Цикл боевой подготовки военнослужащего южноафриканского спецназа. Часть 2
Вторая часть главы Кооса Стадлера с описанием цикла боевой подготовки военнослужащего СпН ЮАР.
***
Минно-подрывное дело
Хотя в 31-м батальоне я уже имел опыт проведения подрывных работ, курс минно-подрывного дела в спецназе имел особую направленность. В то время как обычная программа подготовки по этому направлению, проводимая в инженерной школе, была в основном направлена на разрушение объектов инфраструктуры, курс спецназа был ориентирован на саботаж, то есть когда относительно небольшая группа разведчиков тайно проникала на нужный объект и делала его непригодным для эксплуатации, нанося максимальный ущерб при минимальном количестве взрывчатых веществ. Для достижения этой цели нас обучали различным приемам, начиная от использования кумулятивных и других зарядов и заканчивая правильным их размещением. Вторая часть обучения включала обучение приемам импровизации, когда разведчик должен был применять необычные способы установки зарядов с минимальным снаряжением, имеющимся в его распоряжении, или использовать импровизированные приемы для установки взрывателей с временной задержкой и мин-ловушек.
Еще одним дополнением к этому курсу было знакомство с подрывными зарядами, разработанными и изготовляемыми на заказ компанией EMLC, узкоспециализированной (и имевшей неоднозначную репутацию) инженерной компанией, которая работала исключительно с устройствами и оборудованием, используемыми в специальных операциях.[1] Спектр зарядов производства EMLC включал в себя различные средства взрывания, начиная от взрывателей с временной задержкой срабатывания и заканчивая светочувствительными приборами и устройствами неизвлекаемости. Мы также изучали различные виды взрывчатых веществ, такие как высокоэффективные пластичные взрывчатки ПЭ4 и ПЭ9, а также жидкое взрывчатое вещество под названием «Раствор», которое можно было заливать в замкнутые пространства, где оно застывало под воздействием воздуха. Позже во время службы я широко использовал многие из этих взрывчатых веществ и средств взрывания во время операций малых групп спецназ.
Бушкрафт, следопытство и выживание
Наконец настал день, когда мы прибыли в Форт-Доппис, расположенный в полосе Каприви на берегу реки Квандо, для прохождения заключительного этапа нашей подготовки. Девятимесячный учебный период завершался двумя курсами - выживание в буше (бушкрафт) и тактика малых групп. Девять оставшихся курсантов, плюс два парня, которые присоединились к нам во время предыдущих отборочных курсов, перелетели на транспортном самолете C-130 с базы ВВС Ватерклооф в городок Мпача в Восточном Каприви.
Курс выживания вел Рэй Годбир, опытный оперативник из бывших родезийских Скаутов Селуса. К нашему удивлению, в первый же день у нас отобрали одежду и снаряжение, оставив нам только спортивные шорты, футболку, кепку и винтовку, и бросили один на один против африканского буша и холодных ночей. Нас высадили примерно в пятнадцати километрах от учебного лагеря, а затем отобрали и наши ботинки, поэтому расстояние до лагеря нам пришлось преодолевать босиком. Я не мог понять логику этого, но позже в ходе прохождения курса до меня дошло, что он был специально построен так, чтобы лишить нас всех удобств цивилизованной жизни с целью заставить нас выживать с самого начала.
Довольно скоро все начали импровизировать, делая примитивные ботинки из листьев, травы и полосок коры. Помимо защиты от раскаленного песка, это дало нам понимание того, что импровизированная обувь для ног также могут служить устройствами для антиследопытства, так как после них не остается четких следов. Ношение только спортивной одежды заставило нас уважать буш, осторожно передвигаться по колючим кустарникам и тихо пробираться сквозь подлесок. Если смотреть с позиций сегодняшнего дня, то результатом нахождения в спортивной одежде под африканским солнцем на протяжении этих трех недель, по крайней мере для меня, стало то, что я научился очень осторожно передвигаться через буш и начал всегда носить защитную одежду во время операций.
