Капитал Герцена. Часть первая.
Откуда у Герцена взялись деньги.
Капитал - это работающие деньги. Деньги работают в движении, в обороте. Способы оборота денег бывают разными. Далеко не всякие деньги в XIX веке можно было отнести к капиталу, особенно в России. В Европе, в частности в Париже, в первой половине XIX века шло интенсивное развитие биржевых способов оборота денег, развитие рынка ценных бумаг, развитие рынка капитала. Александр Иванович Герцен смог получить деньги даром по воле Яковлева, но именно он сделал эти деньги капиталом.
Забавно, что Герцен начал свой путь европейского капиталиста-рантье именно тогда, когда по Европе начал бродить "призрак коммунизма". Дата публикации "Манифеста коммунистической партии" Маркса и Энгельса (Das Manifest der Kommunistischen Partei - нем.) - февраль 1848 года; первый контакт Герцена с филиалом банка Дома Ротшильда - февраль 1848 года.
Про Александра Ивановича Герцена можно сказать, что он "появился на свет благодаря похоти своего отца и глупости матери". Версия о том, что отцом Герцена был кто-то другой, а не дворянин Иван Алексеевич Яковлев, я не рассматриваю, как не имеющую никаких подтверждений, кроме уклончивых намеков, содержавшихся в переписке Татьяны Петровны Пассек (корчевской кузины - в романе "Былое и думы", Кучиной до брака) внучатой племянницы Яковлева, писавшей свои мемуары уже после смерти Герцена - в 1870-е годы, на склоне своих лет для поправки материального положения. Положение пожилой, одинокой, бедной женщины можно понять... Но все перечисленные обстоятельства ее жизни - это не повод принимать ее фантазии за факты.
Представители старого дворянского рода Яковлевых участвовали едва ли не с 15 века во многих важных событиях, происходивших в Российском государстве: какое событие ни начни изучать, там всегда может оказаться кто-то из Яковлевых, и не в последних людях! Вырождение этой ветви дворянского рода было следствием того, что среди четверых сыновей дворян Алексея Александровича Яковлева и Натальи Борисовны Яковлевой, урожденной княжны Мещерской, не было ни одного, кто бы жил в нормальном браке, имел нормальную семью. Они все наплодили потомков во внебрачных отношениях, то есть создали племя незаконнорожденных. Один их сын, Александр Яковлев (отец Натальи Александровны Захарьиной, двоюродной сестры и жены Герцена) узаконил уже взрослого незаконного сына Алексея Александровича, передав ему по личному указу Александра I фамилию Яковлев и право наследования, через несколько месяцев после этого умер. Но узаконенный сын, Алексей Александрович Яковлев Второй, тоже не имел семьи и умер, не оставив потомства.
Этот Алексей Александрович Яковлев Второй был страстно увлечен естественными науками и всю жизнь занимался химическими опытами. Он патологически боялся брака и по смыслу его высказываний о браке можно предположить, что он с его высказываниями о "женщине в его доме" мог служить прототипом рассуждений и опасений героя известной комедии Эльдара Рязанова "Ирония судьбы, или С легким паром", Жени Лукашина. Для сравнения, вот мнение Алексея Александровича Яковлева о браке, изложенное Герценом: "...Я удивляюсь вам; в нормальном состоянии никогда человек не может решиться на такой страшный шаг [прим. мое - женитьбу]. Мне предлагали две, три партии очень хорошие, но как я вздумаю, что у меня в комнате будет распоряжаться женщина, будет все приводить по-своему в порядок, пожалуй, будет мне запрещать курить мой табак (он курил нежинские корешки*), поднимет шум, сумбур, тогда на меня находит такой страх, что я предпочитаю умереть в одиночестве."
-------------------------
* нежинские корешки - сорт махорки.
Мной собраны сведения, не претендующие на полноту, по незаконнорожденным потомкам каждого из четырех братьев Яковлевых - Петра, Александра, Льва и Ивана:
Семейство незаконнорожденных. Часть первая.
Семейство незаконнорожденных. Часть вторая.
Семейство незаконнорожденных. Часть третья.
Семейство незаконнорожденных. Часть четвертая.
Род Яковлевых был достойный старый дворянский род. Будучи незаконнорожденным, Александр Иванович Герцен по законам Российской Империи не имел права наследовать имения своего грешного отца, дворянина, потомка князей Мещерских по матери, Ивана Алексеевича Яковлева, взрастившего и воспитавшего в своем сыне будущего разрушителя "основ и скреп". Все ментальное имеет материальное происхождение. Недовольство матерью у Александра Герцена превратилось в нелюбовь к Родине, а обида на отца стала у него ненавистью к Отечеству. Другой незаконнорожденный сын Яковлева Егор Иванович пережил это иначе: в нем не было ненависти к России, и его просвещенный брат-либерал Александр считал Егора Ивановича, в переводе на современный язык, "ватником". Ничего не меняется в этом "прекраснейшем из миров"!
Иван Алексеевич Яковлев хотел передать своему "воспитаннику" Александру накопленное богатство предков-дворян, но по закону назначить его наследником он не мог. Наследовал братьям Яковлевым, Льву и Ивану, законный наследник - Дмитрий Павлович Голохвастов, сын сестры Яковлевых, Елизаветы Алексеевны Голохвастовой.
