Сахарный синдикат Павла Харитоненко. Седьмая часть. Завещание
Иван Герасимович Харитоненко скончался на 71 году своей жизни 30 ноября 1891 года и его грандиозные похороны служат лучшим ответом на вопрос о том, могла ли семья сахарозаводчиков подкупить протоиерея, сделавшего запись в метрической книге о смерти их младшей дочери. Одарив все церкви города по тысяче рублей, а Городскую Думу 10-ю тыс., они добились, чтобы в день погребения «благодетеля» в Сумах были закрыты все торговые и промышленные заведения. Для участия в похоронах было организовано 15 тыс. человек, а в Троицкой церкви, где находился гроб, в заупокойной литургии участвовало не только городское духовенство, но Высокопреосвященный Амвросий, архиепископ Харьковский и Ахтырский.
Однако мало кто задумывался, почему сахарный король решил умереть в Сумах. Владельцу престижной недвижимости на Софийской набережной расположенной прямо напротив Кремля куда почётнее было бы быть похороненным, к примеру, на Ваганьковском кладбище. Объяснение, что он всегда хотел покоиться у себя на родине довольно удобное, но что если это была вынужденная мера.
После убийства Александра II по стране прокатилась целая волна так называемых еврейских погромов. Иудеев избивали до смерти, громили их магазины и дома. Взошедший на престол Александр III стал ограничивать евреев в привилегиях, данные им его отцом. Он отнял право на постоянное жительство в Москве у солдат, отслуживших 25 лет в армии, а также начал массовое выселение евреев из города, количество которых достигло 30 тысяч.
28 марта 1891 года был опубликован Указ, отменяющий для евреев-ремесленников, винокуров и пивоваров разрешение на поселение в Москве и её губернии. Все проживающие на этой территории должны были вернуться в черту оседлости.
Дата была выбрана Императором неслучайно, ведь это был первый день праздника Песах, или как мы привыкли называть - еврейская пасха. Главный иудейский праздник, посвящён освобождению еврейского народа, который находился 400 лет в рабстве у египтян. Согласно Пятикнижию, накануне последней из 10 казней посланных Богом на египтян - поражения первенцев - Бог повелел евреям заколоть ягнят, зажарить мясо, а их кровью пометить дверные косяки.
В ночь 14 нисана "добрый" бог прошёл мимо домов евреев, а в остальных семьях погибли все первенцы. От этого и название праздника Песах, который дословно в переводе означает «прошедший мимо».
Лишь только после этого фараон отпустил еврейский народ, но правда, перед тем как уйти, они умудрились еще, и обокрасть египтян. Еврейки попросили "поносить" у своих египетских подружек золотые украшения, а евреи заняли у египтян в долг, изначально не собираясь его отдавать.
По факту Пасха - это кровавый праздник в честь массового убийства младенцев не евреев. При этом на протяжении двух веков Среднеазиатские церкви, так называемые семь церквей Апокалипсиса, отмечали Воскрешение Христа одновременно с еврейским праздником Песах.
Как получилось, что у двух разных народов главный праздник попадал на один и тот же день, а их название очень похожи, вам никто толком не объяснит. Церковники стесняются данного факта и избегают разговоров на эту тему, так же как и вопросов по поводу обрезания Иисуса Христа.
Однако иудеям, по канонам которых не евреи приравниваются к скоту, это не понравилось, и они выделили для православных другой день. Чтобы обосновать это решение позже была придумана сложная и путаная система вычисления дня Пасхи связанная с Лунным календарем евреев. Именно поэтому ни один церковный христианский праздник не вычисляется так странно и витиевато.
Безусловно, проводимые гонения на евреев не касались Ивана Герасимовича, который был в чине Действительного Статского советника. Но атмосфера в городе была не самая благоприятная, и, конечно же, провести похороны такого масштаба в Москве как в Сумах у семейства Харитоненко не получилось бы.
Не надо забывать, что 1891 год в России ознаменовался экономическим кризисом и сильным неурожаем, спровоцировавший голод и эпидемию холеры.
Правда при этом на военные расходы выделили 30% бюджета, и что примечательно, нашлись средства на откапывание строительство Транссибирской магистрали длиной 9288 км!
