прогулка по пл. Республики, и история моего португальского
На площади Республики, в историческом центре Сан Пауло, по воскресеньям продают всякую всячину (наверно, все восемь бразильских лет я такого словосочетания не говорила... теперь смотрю на него и удивляюсь. Тавтология! Но какая симпатичная!). Сегодня до воскресенья еще далеко, но я могу прогуляться по этим местам мысленно. И пусть милая, сумбурная, многоцветная всякая всячина мелькает у меня перед глазами. Несмотря на тихую, немую и глухую полночь, задорные звуки португальского лезут мне в голову.
К изучению португальского перед отъездом в Бразилию я отнеслась довольно халатно. Во-первых, по приезде мне предстояло сдавать экзамен в магистратуру по иммунологии по-английски, а представление об иммунологии - тем более на английском - у меня было довольно призрачное. И, если уж следовать заветам В. И. Ленина, начертанным на плакатах времен моих начальных классов, то учить в первую очередь полагалось именно этот туманный и загадочный предмет. Во-вторых, несмотря на купленный билет, мне все же слабо верилась, что далекая Бразилия и в самом деле существует. И еще менее - что я там буду жить, заниматься наукой и обзаводиться друзьями. Вследствие эфемерности моих представлений о скором бразильком будущем, изучение португальского (как, впрочем, и иммунологии) продвигалось относительными темпами. То есть - я относила книги на стол, выходила из комнаты, чтобы выпить чаю и настроиться, и потом почему-то никак не могла попасть обратно до позднего вечера. После чего относила книги обратно на полки. В глубине души мне казалось, что и португальский, и иммунологию я успею выучить в самолете. Ведь шестнадцать часов перелета - это целая жизнь!
Всякая всячина 1: изделия из красного дерева Бразил, по которому страна, где я живу, получила свое название.
Когда же я в конце концов оказалась в самолете Санкт-Петербург - Сан Пауло, то свои благородные начинания перенесла на первые выходные по прилету. У меня оказался замечательный сосед, молодой и симпатичный рыжий англичанин, и мы проболтали с ним всю дорогу. А потом - сюрприз! Эврика! Земля-а-а! Оказалось, что Бразилия существует. И что подавляющая часть населения говорит на абсолютно непонятном мне языке. Мелодичном, музыкальном, задорном, но совершенно не поддающемся расшифровке на слух. Я хорошо помню эти ощущения. Когда, привыкнув за свои двадцать лет к тому, что понимаешь окружающих простым и естественым образом, вдруг обнаруживаешь, что не понимаешь ничего. И даже если обращаются напрямую к тебе.
Я прилетела в Сан Пауло в пятницу. А в понедельник (внось перенеся изучение иммунологии и португальского, в этот раз - на следующие выходные, когда отдохну от перелета и немного привыкну к новой обстановке) отправилась знакомиться с лабораторией иммуногенетики Федерального Университета Сан Пауло. Там меня уже ждали. Шефа лаборатории Мария меня вежливо поспрашивала по-английски, холодно ли нынче в Сибири, и я перешла в руки моего непосредственного руководителя Андрея, украинца из Харькова, насмешливого и сосредоточенного. Андрей сразу решил сделать из меня человека, чем потом и занимался усердно первые два года. Учебник иммунологии он поручил мне сдавать ему по главе в неделю до самого экзамена. И сразу же сказал, что по-русски будет говорить со мной только вне стен лаборатории. "Ты так быстрее привыкнешь. Ну, если совсем никак или что-то важное - буду переводить тебе на английский". Конечно, слово свое он не сдержал... то и дело он возникал ниоткуда, как чертик из коробочки, с дружелюбным воплем "Ты поняла, что он сказал?!!!"
Всякая всячина 2: куклы, изображающие жительниц штата Баия
В первый же день Андрей усадил студентку-дипломницу Анжелу рассказывать мне свой доклад, который она должна была представлять на следующей неделе. Сказав ей, что если ты понимаешь, что делаешь, то должен уметь объяснить это любому человеку. На каком бы языке он ни говорил. Это и стало моим первым серьезным контактом с португальским... долгим, мучительным и неплодоносным. Но первые фразы начали понемногу входить в мой возмущенный переменами мозг.