Запись о том, как появился потомственный дворянин Герцен, содержит сведения, как Герцен служил и выслужил право на получение родового дворянства, необходимого, чтобы стать костромским помещиком. Разумеется, что чиновничье жалование не являлось источником денег для Герцена. Деньги Герцена - это накопленное дворянское богатство семьи Яковлевых.
Для передачи Герцену имения Лепихино в Костромской губернии между Иваном Алексеевичем Яковлевым и получившим право покупки имения в результате выслуги классного чина, дававшего потомственное дворянство, Александром Ивановичем Герценом, была совершена притворная безденежная сделка, то есть сделка с передачей имения в собственность покупателю, но без передачи денег продавцу. Эта сделка прикрывала дарение родовой вотчины постороннему лицу, что было недопустимо. Так Александр Иванович Герцен стал помещиком Костромской губернии.
При составлении завещания Иваном Алексеевичем Яковлевым между ним и наследником было заключено устное соглашение о том, кто сколько получит фактически. Кроме имения в Костромской губернии Яковлев определил для Герцена из семейного владения денежную компенсацию за то, что ему досталось такое недорогое имение Лепихино. Поэтому законный наследник Дмитрий Павлович Голохвастов, двоюродный брат Герцена, если считать Яковлева отцом Герцена, принял на себя устное обязательство выплатить последнему компенсацию в сумме 40 000 рублей серебром (курс~ 1 рубль серебром = 3,5 рублей ассигнациями).
Как и сейчас, тогда требовалось согласие наследника принять наследство. Дмитрий Павлович Голохвастов, человек крайней порядочности, истинный дворянин, приняв на себя обязательства перед готовившемся к уходу в иной мир дядей своим Иваном Алексеевичем Яковлевым, выполнил их с полной добросовестностью, распорядившись о долге Герцену даже перед своей безвременной смертью, чем весьма порадовал и удивил его: Дмитрия Павловича либерал Герцен тоже не любил.
Кроме этого имущества Яковлевым Герцену и его матери, Луизе Гааг, были переданы процентные билеты на суммы, внесенные Яковлевым в Сохранную казну. Известны три билета: один в 20 000 рублей, и два билета по 40 000 каждый - всего на 100 000 рублей, но возможно были и другие. Сохранная казна принимала свободные денежные средства под сохранные процентные билеты, и обеспечены были эти ценные бумаги обязательствами Российского государства, то есть фактически по своей сути это были государственные облигации - ценные бумаги с гарантированным доходом и гарантированной выплатой.
Кроме того, Яковлев наделил своих близких домами в Москве. У него было три дома: дом в Большом Власьевском переулке, относящийся к приходу церкви св. Власия, что в Старой Конюшенной; дом на углу Малого Власьевского переулка и Сивцева Вражка; на Сивцевом Вражке, дом 27, сейчас это дом, где находится музей Герцена. Эти "домы" были поделены Яковлевым на троих: Егору Герцену, Александру Герцену и Луизе Гааг, матери Александра.
Основа финансового благополучия разрушителя основ российской государственности Александра Герцена составлена из имущества дворянской семьи Яковлевых. Однако такие люди, как Герцен, никогда ни к кому не испытывают чувства благодарности - этой функции у таких людей просто нет. Они всегда находятся под гнетом мировой несправедливости и только ищут повода, чтобы уничтожить благо, питавшее их. Такие люди обычно объединяются. Их личные обиды прикрываются словами о несправедливости порядков в России и превращаются в устойчивую нелюбовь к отечеству - в этом они едины во все исторические времена.
Герцен имел свой кружок, в котором были такие же неудовлетворенные, считавшие себя несправедливо обиженными: у каждого была своя обида на природу, происхождение, общество... Например, больной эпилепсией сильно пьющий поэт друг Огарев был богатейший наследник, растративший все до копейки, что он приобрел в наследство от отца и предков. На его деньги, словно на деньги князя Мышкина, покушались все, кто только мог - от близких друзей до поэта Некрасова. Выросший в полном достатке, он стремился изменить этот мир. Чтобы начать усовершенствования он томительно ждал, когда наконец умрет его отец, чтобы начинать освобождать крестьян. Как он это делал, и что из этого получилось, известно: лучше бы он все оставил так, как это было при его "папеньке", Платоне Богдановиче Огареве.
Дождался, наконец, своей свободы и Александр Герцен: Иван Алексеевич Яковлев умер в мае 1846 года. На все лето 1846 года, как и летом в 1845 году, Герцен нанял дачу в имении Соколово. Считается, что свое название имение получило, потому что сюда любил приезжать на соколиную охоту царь Алексей Михайлович. Это была старая помещичья усадьба, живописно расположенная на берегу реки Сходни, в двух километрах от дороги на Петербург и в восемнадцати километрах от Москвы. В XVIII веке поместьем владел вельможа екатерининских времен граф Румянцев-Задунайский. Потом оно перешло во владение семейства Дивовых, и в начале 1840-х уже не первое десятилетие родовое имение сельцо Соколово принадлежало представителю этой семьи Николаю Андреяновичу Дивову, генерал-майору, генерал-провиантмейстеру, действительному статскому советнику, георгиевскому кавалеру, участнику Отечественной войны 1812 года: в сражениях под Витебском, в Бородинской битве, во взятии Парижа.