В течение первой недели курса мы основали базовый лагерь на «Подкове», - своеобразной излучине реки Квандо, где нам читали лекции о широком разнообразии африканской флоры и фауны, их использовании в ситуации выживания, а также о том, чего следует избегать и что можно использовать. Неотъемлемую часть курса составляло следопытство. После начальных уроков по распознаванию следов, определению их возраста, подсчету количества следов и, в конечном счете, навыков следования по следам, мы стали всегда выходить из лагеря двумя группами, - первая прокладывала след, а вторая следовала по ним. Вскоре навык осознавать и замечать признаки присутствия человека стало нашей второй натурой.
В разгар дня и по вечерам мы слушали дальнейшие подробные лекции о растительном и животном мире региона. Мы узнали, как найти воду в стволах деревьев или в изгибах сухих русел рек, как собрать воду с помощью «пустынного дистиллятора» или с помощью такого простого способа, как «древесный дистиллятор», когда на свежие ветви с листвой одевался полиэтиленовый пакет и оставлялся на ночь для сбора конденсата.
По мере того, как мы учились ставить силки и ловушки для птиц и мелкой дичи, количество еды, которую нам выдавали, последовательно уменьшалось с одной консервной банки в день до нуля. В реке Квандо также можно было найти пресноводные мидии, а небольшие орехи из высушенных плодов марулы несколько сбивали чувство постоянного голода. Также в это время года в изобилии росли кусты кишмиша, съедобные ягоды которого дополняли наш скудный рацион.
В конце первой недели курса нас отвезли на машине и высадили поодиночке в удаленном районе, находившемся вдоль границы с Ботсваной. Наступило время «яичного теста» - уникального упражнения Рэя Годбира по испытанию своих подопечных силами Матери-Природы. Каждый из нас получил два яйца, спичку, небольшой кусочек кремня и два патрона (которые предназначались только для защиты от львов, которые в изобилии водились в округе). Задача состояла в том, чтобы развести огонь, сварить яйца и в одиночестве поспать под звездами.
Я в одиночку провел бессчетное количество ночей в буше, так что для меня это упражнение оказалось позитивным и было просто проверкой моей способности самостоятельно и совершенно непринужденно действовать в условиях дикой природы. Но для тех, кто вырос в городе, кто не был знаком с острыми ощущениями ночной жизни в африканском буше, это оказался несколько страшноватый опыт, и в последующие годы я частенько слышал веселые истории о том, как у будущих разведчиков поднимались волосы во время «яичных тестов».
После того, как меня высадили, я отправился на разведку в соседнюю омурамбу[2] и вскоре нашел несколько углублений с грязной водой, оставшейся от сезона дождей. Я рассчитывал найти несколько зеленых листьев, чтобы обернуть свои два яйца, а затем облить их водой, засыпать слоем песка толщиной несколько дюймов и приготовить их, покрыв углями из своего костра. Но возле впадины с водой я нашел две ржавые банки, которые мне очень пригодились. Я принес воду в жестянках в свой «лагерь», развел огонь спичкой и кремнем и просто сварил яйца.
В детстве, когда мы с отцом охотились на фермах в Калахари, я научился искусству делать «калахарскую постель», которая помогала пережидать жестокие холодные зимние ночи - трюк, который я снова применил сейчас. Перед наступлением темноты я собрал достаточно дров и развел огонь, затем вырыл неглубокую траншею, достаточно длинную, чтобы в нее можно было лечь целиком. Как только у меня образовался хороший запас углей из костра, я соскреб их в траншею так, что они покрыли все дно. Затем я насыпал на дно слой песка, заботясь о том, чтобы он покрыл все угли.
После этого по другую сторону «постели» я развел второй костер, надеясь, что любой голодный лев, имеющий намерение съесть наполовину приготовленное человеческое мясо в качестве полуночной закуски, будет обескуражен пламенем. Кроме того, я заранее подготовил большую кучу песка и запас дров, зная, что мне нужно будет обновить свою «постель» до того, как наступит ранний утренний холод. Наконец я собрал сухую траву, которой и укрылся в своей уютной колыбели.