Вместе со мной в магистратуру в этой лаборатории собирались поступать еще четверо студентов - сама Анжела, Адальберто, Жизели и колумбийка Элиза. Мы везде ходили впятером, я вместе с ними внимала объяснениям Андрея по-португальски, и они потом повторяли мне все сказанное на разные лады снова и снова. Что почему-то совсем не помогало мне проникать в суть объясняемых вещей. Хуже всего я понимала Жизели - в ее речи я даже приблизительно не могла разделить фразы на слова.
В автобусе по пути в университет и обратно я начала читать португальскую грамматику, но, к несчастью, учебник мой был для португальского Португалии. Поэтому на большинство слов и грамматических оборотов, которые я оттуда черпала, мои новые друзья только качали головами. Тогда я заменила грамматику на словарь, и стала переводить вывески, которые попадались по дороге. А также надписи на упаковках с едой, обзаведясь обычаем не приступать к питанию, пока не переведу все этикетки. До сих пор я иногда машинально пялюсь на данные о производстве грушевого сока, перед тем как открыть коробку.
Всякая всячина 3: попугаи и туканы из бразильских камешков.
Через два с половиной месяца такой жизни наступил Новый Год, и неделя каникул. Проведенных дома исключительно за чтением Крапивина, от "Голубятни на желтой поляне" до "Мальчика со шпагой". А потом я мужественно вернулась в лабораторию, готовясь вновь услышать звуки мелодичной непонятной речи. Первым встреченным мною человеком оказалась Жизели. Я привычно напряглась, когда она обняла меня и поприветствовала звонким "Tudo bem?", и вдруг осознала, что я ее понимаю. Она говорила о том, как славно съездила на пляж, и что ее бойфренд поехал вместе с ней, и что иммунологию за это время она подзабыла. Я помню, как смотрела на нее, совершенно ошарашенная, и не верила своим ушам. "Жизели, - воскликнула я, - ты стала говорить по-португальски невероятно хорошо!"
С тех пор я еще больше верю в чудеса, свою удачу и скрытые возможности человеческого мозга. Три месяца атаки неизвестным доселе языком привели мой ум в смятение, но, как только он получил возможность немного от этого отстраниться и проанализировать информацию, все произошло само собой. После возвращения с каникул я стала понимать большую часть того, что говорилось. Конечно, многих слов я еще не знала, но теперь я могла разобрать их на слух и посмотреть в словаре. Это был довольно забавный период, потому что люди долго не могли привыкнуть, что я уже все понимаю, и невольно говорили в моем присутствии много интересного...
Всякая всячина 4: еще бразильские камешки.
Хуже всего поначалу было, конечно, говорить по телефону. В то время в лаборатории не было специальной секретарши для организации покупки реагентов, и каждый звонил и узнавал цены и сроки доставки сам. Андрей строго-настрого запретил кому-либо звонить для меня, и в мой первый раз я вооружилась ветвистыми диаграммами возможных вопросов и ответов, составленных с помощью всей лаборатории. Выяснение двух простых вопросов заняло около получаса, но! Дело было сделано!
А дальше все происходило просто и естественно, день за днем. Мы с Адальберто поступили в хор и в гитарный оркестр, и у меня становилось все больше друзей. Новые слова и выражения учились сами, а акцент потихоньку уменьшался. Я осознала, что все наконец-то в порядке, когда вдруг сообразила, что мне давно уже не говорили, как я хорошо говорю по-португальски... моя речь не привлекала больше внимания! День большой победы был, когда я впервые поругалась с колумбийкой Элизой. Когды мы слегка отошли от происшедшего, я почувствовала мурашки, бегающие по коже во всех направлениях. Я жила по-португальски! У моей португалоговорящей личности были свои эмоции, и она даже ввязывалась в дурацкие ссоры! А потом я и влюблялась по-португальски, и часами висела с подругами на телефоне, и ходила на бесконечные репетиции, где пела на ставшем родном, таком музыкальном языке. Затем мой украинский шеф перееехал в Штаты, и теперь я не говорила по-русски живьем неделями.
Всякая всячина 5: бразильские картинки с морем.
Правда, в стрессовых ситуациях или после бутылки пива мой акцент в португальском до сих пор обостряется. Хотя за словом в карман я никогда не лезу. И - грустное дело! Две поездки в Россию и визиты дальних гостей принесли мне известие, что по-русски я теперь тоже говорю с акцентом. Мелодичным, музыкальным, задорным. Но. Вполне ощущаемым. Куда податься человеку, который на всех доступных ему языках говорит с акцентом? В Париж! В Париж! После всего пережитого, французского, которым я занималась еще в школе и освеженного годовыми курсами и недавней недельной поездкой во Францию, я не боюсь. Наоборот... эти первые ощущения полудетского, инстинктивного понимания и узнавания захватывают. Это хочется переживать еще и еще. Что из этого получится - вы узнаете из первых рук.
