, когда наступление позволило прояснить неясную ситуацию, было наступательное движение IV резервного корпуса под командованием генерала фон Гронау во время битвы на Марне в начале сентября 1914 года. Немецкая Первая армия, имея свой правый фланг развернутым к востоку от Парижа, продвигалась на юг. Чтобы прикрыть этот незащищенный фланг, IV резервный корпус был оставлен позади вдоль реки Урк. Разведка этого корпуса сообщала о подозрительных передвижениях французов перед его фронтом - куда бы они ни выходили, немецкие дозоры натыкались на непроницаемый вражеский заслон. В результате генерал фон Гронау решил переправиться через Урк всеми силами корпуса и атаковать, чтобы прояснить обстановку. Совершив переправу, он немедленно атаковал. Его корпус, прорвавшись сквозь вражеское охранение, обнаружил французскую Шестую армию, готовую нанести решительный удар по флангу немецкой армии. За один день атака IV резервного корпуса раскрыла весь замысел французов. Небольшая задержка - и угроза немецкому флангу могла обернуться катастрофой.
Вернувшись к походу в Россию, скажем, что там, где атака потерпела неудачу, она установила тот факт, что противник был полон решимости сохранить свои позиции. Проблема, стоявшая перед наступавшей стороной, состояла в том, чтобы решить, как лучше прорвать позиции русских. Было решено предпринять проникновение к русским позициям, и батальон, действия которого мы изучаем, был выбран в качестве одного из тех, кто должен был осуществлять основное наступление, прорывая вражеские позиции непосредственно перед своим фронтом. Нас здесь не интересуют факторы, побудившие принять это решение, но близость первоклассной дороги, которая ускоряла переброску подкреплений, и подтягивание к фронту артиллерии, несомненно, сыграли большую роль в решении старшего командира.
Приказы о начале атаки поступили ночью. Наступление планировалось начать в четыре часа следующего вечера. Под покровом темноты подошло несколько других батальонов, которые должны были участвовать в атаке.
На рассвете следующего дня появились несколько артиллерийских офицеров и установили свои наблюдательные посты. Офицеры пехотной части, которую они должны были поддержать, немедленно ознакомили их со всеми известными подробностями русской позиции. Кроме того, им сообщили, где находятся вражеские пулеметы, и тщательно сориентировали по плану наступления пехоты, указав места, по которым артиллерийский огонь был особенно желателен, и позиции вдоль вражеского фронта, которые считались наиболее опасными.
И здесь следует обратить внимание на один момент, который будет иметь особое значение. Когда все сказано, сделано и подготовлено, именно пехотинец, в чьих руках находится судьба победы или поражения, совершает атаку. Именно его спина несет самую тяжелую ношу, его тело испытывает самые большие трудности, а его жизнь подвешена на самой тонкой нити. Поэтому именно он больше всего озабочен противником, его позицией, местностью, на которой он должен будет действовать, искусственными заграждениями, которые ему предстоит преодолеть, и тысячью и одной деталью плана проведения атаки. Он стремится составить себе мысленную картину вероятного вражеского сопротивления и различных мер по его преодолению. Его мысли примерно таковы: «Если наша артиллерия откроет сильный огонь по тому холму, где расположено несколько вражеских пулеметов, то противник не сможет использовать это оружие. Кроме того, она разобьет в этом месте проволочное заграждение противника, чтобы мы могли прорваться в его траншеи. Я верю, что наша атака будет успешной». Вот каковы мысли пехотинца.
