Забытый гений: Сигизмунд Кржижановский. Его хвалил Булгаков и критиковал Горький
О нем забыли на полвека, чтобы открыть заново и поразиться - в ХХ веке потерялся гений, которого можно сравнить с Михаилом Булгаковым и Андреем Платоновым. Максим Горький считал, что его рассказы способны «вывихнуть мозги», а Борис Пастернак советовался с ним при переводе Шекспира. При жизни его считали классиком, но он умер, так и не издав ни одной книги.
Сигизмунд Кржижановский / fantlab.ru
Подготовка к гениальности
О ранних годах жизни писателя известно не так много. В небольшой автобиографии Сигизмунд Доминикович Кржижановский скупо отмеряет факты о себе: родился в окрестностях Киева в начале 1887 года, окончил 4-ю Киевскую гимназию, а потом и юридический факультет Киевского университета. Дважды бывал в Европе. Вот и все.
Но есть две истории, которые рисуют портрет молодого Кржижановского. В пятом классе Киевской гимназии он стал одержим «Критикой чистого разума» Иммануила Канта. Сидя в постели с шоколадкой в руках, Сигизмунд дал себе слово не есть шоколад и не гасить свет, пока не решит для себя вопрос о субъективном и объективном. Единственным спасением от философского наваждения стал Шекспир, книга пьес которого появилась в домашней библиотеке. Сила шекспировских образов уберегла гимназиста от сомнений в реальности.
Вторая история случилась в 1918 году, когда Кржижановский служил в Красной армии. Во время вечернего обхода его застал революционер и писатель Сергей Мстиславский, который был комиссаром армии в Киеве. Вместо того чтобы стоять на часах, Кржижановский расхаживал взад-вперед, отложив винтовку. И декламировал на латыни Вергилия. Вместо выговора Мстиславский решил познакомиться со столь образованным солдатом. Это знакомство переросло в дружбу, которая продлилась больше двух десятилетий.
В 1919 году в журнале «Зори» появился рассказ Кржижановского «Якоби и „Якобы“». В нем философ Фридрих Якоби спорил с написанным им же словом - удивительно сильный дебют, который остался незамеченным. Но важным для писателя был сам жест: он решил для себя спор между Кантом и Шекспиром, сделав выбор в пользу литературы. В следующем году он познакомился со своей музой и возлюбленной, актрисой Анной Бовшек. Спустя годы Анна Гавриловна назовет день их знакомства одним из лучших в своей жизни.
К этому времени Кржижановский уже был популярным в Киеве лектором. Он выступал в театре и консерваториях со вступительными словами. Его эрудиция и память удивляли даже хорошо образованных людей. На лекциях он не пользовался конспектами и мог целыми страницами цитировать сложные трактаты по памяти. Или декламировать «Божественную комедию» в оригинале и на ходу переводить.
Сигизмунд Кржижановский в Италии, 1912 год / kino-teatr.ru
Вадим Перельмутер, исследователь и издатель творчества Кржижановского, предполагает, что за скупыми строками автобиографии скрыты неисчислимые часы чтения, размышлений и умственных тренировок. Писатель умолчал, например, как во время европейских поездок познакомился с большей частью актуальной философии и науки. Сознательная и целенаправленная работа над собой сделала Кржижановского тем, кто через пару лет покорил всю литературную Москву.
«Выдающееся явление нашей современности»
Комната Сутулина была размером со спичечную коробку. Вот почему он решил использовать предложенное ему средство для увеличения комнат - Квадратурин. Сигизмунд Кржижановский «Квадратурин»
В марте 1922 года Кржижановский сошел с поезда в Москве. Его любимая Анна приехала сюда же чуть раньше. В боковом кармане пиджака у писателя лежали три рекомендательных письма. Два из них, в том числе письмо философу Николаю Бердяеву, ничем ему не помогут. А третье попадет к адресату, Людмиле Северцовой. И окажется самым полезным.
Северцова была одним из ангелов-хранителей в жизни писателя. В ее доме он будет слушать доклады таких ученых, как Вернадский, Зелинский и Ольденбург, узнает о расщеплении атома. В одержимой квартирным вопросом Москве Северцова найдет для него комнату, будущую главную героиню рассказа «Квадратурин». О ее размерах и комфорте можно судить по цитате из письма: «Сегодня я открыл новый способ удачно вытягивать, сидя у моего стола, ноги: открытие это для меня чрезвычайно важно».