Это самая длинная железная дорога в мире, движение поездов по которой началось спустя всего 10 лет. И если верить заверениям историков, используя только ручной труд, в день рабочие укладывали 25 км железнодорожного полотна, не считая строительство многочисленных тоннелей, мостов и станций.
Духовное завещание, цитаты из которого любят развешивать на рекламных щитах нашего города, Иван Харитоненко написал 20 ноября, за три недели до своей кончины.
Своей жене он оставил 30 имений в селах Сумского и Лебединского уезда, свеклосахарный завод в деревне Николаевка, а также 1 млн. рублей.
Завод в Киянице вместе с усадьбой предсказуемо достался его племяннице, жене сумского купца II гильдии Марии Матвеевне Лещинской. Её муж 20 лет работал в этом имении управляющим. А вот стоимость окружавшего Кияницу леса с землею Иван Герасимович потребовал от родственницы выплатить своему сыну, видимо посчитав, что ей и так достался большой кусок пирога. Речь шла о парке площадью 56 га с экзотическими породами деревьев и кустарников, насчитывавших около 70 видов. Подробно о том, что в реальности досталось Лещинским, посвящена 3 часть биографии Ивана Харитоненко.
Ивану Александровичу Асмолову, купцу II гильдии, который был женат на сестре Натальи Максимовны Харитоненко, Иван Герасимович завещал 50 тыс. рублей. Этой суммы было достаточно, чтобы перевестись в первую гильдию, но Асмолов, также как и Лещинские, решает развернуть строительство собственной усадьбы.
Скромный и неприметный выходец из крестьян выкупил целый квартал, чтобы украсить свой дом садом с такими же редкими для нашей местности растениями, как и в Кияницком парке. Он оказался заядлым селекционером-путешественником, соорудив в своём дендропарке пруды, птичники, в которых жили фазаны, павлины и другие пернатые. Здесь были горки, беседки, гроты и искусственное озеро, вода в которое подавалась по свинцовым трубам из реки за 350 метров.
Правда они не уточняют, какова была территория скромного сада, который на старой карте доходит до областной клинической больницы. Парк не был публичным местом, и единственно, что было доступно жителям города - это наслаждаться пением птиц через деревянную ограду, которая только вдоль улицы Троицкой составляла полкилометра.
Сегодня парк вместе с постройками занимает площадь всего 5 га, длина забора по периметру один километр, и никого не удивляет, что родственнику Харитоненко удалось отхватить столько земли на самой престижной улице нашего города.
Карьера Асмолова начиналась на хуторе Тополя, который находился в 2 км от Павловского рафинадного завода, и со временем оказался в черте города. На кустарном предприятии он занимался заготовлением жженой кости для сахарного производства. Немногие знают, что белизна сахара, достигается только за счёт того, что его пропускают через фильтр из говяжьих костей. Возможно, благодаря именно такому внедрению Харитоненко стабильно получал высокие награды за качественный рафинад. И, конечно же, не случайно, что они оба женились на сестрах Лещинских.
По утверждению историков Асмолов прибрел пустой участок, на котором решает возвести дом. Правда на фотографии, где Иван Александрович с родными позирует на фоне его строительства, строение скорее производит впечатление заброшенности. На втором этаже оконные проемы заложены, так, это делают при консервации объекта, а окружающие дом деревья совсем не похожи на недавно высаженные саженцы.
Если внимательно присмотреться, то на углу здания чётко видна башенка в готическом стиле, скрыть которую старались, очень сильно засветив данный снимок.
Правда в конечном варианте башен уже не будет, а первый этаж оказался немного закопан в землю.
Все двери привычно переделаны из оконных проемов.
Не был исключением и центральный вход, который к удивлению располагался с тыльной стороны дома.
Парадную лестницу, кстати, разобрали при советской власти.
Как видно, произошло это без последствий, чему есть вполне логичное объяснение.
Лестница не являлась единым целым с основным зданием, и была пристроена к нему без перевязки во время реконструкции.
По всему периметру дома окна первого этажа находятся на уровне земли.
Все они заложены на 1/3 от высоты верхних окон, а чтобы этого не было видно, здание обложили ложным цоколем.
