Московские французы. Рисс, Урбен, Депре.
Франц Иванович Рисс отстроил новый дом взамен сгоревшего и разоренного мародерами французской армии к 1815 году. Старший сын Федор вырос, и Рисс женил его на вдове своего приятеля, Медарда Урбена (Urbain), умершего в 1811 году. Жена старшего сына Рисса, Федора, была более чем в два раза старше его: 19 и 39, поэтому трудно представить, что это был выбор девятнадцатилетнего юноши. Это был явно брак по расчету. Детей у них не было.
О Медарте Урбене в ревизской сказке сообщалось, что он приехал в Москву и 22 ноября 1791 года записался купцом третьей гильдии:
"Медард Урбен 45 лет, из немцев, временно. В жены взял Марью Францеву, 35 лет, иностранца Брашала дочь. 24 сентября 1794 года проживал у Кузнецкого Моста в доме госпожи Полуэхтовой".
Урбен в доме госпожи Полуэхтовой завел торговлю в лавке, где продавал различный товар от помад и шляпок до продуктов питания. Кроме лавки в доме Полуэхтовой имел лавку в доме Рошфора на Кузнецком Мосту, где торговал пудрой и помадами.
"Московские ведомости" от 4 января 1800 года сообщали:
"Близ Кузнецкого мосту, в доме г-ж Полуехтовых в лавке Урбена под № 346, получены всякие новые дамские уборы, таковые же товары и Лимбургский сыр".
Знаменитый лимбургский сыр, воспетый Пушкиным, сейчас выглядит так.
Любопытно было бы точно установить зачинателя сырного импорта в Москву. Считается открытым вопрос о том, иностранные купцы в Москве стали торговать лимбургским сыром, потому что этот сыр нравился Петру I, или вкус к лимбургеру императору привили в Немецкой слободе, то есть сыр уже был в рационе московских немцев, когда Петр стал регулярно захаживать к Монсам в гости. Теоретически оба варианта равно возможны, но практически все же вероятнее, что мода на лимбургский сыр в Москве пошла от вкусового предпочтения Петра I.
Но вернусь к Урбену. Указанное в предыдущей ревизии, что он "из немцев", мало что значило, поскольку для русского любой иноземец был немец, да и ревизская сказка от 18 октября 1811 года содержала уже другие сведения о национальности Урбена:
«Медард Урбен 53 лет, прибыл из иностранцев французской нации 15 января 1808 года, умер в апреле 1811 года. Сын его Карл, 12 лет, третьей гильдии купеческий сын, прибыл 17 октября 1811 года. Жительство в Тверской части в доме тайного советника Дюклю. У него, Карла: мать Мария-Ланбертина 35 лет и сестра Елизавета 6 лет».
Мать Мария-Ланбертина - это на самом деле мачеха Карла. Она стала женой Федора Рисса. Тут, как и в случаях с другими иностранными купцами, "прибыл" может означать дату приведения к присяге, то есть изменение статуса: был временным купцом, стал навечно. У Карла Урбена указана дата прибытия в купечество.
В начале 1820-х годов Франц Рисс выдал младшую дочь Каролину за Карла Урбена и связи семей Риссов и Урбенов еще больше укрепились: семья Урбена стала частью семьи Рисса. Старший сын Рисса, Федор, поступил на государственную службу, младший сын, Франц, собирался стать художником и стал им, а Карл Урбен стал наследником и продолжил книготорговое дело Франца Ивановича Рисса.
В сети широко известна романтическая история про раненного пленного французского капитана Филиппа Депре, которого в сожженной Москве выходила от ранения и влюбилась в него дочь богатого московского книготорговца Франца Рисса, предоставившего французскому капитану свой дом для виноторговли... Сказки - они такие сказки!
Известно, что Франц Рисс был на грани разорения в результате французского нашествия. Дочери Анне в 1812 году было 14 лет, и вряд ли в таком возрасте папаша Рисс готов был отдать ее замуж за вражеского офицера. От 1812 года до женитьбы Депре на Анне Рисс пошло 4 года, до начала купечества Филиппа Депре в 1822 году прошло 10 лет, а дом, выстроенный Риссом на месте сгоревшего в огне московского пожара 1812 года, стал принадлежать Филиппу Депре уже после смерти его первой жены, Анны, около 1830 года, когда Депре уже был женат вторым браком.