Портреты Н.А.Дивова и его жены.
Николай Андреянович Дивов был женат на Зинаиде Сергеевне Дивовой (урожденной Кагульской), незаконнорожденной дочери графа Сергея Петровича Румянцева (сына графа Румянцева-Задунайского) и Анастасии Николаевны Нелединской-Мелецкой, урожденной графини Головиной.
Дивов большую часть жил в Рязанском имении, а в Соколово он приезжал иногда. В усадьбе к старым постройкам Дивов добавил новые флигели и превратил усадебный Соколовский парк в дачное место, сдавая эти помещения под дачи по отдельности. Одну из дач, находящуюся в некоторой близости к Соколово, в селе Петровское-Лобаново, принадлежавшем семье Апухтиных, в 1836 году нанимал известный актер Михаил Семенович Щепкин. Пушкин в свое последнее посещение Москвы в мае 1836 года бывал в Соколово, где его друг Павел Воинович Нащокин, у которого он в Москве остановился, тоже нанимал дачу - был тогда какое-то время при деньгах после большого карточного выигрыша в Английском клубе. Известно о встрече Пушкина со Щепкиным 17 мая 1836 года, вероятно, на даче Нащокина в Соколово. Предполагалась там же, в Соколово, встреча Пушкина с Белинским, которого Пушкин-редактор хотел привлечь к работе в "Современнике", но встрече этой не суждено было состояться: у Натальи Николаевны начались роды последней их дочери Натальи, и Пушкин срочно навсегда уехал из Москвы в Петербург, а оттуда на дачу в Царское село, где была тогда его семья.
Дача, нанятая Герценом, описана была И.И.Панаевым в воспоминаниях: "Место, где расположен Соколовский парк, очень живописно. В этом парке построено несколько домов и домиков. В одном из больших домов жил сам помещик Д., другие он отдавал внаймы на лето. Герцен нанял дом, стоящий в парке на горе, над небольшой извивающейся речкой. Влево, в полуверсте от дома, где кончался парк, стояла беседка, носившая название "Belle-vue", из которой открывался отличный вид вдаль..."
Дача значилась под номером 9. Дом был выстроен во вкусе александровской эпохи с высоким фронтоном, поддерживаемым четырьмя коническими колоннами. Вверху был мезонин с перилами балкона. От дома вниз вели каменные ступени.
Возможно, это фотография именно этого дома.
В былые времена, когда Герцен был зависимым и несвободным, друзья жили на даче чуть ли не единой семьей. К нему часто приезжали московские писатели. Тут бывали Тургенев, Белинский, Некрасов, Катков, Корш, Панаев, Анненский, Грановский, Огарев, Кетчер,.. Это о Кетчере Тургенев сказал: "Перевел он нам Шекспира на язык родных осин"
Кружок близких друзей и соратников в очередной раз собрался на даче Герцена в Соколово на обед вскоре после смерти Ивана Алексеевича Яковлева. Вероятно, друзья ожидали каких-то перемен от получения свободы Герценом. Трудно сказать, чего они могли воображать, возможно, считали, что Герцен на деньги Яковлева свергнет с трона императора Николая Павловича?.. Бог весть, что могло воображаться! В истории революционных затей встречаются порой абсолютно идиотские идеи и планы, как поднять восстание и захватить власть.
Наверное, именно из-за излишних ожиданий, когда Герцен, желая показать свою щедрость, объявил всем свою волю, реакция была отнюдь не радостная. По свидетельству Татьяны Пассек, которая в то время уже была вдовой бывшего университетского друга Герцена, Вадима Пассека, и потому относилась к кругу друзей, а не племянников Яковлевых, Герцен сказал собравшимся друзьям: "Теперь я имею безбедное состояние и прошу вас всех, друзей моих, твердо рассчитывать на мою помощь. Каждый из вас найдет у меня для себя пятьсот рублей, но не больше"
Друзья были несколько удивлены таким заявлением, а Грановский даже оказался резок: "Как ты смел торговаться! ты смел сказать "не больше", ты оценил друзей своих только в пятьсот рублей. Стало быть, если понадобится кому, чтобы не умереть с голоду, тысяча или две, ты не дашь, и тот умрет на твоих глазах? это низко! я первый никогда не попрошу у тебя, хотя бы умирал с голоду… Так низко, Александр!"
Всего этого в романе "Былое и думы" нет. Герцен написал XXXII главу о последнем лете в Соколово, обозначив причину ухудшения отношений между друзьями, как интеллектуальные и мировоззренческие разногласия - "теоретический разрыв". Всю оставшуюся жизнь Герцену придется проходить через подобные "теоретические разрывы", имеющие практические последствия, с людьми, приезжавшими к нему за деньгами на дело "свободы и справедливости". Как показывает история, революционеры не могут без попрошайничества и вымогательства. А Герцен может служить исключительным примером рационального отношения к деньгам: он научился делать деньги и, как обычный буржуа, отказывал попрошайкам.