Пусть Сигизмунд и Анна продолжали встречаться, но жили раздельно. Для Кржижановского было важно иметь личное пространство, и он считал, что быт убивает чувства. Поэтому же они не женились: брак означал, что им пришлось бы тесниться в одной комнате. Бовшек с пониманием относилась к этому и не настаивала на общем жилье вплоть до последних лет жизни писателя, с таким же пониманием она относилась и к сдержанности своего возлюбленного. В качестве признания в любви Кржижановский однажды подарил ей словарь английского языка. На титульном листе была надпись «См. стр. 262, 272». Открыв словарь на нужных страницах, она увидела подчеркнутые слова «darling» и «love».
Постепенно Кржижановский вливался в литературные круги, читал рассказы в Камерном театре и в доме Иоанны Брюсовой. Среди его слушателей были Андрей Белый, Юрий Олеша, Всеволод Вишневский и Максимилиан Волошин. Михаил Булгаков в своем «Театральном романе» описал Кржижановского как молодого литератора, который «с недосягаемой ловкостью писал рассказы». Поэт и переводчик Абрам Арго вспоминал, что двоюродный брат пригласил его на чтения Кржижановского вопросом «Хочешь познакомиться с выдающимся явлением нашей современности?». Для московской интеллигенции стало модным развлечением «сходить на Кржижановского».
«Каждое утро я шагаю из переулка в переулок, позволяя перекресткам ломать, как им угодно, мой путь, собирая в себя Москву» Сигизмунд Кржижановский «Штемпель - Москва (13 писем в провинцию)»
Но встреча писателя с широкой публикой никак не происходила. Рассказы печатали неохотно, а чаще отказывали. Сигизмунд и Анна постоянно жили на грани бедности. Помог актер и театральный режиссер Александр Таиров, который предложил поставить спектакль по роману Честертона «Человек, который был Четвергом». На плечи Кржижановского легла инсценировка. Он искренне любил книгу, но даже любовь не смогла сдержать фантазию писателя. И на афише спектакля писали даже не «по мотивам», а «по схеме Честертона». В любом случае успех был впечатляющим - пьесу сыграли больше пятидесяти раз.
Вдохновленный успехом Кржижановский обрел некоторую уверенность в себе и продолжил отправлять рукописи. В издательство «Денница» отдал сборник новелл «Сказки для вундеркиндов», но оно вскоре закрылось. Очерки о столице под заголовком «Штемпель: Москва» были опубликованы в номере журнала «Россия» рядом с «Белой гвардией» Булгакова.
«Штамма мучил вопрос о жилплощади. Он знал, что на столичной шахматнице не для всех фигур припасены клетки» Сигизмунд Кржижановский «Автобиография трупа»
Впечатленный успехом редактор попросил прислать что-то еще и получил повесть «Автобиография трупа». Ее публикация откладывалась из месяца в месяц, а потом журнал был вынужден сократиться наполовину и для повести не осталось места. Знакомый Кржижановскому редактор ушел с поста, а с новым отношения не складывались, о чем писатель с горестью и признавался Бовшек:
«Может быть, это последняя литературная калитка, но я захлопну и ее: потому что или так, как я хочу, или никак. Пусть я стареющий, немного даже смешной дурак, но моя глупость такая моя, что я ее и стыжусь, и люблю, как мать своего ребенка-уродца. И ну ее к ляду, всю эту „литературу“».
Редакторы журналов и издательств требовали от него соответствовать нормам советской литературы: давать четкую классовую позицию героям, говорить о проблемах пролетариата и главное - писать проще, понятнее. Он отказывался идти на поводу у требований редакторов, и материальное положение пары становилось все печальнее.
К личным неудачам добавился экономический кризис, а потом и чистка партийных рядов. Спасение пришло благодаря Вергилию. Мстиславский, который и без того помогал Кржижановскому еще с киевских времен, позвал его на работу в Большую советскую энциклопедию. И вскоре Сигизмунд стал контрольным редактором отдела литературы, искусства и языков. Это было относительно спокойное место для работы, но в это же время неудачи с изданием прозы стали систематическими.
