Катманду №11. Патан Дурбар
- Поистине, удивительное событие - встретить на дороге человека, сидящего в завязанном мешке! - говорил ростовщик. - Может быть, тебя посадили в мешок насильно?
- Насильно! - усмехнулся Ходжа Насреддин. - Стал бы я платить шестьсот таньга за то, чтобы меня посадили в мешок насильно!
Л. В. Соловьев. «Возмутитель спокойствия»
Забегая вперед, замечу, что мои компаньоны, побывавшие в Патане днем ранее, получили возможность первыми увидеть в действии работу брачного конвейера во дворе Кумбешвара. Выпавшая на их долю свадьба оказалась заметно богаче и многолюднее моей, однако по самому главному критерию - красоте невесты, победителем в этом соревновании стал я. К тому же обладательница многих талантов и добродетелей, Глафира Гусеницына, почему-то не проявила своего обычного рвения, и не потрудилась приблизиться к эпицентру торжеств так же близко, как это удалось в свой черед сделать мне. В результате на первом плане большей части ее снимков безраздельное господство захватили седалища гостей и родственников, тогда как жениху с невестой оставалось лишь мелькать в редких просветах между ними.
Возможно, пассивное поведение Глафиры объясняется отмеченным выше несколько заурядным обликом невесты. Не смог ее вдохновить на труды и вполне презентабельный и нарядный жених.
Случай сопоставить результаты двух независимых брачно-этнографических наблюдений представился много позже, уже по возвращении из Непала, после того как Глафира проявила свои пленки.
***
На южной окраине Патанского дурбара есть терраса с ресторанчиком, приподнятая метра на три над уровнем асфальта. С нее открывается самый живописный, и притом бесплатный вид на знаменитую площадь. Этот дурбар, в отличие от дурбара Катманду, имеет относительно простую планировку, и, в общем, состоит из двух групп построек, вытянутых в два параллельных ряда. Восточная часть ансамбля образована комплексом зданий королевского дворца, западная группа представляет собой нестройную шеренгу храмов, и культовых статуй.
Почему-то, в отличие от дурбара Катманду, этот совсем не славен своим Хануманом, хотя он здесь также есть, и отличается от катмандинского разве что отсутствием зонта. Это точно такая же бесформенная каменная глыба, перемазанная оранжевой тичьей замазкой и ничем не напоминающая обезьяну. Установлена она, правда, не на почетном месте у главного входа во дворец, а в отдаленных выселках у южного угла площади.
За вход на площадь мне опять пришлось отдать сто рупий. Некоторым поборникам справедливости факт взымания платы с иностранцев представляется почему-то неприемлемым грабежом. На самом-то деле этот грабеж вполне справедлив и законен. В своем доме непальцы имеют право брать с понаехавших деньги за все, что им угодно. В ответ можно точно так же взымать с непальцев деньги, буде тех вдруг занесет за границу. Если, скажем, у нас, в Ленинграде, непальцев не заставляют платить за вход на площадь Урицкого, так это проблема исключительно Ленинградского горисполкома. Катмандинский исполком хочет брать денег с иностранцев за посещение некторых открытых площадей, а Ленинградский - не хочет, но компенсирует это повышенной ценой за билеты в некоторые музеи и парки, но оба эти исполкома состоят в своих правах. Большой выбор есть и у иностранцев: они могут платить и посещать, могут не платить и не посещать, а могут даже не приезжать ни в Непал, ни в Ленинград, где их жестоко дискриминируют рублем по паспорту вопреки всем правам человека. Вот и я, к примеру, захотел посетить ХДД и Патан дурбар, и заплатил за них обоих. А за Бхактапурский дурбар я платить не стал, ибо передумал хотеть его посещать на предложенных туземной стороной условиях. И в каждом из упомянутых случаев все сложилось предельно справедливо, честно и по доброй воле.
***
Центральный променад дурбара оказался не настолько многолюдным местом, каким запомнился мне с первого визита сюда два года назад. День двенадцатого декабря 2007 года не оставил заметного следа в долгой истории старинной площади. Никто не митинговал, не требовал передачи всей власти Объединенному Народному Совету Непала, не солидаризировался с африканскими голодающими и не боролся за права угнетенных гомосексуалистов. Среди архитектурных шедевров паслись относительно немногочисленные для такого привлекательного места иностранцы, да местные бездельники.
Хоть Патанский дурбар и не так затейлив, как Катмандинский, зато на нем представлен гораздо более широкий ассортимент архитектурных форм. Это очень важно, ибо к тому времени типовые непальские пагоды XV - XVIII веков мне изрядно намозолили глаза.