Для удешевления ремонтных работ Асмолов не стал возиться с приямками, как впрочем, и гидроизоляцией стен, из-за чего на первом этаже постоянная сырость и грибок.
И не исключено, что дом вообще изначально был трёхэтажным.
Рядом с усадьбой на территории парка находится ещё одно малоприметное здание.
Это амбулаторно-поликлиническое отделение, зайти в которое можно только взобравшись на высокое крыльцо с торца дома.
Мало кто обращает внимание на его подвалы, находящиеся по совпадению на той же глубине, что и дом Асмолова.
Обложенный дешёвой плиткой т.н. «кабанчиком», он как бы намекает, что его строили при советской власти.
Качество кладки каменщиков, да и самого кирпича тогда было не на высоте. Однако на снимках начала ХХ века отчётливо видно, что на месте отделения уже было одноэтажное строение.
Вполне вероятно, что новые два этажа строились на старом фундаменте.
В четвертом пункте своего завещания Иван Герасимович просит своего сына взамен пенсий выдать его родным капитал в 50-70 тысяч рублей. Учитывая, что он рос в многодетной семье, родственников у него было предостаточно, но перечислять Иван Герасимович их не стал, а значит, сделал это больше для красного словца, тем более что, решать, кому и сколько давать, должен был его сын.
Также отец поручает Павлу наградить всю его домашнюю прислугу в размере 13 тыс. рублей, из которых 10 тысяч выдать швейцарскому подданному Анри Блакману. Кем был этот загадочный персонаж, нигде не говорится. Однако в рассказах Юдифи Новиковой есть такие интересные строки, что её …родителям, как евреям, жить в Москве запрещалось. Но папа говорил, что они были «швейцарскими подданными»: платили швейцару и спокойно жили…
То, что его имя упоминается вместе с прислугой, говорит о том, что это был человек, нанятый для предоставления т.н. услуг вежливости и безопасности в доме. Но скорее всего Анри Блакман был личным телохранителем Ивана Герасимовича, сопровождавший миллионера во всех его передвижениях внутри страны и за границей.
Наградить служащих в Главной конторе сахарозаводчик также поручает Павлу по своему усмотрению. А вот чтобы похороны прошли при оглушительном звоне колоколов, всем местным храмам, включая кладбищенскую церковь, он жертвует по тысяче рублей.
Такие же суммы Иван Герасимович распорядился выдать четверым священникам, которые примут участие в заупокойной литургии. Двое из них, его духовник протоиерей Иван Максимович, и отец Василий Никольский кроме всего были свидетелями при составлении завещания.
По тысяче рублей Харитоненко распоряжается передать Керенскому и Задонскому монастырям. Довольно странное решение, учитывая, что в родном уезде было предостаточно храмов нуждающихся в помощи.
Керенский Тихвинский монастырь находится в 320 км от нашего города, и был основан на месте явления чудотворной иконы Тихвинской Божией Матери.
По преданию, она написана святым апостолом и Евангелистом Лукой. Значение этой иконы в православии так велико, что по возвращению её в Россию из Чикаго в 2004 году встречать святыню пришло 250 тыс. человек.
Задонский Рождество-Богородицкий монастырь находится в 640 км от нашего города, и в нём хранилась Курско-Коренная икона Пресвятой Богородицы «Знамение».
До 1917 года в Сумах в Спасо-Преображенском соборе находился список именно этой чудотворной святыни. Если выражаться понятным языком это была её копия, с тем лишь отличием, что список в точности не воспроизводит оригинал, хотя в христианстве оба эти прототипа равнозначны по своему духовному значению.
В наш город список с чудотворной Курско-Коренной иконы попал в 1780 году. Его подарили собору курские купцы, которые постоянно приезжали в Сумы на Введенскую ярмарку (27 ноября).
Отреставрировать эту икону в конце своего завещания Иван Герасимович просит разрешения у Николая Суханова, который в это время занимался перестройкой Спасо-Преображенского храма. Это был племянник Дмитрия Суханова, компаньон Харитоненко, с которым они поочередно правили в Сумах, и которого Иван Герасимович пережил всего на один год.
