Сахарный синдикат Ивана Харитоненко. Третья часть
Биография Харитоненко будет неполной, если не упомянуть про ещё один дом, который находится в Киянице.
Двухэтажный особняк, названный впоследствии дворцом Лещинских, находится всего в 350 м от развалин сахарного завода на берегу заводи реки Олешня.
Несмотря на то, что историки отнесли его строительство к концу XIX века, есть все основания полагать, что и завод и усадьба достались Харитоненко при покупке имения Савичей в 1865 году.
Википедия прямо говорит, что ИМЕНИЕ - это земельное владение с усадьбой. В свою очередь УСАДЬБА подразумевает комплекс жилых, хозяйственных, и парковых построек, составляющих единое целое. В обиходной практике этим термином зачастую называли крестьянские дворы, но даже Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля, определяет усадьбу как «господский дом на селе, со всеми ухожами, садом и огородом».
Значит, построек не было лишь на бумаге, и это был один из способов уйти от уплаты налога на недвижимость, введённый в 1863 году. К тому же после неизвестной глобальной катастрофы, засыпавшей первые этажи зданий, дом в Киянице находился в заброшенном состоянии. Этот факт официально нигде не признан, поэтому краеведы смело рассказывают историю, как в маленьком глухом селе за 30 км от города в 1890 году решили возвести целый дворец.
По основной версии, инициатором строительства выступил Иван Харитоненко. Незадолго до своей смерти, взяв разрешение в Московской Городской управе на перестройку под особняк сахарных складов на Софийской набережной, он неожиданно решает параллельно начать строительство похожего особняка в Киянице.
Этим якобы и объясняется то очевидное сходство, которые имеют оба дома, находящиеся на расстоянии 550 км.
Однако, уже через год, 10 ноября 1891 года, почувствовав приближение смерти, Иван Герасимович в завещании переписывает имение на свою племянницу - Марию Лещинскую.
Его решение может показаться спонтанным, если не знать, что 20 лет управляющим на сахарном заводе в Киянице был её муж, Николай Лещинский. Он приходился племянником жене Харитоненко, Наталье Максимовне, и в 1871 году после заключения брака, назначение на эту должность было свадебным подарком.
Выходит, эта версия лишена всякой логики, учитывая, что в завещании нет упоминания о строении, которое, кроме сахарозавода, превосходит по своим размерам каретный двор или дом управляющего.
При всей красоте здешней природы, единственный сын Харитоненко - Павел, также не собирался жить в провинции. Большую часть времени он проводил в столице и был заинтересован в скорейшем строительстве своего нового дома напротив Кремля.
Выходит особняк с 1891 по 1893 года строили Лещинские, как это утверждают другие краеведы. Однако даже в истории посёлка говорится, что Мария Матвеевна всего лишь обустроила усадьбу.
Общие визуальные и функциональные характеристики сооружения говорят о том, что здание гораздо старше 130 лет.
Неудивительно, что архитектор, спроектировавший такой шедевр в стиле НЕОРЕНЕССАНСА в конце XIX века, оказался неизвестен. Хотя среди историков ведутся споры, что его автором мог быть Василий Залесский.
Дом, стоящий в 130 метрах от воды, неожиданно оказался с большими глубокими подвалами, занимающие все его нижнее пространство.
Об этом свидетельствуют арочные подвальные окошки, расположенные по всему периметру особняка.
Но внутри подвала они оказываются полноценными окнами, которые были полностью или частично заложены кирпичом!
Да и спроектированы эти «ниши» строго под каждым окном первого этажа.
Следов же того, что окна, уходящие под землю, были сразу оборудованы приямками и навесами - нет.
А вот огромную высоту потолков краеведы объясняют необходимостью расположить котельную, винные погреба и запасы на зиму. Хотя не исключено, что дом имеет не три, а четыре этажа. Просто физически смогли откопать и приспособить под подвал только один засыпанный этаж.
Чтобы как-то сгладить перепад уровня перед входом и обеспечить к нему подъезд, крыльцо оборудовали не только ступенями, но и пандусом с двух сторон.
В результате этого несколько подвальных окошек с лицевой стороны оказались попросту загороженными.
На фотографиях начала XX века отчётливо видно, что вдоль парадной стороны здания под этими окнами высажены кустарники, которые препятствуют проникновению в них дневного света. Выходит, что в этом никогда не было необходимости, и растения были высажены для маскировки.
Это можно было бы назвать авторским дизайном, если не знать те трудности, с которыми столкнулись бы строители при возведении данного сооружения.