К тому времени, как утром прибыли инструкторы, я был бодр и свеж после хорошего ночного отдыха и подарил им свое вареное яйцо (другое я съел накануне вечером). Несколько других курсантов не смогли разжечь огонь и пережили холодную и страшную ночь в кустах, большинство из них потеряли свои яйца, пытаясь приготовить их в огне. Один из наших коллег выстрелил в то, что он принял за льва, а затем забрался на дерево, где провел остаток ночи, пытаясь сохранить равновесие и немного поспать.
Вернувшись в базовый лагерь, мы продолжили наши занятия, которые включали в себя следопытство, проверку наших силков вечером и прослушивание лекций по целому ряду дополнительных предметов. К сожалению, я сильно заболел диареей, которая скорее всего была вызвана употреблением загрязненной воды из ржавых банок. Уже ослабевшее от недостатка правильного питания, мое тело надорвалось, и меня эвакуировали в Форт-Доппис, где поставили капельницу и выхаживали в течение нескольких дней.
Мы уже прошли половину курса выживания, и я больше всего опасался, что мне не разрешат продолжить подготовку и перейти на курс тактики малых групп, а это означало, что мне придется ждать еще год, чтобы завершить учебный цикл и получить квалификацию оператора спецназа. К счастью, Рэй Годбир заступился за меня и убедил начальство, что я сдал всю теорию и мне необходимо только сдать экзамены, чтобы полностью закончить подготовку. Выздоравливая от диареи в Форт-Доппис, я попросил прислать мои записи из учебного лагеря по выживанию и использовал это время для учебы.
После того, как я провалялся пять дней в постели, я вернулся на курс для сдачи практических экзаменов. Я легко ответил на вопросы по теории и распознаванию следов, а затем перешел к практической части следопытства. Несмотря на слабость после диареи, я сумел с относительной легкостью следовать по следу и убедить инструкторов, что я на самом деле прирожденный следопыт. Рэй позволил мне пройти и закончить этот курс, за что я ему вечно обязан, и мне было разрешено продолжать подготовку на программе тактики малых групп.
Я рассматриваю курс бушкрафта как ценнейший опыт, наравне с обучением, которое я получил от Франни дю Тойта во время службы в 31-м батальоне. Даже после трех лет, проведенных с бушменами, я должен признать, что никогда не узнавал так много о буше за столь короткое время.
Тактика малых групп
Этот курс оказался одним сплошным марш-броском от начала до конца, и для кандидатов он стал, по сути, вторым отборочным курсом. В те моменты, когда мы не тащились через буш Каприви с 35-килограммовыми рюкзаками за плечами, мы отрабатывали огонь и маневр, так что для нас одиннадцати, которые день за днем плелись по саванне и постоянно сражались, курс превратился в одно долгое затяжное сражение с «врагом», который упорно преследовал нас в буше. Для меня, который уже проходил этот курс ранее под руководством талантливого Франни и фактически выработал свой собственный подход к тактике и специфическому стилю патрулирования в буше, этот курс оказался особенно сложным, поскольку я не осмелился противостоять традиционной мудрости на этом позднем этапе нашего обучения.
Во время длительных огневых и маневренных «схваток», которые велись боевыми патронами и с интенсивной поддержкой минометным, гранатометным и пулеметным огнем, применялись всевозможные странные методы, чтобы подогреть агрессию кандидатов. Один из особо излюбленных приемов состоял в том, чтобы подойти к курсанту сзади и треснуть его палкой, наверно для того, чтобы заставить его двигаться быстрее, стрелять метче и прятаться лучше. Это было не только контрпродуктивно, но и вызывало негодование против тех инструкторов, которые занимались подобной практикой. К сожалению, она оставалась излюбленным методом разжигания агрессии, с которым я неоднократно сталкивался и в последующие годы на тренировках спецназа.