Портрет Елизаветы Ивановны Рисс, жены книготорговца Франца Ивановича Рисса, работы художника Франца Рисса, их сына. 1840-е годы. Из собрания Дальневосточного художественного музея. Хабаровск. Елизавета Ивановна Рисс умерла в 1827 году.
Венчание Филиппа Депре и восемнадцатилетней Анны Рисс, дочери московского книготорговца Франца Ивановича Рисса, состоялось 11 ноября 1816 года.
Выжившие после разгрома остатки Великой армии пытались устроиться в гражданской жизни. Им был предоставлен выбор: вернуться на свою родину, откуда их увлек военный вихрь, обещавший богатство от грабежей завоеванных стран, либо остаться в России.
Филипп Депре, скорее всего, за время участия в боях и грабежах накопил себе круглую сумму денег. Факт заключения брака между Филиппом Депре и Анной Рисс в ноябре 1816 году можно считать свидетельством того, что Депре был достаточно обеспеченным, чтобы Франц Рисс отдал за него свою дочь.
Французский писатель Стендаль (Анри Бейль, Marie-Henri Beyle) участвовавший в наполеоновских войнах, в письмах из России своей кузине не раз описывал грабежи и мародерство французских солдат.
Армию сопровождали представители банков, которые скупали краденое и отправляли обозами выкупленные ценности. Поэтому, мародерам не требовалось все награбленное носить с собой - через полевых банкиров, следовавших с армией, они открывали счета и копили деньги, чтобы, вернувшись, быть обеспеченными и богатыми. Обозы шли регулярно.
Как писал Стендаль осенью 1812 года, грабежи и ужасы войны оправдываются "счастьем" солдат:
"Всю дорогу от Москвы мы переносили дьявольские физические муки... Мы строили себе маленький шалаш из сухих ветвей и зажигали костер. Я до сих пор дрожу от холода, и вы, конечно, замечаете это по моим каракулям. Вы не узнали бы нас, милая кузина, за исключением маршала, экипаж которого сохранился благодаря хорошим слугам и пятнадцати лошадям.
Нас всех можно испугаться. Мы похожи на своих лакеев. Мы очень далеки от парижской элегантности.
Впрочем, от всех этих неприятностей страдают в армии преимущественно люди богатые. Солдатам живется хорошо, у них полные чашки бриллиантов и жемчуга. Это счастливая часть армии, а поскольку их большинство, то, значит, так и надо".
Вот объяснение и оправдание: счастье французского солдата - в грабеже! Когда Стендаль это писал, он еще не знал, что большинство солдат навсегда станет прахом в земле России... Только в одной Виленской губернии погребены были около 70 000 солдат наполеоновской армии. А было еще Бородино, Малоярославец, Березина...
Переправа французской армии через Березину в 1812 году. С картины Жана Шарля Ланглуа (Jean-Charles Langlois).
Выжившие в войне вынуждены были как-то устраиваться. Обстоятельства позволяли оказавшимся в России принять милость русского императора, присягнуть ему на верность - стать российскими подданными, записаться в свободное сословие и остаться в России жить. При этом милость русского царя была так велика, что эти новые подданные на десять лет освобождались от уплаты податей!
Филипп Депре, бельгийский офицер армии Наполеона, сначала женился на Аннет Рисс. Присягать русскому царю на верность он не спешил. Возможно, он не собирался долго оставаться в России и не имел планов создавать торговое дело. Жена его была католического вероисповедания, поэтому женитьба не привязывала его к России. Дело в том, что женатые на православных бывшие солдаты и офицеры наполеоновской армии, в случае желания уехать из России, обязаны были получить согласие жены на отъезд. При отсутствии согласия жены, уехать из России они не могли.
Я думаю, что осмотревшись и прикинув свои возможности и возможности своего тестя Франсуа Рисса, Филипп Депре решил стать российским подданным, и 10 ноября 1821 года в Московском губернском правлении состоялось приведение его к присяге на верность России и императору.
В документах написано, что он приведен был к присяге один, поскольку дети его родились после даты принятия присяги. В отношении Депре это справедливо - у него детей еще не было, но на самом деле были такие французы, которые стремились принять присягу без семьи, то есть как бы клялись в верности, но не совсем.
Принятие присяги позволяло быть купцом и вести торговлю. Решение стать российским подданным для Депре и начать торговлю в Москве стало дорогой к успеху. С 1822 года он уже состоял в третьей гильдии московского купечества, а в 1825 записался во вторую гильдию.