Дачи в Соколово, в том числе и дача Герцена, сгорели в 1925 году, а многие посетители и обитатели дач в Соколово мирно упокоились на Пятницком кладбище города Москвы, где были похоронены Щепкин, Грановский, Кетчер, Корш... Некоторые могилы даже сохранились до настоящего времени.
Памятник на Пятницком кладбище на могиле актера Михаила Семеновича Щепкина, входившего в близкий круг общения Герцена и бывшего не одно десятилетие дачником в Петровском-Лобанове (сейчас это Химки) и в Соколово. Фото в свободном доступе из интернета
После размолвки мужской части герценовского либерального дружеского кружка, рассорились и дамы. Жены и сестры бывших друзей Герцена, некогда находившиеся в дружеских доверительных отношениях с его женой Натальей Александровной, во второй половине 1846 года устроили свою бабью свару, пошли сплетни, кривотолки, обида, наветы, провокации, и тесный добрый дружеский мирок развалился, словно карточный домик. К тому времени сменилось полицейское начальство в России и чете Герценов, наконец, дозволено было получить паспорта, чтобы ехать за границу - лечить здоровье жены и глухонемого сына Коли. Именно такая цель поездки для выезда была указана.
Новый европеец Александр Иванович Герцен в 1848 году (с литографии Л.Ноеля).
Семейство Герцена пересекло пункт на границе Российской Империи 31 января 1847 года. В России Герцен оставил поверенным в своих делах Григория Ивановича Ключарева, давнего поверенного Яковлева. Ему поручался надзор за своим костромским имением, московским домом и прочими хозяйственными делами. Кроме Ключарева всевозможные мелкие поручения и задания Герцена исполнял Егор Иванович Герцен.
Перед отъездом Герцен подал прошение на Высочайшее имя о причислении его с семейством в московское дворянство. Это прошение было удовлетворено, и Герцен с семьей с 1847 года был внесен в третью часть Родословной книги дворянства Московской губернии. Дворянство в современном мире представляется многим как одна из форм гражданской привилегии. Но на самом деле дворянство - это обязанность следовать Присяге и Клятве на верность царю и России. Присягу Александр Иванович Герцен принес 31-го августа 1939 года.
В Клятвенном обещании "Октября, 5-го дня 1839 года" Александр Иванович Герцен клялся Всемогущим Богом перед Святым Его Евангелии, что "хочет и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Николаю Павловичу, Самодержцу Всероссийскому и Его Императорского Высочества Всероссийского Престола Наследнику, Его Императорскому Высочеству, Цесаревичу и Великому Князю Александру Николаевичу, верно и нелицемерно служить и в всем повиноваться, не щадя живота своего, до последней капли крови..."
Как показывали события, Александр Герцен и присягу, и клятву приносил "обманно и лицемерно" - он и не намеревался им следовать. Ему нужно было получить дворянство и имущество Яковлева. Неисполнение повеления государя императора являлось государственным преступлением, а дворянин, не исполнивший волю государя, объявлялся государственным преступником и поражался в правах - лишался имения. Особенно ярко расхождение между личными и общественными ценностями проявляется, когда интересы Герцена-капиталиста, единые с представителями одного из крупнейших банкирских домов Европы Ротшильда, вступают в противоречия с тематикой публичных выступлений Герцена-либерала и социалиста, обличавшего в своих публицистических статьях пороки того самого буржуазного общества, олицетворением и сутью которого является капитал. Воля государя была в том, чтобы по истечении срока и по причине нарушения правил пребывания за границей в виде участия в революциях, Герцен вернулся в Россию. Герцен возвращаться отказался. На его имущество в России Высочайшим указанием в декабре 1849 года был наложен запрет.
Джеймс Майер Ротшильд - живее всех живых!
Александр Герцен обратился к Джеймсу Майеру Ротшильду, главе банковского Дома Ротшильдов в Париже, с предложением принять билеты Сохранной казны Российской империи для обналичивания. Ротшильд согласился и путем давления на Министерство финансов России через своего представителя в Санкт-Петербурге добился, что деньги под выплату по этим билетам были выплачены, как это гарантировалось условиями, и Герценом были получены.
В начале 1849 года Герцен получил прибыль от выгодной финансовой операции с частью своего капитала при посредничестве Джеймса Мейера де Ротшильда в Париже. В своем письме он писал об этом Ключареву задаваясь риторическим вопросом: "... Для чего я не увеличу его [прим. мое - доход] там, где это легко, где стоит нагнуться, чтобы поднять? Вот главные правила, от них я не отступаю, и не имею повода раскаиваться. Увеличение средств позволяет в иных случаях протягивать руку с существенной помощью друзьям - а без этого и совесть нечиста".
Помощь друзьям являлась для Герцена только словесным оправданием, очередным лицемерием. Если помощь друзьям в виде денег от Герцена и была, то найти ее весьма не просто. Пересмотрев существенное количество сведений: писем, воспоминаний, рассказов, я считаю, что "помощь друзьям" оказывалась из ее собственных денег матерью Герцена, Луизой Гааг, но не Герценом. Поэтому, есть большие сомнения в чистоте совести Герцена.
Герцен поддерживал отношения с Домом Ротшильдов более двадцати лет до своей смерти. В жизни Герцена нельзя найти другой пример таких долгосрочных, крепких отношений, основанных на уважении со стороны Герцена, как с Ротшильдами.