Для начала им необходимо было как-то достать грунт из огромного котлована площадью 1200 кв. метров. Это довольно тяжёлый ручной труд, при котором можно заработать грыжу, учитывая, что кубометр влажной земли весит 1,7 тонны.
К тому же работу землекопам всегда осложняют осадки, а также грунтовые воды, располагающиеся вблизи водоёмов в пределах 1-2 метров от поверхности почвы.
Отсутствие элементарного водоотведения дождевых вод от здания приведет к тому, что на стенах будет образовываться плесень и грибок.
Это собственно и случилось в подвалах данного сооружения, где арочные потолки уже начали осыпаться.
От полного разрушения дом спасает лишь толщина стен, которая в нижнем основании достигает 1,2 метра.
По утверждению историков здание освещалось при помощи установленного в подвале локомобиля.
А вот отопление было за счёт «горячего дыма, который проходил между стенами. Для этого их делали толстыми и пустотелыми внутри. Материалами топки был торф и дерево, а для лучшей тяги были специальные устройства, которые вращали по кругу запряженные лошади и нагнетали воздух».
Однако это не самые удивительные факты, которые рассказывают про этот комплекс. Под флигелем, который вместе с пристройками занимает площадь 1100 кв. метров, тоже находятся подвалы.
Более того они соединены подземным ходом с основным строением.
Его главное предназначение было для того, чтобы приготовленная еда во флигеле не остывала зимой по пути к барскому столу!
Ради такой «прихоти» строителям пришлось копать не один, а целых два котлована, и прокладывать между ними туннель длиной 30 метров.
Складывается ощущение, что строили не дом, а целый бункер, совершенно не заботясь о расходах.
Смета такого проекта должна быть колоссальной, учитывая, что кирпича под землёй каменщики уложили ничуть не меньше, чем на поверхности. А это уже совсем не вписывается в финансовые возможности Лещинского, который на момент постройки дома состоял лишь во II гильдии купцов.
Однако из-за того, что подземная часть скрыта от взора посетителей, этим вопросом никто не задаётся.
Внутри высокие и узкие коридоры.
Они скорее напоминают общежитие, нежели барские хоромы.
Лестнице не хватает пространства. Её словно «сдавливают» стены.
Заходя вовнутрь, посетители вначале проходили под низко нависающим лестничным пролётом, словно в обычном подъезде.
Потом они сворачивали направо или налево, и подымались выше.
По этой причине, хозяевам дома приходилось принимать гостей стоя на втором этаже, хотя дворцовый стиль предполагает несколько иную встречу по этикету.
Парадные двери, как и все остальные входы по периметру особняка, переделаны из оконных проёмов.
С западной стороны.
С восточной.
Даже те двери, которые предназначены для выхода на балконы или террасу - раньше были окнами.
При этом высота их почти 3,2 метра. Высота окон немного меньше - 2,75 метра, а ширина 1,45 метра.
Однако такие размеры окон и дверей не типичны для нашего климата.
Если здесь не собирались жить великаны, то 4-х метровые потолки планировались для других, более мягких погодных условий.
К тому же в ходе реставрации часть окон заложили.
Возможно, это было такой архитектурной задумкой.
Хотя больше похоже, что такое решение было принято практическими соображениями для уменьшения теплопотерь.
В любом случае для того, чтобы как-то прогреть дом, который изначально не был для этого приспособлен, большая часть подвалов была задействована под котельную.
Можно только представить, во сколько обходилось Лещинским отопление в зимний период, и какой стоял в это время смог, учитывая количество дымовых труб на крыше.
Для того чтобы облицевать сооружение рустом под камень, лишние выступающие кирпичи бесцеремонно сбивали зубилом.
Если дом возводили по чётко утверждённому плану, то логики в таких действиях нет.
К тому же это не похоже на работу тех каменщиков, которые до этого запросто могли выбрать четверть у кирпича.
Закруглить его.
Срезать его под любым градусом или придать вогнутую форму.
Выложить полуколонну или придать форму клина над арками.
Чтобы потом, так же, как и в Больнице Святой Зинаиды, взять и скрыть плоды своей кропотливой работы за толстым, толстым слоем штукатурки, который местами достигал 8 см. Хотя с технической точки зрения данный кирпич слишком гладкий и не годился для такой толстой обмазки.
Конечно, легче списать на то, что ТАК РАНЬШЕ СТРОИЛИ.