Во главе храмового строя на двухступенчатой восьмигранной платформе стоит относительно крупный храм Кришны с тремя ярусами колоннад и остроконечным куполом. Храм, надо признать, пригож и добротен, изготовлен полностью из камня и производит впечатление солидного и прочного сооружения, возведенного опытными строителями по планам талантливых и профессиональных архитекторов. Построен он в 1723 г. и является одноим из самых новых сооружений на площади.
Ближайший родственник храма Кришны, как ни удивительно, также посвящен Кришне (наиболее знаменитой аватаре Вишну) и носит название Кришну Мандир. Заботясь об иностранных туристах будущего, планировщики дурбара возвели его в отдалении от храма Кришны, ближе к северной окраине площади. Мандир немного меньше храма Кришны, но не уступает последнему по части витиеватости архитектурного замысла. В его составе уже не три, а целых четыре колонных яруса, его купол еще сильнее вытянут и только в плане он не так хорош, будучи всего лишь четырехгранным. Храм 1637 г. постройки, но, подобно своему куда более молодому собрату, смотрится относительно ново. Тому способствует отсутствие в его конструкции деревянных балок и черепичных плиток, которые быстро ветшают и со временем без надлежащего ухода приобретают совершенно безобразный вид.
Третий непагодный храм на площади находится почти посередине между первыми двумя. Это скромный, но симпатичный храм Вишну. Те два предыдущих тоже принадлежат Вишну, но опосредованно и как-бы невзначай. А этот наоборот - только Вишну, без всяких отвлекающих от сути дела аватар и ипостасей. В сущности, храм Вишну представляет собой отдельно стоящую верхнюю часть Кришну Мандира - один только четвертый колонный ярус с куполом, установленные на собственной платформе. Это обстоятельство, однако, никак не умаляет самостоятельной ценности данного храма. Учитывая склонность архитекторов династии Малла к стандартным решениям, трудно понять, что было посторено раньше и с какой целью. Храм Вишну может быть как эскизной заготовкой, возведенной в тренировочном порядке наперед основного подряда на храм Мандир, так и специально пристроенным по просьбам трудящихся удачно получившегося увершия ранее сработанного Мандира.
Выше был упомянут первый неотъемлемый атрибут приличного дурбара - уродливая, дурно сработанная статуя Ханумана. Есть и другие. В частности, дурбары Патана и Катманду роднит наличие статуй гаруды и какого-нибудь заслуженного короля из династии Малла под сенью кобры. В Катманду увековечиться таким образом посчастливилось королю Пратару, а в Патане на постамент вознесся некий Ёгендра.
Деревянные балки, подпирающие крыши пагод, украшены искусной резьбой в виде наг - змееобразных многоруких женщин. Торчащие в разные стороны руки оказались самыми нестойкими частями этих скульптур и со временем стали массово отваливаться, так что к настоящему моменту большинство наг стало инвалидами. Но если отгнившие руки обновлять достаточно дорого и хлопотно, то колокольчики, развешанные по периметру каждой крыши, напротив, дешевы и легко заменяемы. Поэтому их популяция не знает некомплекта.
На верхней платформе храма Кришна Мандир было совсем немного людей, поэтому там я славно отдохнул минут пять. Напротив, на коньке королевского дворца, растопырилась бронзовая статуэтка Ханумана. В отличие от каменного безобразия, металлическое воплощение образа этого божества смотрелось весьма недурно. На фоне таких успехов жестянщиков, королю Пратару следовало бы отправить криворуких камнерезчиков на конюшню на правёж, или мобилизовать в пехоту.
Архитектура самого дворца довольно проста - квадрат с внутренним двориком. Во дворик ведет лаз, прикрываемый Золотыми Воротами и обороняемый каменными львами. В толще дворцового корпуса, на пути между Золотыми Воротами и выходом во дворик, имеется небольшой зал, где размещена дешевая и малоинтересная часть музейной экспозиции, представленная, главным образом, старинными фотографиями дворца и его обитателей. Тут немногочисленную публику окучивал элитный нищий, действуя по новой, модной технологии. Он раздавал всем присутствующим карточки с напечатанным текстом, удостоверяющим, что подателю сего полагается выдать сто (!) рупий, на том основании, что он является глухонемым, и в кормлении у которого состоит энное количество детей. Карточку эту я брать не стал, ограничившись прочтением ее содержания с рук нищего. Если бы взял, то непременно оставил себе на память в качестве сувенира, а так остался без подарка. Нищий, также не дождался моих ста рупий, хотя надежду получить их сохранял их довольно долго. Его присутствие умаляло художественную ценность выставленных фотографий, поэтому я не стал их досматривать и вышел во дворик.