Капитал - это работающие деньги. Деньги работают в движении, в обороте. Способы оборота денег бывают разными. Далеко не всякие деньги в XIX веке можно было отнести к капиталу, особенно в России. В Европе, в частности в Париже, в первой половине XIX века шло интенсивное развитие биржевых способов оборота денег, развитие рынка ценных бумаг, развитие рынка капитала. Александр Иванович Герцен смог получить деньги даром по воле Яковлева, но именно он сделал эти деньги капиталом.
Забавно, что Герцен начал свой путь европейского капиталиста-рантье именно тогда, когда по Европе начал бродить "призрак коммунизма". Дата публикации "Манифеста коммунистической партии" Маркса и Энгельса (Das Manifest der Kommunistischen Partei - нем.) - февраль 1848 года; первый контакт Герцена с филиалом банка Дома Ротшильда - февраль 1848 года.
Про Александра Ивановича Герцена можно сказать, что он "появился на свет благодаря похоти своего отца и глупости матери". Версия о том, что отцом Герцена был кто-то другой, а не дворянин Иван Алексеевич Яковлев, я не рассматриваю, как не имеющую никаких подтверждений, кроме уклончивых намеков, содержавшихся в переписке Татьяны Петровны Пассек (корчевской кузины - в романе "Былое и думы", Кучиной до брака) внучатой племянницы Яковлева, писавшей свои мемуары уже после смерти Герцена - в 1870-е годы, на склоне своих лет для поправки материального положения. Положение пожилой, одинокой, бедной женщины можно понять... Но все перечисленные обстоятельства ее жизни - это не повод принимать ее фантазии за факты.
Представители старого дворянского рода Яковлевых участвовали едва ли не с 15 века во многих важных событиях, происходивших в Российском государстве: какое событие ни начни изучать, там всегда может оказаться кто-то из Яковлевых, и не в последних людях! Вырождение этой ветви дворянского рода было следствием того, что среди четверых сыновей дворян Алексея Александровича Яковлева и Натальи Борисовны Яковлевой, урожденной княжны Мещерской, не было ни одного, кто бы жил в нормальном браке, имел нормальную семью. Они все наплодили потомков во внебрачных отношениях, то есть создали племя незаконнорожденных. Один их сын, Александр Яковлев (отец Натальи Александровны Захарьиной, двоюродной сестры и жены Герцена) узаконил уже взрослого незаконного сына Алексея Александровича, передав ему по личному указу Александра I фамилию Яковлев и право наследования, через несколько месяцев после этого умер. Но узаконенный сын, Алексей Александрович Яковлев Второй, тоже не имел семьи и умер, не оставив потомства.
Этот Алексей Александрович Яковлев Второй был страстно увлечен естественными науками и всю жизнь занимался химическими опытами. Он патологически боялся брака и по смыслу его высказываний о браке можно предположить, что он с его высказываниями о "женщине в его доме" мог служить прототипом рассуждений и опасений героя известной комедии Эльдара Рязанова "Ирония судьбы, или С легким паром", Жени Лукашина. Для сравнения, вот мнение Алексея Александровича Яковлева о браке, изложенное Герценом: "...Я удивляюсь вам; в нормальном состоянии никогда человек не может решиться на такой страшный шаг [прим. мое - женитьбу]. Мне предлагали две, три партии очень хорошие, но как я вздумаю, что у меня в комнате будет распоряжаться женщина, будет все приводить по-своему в порядок, пожалуй, будет мне запрещать курить мой табак (он курил нежинские корешки*), поднимет шум, сумбур, тогда на меня находит такой страх, что я предпочитаю умереть в одиночестве."
-------------------------
* нежинские корешки - сорт махорки.
Мной собраны сведения, не претендующие на полноту, по незаконнорожденным потомкам каждого из четырех братьев Яковлевых - Петра, Александра, Льва и Ивана:
Семейство незаконнорожденных. Часть первая.
Семейство незаконнорожденных. Часть вторая.
Семейство незаконнорожденных. Часть третья.
Семейство незаконнорожденных. Часть четвертая.
Род Яковлевых был достойный старый дворянский род. Будучи незаконнорожденным, Александр Иванович Герцен по законам Российской Империи не имел права наследовать имения своего грешного отца, дворянина, потомка князей Мещерских по матери, Ивана Алексеевича Яковлева, взрастившего и воспитавшего в своем сыне будущего разрушителя "основ и скреп". Все ментальное имеет материальное происхождение. Недовольство матерью у Александра Герцена превратилось в нелюбовь к Родине, а обида на отца стала у него ненавистью к Отечеству. Другой незаконнорожденный сын Яковлева Егор Иванович пережил это иначе: в нем не было ненависти к России, и его просвещенный брат-либерал Александр считал Егора Ивановича, в переводе на современный язык, "ватником". Ничего не меняется в этом "прекраснейшем из миров"!
Иван Алексеевич Яковлев хотел передать своему "воспитаннику" Александру накопленное богатство предков-дворян, но по закону назначить его наследником он не мог. Наследовал братьям Яковлевым, Льву и Ивану, законный наследник - Дмитрий Павлович Голохвастов, сын сестры Яковлевых, Елизаветы Алексеевны Голохвастовой.