Но ведь каменщикам ничего не мешало сразу выложить кирпичи в правильном порядке, а здесь чётко видны следы подготовки стен под декорированное оштукатуривание.
При этом выпуклая лицевая поверхность руста делалась из обычного битого красного кирпича и наносилась по окончанию основных фасадных работ отдельным «сэндвичем».
Балконы были добавлены во время реконструкции комплекса.
Кронштейны под ними делали из деревянных брусков, которые потом шпаклевались.
Интересно, что по поверхности вогнутого кирпича пустили выпуклый молдинг из штукатурки, а по срезанному - прямой.
При этом непонятно, каким способом соединяли металлические пластины, поддерживающие свес крыши.
Эту же технологию применили при возведении Троицкого собора в 1901 году.
Однако там тоже не видно заклепок, а официально самая первая в мире газовая горелка будет сконструирована лишь в 1903 году.
Несколько окон второго этажа, придающие архитектурному ансамблю наибольшую выразительность, украшены треугольным сандриком.
Но стоило ли каменщикам прикладывать столько старания, чтобы по концовке это всё просто замазать.
На заднем дворе часть стены выстроена из пережжённого кирпича.
Окна добавлены без перемычек.
Здесь без штукатурно-отделочных работ было точно не обойтись.
Чтобы зданию придать солидность и статус дворца, его вход украсили колоннами.
А над портиком была сооружена смотровая площадка.
Однако кирпич, из которого возвели колонны и пандус, кардинально отличается по цвету и качеству от того, что применялся при строительстве основного здания.
По этой причине все эти элементы, как и многие другие, которые были добавлены при реконструкции, не прошли проверки на прочность и начали рассыпаться.
Балконы.
Подвалы.
Ограждения.
В советские времена во дворце Лещинских находилась музыкальная школа, а после - турбаза Всесоюзного значения.
Сегодня средств на его содержание, находящегося на балансе СНАУ, катастрофически не хватает, из-за чего комплекс пустует и разрушается.
В то же время, благодаря этому, стены смогли частично «очиститься» и обнажили свой первозданный вид. Выводы напрашиваются сами собой.
В 1865 году эта постройка, доставшись Ивану Харитоненко вместе с покупкой имения, не представляла для него никакой экономической выгоды на тот момент. Во-первых, далеко от города, во-вторых, находилась в плачевном состоянии, в третьих обогревать зимой тысячи квадратных метров было довольно накладно.
После его смерти, Лещинские, став полноценными хозяевами, были реально заинтересованы привести особняк в надлежащий вид.
Неожиданно производительность сахарного завода, которая при Харитоненко была всего 270 тыс. пудов сахара в год, резко выросла на 30% до 350 пудов.
Это позволило им не только собрать средства на реконструкцию своего особняка, но в 1893 году выкупить пришедшее в упадок соседнее дворянское имение в Юнаковке.
В виду отсутствия точных датировок строительства, тяжело сказать, архитектурный стиль, какого особняка был взят за основу - Московского или Кияницкого. К тому же не исключено, что на обоих объектах работали одни и те же строители, ведь, в конце концов, Павел Харитоненко состоял в родстве с Лещинскими.
По всем признакам, дом в Киянице был без декоративной штукатурки, как бывшее Сумское Духовное училище по улице Троицкой.
По официальной истории, здание, в котором сегодня размещается одно из отделений областной больницы, старше дворца Лещинских на пять лет.
Однако состояние его кирпичной кладки даже нельзя сравнивать. При этом оно имеет те же характерные признаки: малые сроки строительства, переделанные двери из окон, и наполовину «закопанный» этаж в землю.
Погодные условия на эти два строения действовали одинаково, а значит, комплекс в Киянице построен раньше училища, и старше своего официального возраста как минимум на 150-200 лет.
А ещё Лещинским приписали строительство старого арочного моста.
Он находится в 400 метрах от основной усадьбы на территории парковой зоны, занимающей 55 гектаров.
Мост до сих пор действующий, и его стиль краеведы объясняют желанием новых владельцев "подражать" архитектуре древнего Рима.
Необходимости в его возведении не было никакой, т.к. овраг, через который он ведёт, можно было попросту засыпать или объехать.
Ширина моста почти 7 метров, высота 6.
При этом мостовые кирпичи, на удивление, имеют одинаковый цвет, состав и размеры с кирпичами сахарного завода и усадьбы.
Ну а пока весь комплекс, который, безусловно, относится к ДОПОТОПНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ, ждёт очередная реставрация…
Конец третьей части.
Продолжение...