***
Королевский дворец Патана является представителем того же традиционного неварийского архитектурного стиля, что и дом Кумари в Катманду. Он больше, но его этажи такие же низкие и приземистые. Техническое состояние этого строения, по-видимому, далеко не блестящее. Массивное, но сильно одряхлевшее кирпичное здание с деревянными каркасными балками спасает разве что благодатный климат долины Катманду. В наших широтах оно бы давно рассыпалось в прах при аналогичном уходе.
Главным украшением дворца является встроенный в его северо-западное крыло храм покровительницы династии Малла, богини Таледжу. В Катманду эту важную духовную сущность уважили отдельно стоящей пагодой рекордной высоты. А здесь для обитания домашней богини выделили значительную площадь внутри самого дворца. Храм хорош своей восьмиугольностью, ибо восьмиугольные пагоды заслуживают одобрения и всевозможных милостей, тогда как квадратные будут все поголовно прокляты.
Резные наги на балках, поддерживающих дворцовую крышу, сохранились настолько хорошо, что среди них изредка встречаются обладательницы полного комплекта рук. Эти прекрасные деревянные скульптуры в сочетании со старинными оконными наличниками, ставнями и колоннами, на фоне поседевшего от старости красного кирпича формируют необыкновенно убедительный, и уникально эндемичный пузырёк атмосферы далёкого и экзотического прошлого.
Это, кстати, важное свойство для исторического памятника, особенно из списка всемирного наследия ЮНЕСКО - демонстрировать не только собственную сохранность, но и консервировать вокруг себя осязаемый дух своего времени. Не всякая древняя развалина обладает подобной функцией. Тут необходимо стечение многих важных обстоятельств. Памятник старины должен постоянно использоваться по назначению, иначе он превращается в бессмысленную музейную руину, как Колизей, египетские пирамиды, или Ангкор. Он должен находиться в более-менее адекватном его статусу архитектурно-ландшафтном окружении. Кёльнский собор величественен и прекрасен, но современные железнодорожный мост, вокзал и подземный комплекс станции метро начисто вырывают его из средневекового контекста. В то же время безвестные постройки XV в. во Франкфурте, сохранившиеся вдали от района небоскребов, сочатся миазмами той мрачной эпохи, из которой они родом. Московский Кремль с прилегающими к нему Красной площадью, Александровским садом и Васильевским спуском, потому и сохраняет притягательность и славу, что история этого комплекса мало того, что чрезвычайно богата, но она еще не закончилась, продолжается на наших глазах, и не собирается прекращаться в будущем. Поэтому здесь уместно все - практически любые постройки и приметы времени от XV до XXI только обогощают и украшают это место, как жизненный опыт обогощает и украшает от природы умного человека. И сейчас мавзолей Ленина нельзя трогать точно по той же причине, по которой недопустимо взрывать, например, Спасскую башню, или храм Василия Блаженного - вчера, сегодня и навсегда все эти объекты равны перед историей.
Так и дурбары Катманду дожили до настоящего времени в самом лучшем для объектов такого рода виде. Благодаря живительному климату с одной стороны, и бедности Непала с другой, эти архитектурные комплексы не обратились в руины даже без должного технического обслуживания и ухода, и при этом не были изуродованы новоделами и перестройками. Они даже частично сохранили свои функции. Их храмы все еще продолжают использоваться в целях отправления населением культовых нужд, тогда как во дворцах давно уже не живут короли, а единственная оставшаяся Кумари неуклонно эволюционирует из живого божества в клюквенную достопримечательность на потеху иностранцам.
Мое особое внимание постоянно привлекали два сюжета из повседневности столичных непальских достопримечательностей - неряшливые клубки проводов и практическое использование местными жителями памятников старины в бытовых нуждах. Не знаю, существует ли в Катманду неравномерность стоимости земли и недвижимости в зависимости от близости к историческому наследию, но очевидно, что даже дома, непосредственно примыкающие к любому из дурбаров, населяет в подавляющем большинстве самая обычная беднота. Водопровода в квартирах у этих людей, скорее всего, нет. Для мытья и стирки они активно пользуются публичными источниками воды, некоторые из которых имеют вид обычной уличной колонки, тогда как другие похожи на перепрофилированные исторические фонтаны, некогда радовавшие прохладой высокопоставленных брахманов и кшатриев, а ныне демократично отданные в пользование черни из шудр. К таковым относится бассейн Манга Хити в северо-восточнм углу площади.