Литературные «невезятины»
1920-е и начало 1930-х годов - время творческого расцвета Кржижановского. В это время были написаны тексты, которые стали его лучшими произведениями: повести «Клуб убийц Букв», «Возвращение Мюнхгаузена» и «Воспоминания о будущем», новеллы «Квадратурин», «Собиратель щелей» и многие другие. Но в это же время его рукописи одна за другой возвращались обратно. Иногда сопровождаемые смущенной улыбкой и заверениями, что вся редакция в восторге, но «не подходит». Или же просто с большим штампом «Не печатать». На это Кржижановский отвечал: «Источник моих всегдашних горестей - литературная невезятина».
Анна Бовшек вспоминает, что стремление Кржижановского к публикации не вопрос тщеславия. Он был уверен, что нужен читателям, а ему нужны они - чтобы поправить его в ошибках, помочь в исканиях. Ради той самой встречи с читателем он был готов на многое, кроме предательства себя. Но встретиться никак не получалось, и в записных книжках он поставил диагноз современной литературе: «В поезде нашей литературы ни одного вагона для некурящих… фимиам».
Примером такой невстречи может быть история повести «Возвращение Мюнхгаузена». Первоначально это был сценарий для кинофильма, который отклонили. Сценарий превратился в пьесу, ставшей повестью о том, как разменявший третью сотню лет барон Мюнхгаузен посещает СССР. Писатель рассчитывал, что с помощью большого текста откроет для читателя и свои новеллы. И люди его круга считали, что необходима полноценная книга, которая покажет ее автора во всей красе. Все тот же Мстиславский передал повесть на рецензию в издательство «Земля и фабрика».
Кржижановский с волнением и надеждой говорил об этой попытке. Он не питал надежд на быструю и гладкую публикацию. Был готов, что книгу издадут с обширным предисловием, которое будет ругать книгу вдоль и поперек. Внутренняя рецензия для издательства гласила: «Широкому читателю повесть Кржижановского не без основания покажется чересчур запутанной и малопонятной. Это - повесть для немногих». Что звучит мягко и снисходительно, если посмотреть на комментарий к этой рецензии от другого сотрудника издательства: «Замысел явно не удался автору. Пытаясь иронически отнестись к обывательской клевете на СССР, он сам впал в этот тон. Всего лучше воздержаться от издания».
Равнодушие и отказы постепенно душили писателя. Те крупные вещи, которые он задумывал, но не успел закончить до 1930 года, так и остались незавершенными - дыхания хватало только на короткую прозу. Спустя десять лет после переезда в Москву у Кржижановского накопились десятки рассказов и новелл, а литературная жизнь все еще была неустроенной. С горькой иронией он говорил, что «известен своей неизвестностью».
Но благодаря тому, что Кржижановский оставался в тени, он избежал серьезных проблем. Ему не пришлось эмигрировать, как Замятину. Он не закончил свою жизнь на расстрельном полигоне, как Пильняк, хотя трижды его арест казался неизбежным и ему пришлось прятать рукописи. Смешная и грустная история была связана с одним из его рассказов, который считался утраченным. Только в 2012 году он поступил в архив писателя, поскольку его нашли среди материалов дела поэта Николая Клюева, который был арестован в 1934-м. Через три года поэта расстреляют. Скорее всего, только неизвестность спасла Кржижановского от повторения этой судьбы.
Когда у самого автора перестало хватать сил и надежд на хлопоты с издательствами, на помощь пришли друзья. В 1932-м писатель Евгений Ланн отважился на решительную атаку и передал несколько текстов Кржижановского Максиму Горькому. К тому времени автор «Клима Самгина» был небожителем советской литературы, а его поддержка гарантировала успех. Но Горький прошелся по присланным рассказам с нескрываемым раздражением. Упрекал в празднословии и отсталости от героической современности.
Против графы «Средний заработок» было проставлено: «0», а против «В чем цель вашей жизни»: «Укусить себя за локоть» Сигизмунд Кржижановский «Неукушенный локоть»
«Сочинения гр. Кржижановского едва ли найдут издателя. А если и найдут такового, то, всеконечно, вывихнут некоторые молодые мозги, а сие последнее - нужно ли?»