На курсе были и другие особенности, такие как длительные засады, где мы должны были часами лежать на жестоком ночном холоде или в дневную жару на солнце, ожидая появления «врага». Проделав это в реальной жизни больше раз, чем я могу припомнить, я долго боролся с этой концепцией, так как считал, что все это пустая трата времени. На мой взгляд, умение переждать реального врага нельзя было преподавать настолько поверхностно, оно требовало определенного склада ума, которым должен был обладать каждый солдат, прошедший отбор.
Еще одной особенностью курса было суровое наказание за любой проступок, независимо от того, был ли он совершен намеренно или нет. Любой случайный выстрел из оружия или обман во время учений наказывался «спецоперацией», во время которой курсанта вывозили на автомобиле до границы с Ботсваной в 20 км от лагеря и высаживали с оружием, рюкзаком и ящиком боеприпасов весом 25 кг, которые он затем должен был нести обратно на базу. Обычно это делалось в субботу вечером, так что у «преступника» имелась вся ночь и весь следующий день, чтобы подумать о своих грехах, таща свой неудобный груз обратно в Форт-Доппис.
Однажды я имел честь участвовать в подобной «спецоперации», но так как мой проступок - случайный выстрел из легкого пулемета на стрельбище - не был расценен как опасный для жизни, меня высадили всего в десяти километрах от лагеря, и я вернулся вовремя, чтобы успеть крепко выспаться.
Во время курса тактики малых групп я познакомился с капитаном Андре «Дидисом» Дидериксом, легендарным оператором малых групп спецназа, о котором мне рассказывали много лет назад, когда я служил в 31-м батальоне. Вместе со своим давним напарником, Невешем Томашом Матиашем, Дидис провел несколько операций силами всего двух человек, находясь в течение длительного периода времени на экстремально больших расстояниях в соседних странах. В момент, когда я повстречался с ним в воскресенье во время перерыва между нашими тренировками в Форт-Допписе, Дидис и его группа разбили лагерь где-то в буше и готовились к очередной операции. Этого парня окружала аура сосредоточенности, а его целеустремленность сочеталась с восхитительным чувством юмора. Это сразу же задело меня за живое. Я был удивлен, узнав, что он слышал обо мне, когда я еще служил в разведывательном подразделении 31-го батальона. Оказалось, он также знал о моей мечте присоединиться к малым группам. С той первой встречи я почувствовал глубокую привязанность к этому человеку, который стал легендой еще при жизни.
Дидис сообщил мне, что малые группы вскоре могут быть передислоцированы из Претории в 5-й разведывательный полк на основании его рекомендаций о том, что малые группы всех частей спецназа должны быть объединены под единым командованием. Каждая из трех действующих частей специального назначения - 1-й разведывательный полк в Дурбане, 4-й полк в Лангебаане, и 5-й разведывательный полк в Фалаборве - имела свою специализацию. Будучи первой сформированной частью спецназа, 1-й полк включал в себя учебное подразделение спецназа, и специализировался на аэромобильных и городских операциях; 4-й полк специализировался на морских операциях, а 5-й полк в основном проводил операции в буше. Однако и 4-й, и 5-й полки сохраняли свои аэромобильные возможности. В состав каждого из полков также входило разведывательное подразделение, предназначенное для выполнения разведывательных задач стратегического уровня.
В то время Дидис и его малая группа входили в состав секретного подразделения D-40, получившего кодовое название «Проект “Щипцы”» (оно было предшественником такой организации как Бюро гражданского сотрудничества),[3] дислоцировавшегося за пределами Претории. Но секретный статус проекта вскоре приведет к тому, что малые группы будут передислоцированы в один из действующих полков, поскольку операторам постоянно приходилось взаимодействовать с менее засекреченными структурами сил специального назначения. Дидису часто приходилось посещать штаб сил спецназа для проведения разведывательных совещаний и организации взаимодействия, в то время как операторам приходилось проходить специализированную военную подготовку в разведывательных полках. Для меня запланированная передислокация малых групп в Фалаборву была хорошей новостью, так как к тому времени я уже знал, что вскоре после окончания цикла боевой подготовки отправлюсь туда же, для прохождения дальнейшей службы в 5-м полку.