Выстиранные вещи требуют сушки, и, как уже было замечено на другом дурбаре, нижний колонный ярус любой пагоды как нельзя лучше подходит для этой цели. Еще в 2005 году, будучи впервые в Патане, мое внимание привлек один периферийный храм, явно посвященный моему любимому божеству белья и проводов. Теперь, два года спустя, я совершил к этому святому месту паломничество и удостоверился, что белье с той поры высохло, место его заняла какая-то рекламная перетяжка, а направление к школе рисования буддистских икон-танка осталось прежним. Время над шедеврами непальского зодчества по-прежнему не властно.
Рядом с бассейном Манга Хити образовался небольшой базарный тромб сувенирного профиля. Сувенирщики почему-то предпочитают торговать с собственных лотков, напрочь игнорируя отлично подходящие для этого две беседки-многоножки Мани Мандап. Как я установил впоследствии, построены они были в 1700 г. для коронации, но теперь-то, когда монархия пала, назрела нужда их перепрофилировать. Ибо стоят они совершенно без пользы, как проклятые, даже белье в них никто не сушит!
***
Невесть зачем обогнув храмчик Вишну, я обнаружил своеобразный дворик, почти изолированый от остальной площади нефасадными сторонами окружающих храмов и пагод. Центральная часть дворика была огорожена толстой, но невысокой кирпичной стенкой. Вся площадка внутри оградки была на удивление плотно завалена дерьмом, как если бы она являлась официально утвержденным отхожим местом. Столь неожиданная находка прямо в сердце объекта всемирного наследия, вход куда небесплатен и составляет целых сто рупий (поистине удивительное совпадение со средней ценой входного билета в питерскую общественную уборную), изрядно омрачила мой, доселе романтический, настрой. Полагаю, впрочем, что строгая локализация фекалий вполне может указывать на их богоугодность. Присутствие сортирного бассейна в самом сердце храмового комплекса не может быть случайностью, или одним лишь следствием морального разложения окрестного населения. Куда более вероятно, что я наткнулся на особый ритуальный сортир, право на доступ в который имеют только самые заслуженные и родовитые брахманы. А менее заслуженные и родовитые, но все еще чрезвычайно знатные и высокодуховные брахманы на конкурсной основе борются за честь быть допущенными до церемонии Священной Ассенизации этого сакрального места.
Дополнительным подтверждением изложенному выше предположению было и то, что близость фекального бассейна не снижало высокой духовной ценности и романтичности этого места в глазах туземцев, которые беззаботно отдыхали на ступенях ближайших пагод. Уютная, и даже интимная атмосфера этого места привлекла сюда одну влюбленную парочку. В рамках продолжения матримониальной темы, я вознамерился ее сфотографировать, но сделать это в стесненном и малолюдном месте оказалось непросто. Будучи единственным иностранцем среди полутора десятков праздных сидельцев, я очень плохо поддавался растворению в толпе и привлекал внимание. Найти подходящую позицию для съемки было невозможно, ибо она должна удовлетворять множеству противоречивых критериев. Один из самых невыполнимых гласил, что с удобной позиции я должен беспрепятственно видеть объект съемки в нужном ракурсе, оставаясь при этом незамеченным. Между тем, уже вскоре самец своим звериным чутьем уловил неладное, и начал подозрительно коситься в мою сторону. Мои попытки убедить его, что я маленькая тучка, оказались несостоятельными. Перемещаясь вокруг сортирного забора, я тщетно ждал момент, когда ревнивый ифрит отвлечется от слежки за мной в пользу своей, по-видимому, не столь уж ему милой зазнобы. В конечном счете, мы с девицей победили: она сумела переключить на себя внимание своего ухажера (т.е., достигла той цели, ради которой, собственно, здесь и присутствовала), а я поспешил обратить сей момент истины в свой охотничий трофей.
***
Непродолжительные засадные маневры вокруг Священного Фекального Бассейна окончательно переполнили мою чашу дурбарских впечатлений. В последний день пребывания на Непальской земле мне предстояли некоторые неотложные хлопоты по подготовке к завтрашнему отлету. Поэтому я счел благоразумным закончить сегодняшнюю культурную программу несколько раньше обычного, и взял курс на север, в сторону Тамела. Путь туда пролегал через уютные улочки славного Лалитпура, этого вместилища изящных ремесел и дома искусных мастеров.