Запись о том, как появился потомственный дворянин Герцен, содержит сведения, как Герцен служил и выслужил право на получение родового дворянства, необходимого, чтобы стать костромским помещиком. Разумеется, что чиновничье жалование не являлось источником денег для Герцена. Деньги Герцена - это накопленное дворянское богатство семьи Яковлевых.
Для передачи Герцену имения Лепихино в Костромской губернии между Иваном Алексеевичем Яковлевым и получившим право покупки имения в результате выслуги классного чина, дававшего потомственное дворянство, Александром Ивановичем Герценом, была совершена притворная безденежная сделка, то есть сделка с передачей имения в собственность покупателю, но без передачи денег продавцу. Эта сделка прикрывала дарение родовой вотчины постороннему лицу, что было недопустимо. Так Александр Иванович Герцен стал помещиком Костромской губернии.
При составлении завещания Иваном Алексеевичем Яковлевым между ним и наследником было заключено устное соглашение о том, кто сколько получит фактически. Кроме имения в Костромской губернии Яковлев определил для Герцена из семейного владения денежную компенсацию за то, что ему досталось такое недорогое имение Лепихино. Поэтому законный наследник Дмитрий Павлович Голохвастов, двоюродный брат Герцена, если считать Яковлева отцом Герцена, принял на себя устное обязательство выплатить последнему компенсацию в сумме 40 000 рублей серебром (курс~ 1 рубль серебром = 3,5 рублей ассигнациями).
Как и сейчас, тогда требовалось согласие наследника принять наследство. Дмитрий Павлович Голохвастов, человек крайней порядочности, истинный дворянин, приняв на себя обязательства перед готовившемся к уходу в иной мир дядей своим Иваном Алексеевичем Яковлевым, выполнил их с полной добросовестностью, распорядившись о долге Герцену даже перед своей безвременной смертью, чем весьма порадовал и удивил его: Дмитрия Павловича либерал Герцен тоже не любил.
Кроме этого имущества Яковлевым Герцену и его матери, Луизе Гааг, были переданы процентные билеты на суммы, внесенные Яковлевым в Сохранную казну. Известны три билета: один в 20 000 рублей, и два билета по 40 000 каждый - всего на 100 000 рублей, но возможно были и другие. Сохранная казна принимала свободные денежные средства под сохранные процентные билеты, и обеспечены были эти ценные бумаги обязательствами Российского государства, то есть фактически по своей сути это были государственные облигации - ценные бумаги с гарантированным доходом и гарантированной выплатой.
Кроме того, Яковлев наделил своих близких домами в Москве. У него было три дома: дом в Большом Власьевском переулке, относящийся к приходу церкви св. Власия, что в Старой Конюшенной; дом на углу Малого Власьевского переулка и Сивцева Вражка; на Сивцевом Вражке, дом 27, сейчас это дом, где находится музей Герцена. Эти "домы" были поделены Яковлевым на троих: Егору Герцену, Александру Герцену и Луизе Гааг, матери Александра.
Основа финансового благополучия разрушителя основ российской государственности Александра Герцена составлена из имущества дворянской семьи Яковлевых. Однако такие люди, как Герцен, никогда ни к кому не испытывают чувства благодарности - этой функции у таких людей просто нет. Они всегда находятся под гнетом мировой несправедливости и только ищут повода, чтобы уничтожить благо, питавшее их. Такие люди обычно объединяются. Их личные обиды прикрываются словами о несправедливости порядков в России и превращаются в устойчивую нелюбовь к отечеству - в этом они едины во все исторические времена.
Герцен имел свой кружок, в котором были такие же неудовлетворенные, считавшие себя несправедливо обиженными: у каждого была своя обида на природу, происхождение, общество... Например, больной эпилепсией сильно пьющий поэт друг Огарев был богатейший наследник, растративший все до копейки, что он приобрел в наследство от отца и предков. На его деньги, словно на деньги князя Мышкина, покушались все, кто только мог - от близких друзей до поэта Некрасова. Выросший в полном достатке, он стремился изменить этот мир. Чтобы начать усовершенствования он томительно ждал, когда наконец умрет его отец, чтобы начинать освобождать крестьян. Как он это делал, и что из этого получилось, известно: лучше бы он все оставил так, как это было при его "папеньке", Платоне Богдановиче Огареве.
Дождался, наконец, своей свободы и Александр Герцен: Иван Алексеевич Яковлев умер в мае 1846 года. На все лето 1846 года, как и летом в 1845 году, Герцен нанял дачу в имении Соколово. Считается, что свое название имение получило, потому что сюда любил приезжать на соколиную охоту царь Алексей Михайлович. Это была старая помещичья усадьба, живописно расположенная на берегу реки Сходни, в двух километрах от дороги на Петербург и в восемнадцати километрах от Москвы. В XVIII веке поместьем владел вельможа екатерининских времен граф Румянцев-Задунайский. Потом оно перешло во владение семейства Дивовых, и в начале 1840-х уже не первое десятилетие родовое имение сельцо Соколово принадлежало представителю этой семьи Николаю Андреяновичу Дивову, генерал-майору, генерал-провиантмейстеру, действительному статскому советнику, георгиевскому кавалеру, участнику Отечественной войны 1812 года: в сражениях под Витебском, в Бородинской битве, во взятии Парижа.