Поэтому самое главное в наступлении - внушить атакующей пехоте твердую уверенность в том, что она добьется успеха. Если этого добиться, то победа уже наполовину одержана. Что было бы, если бы пехотинец высказал свои просьбы и замыслы артиллеристу и получил ответ: «Нет, я сделаю это по-другому. Вы должны организовать свою атаку так, чтобы подстроиться под меня»? Нетрудно догадаться о результате. Его волей и видением пренебрегли бы, и соответственно пострадала бы вера пехотинца в успех атаки. У него всегда должно быть чувство, что его мнение относительно деталей атаки тщательно обдумано, и каждый человек твердо верит в успех предприятия, если оно будет выполнено в соответствии с его идеей. Если в этих разговорах артиллерист способен заставить пехотинца почувствовать, что первостепенное значение имеют именно действия и инициатива пехоты, то он оказал этой пехоте почти такое же содействие, как и самим огнем, который он позднее откроет во время атаки.
В данном случае командир 9-й роты и офицер-артиллерист, пришедший обсудить с ним план наступления, знали друг друга по предыдущим боям, и испытывали взаимное доверие. Когда артиллерист сообщил ему о небольшом количестве батарей, выделенных для поддержки атаки, командир роты пришел в ужас, однако его друг успокоил его: «Ты, конечно, знаешь, как хорошо мы стреляем и что до сих пор ни одна атака, которую мы предприняли вместе, никогда не проваливалась. Русские позиции, на которых ты хочешь сосредоточить наш огонь, расположены так удобно для моих батарей, что можешь быть уверен, что мы их подавим». Затем оба офицера обсудили детали предстоящей атаки, и расстались в убеждении, что она будет успешной.
Завершив обсуждение своих планов с офицером-артиллеристом, командиры рот обсудили атаку со своими командирами взводов, которые, в свою очередь, довели ее замысел своим солдатам. Там, на опушке леса, каждая деталь была тщательно продумана: «1-й взвод идет вперед через овраг и захватывает вон тот небольшой холм, а затем атакует в направлении того высокого дерева, которое вы видите за холмом. 2-й взвод продвигается слева от 1-го взвода к этому холму и захватывает две траншеи на нем, которые расположены одна за другой. После этого они захватывают те дома сразу за холмом. После начала атаки 3-й взвод выдвигается на исходный рубеж и следует за 2-м взводом, как только тот захватывает траншеи. Два пулемета, которым приказано поддержать нас, будут вести огонь с той опушки леса, пока штурмовые взводы не ворвутся во вражеские траншеи, а затем выдвинутся вслед за ними к тому холму. Я буду находиться с 3-м взводом».
Отдав такой приказ, командир роты затем переговорил с командирами рот справа и слева от него, чтобы обеспечить взаимодействие. Чуть позже, со своими командирами взводов, появился командир резервной роты, чтобы провести рекогносцировку и сориентировать их на местности, а вскоре после этого прибыл и командир батальона, чтобы обсудить окончательный порядок действий со своими командирами рот. Прибыли выделенные два пулеметных расчета, раздали дополнительные боеприпасы. Из полевых кухонь принесли горячую еду, - это было одно из самых важных приготовлений, так как никто не знал, когда они будут обедать в следующий раз. Кроме того, солдату всегда воюется лучше, когда он сыт.
Я специально подробно описываю все эти бесконечные мелкие детали для того, чтобы читатель мог оценить мириады вещей, которые должны быть продуманы и осуществлены при подготовке заранее спланированной атаки. В самом начале войны все армии узнали, что для подготовки наступления требуется гораздо больше времени, чем предполагалось поначалу. Они также выяснили, что после вступления в бой возможности отдавать подробные приказы уже не будет, и по этой причине приказы должны охватывать все вопросы, которые можно и нужно предусмотреть. В частности, боевая задача должна ставится четко и быть безошибочно ясной, чтобы, как только подразделения вступят в бой, все подчиненные командиры могли действовать в рамках единого замысла.
Было уже 03:40 вечера, и над головой загрохотала немецкая артиллерия. Она длилась всего двадцать минут, но, к своей великой радости, пехота увидела, как снаряды разрываются в тех местах русской позиции, которые она считала самыми важными. Противник ответил тем же, энергично прочесывая болотистый лес артиллерийским и пулеметным огнем.