С той первой встречи с Дидисом в Форт-Доппис и завязалась наша долгая и настоящая дружба, продлившаяся и в последующие годы, когда мы вместе работали во время ряда чрезвычайно важных и опасных операций малых групп, а также в очень тяжелые времена совсем иной природы.
Я знал, что должен как можно скорее попасть в малые группы, так как это было моей единственной целью поступления в спецназ. Я не хотел больше терять время. Но прежде, чем я смог бы двинуться дальше, мне нужно было продержаться весь учебный цикл и получить квалификацию оператора спецназа. К счастью, заключительные этапы курса прошли довольно быстро. Среди кандидатов был фантастический командный дух, и мы усердно работали, чтобы поддерживать и мотивировать друг друга.
Последнее упражнение - выживание и противодействие попаданию в плен - естественным образом вытекало из наших постоянных боев и перемещений в предыдущие дни. Мы собрались вместе и организовали лагерь чуть дальше вниз вдоль Западного Каприви, примерно в 50 км к юго-западу от Форт-Доппис, где укрылись на ночь и приготовились к «задаче» следующего дня. Для участия в погоне привлекалась рота 703-го батальона, дислоцированного в Катима-Мулило, а местные бушмены из Квандо занимались выслеживанием.
По легенде, задача состояла в том, что мы, как группа спецназа, обнаружена в глубине вражеской территории, и должны были уйти от преследования и вернуться на свою базу. Условный противник применял всевозможные способы, чтобы поймать нас, преследуя нас на обратном пути к Форт-Доппис. У них был целый набор транспортных средств, вертолет и то преимущество, что они знали, куда мы направляемся.
Наше укрытие было «атаковано» инструкторами на следующий день в 05:00 утра, что для нас явилось сигналом того, что наше «уклонение от плена» началось. Одиннадцать курсантов получили тридцатиминутную фору, так что мы не теряли времени даром. Как только мы бросились в бега, я отделился от группы, свернул вправо и начал двигаться в южном направлении, применяя приемы антиследопытства, поскольку знал, что преследование будет вестись против основной группы, направившейся на северо-восток к Форту-Доппис. Силы преследования наверняка воспользуются дорогой, располагавшейся слева от оси преследования, чтобы обогнать нас и выслать группы для обрезания следа. У меня также не было намерения быть обнаруженным вертолетом, так как это определенно означало бы захват «в плен».
Вскоре я скинул ботинки и оставшись в носках, сделал маневр антиследопытства, описав широкий круг в направлении исходной точки, а затем прошел километр на юг, прежде чем снова надеть ботинки. На севере я слышал, как заводятся машины, и кричат солдаты, чтобы поднять свой боевой дух, - они знали, что встреча с попавшим в ловушку спецназовцем может превратиться в хлопотное дело. Я услышал, как тронулся с места «Алуэтт», который вскоре направился в сторону Форта-Доппис. Он облетел по широкому кругу и дважды прошел над моей позицией, но у них не было ни малейшего шанса обнаружить меня, и кроме того - по схеме их полета я понял, что у них нет войск, чтобы высадить их там, где я находился.
Остаток дня я потратил на то, чтобы пробежать трусцой по направлению к реке Квандо чуть южнее от Форта-Доппис. Я больше не беспокоился о приемах антиследопытства, поскольку знал, что основное преследование ведется теперь впереди и немного севернее меня.
В течение всего дня я шел ровным шагом и наслаждался мирными окрестностями саванны. Дважды я натыкался на стадо слонов, но обходил их стороной.
Ближе к вечеру, когда я наконец добрался до автомобильной колеи, идущей вдоль реки Квандо, я повернул на север и направился к лагерю. Я точно знал, что «враг» будет располагаться на вертолетной «омурамбе» (названной так в честь вертолетной площадки, расположенной там) к югу от Форта-Доппис, так как именно там нам всем необходимо было пересечь территорию базы.