Всякая всячина 6: бразильские картинки в стиле штата Баия.
К изучению португальского перед отъездом в Бразилию я отнеслась довольно халатно. Во-первых, по приезде мне предстояло сдавать экзамен в магистратуру по иммунологии по-английски, а представление об иммунологии - тем более на английском - у меня было довольно призрачное. И, если уж следовать заветам В. И. Ленина, начертанным на плакатах времен моих начальных классов, то учить в первую очередь полагалось именно этот туманный и загадочный предмет. Во-вторых, несмотря на купленный билет, мне все же слабо верилась, что далекая Бразилия и в самом деле существует. И еще менее - что я там буду жить, заниматься наукой и обзаводиться друзьями. Вследствие эфемерности моих представлений о скором бразильком будущем, изучение португальского (как, впрочем, и иммунологии) продвигалось относительными темпами. То есть - я относила книги на стол, выходила из комнаты, чтобы выпить чаю и настроиться, и потом почему-то никак не могла попасть обратно до позднего вечера. После чего относила книги обратно на полки. В глубине души мне казалось, что и португальский, и иммунологию я успею выучить в самолете. Ведь шестнадцать часов перелета - это целая жизнь!
Всякая всячина 1: изделия из красного дерева Бразил, по которому страна, где я живу, получила свое название.
Когда же я в конце концов оказалась в самолете Санкт-Петербург - Сан Пауло, то свои благородные начинания перенесла на первые выходные по прилету. У меня оказался замечательный сосед, молодой и симпатичный рыжий англичанин, и мы проболтали с ним всю дорогу. А потом - сюрприз! Эврика! Земля-а-а! Оказалось, что Бразилия существует. И что подавляющая часть населения говорит на абсолютно непонятном мне языке. Мелодичном, музыкальном, задорном, но совершенно не поддающемся расшифровке на слух. Я хорошо помню эти ощущения. Когда, привыкнув за свои двадцать лет к тому, что понимаешь окружающих простым и естественым образом, вдруг обнаруживаешь, что не понимаешь ничего. И даже если обращаются напрямую к тебе.
Я прилетела в Сан Пауло в пятницу. А в понедельник (внось перенеся изучение иммунологии и португальского, в этот раз - на следующие выходные, когда отдохну от перелета и немного привыкну к новой обстановке) отправилась знакомиться с лабораторией иммуногенетики Федерального Университета Сан Пауло. Там меня уже ждали. Шефа лаборатории Мария меня вежливо поспрашивала по-английски, холодно ли нынче в Сибири, и я перешла в руки моего непосредственного руководителя Андрея, украинца из Харькова, насмешливого и сосредоточенного. Андрей сразу решил сделать из меня человека, чем потом и занимался усердно первые два года. Учебник иммунологии он поручил мне сдавать ему по главе в неделю до самого экзамена. И сразу же сказал, что по-русски будет говорить со мной только вне стен лаборатории. "Ты так быстрее привыкнешь. Ну, если совсем никак или что-то важное - буду переводить тебе на английский". Конечно, слово свое он не сдержал... то и дело он возникал ниоткуда, как чертик из коробочки, с дружелюбным воплем "Ты поняла, что он сказал?!!!"
Всякая всячина 2: куклы, изображающие жительниц штата Баия
В первый же день Андрей усадил студентку-дипломницу Анжелу рассказывать мне свой доклад, который она должна была представлять на следующей неделе. Сказав ей, что если ты понимаешь, что делаешь, то должен уметь объяснить это любому человеку. На каком бы языке он ни говорил. Это и стало моим первым серьезным контактом с португальским... долгим, мучительным и неплодоносным. Но первые фразы начали понемногу входить в мой возмущенный переменами мозг.
Вместе со мной в магистратуру в этой лаборатории собирались поступать еще четверо студентов - сама Анжела, Адальберто, Жизели и колумбийка Элиза. Мы везде ходили впятером, я вместе с ними внимала объяснениям Андрея по-португальски, и они потом повторяли мне все сказанное на разные лады снова и снова. Что почему-то совсем не помогало мне проникать в суть объясняемых вещей. Хуже всего я понимала Жизели - в ее речи я даже приблизительно не могла разделить фразы на слова.