Ровно в четыре часа немецкая пехота поднялась из своих укрытий и двинулась вперед. Вначале они встретили лишь слабый русский огонь. Казалось, все идет хорошо. Внезапно справа впереди заработал пулемет. Он появился в том месте, о котором никто даже не подозревал. Кроме того, его положение не было видно с артиллерийского наблюдательного пункта. Через несколько мгновений двадцать человек упали, и каждый был убит пулей в голову. Атака 1-го взвода, вернее того, что от него осталось, была немедленно остановлена.
Видя, что атака 1-го взвода сорвалась, командир роты был вынужден теперь решить, будет ли он использовать свой резервный взвод для дальнейшего продвижения на этом участке своей атакующей цепи. Правильно, он решил не делать этого - если бы он в это время бросил в бой свой резерв, он, несомненно, был бы уничтожен, как только попал бы в зону огня этого смертоносного русского пулемета. Вместо этого он подбежал к двум приданным пулеметам, расположенным на опушке леса, и направил их огонь на холмы на правом фронте, которые были целью атаки 1-го взвода. Таким образом, он помешал русским в этом районе действовать против 2-го взвода.
Тем временем 2-й взвод, прикрытый небольшим склоном, быстро продвинулся вперед, не понеся потерь. Через несколько минут он ворвался на позиции русских. Завязалась короткая рукопашная схватка, несколько русских солдат подняли руки, и немцы скрылись за гребнем холма.
Вот теперь пришло время резерва:
- 3-й взвод следует за 2-м взводом через тот овраг, - крикнул командир роты. Повернувшись к пулеметам, он крикнул: - Следуйте за мной как можно быстрее! - после чего побежал вперед. С ним были четверо его людей, его верные спутники во многих битвах, - его заместитель и трое посыльных, составлявшие весь его штаб.
Задыхаясь, он добрался до холма, который только что захватил 2-й взвод. Его встретила ужасная сцена. Немцы и русские, мертвые и умирающие, лежали в разбитой снарядами траншее. Где же 2-й взвод? Ему было приказано атаковать прямо во фронт - но перед фронтом его не оказалось. Внезапно он увидел, как он отбивается от противника на левом фланге, - он позволил себя отвлечь действиями 5-й роты слева, и поскольку атака 1-го взвода была остановлена, на немецком фронте образовалась неприятная брешь.
В этот момент внимание командира роты было внезапно отвлечено в тыл справа звуком сильного огня. Он оглянулся. Русские на холмах, которые атаковал 1-й взвод, не будучи больше прижатыми к своим траншеям огнем двух немецких пулеметов, начали контратаку. Командир роты видел, как в бой вступил 3-й взвод.
В этот момент один из посыльных крикнул: «Русские атакуют наш холм!» Заметив брешь в немецкой цепи, противник предпринял еще одну контратаку, на этот раз в фронт и против холма, на котором стоял командир роты и четверо его солдат. Одновременно с этим на холм обрушился шквальный пулеметный огонь. Двое посыльных были немедленно поражены - один был убит мгновенно, а другой, смертельно раненный, умер в тот же вечер. Командир роты и его заместитель открыли ответный огонь по атакующим русским, а последний посыльный вернулся в 3-й взвод за подкреплением.
Ситуация стала критической. Холм был ключевой позицией, и если бы русским удалось взять его, то была бы отбита не только немецкая атака здесь, но вероятно, оказались бы уничтожены и подразделения, атакующие слева, поскольку этот холм господствовал над полем боя. Поэтому командиру роты ничего не оставалось делать, как оставаться на холме, сражаться и надеяться, что солдаты 3-го взвода прибудут вовремя.