Некоторое время я наблюдал за этим районом с южной оконечности омурамбы и вскоре понял, что никакой возможности пересечь его незамеченным нет, так как блокирующие наблюдательные посты располагались через каждые 100 м. Я также понял, что времени на то, чтобы обойти это место, тоже нет, так как мы должны были добраться до базы крайний срок до 18:00, поэтому на все про все у меня оставалось лишь два часа.
Единственный шанс успеть вовремя - это выйти прямо на один из наблюдательных постов, «устранить» охранников и быстро бежать на базу.
Чего я не понимал, так это того, что эти парни находились на взводе весь день, и теперь были довольно возбуждены, так как им пришлось столкнуться с двумя или тремя другими безумцами, пытавшихся прорваться через их оборону. К тому времени, когда я добрался до их позиции, все они были на нервах, с широко раскрытыми глазами и готовые стрелять.
Я сделал спортивную ставку на свои шансы и побежал, как только до них добрался. Однако долгая дневная прогулка взяла свое, а густой подлесок и рыхлый песок помешали оторваться от хорошо отдохнувших и энергичных молодых людей, и вскоре мы договорились, что я перестану вести себя как сумасшедший, а они воздержатся от рукоприкладства. Кроме того, я был счастлив, что последние два километра до Форта-Доппис меня везли на заднем сиденье «Лендровера» и что я прибыл на место задолго до окончания учений.
К тому времени я уже знал, что успешно прошел курс. Не имело значения, что я не преодолел последнее препятствие в виде оцепления вокруг нашей базы, поскольку я знал, что этот барьер был весьма условным. Кроме того, я был уверен, что, учитывая время и преимущество темноты, я легко добрался бы до базы незамеченным, поскольку это то, что я действительно хорошо умел делать.
Из первоначальных одиннадцати парней, начавших курс, девять прошли его и получили квалификацию операторов спецподразделений. Один кандидат ушел досрочно по собственному желанию, а другой был дисквалифицирован приемной комиссией при окончательной аттестации на том основании, что он представлял опасность для окружающих.
Весь курс оказался приятным опытом, главным образом из-за чувства товарищества и вдохновения от пребывания в нетронутом буше Каприви, но я был рад уйти, потому что был готов начать жить своей мечтой. С тех пор как я встретил Дидиса в Форте-Доппис и обсудил с ним свои планы, ничто не мешало мне присоединиться к малым группам спецназа.
Это произошло в июле 1984 года. Мы полетели обратно в Дурбан, и вскоре я уехал в Апингтон, чтобы провести несколько недель отпуска со своими родителями. Во время этих трех недель пребывания дома, к большому разочарованию моей матери, я отправился в одиночную пешую прогулку по голым холмам вдоль реки Оранжевая вниз по течению от водопада Ауграби. Ранее, оставшись один на один с самим собой, я пришел к решению бросить учебу и осуществить смелый шаг, чтобы присоединиться к спецназу. У меня появилось новое чувство цели, и я почувствовал огромную гордость, потому что теперь точно знал, что могу овладеть всем, чем захочу.
[1] EMLC (Elektriese, Meganiese, Landboukundige en Chemiese ingenieurskonsultante - африкаанс), т.е. «Инжиниринговые консультанты по электрическим, механическим, сельскохозяйственным и химическим вопросам». Компания имела неоднозначную репутацию из-за своих связей с т.н. «Бюро гражданского сотрудничества» (Civil Cooperation Bureau, CCB) и утверждений в том, что она производила различные смертоносные приспособления для режима апартеида.
[2] Омурамба (Omuramba) - на языке гереро так называются древние сухие русла рек, распространенные преимущественно в пустыне Калахари, в северо-восточной части Намибии и северо-западной части Ботсваны (прим. переводчика)
[3] «Бюро гражданского сотрудничества» (Civil Cooperation Bureau, CCB) - засекреченная организация эпохи апартеида, подчинявшаяся лично министру обороны ЮАР. По сути, представляла собой «эскадрон смерти», и предназначалась для тайной ликвидации противником режима (прим. переводчика).