Рецензия Горького так громко захлопнула для писателя дверь в литературу, что даже в 1980-х годах издатели по-прежнему сторонились его книг. Последнюю серьезную попытку публикации при жизни писателя помог сделать писатель Евгений Лундберг. Он отдал в издательство «Советский писатель» сборник рассказов, который потом будет назван «Неукушенный локоть». Книгу приняли к печати и даже отправили в набор. Но в этот раз помешала не инертность советской системы, цензура или увольнение редактора. Помешала война. В июне 1941-го рушились планы всей страны.Между Кантом и Шекспиром
Что так отталкивало советских издателей от прозы Кржижановского? В ней не было ничего антисоветского или крамольного. Но проблема была в том, что и советскими его тексты тоже не были. Новеллы Сигизмунда Кржижановского - совсем из другого измерения и из другого времени. В записных книжках писатель сам четко определял логику своих фантастических произведений:
«Вначале берут в долг у реальности, просят у нее позволения на фантазм, отклонение от действительности, а в дальнейшем погашают долг перед кредитором-природою сугубо реалистическим следованием фактов и точнейшей логикой выводов».
«Вот если бы пространство, упаковав звезды и земли, захотело путешествовать, то вряд ли бы из этого что-нибудь вышло. Путное, разумеется» Сигизмунд Кржижановский «Странствующее «Странно»
Тот спор между Кантом и Шекспиром не был решен окончательно, Кржижановский просто сделал его материалом для новелл. Любимым жанром для него были «приключения мысли». Поэтому и писал чаще всего новеллы: эксперимент над мыслью с очень плотным текстом. Для смысловой насыщенности он звал на помощь науку. Теория относительности Эйнштейна и открытия в физике элементарных частиц - это фон для новеллы «Странствующее „Странно“».
Основы сюжетов Кржижановский брал из обыденности, а не высокого полета ума. Например, одна из линий повести «Клуб убийц Букв» - антиутопия об обществе, использующем биороботов. Они направляются единой волей, не знают сомнений. Чем не образ трудовых армий, воспетых советской пропагандой? Или новелла «Желтый уголь», которая была написана по мотивам экономического кризиса 1930-х годов. Она рассказывает о том, как главным источником энергии стала ненависть, заменив уголь, нефть и электричество. Философия была нужна Кржижановскому для того, чтобы увидеть в обыденном парадокс и вывернуть его наизнанку. Как он сам замечал в записных книжках: «Меня интересует не арифметика, но алгебра жизни».
«Войны и стихия превратили землю в растратчицу своих энергий. Нефтяные фонтаны иссякали» Сигизмунд Кржижановский «Желтый уголь»
Также Кржижановский умело тасовал жанры. Среди его рассказов есть фантастика и психологическая драма, как новелла «В зрачке», напоминающая сценарии Чарли Кауфмана. Есть авантюрные приключения и сатира в духе Свифта и Пелевина, как «Возвращение Мюнхгаузена». Или «Итанесиэс» - ловкое жонглирование культурным и литературным багажом в духе Борхеса. А новеллы «Квадратурин» и «Тринадцатая категория рассудка» заставляют вспомнить Франца Кафку. При этом Кржижановского нельзя назвать «русским Борхесом» или «русским Кафкой». Он похож на многих, но таких как он - нет.
Неудивительно, что он не прижился в советских издательствах. Рассказы из другого мира и другого времени, слишком умные и никак не умещающиеся в рамки пролеткульта. В одном из передовых журналов после очередного отказа в публикации Кржижановскому бросили фразу, которая максимально точно описывала отсутствие шансов на публикацию: «Поймите, ваша культура для нас оскорбительна!»
Гулливер среди лилипутов
Кржижановский много работал, чтобы хоть как-то устроиться в советской системе. И чаще всего его ждали неудачи. Работа в БСЭ стала омрачаться, когда главный редактор временно передал должность типичному советскому функционеру. Череда придирок закончилась заявлением на увольнение: «Считая опыт по превращению меня из человека в чиновника в общем неудавшимся, прошу от должности контрольного редактора меня освободить».
В 1930 году Кржижановскому заказали сценарий для фильма «Праздник святого Йоргена». Писателя достали придирками и требованиями переписать все заново, а потом не указали в титрах как автора сценария. Что-то похожее произошло и в 1935-м, когда режиссер Александр Птушко попросил писателя о помощи со сценарием для первого в мире полнометражного мультипликационного фильма «Новый Гулливер».
Продолжение биографии Крижижановского - на Bookmate Journal
Кадр из фильма «Новый Гулливер». Режиссер Александр Птушко, 1935 год / www.kinopoisk.ru