Русские, которые всегда храбро атаковали, приблизились на восемьдесят метров, потом на семьдесят, потом на пятьдесят. Оба немца примкнули штыки с намерением дорого продать свою жизнь. Внезапно открыл огонь один из двух пулеметов 9-й роты (другой был уничтожен артиллерией). Наконец-то он смог продвинуться вперед! С близкого расстояния он выпустил град пуль в русских, кося их, будто невидимой косой. Их контратака тут же захлебнулась. Несколько русских солдат, пытавшихся броситься вперед, были быстро убиты. Несколько человек, собрав последние остатки мужества, попытались напасть, но и они были уничтожены. Восемьдесят выживших потеряли мужество, бросили оружие и сдались, став немецкими пленными.
Несмотря на этот успех, кризис еще не миновал. 3-й взвод все еще сражался далеко в тылу. С холма, на котором стоял командир роты, можно было наблюдать за ходом боя. Пулемет развернулся и открыл огонь вправо в тыл, ударив русским во фланг, и через несколько мгновений был решен исход боя и на том участке. 3-й взвод смог выйти вперед, чтобы присоединиться к командиру роты. Тем временем холм, за который сражался 1-й взвод, был эвакуирован противником.
Командир роты продолжал атаку с 3-м взводом и остатками 1-го взвода. Они взяли штурмом слабо защищенные дома на соседнем холме. Сразу за холмом они увидели четыре русских полевых орудия, которые вот-вот должны были отступить. И снова открыл огонь верный пулемет. Лошади пали, и батарея стала немецкой добычей. Русские, не желая так легко расставаться со своей артиллерией, контратаковали и отбили батарею, но в этот момент в бой вмешались 5-я рота и 2-й взвод 9-й роты, и русские были вынуждены оставить свои орудия во второй раз.
Постепенно стало темнеть, но немцы продолжали наступление на протяжении нескольких километров, пользуясь успехом своего прорыва. Русская позиция была прорвала, маневренная война возобновилась.
Немецкие потери были тяжелыми. Например, 9-я рота, которая вступила в бой с одним офицером и девяноста солдатами, вышла из боя с одним офицером и сорока солдатами. В этом единственном бою их потери составили более пятидесяти процентов.
Ночью в тыл вывезли раненых, прибыли полевые кухни. Солдатам повезло, что в тот же вечер им привезли почту с родины, но было много писем и поздравлений для солдат 9-й роты, которые уже нельзя было доставить адресатам.
Мы подошли к концу нашего повествования. В этой главе мы изобразили несколько фаз боевых действий в той пограничной области, которая существует между маневренной и окопной войной. Мы видели, как трудно определить, настроен ли противник на решительную битву или же он только хочет отсрочить ее. Мы подчеркнули тот факт, что только с помощью наступления можно достичь немедленной ясности, столь необходимой атакующей стороне, если она хочет предотвратить стабилизацию фронта. Мы указали, что войска должны знать и постоянно помнить ту истину, что такие атаки абсолютно необходимы, даже если они терпят неудачу. И наконец, мы увидели, какое огромное бремя приходится нести пехоте в таких сражениях.
Из всего этого можно извлечь определенные уроки, которые уже обсуждались в предыдущих главах, но их важность заслуживает того, чтобы мы их повторили:
(1) Чтобы атаки были успешными, они должны быть хорошо подготовлены и обеспечены.
(2) Существует только одна возможность отдавать подробные приказы, - это перед боем. Когда дело действительно началось, приказы должны быть короткими и простыми.
(3) Каждый бой развивается не так, чем ожидалось вначале. Офицеры и войска должны осознать это уже в мирное время, чтобы не терять мужества, когда в их рядах произойдет непредвиденное.
(4) О враге на войне известно очень мало. Атака - лучший способ рассеять эту неясность.
(5) Резервы должны использоваться там, где войска добились успеха, а не там, где они потерпели неудачу.
(6) И, наконец, еще раз показано, что успех и знание психологии боя являются мощными факторами для привития войскам чувства уверенности и безопасности. Ничто так не укрепляет их способность сопротивляться неожиданным и неприглядным впечатлениям боя, как это.