Портреты Н.А.Дивова и его жены.
Николай Андреянович Дивов был женат на Зинаиде Сергеевне Дивовой (урожденной Кагульской), незаконнорожденной дочери графа Сергея Петровича Румянцева (сына графа Румянцева-Задунайского) и Анастасии Николаевны Нелединской-Мелецкой, урожденной графини Головиной.
Дивов большую часть жил в Рязанском имении, а в Соколово он приезжал иногда. В усадьбе к старым постройкам Дивов добавил новые флигели и превратил усадебный Соколовский парк в дачное место, сдавая эти помещения под дачи по отдельности. Одну из дач, находящуюся в некоторой близости к Соколово, в селе Петровское-Лобаново, принадлежавшем семье Апухтиных, в 1836 году нанимал известный актер Михаил Семенович Щепкин. Пушкин в свое последнее посещение Москвы в мае 1836 года бывал в Соколово, где его друг Павел Воинович Нащокин, у которого он в Москве остановился, тоже нанимал дачу - был тогда какое-то время при деньгах после большого карточного выигрыша в Английском клубе. Известно о встрече Пушкина со Щепкиным 17 мая 1836 года, вероятно, на даче Нащокина в Соколово. Предполагалась там же, в Соколово, встреча Пушкина с Белинским, которого Пушкин-редактор хотел привлечь к работе в "Современнике", но встрече этой не суждено было состояться: у Натальи Николаевны начались роды последней их дочери Натальи, и Пушкин срочно навсегда уехал из Москвы в Петербург, а оттуда на дачу в Царское село, где была тогда его семья.
Дача, нанятая Герценом, описана была И.И.Панаевым в воспоминаниях: "Место, где расположен Соколовский парк, очень живописно. В этом парке построено несколько домов и домиков. В одном из больших домов жил сам помещик Д., другие он отдавал внаймы на лето. Герцен нанял дом, стоящий в парке на горе, над небольшой извивающейся речкой. Влево, в полуверсте от дома, где кончался парк, стояла беседка, носившая название "Belle-vue", из которой открывался отличный вид вдаль..."
Дача значилась под номером 9. Дом был выстроен во вкусе александровской эпохи с высоким фронтоном, поддерживаемым четырьмя коническими колоннами. Вверху был мезонин с перилами балкона. От дома вниз вели каменные ступени.
Возможно, это фотография именно этого дома.
В былые времена, когда Герцен был зависимым и несвободным, друзья жили на даче чуть ли не единой семьей. К нему часто приезжали московские писатели. Тут бывали Тургенев, Белинский, Некрасов, Катков, Корш, Панаев, Анненский, Грановский, Огарев, Кетчер,.. Это о Кетчере Тургенев сказал: "Перевел он нам Шекспира на язык родных осин"
Кружок близких друзей и соратников в очередной раз собрался на даче Герцена в Соколово на обед вскоре после смерти Ивана Алексеевича Яковлева. Вероятно, друзья ожидали каких-то перемен от получения свободы Герценом. Трудно сказать, чего они могли воображать, возможно, считали, что Герцен на деньги Яковлева свергнет с трона императора Николая Павловича?.. Бог весть, что могло воображаться! В истории революционных затей встречаются порой абсолютно идиотские идеи и планы, как поднять восстание и захватить власть.
Наверное, именно из-за излишних ожиданий, когда Герцен, желая показать свою щедрость, объявил всем свою волю, реакция была отнюдь не радостная. По свидетельству Татьяны Пассек, которая в то время уже была вдовой бывшего университетского друга Герцена, Вадима Пассека, и потому относилась к кругу друзей, а не племянников Яковлевых, Герцен сказал собравшимся друзьям: "Теперь я имею безбедное состояние и прошу вас всех, друзей моих, твердо рассчитывать на мою помощь. Каждый из вас найдет у меня для себя пятьсот рублей, но не больше"
Друзья были несколько удивлены таким заявлением, а Грановский даже оказался резок: "Как ты смел торговаться! ты смел сказать "не больше", ты оценил друзей своих только в пятьсот рублей. Стало быть, если понадобится кому, чтобы не умереть с голоду, тысяча или две, ты не дашь, и тот умрет на твоих глазах? это низко! я первый никогда не попрошу у тебя, хотя бы умирал с голоду… Так низко, Александр!"
Всего этого в романе "Былое и думы" нет. Герцен написал XXXII главу о последнем лете в Соколово, обозначив причину ухудшения отношений между друзьями, как интеллектуальные и мировоззренческие разногласия - "теоретический разрыв". Всю оставшуюся жизнь Герцену придется проходить через подобные "теоретические разрывы", имеющие практические последствия, с людьми, приезжавшими к нему за деньгами на дело "свободы и справедливости". Как показывает история, революционеры не могут без попрошайничества и вымогательства. А Герцен может служить исключительным примером рационального отношения к деньгам: он научился делать деньги и, как обычный буржуа, отказывал попрошайкам.
Дачи в Соколово, в том числе и дача Герцена, сгорели в 1925 году, а многие посетители и обитатели дач в Соколово мирно упокоились на Пятницком кладбище города Москвы, где были похоронены Щепкин, Грановский, Кетчер, Корш... Некоторые могилы даже сохранились до настоящего времени.