Своим добрым знакомым сахарный король просит сына сделать подарки в память о нём на сумму 10 тыс. рублей, среди которых был Кузьма Григорьевич Куровский - секретарь Сумского окружного суда.
Ещё одним хорошим товарищем в этом списке оказался и Николай Иванович Скубенко - директор городского общественного банка. Это на его единородной сводной сестре Александре Иван Харитоненко женился в 1851 году, и которая умерла после свадьбы через несколько месяцев. Какие должности занимали ещё три человека из этого списка: Кржбыльский, Фрей и Коптев, найти не удалось, однако как для памятного подарка сумма несоизмеримая, учитывая, что каждый из них получил в два раза больше, чем жертвовалось на храмы. К тому же это была немного немало зарплата среднестатистического рабочего за 14 лет.
Зная, как работает государственная система изнутри, Иван Герасимович понимал, что при организации его пышных похорон поделиться придётся со всеми властными структурами. Поэтому в распоряжение Городской Думы он выделяет 10 тыс. рублей под предлогом расширения и улучшения богадельни при кладбищенской церкви.
Также он просит своего сына устроить богадельню в родном селе Нижняя Сыроватка, обеспечив её капиталом по своему усмотрению до 20 тыс. рублей.
Правда по официальной версии Иван Герасимович был скромным человеком, и хотел, чтобы его похоронили прошли как можно проще. Это якобы его семья, уступив просьбам городских властей и массе народа, желавшего присутствовать на похоронах, вынуждена была нарушить волю покойного.
И только поэтому прощание с «филантропом» нашего города превратилось в невиданное доселе масштабное мероприятие даже для Харьковской губернии, о чём подробно рассказывается в 10 части биографии Ивана Харитоненко.
Вот только историки не могут объяснить, как его семье удалось за такой короткий срок согласовать и выстроить бараки около Троицкой церкви, в которых 9 тыс. человек бесплатно кормили в течение девяти дней.
Когда успели завезти спиртное и продукты для такого количества народа, чтобы не вызвать их дефицит в городе. Когда успели нанять поваров, где брали воду и огромные чаны для приготовления еды. Где, в конце концов, ночевали эти бедолаги, ведь на дворе стоял декабрь месяц.
И, пожалуй, самый щекотливый вопрос, как решалась проблема с туалетами, ведь центрального водоснабжения и канализации в Сумах тогда не было, как и туалетной бумаги.
Очень кощунственно со стороны историков называть похороны Ивана Герасимовича «всенародными», зная, что в это время в России начался голод. Семья Харитоненко воспользовавшись бедственным положением крестьян из-за неурожая, заманивала их дешёвой похлёбкой, куском хлеба и халявной чаркой за упокой умершего. Всё это было сделано с одной целью - потешить самолюбие старого еврея и, конечно же, спонтанными такие приготовления назвать точно нельзя. Можно только догадываться, во сколько в конечном итоге Павлу Харитоненко обошлась такая щедрость, учитывая, что только по 4 пунктам завещания сахарный король отстегнул церковникам и местным властям порядка 45 тыс. рублей.
Кроме всего прочего он обязал сына устроить в Сумах Детскую больницу. При жизни миллионер был так занят посещением Всемирных выставок, строительством заводов и скупкой имений, что вспомнил о таком важном деле только на смертном одре.
Также он обязал Павла устроить Кадетский корпус, выделив для этого полмиллиона рублей. Довольно странное желание осуществить такую мечту в городе с населением в 27 тыс. человек и абсолютно нелогичное, если учесть, что разрешение на его постройку Иван Герасимович выпрашивал у предыдущего императора Александра II десять лет назад.
Однако ошибочно полагать, что старик под конец жизни тронулся умом, начав раздавать даром такие астрономические суммы городу, который он нещадно эксплуатировал. Последние два пункта были прописаны для получения титула Потомственного дворянства, заполучить которое, несмотря на приложенные усилия, Иван Герасимович при жизни не успел. Зная об отсутствии деловой хватки у Павла, которому досталось всё его имущество, он, небезосновательно переживал, что после его смерти тот заживёт на широкую ногу и не достигнет главной цели…
Конец седьмой части.
Продолжение...