Почему и Данте, и инструкция к айфону - это мировая литература
Каким образом сформировались списки главных книг в истории человечества, и какие современные книги становятся важными для читателей по всему миру - поговорили об этом с доктором филологических наук, научным сотрудником кафедры английской филологии в Свободном университете Берлина Питером Лёфельбайном.
Ключевые фигуры в западном каноне Данте, Гомер и Вергилий на фреске Рафаэля Санти «Парнас» / wikipedia.org
- Вы ведете семинар о «мировой литературе» (world literature. - Прим. ред.) в Свободном университете Берлина. Расскажите, что входит в это понятие?
- Главная трактовка понятия world literature - это та литература, которая преодолевает границы, культурные и языковые барьеры и которую обычно знают во всем мире. В некоторых научных статьях говорится, что даже руководство к айфону - это тоже в каком-то смысле world literature. Речь может идти и о системе, в которой различные литературы взаимосвязаны и взаимодействуют во времени и пространстве. Наконец, это может быть просто маркетинговым ходом для продажи книг.
Мировой литературой также может быть список самых важных книг в истории человечества, что уже близко к идее мирового литературного канона. Под «Мировым литературным каноном» обычно преподносят самые важные для всего мира тексты, или тексты, определяющие какие-то культуры, или наиболее читаемые - соответственно, в каком-то смысле и самые влиятельные.
Загвоздка здесь только в том (и это в целом всегда касается слова «канон»), кто решает, как измеряется важность того или иного текста. Раньше это были ученые. Теперь вы можете использовать списки бестселлеров. В любом случае это всегда чей-то список. Говорить о каноне нормально, пока мы помним, что он всегда создается с определенной точки зрения. Разговор становится проблематичным, как только вы пытаетесь создать фиксированный список по типу «100 самых важных книг всех времен» без добавления комментария «с моей точки зрения».
Специалист по теории мировой литературы из Свободного университета Берлина Питер Лёфельбайн
К тому же не стоит забывать, что канон - живая вещь: в определенное время конкретные книги считаются важными, но потом перестают быть такими, иногда они просто выходят из моды. В наши дни ученые не смотрят на каноны как таковые, ведь они не могут быть зафиксированы навсегда. Мы, скорее, фокусируемся на том, как каноны создаются и почему они меняются. Смотрим за пределы литературного текста и спрашиваем, какие институты вовлечены в образование канонов и как они аргументируют, почему одно произведение в них включено, а другое нет.
Например, если религиозный текст будет считаться важным в Европе в начале XVI века, то через несколько десятилетий приверженность религии уже не будет считаться столь ценным маркером. Или, скажем, сейчас очень важный фактор для попадания книги в современный канон - оригинальность. А ведь 200 лет назад было как раз наоборот: традиционалистская литература, в которой не было места экспериментам, все еще могла считаться важной и правильной. Вспомните хотя бы французские романы того времени, которые совсем не кажутся разными по сюжету.
- Из-за чего еще могут меняться каноны?
- Если говорить о самом термине «мировая литература» (с немецкого - Weltliteratur), который является своего рода предшественником понятия канона, - предложил его Гёте. Сам он не говорил именно о каноне, словом «Weltliteratur» он обозначал в первую очередь тексты на французском, английском, немецком, шотландском и итальянском языках, в которых он видел замену предшествующих работ на латыни. Эти тексты служили бы для распространения идей среди народов разных национальностей, они должны были бы объединять культуры, выходить за рамки своей национальности и сближать людей. Что важно - это могли быть тексты современных ему авторов, которым еще предстояло выполнить свою задачу. Таким образом, «мировая литература» была чем-то из будущего - и только начинала строиться.
Немецкий поэт и мыслитель Иоганн Вольфганг Гёте первым стал говорить о «мировой литературе», которая бы распространяла идеи среди разных народов. Портрет работы Йозефа Карла Штилера, 1828 / wikipedia.org
Примерно 100 лет назад произошел определенный разворот, и термины «мировая литература» и «канон» стали означать практически одно и то же - и, собственно, мы до сих пор часто так их и воспринимаем. Теперь это некоторые важные книги, наоборот, из прошлого - мы называем их классикой: Данте, Шекспир, Гёте, Вольтер, Достоевский. Так выглядит, по крайней мере, европейский канон.
Но и это восприятие, как мне кажется, постепенно смещается. Во-первых, в течение XX века люди все больше и больше включают в канон современные им тексты. Испытание временем уже не кажется таким важным - точнее, появляются другие критерии. Становится более важным, как в тексте отражены сложности современного общества. Например, Джеймс Джойс вдруг смог оказаться в списке мировой литературы как раз потому, что его тексты отражали современный мир удачнее, чем тексты Шекспира.
Во-вторых, с середины XX века появилось желание в целом расширить канон. До этого в культуре доминировал «мертвый белый мужчина» (dead white male, так называют мужчин-писателей и философов, принадлежавших к привилегированным слоям общества в странах Европы и США. - Прим. ред.), но позже в канон вошли тексты незападных стран, среди авторов появилось гендерное разнообразие, в списках стали появляться постколониальные писатели. Думаю, это во многом связано с процессами деколонизации, когда начиная с 1960 года людям приходилось искать и переосмысливать свою собственную идентичность. Или, к примеру, экономический подъем азиатских стран вызвал интерес и к их литературе.
И в-третьих, литература все больше и больше появляется в онлайн-пространстве. Мы получаем гораздо более легкий доступ к литературе в качестве автора: каждый может опубликовать свой текст в интернете. Наверное, для будущего формирования канонов может оказаться важным и то, как мы сейчас делаем свой выбор, - я имею в виду алгоритмы, которые все это считывают. Поскольку всемирная паутина огромна, алгоритмы, основанные на нашем чтении, могут сделать книги популярными или, наоборот, невидимыми.
За свой роман ирландская писательница получила премию Irish Book Awards и попала в лонг-лист Букеровской премии. Салли Руни «Нормальные люди»
- А такие книги, как «Гарри Поттер» или «Нормальные люди», можно уже сейчас включить в канон мировой литературы?
- По моему мнению, свои заслуги есть у обоих этих текстов. Мое личное восприятие термина «мировая литература» касается в первую очередь взаимосвязанности: литература - это взаимосвязь, она создает контакт между вами и текстом, языком, культурой. Согласно же теоретику литературы Дэвиду Дэмрошу, достойной книгой может считаться та, что интересна для нашего чтения, причем здесь может быть любая причина: образовательная или развлекательная. «Гарри Поттер» остается одной из самых читаемых книг - возможно, из-за тем, которые созвучны огромному количеству читателей. Ведь для всех людей в целом важно думать и говорить о противостоянии добра и зла, о борьбе против зла, о защите слабых, о защите отдельного человека от общества, о нашем отношении к смерти.
В сборник входят повести «Минус» и «Вперед и вверх на севших батарейках» Роман Сенчин «Минус»
- Что бы вы лично включили в список мировой литературы из русской литературы?
- Я не специалист русистики, но это наверняка была бы классика: Достоевский и Толстой. Но есть и некоторые современные примеры: Роман Сенчин, например, чей текст «Минус» был переведен на другие языки - это тоже важный пункт для мировой литературы. Книга описывает постсоветскую эпоху, а еще в ней идет речь о человеческом и нечеловеческом, что можно было бы разобрать в рамках экокритицизма (междисциплинарные исследования окружающей среды, в случае литературы речь идет о произведениях, где главная тема - природа. - Прим. ред.). Этот текст может быть хорошим примером мировой литературы.
О главной цели мировой литературы сегодня - в продолжении интервью на Bookmate Journal