В автобусе по пути в университет и обратно я начала читать португальскую грамматику, но, к несчастью, учебник мой был для португальского Португалии. Поэтому на большинство слов и грамматических оборотов, которые я оттуда черпала, мои новые друзья только качали головами. Тогда я заменила грамматику на словарь, и стала переводить вывески, которые попадались по дороге. А также надписи на упаковках с едой, обзаведясь обычаем не приступать к питанию, пока не переведу все этикетки. До сих пор я иногда машинально пялюсь на данные о производстве грушевого сока, перед тем как открыть коробку.
Всякая всячина 3: попугаи и туканы из бразильских камешков.
Через два с половиной месяца такой жизни наступил Новый Год, и неделя каникул. Проведенных дома исключительно за чтением Крапивина, от "Голубятни на желтой поляне" до "Мальчика со шпагой". А потом я мужественно вернулась в лабораторию, готовясь вновь услышать звуки мелодичной непонятной речи. Первым встреченным мною человеком оказалась Жизели. Я привычно напряглась, когда она обняла меня и поприветствовала звонким "Tudo bem?", и вдруг осознала, что я ее понимаю. Она говорила о том, как славно съездила на пляж, и что ее бойфренд поехал вместе с ней, и что иммунологию за это время она подзабыла. Я помню, как смотрела на нее, совершенно ошарашенная, и не верила своим ушам. "Жизели, - воскликнула я, - ты стала говорить по-португальски невероятно хорошо!"
С тех пор я еще больше верю в чудеса, свою удачу и скрытые возможности человеческого мозга. Три месяца атаки неизвестным доселе языком привели мой ум в смятение, но, как только он получил возможность немного от этого отстраниться и проанализировать информацию, все произошло само собой. После возвращения с каникул я стала понимать большую часть того, что говорилось. Конечно, многих слов я еще не знала, но теперь я могла разобрать их на слух и посмотреть в словаре. Это был довольно забавный период, потому что люди долго не могли привыкнуть, что я уже все понимаю, и невольно говорили в моем присутствии много интересного...
Всякая всячина 4: еще бразильские камешки.
Хуже всего поначалу было, конечно, говорить по телефону. В то время в лаборатории не было специальной секретарши для организации покупки реагентов, и каждый звонил и узнавал цены и сроки доставки сам. Андрей строго-настрого запретил кому-либо звонить для меня, и в мой первый раз я вооружилась ветвистыми диаграммами возможных вопросов и ответов, составленных с помощью всей лаборатории. Выяснение двух простых вопросов заняло около получаса, но! Дело было сделано!
А дальше все происходило просто и естественно, день за днем. Мы с Адальберто поступили в хор и в гитарный оркестр, и у меня становилось все больше друзей. Новые слова и выражения учились сами, а акцент потихоньку уменьшался. Я осознала, что все наконец-то в порядке, когда вдруг сообразила, что мне давно уже не говорили, как я хорошо говорю по-португальски... моя речь не привлекала больше внимания! День большой победы был, когда я впервые поругалась с колумбийкой Элизой. Когды мы слегка отошли от происшедшего, я почувствовала мурашки, бегающие по коже во всех направлениях. Я жила по-португальски! У моей португалоговорящей личности были свои эмоции, и она даже ввязывалась в дурацкие ссоры! А потом я и влюблялась по-португальски, и часами висела с подругами на телефоне, и ходила на бесконечные репетиции, где пела на ставшем родном, таком музыкальном языке. Затем мой украинский шеф перееехал в Штаты, и теперь я не говорила по-русски живьем неделями.
Всякая всячина 5: бразильские картинки с морем.
Правда, в стрессовых ситуациях или после бутылки пива мой акцент в португальском до сих пор обостряется. Хотя за словом в карман я никогда не лезу. И - грустное дело! Две поездки в Россию и визиты дальних гостей принесли мне известие, что по-русски я теперь тоже говорю с акцентом. Мелодичным, музыкальным, задорным. Но. Вполне ощущаемым. Куда податься человеку, который на всех доступных ему языках говорит с акцентом? В Париж! В Париж! После всего пережитого, французского, которым я занималась еще в школе и освеженного годовыми курсами и недавней недельной поездкой во Францию, я не боюсь. Наоборот... эти первые ощущения полудетского, инстинктивного понимания и узнавания захватывают. Это хочется переживать еще и еще. Что из этого получится - вы узнаете из первых рук.
Всякая всячина 6: бразильские картинки в стиле штата Баия.