Памятник на Пятницком кладбище на могиле актера Михаила Семеновича Щепкина, входившего в близкий круг общения Герцена и бывшего не одно десятилетие дачником в Петровском-Лобанове (сейчас это Химки) и в Соколово. Фото в свободном доступе из интернета
После размолвки мужской части герценовского либерального дружеского кружка, рассорились и дамы. Жены и сестры бывших друзей Герцена, некогда находившиеся в дружеских доверительных отношениях с его женой Натальей Александровной, во второй половине 1846 года устроили свою бабью свару, пошли сплетни, кривотолки, обида, наветы, провокации, и тесный добрый дружеский мирок развалился, словно карточный домик. К тому времени сменилось полицейское начальство в России и чете Герценов, наконец, дозволено было получить паспорта, чтобы ехать за границу - лечить здоровье жены и глухонемого сына Коли. Именно такая цель поездки для выезда была указана.
Новый европеец Александр Иванович Герцен в 1848 году (с литографии Л.Ноеля).
Семейство Герцена пересекло пункт на границе Российской Империи 31 января 1847 года. В России Герцен оставил поверенным в своих делах Григория Ивановича Ключарева, давнего поверенного Яковлева. Ему поручался надзор за своим костромским имением, московским домом и прочими хозяйственными делами. Кроме Ключарева всевозможные мелкие поручения и задания Герцена исполнял Егор Иванович Герцен.
Перед отъездом Герцен подал прошение на Высочайшее имя о причислении его с семейством в московское дворянство. Это прошение было удовлетворено, и Герцен с семьей с 1847 года был внесен в третью часть Родословной книги дворянства Московской губернии. Дворянство в современном мире представляется многим как одна из форм гражданской привилегии. Но на самом деле дворянство - это обязанность следовать Присяге и Клятве на верность царю и России. Присягу Александр Иванович Герцен принес 31-го августа 1939 года.
В Клятвенном обещании "Октября, 5-го дня 1839 года" Александр Иванович Герцен клялся Всемогущим Богом перед Святым Его Евангелии, что "хочет и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Николаю Павловичу, Самодержцу Всероссийскому и Его Императорского Высочества Всероссийского Престола Наследнику, Его Императорскому Высочеству, Цесаревичу и Великому Князю Александру Николаевичу, верно и нелицемерно служить и в всем повиноваться, не щадя живота своего, до последней капли крови..."
Как показывали события, Александр Герцен и присягу, и клятву приносил "обманно и лицемерно" - он и не намеревался им следовать. Ему нужно было получить дворянство и имущество Яковлева. Неисполнение повеления государя императора являлось государственным преступлением, а дворянин, не исполнивший волю государя, объявлялся государственным преступником и поражался в правах - лишался имения. Особенно ярко расхождение между личными и общественными ценностями проявляется, когда интересы Герцена-капиталиста, единые с представителями одного из крупнейших банкирских домов Европы Ротшильда, вступают в противоречия с тематикой публичных выступлений Герцена-либерала и социалиста, обличавшего в своих публицистических статьях пороки того самого буржуазного общества, олицетворением и сутью которого является капитал. Воля государя была в том, чтобы по истечении срока и по причине нарушения правил пребывания за границей в виде участия в революциях, Герцен вернулся в Россию. Герцен возвращаться отказался. На его имущество в России Высочайшим указанием в декабре 1849 года был наложен запрет.
Джеймс Майер Ротшильд - живее всех живых!
Александр Герцен обратился к Джеймсу Майеру Ротшильду, главе банковского Дома Ротшильдов в Париже, с предложением принять билеты Сохранной казны Российской империи для обналичивания. Ротшильд согласился и путем давления на Министерство финансов России через своего представителя в Санкт-Петербурге добился, что деньги под выплату по этим билетам были выплачены, как это гарантировалось условиями, и Герценом были получены.
В начале 1849 года Герцен получил прибыль от выгодной финансовой операции с частью своего капитала при посредничестве Джеймса Мейера де Ротшильда в Париже. В своем письме он писал об этом Ключареву задаваясь риторическим вопросом: "... Для чего я не увеличу его [прим. мое - доход] там, где это легко, где стоит нагнуться, чтобы поднять? Вот главные правила, от них я не отступаю, и не имею повода раскаиваться. Увеличение средств позволяет в иных случаях протягивать руку с существенной помощью друзьям - а без этого и совесть нечиста".
Помощь друзьям являлась для Герцена только словесным оправданием, очередным лицемерием. Если помощь друзьям в виде денег от Герцена и была, то найти ее весьма не просто. Пересмотрев существенное количество сведений: писем, воспоминаний, рассказов, я считаю, что "помощь друзьям" оказывалась из ее собственных денег матерью Герцена, Луизой Гааг, но не Герценом. Поэтому, есть большие сомнения в чистоте совести Герцена.
Герцен поддерживал отношения с Домом Ротшильдов более двадцати лет до своей смерти. В жизни Герцена нельзя найти другой пример таких долгосрочных, крепких отношений, основанных на уважении со стороны Герцена, как с Ротшильдами.