Еще о локусах - или постсоветский человек на пути к идеологии...
Как было сказано в прошлой части, «локусы будущего» отличаются от иных объединений человеческих личностей. Тут мы продолжим рассматривать данные структуры, столь важные для революционного развития общества. И, прежде всего, обратим внимание на то, что можно назвать «идеологическим вопросом». А именно - особое отношение указанных локусов, а точнее его членов, к тому, что принято именовать идеологией. Ведь данное отличие является одним из базисных, отсылающих к фундаментальной природе указанных локусов, и связанных с теми особенностями, что были рассмотрены в прошлой части.
И прежде всего, тут, говоря об «идеологии в локусах», следует понимать, что это не идеология в привычном для нас понимании. Т.е., не «ложное сознание», создаваемое правящими классами с целью подчинения всех остальных своим интересам. Как раз идеология в подобном (т.е., классическом) смысле тут отрицается - т.е., люди, входящие в локус, оказываются вне того комплекса идей и моделей поведения, что выстраивается для «остального» общества. Разумеется, этот выход оказывается не полным - поскольку полностью изолироваться от общества невозможно - но, тем не менее, участник локуса оказывается намного более закрыт от «официальной пропаганды», нежели все остальные.
Это обеспечивается как раз тем, что и следует именовать «идеологией», в кавычках - комплексом идей, которые являются для участника локуса тем же, чем для всех «остальных» выступает идеология без кавычек. Т.е., особой внутренней средой, информационным полем, благодаря которому он может достаточно легко устанавливать коммуникацию с иными участниками локуса. Именно наличие подобного механизма позволяет блокировать важнейшую проблему социосистем, связанную с делением на «ядро» и «окружение», при котором реальную ценность составляет только ядро. Именно так, как уже говорилось в прошлой части, идет развитие большинства современных политических и неполитических объединений. Причем в предельной форме указанное «ядро» стягивается к одному-нескольким людям - т.н. «вождям». Впрочем, если организация пришла к подобной («вождисткой») форме, то говорить о ее исторической значимости уже нельзя: в этом случае она превращается в инструмент для реализации амбиций «вождя», и очень быстро теряет всякую привлекательность для неофитов.
* * *
Именно этот процесс, к величайшему сожалению, происходит с большинством политических объединений на постсоветском пространстве. Все они, начиная с НБП, и заканчивая, как это не печально звучит, «Сутью времени», очень быстро «сваливаются» в указанную форму. Правда, если конкретный «вождь» получает доступ к ресурсам, как это случилось, скажем, с ЛДПР или, простите, КПРФ, то он может поддерживать некую видимость жизни своей «команды», обеспечивая ее участников неким «малым прайсом». Но говорить о какой-либо реальной политической самостоятельности указанной структуры тут уже невозможно. И уж конечно, такая организация не может рассматриваться в качестве зародыша будущего общества.
Поэтому единственной альтернативой «вождистской форме» выступает социальная конструкция, основанная на общем информационном поле - т.е., на «идеологии». В данном случае ликвидируется самая главная опасность - разность в «плотности» информационных связей между членами «ядра» и основной массой. Нет, конечно, уровень коммуникационной связности участников в любом случае будет возрастать по мере истечения времени их существования в данной группе - т.е., определенное выделение «ядра» «старых» членов все равно будет. Но выраженность его при всем этом, разумеется, будет ниже. А следовательно, инкорпорироваться новые участники будут уже не в форме бесправных «послушников», которым, в самом лучшем случае, в будущем позволят вступить в «ядро» (т.е., «обрасти» множеством внутригрупповых связей). А в форме полноправных членов, имеющих практически те же возможности, нежели все остальные.
Правда, стоит отметить, что за подобное преимущество приходится платить неким усложнением «порога входа». Т.е., любой неофит должен с самого начала принимать указанную «идеологию» в качестве своей «картины мира» ,что довольно затратно. Но, во-первых, это оказывается намного проще, нежели обрести упомянутые выше «связи». (Затраты на установление «прямых контактов» между личностями, как правило, выше, нежели затраты на восприятие новых идей. Тем более в конкурентном обществе, где каждый контакт воспринимается, как посягательство на личные ресурсы - о чем говорилось в прошлой части.) А во-вторых, подобный механизм позволяет локусу оказываться локусом, т.е. избегать слишком сильной связи с «большим обществом», и следовательно, неизбежной конвергенции с ним. Собственно, как уже говорилось, именно наличие двух подобных, кажущихся противоположными, свойств: возможности относительно легкой интеграции неофитов и наличие определенной «изоляции» с «остальным миром» - и выделяет данную социосистему на фоне всех остальных.
Т.е., локус изначально должен быть «идеологизированным», т.е., предлагать своим членам иной корпус идей по отношению к господствующему в «большом» социуме. Именно поэтому подобная группа может быть только противопоставляющей себя «старому миру». Все мечты о тои, что «новый мир» можно мирно вырастить на основании старого, являются, к сожалению, только мечтами. «Старый порядок» потому и является «порядком», что представляет собой систему, скрепленную многочисленными обратными связями, поддерживающую определенный гомеостаз. Если бы этого не было, то никакого общества, как сложной структуры, просто не существовало бы. А значит, надеяться, что наш исходный социум «сам» перестроится, было бы смешно. (В реальности, если «мощности» компенсирующих структур перестает хватать на поддержание гомеостаза, то наступает коллапс, система лавинообразно разрушается, погружается в Хаос. И тогда единственным способом обеспечения выживания общества становится его полная перестройка на базе указанного локуса.)
* * *
Впрочем, об подобном механизме говорилось уже не раз. Хотя, если честно, разрушение мифа о возможности эффективного реформаторства - одна из важнейших задач современности. По крайней мере, чтобы знать, что основные итоги реформ могут состоять или в незначительном исправлении некоторых частных недостатков существующего устройства. Или - в движении к неизбежной катастрофе. Но вот кардинального изменения общественного устройства посредством реформ не может быть никогда. Для этого нужна революция, с пересборкой социума на основании существующих «зародышей» - только так можно сохранить хоть какую-то преемственность с существующей социосистемой вместо грозящей ей «разборки» соседями.
Однако тут речь пойдет не столько об этом свойстве революций. А о том, что именно указанная локусная «идеология» является прекрасно осознаваемой, в отличие от идеологии «основного общества». Последняя, как уже говорилось, не является почти невидимой «изнутри», поскольку для членов социума их базисные установки воспринимаются обычно, как «естественные», и все усилия правящего класса по установлению их, как правило, не замечаются. Собственно, единственная возможность «увидеть» идеологию, не выходя за общественные пределы, возникает только тогда, когда она начинает круто изменяться - или в революционном процессе, или во время попыток правящего руководства, все-таки, изменить общество «эволюционным путем». Последнее, как уже говорилось выше, как правило, является неудачным - но даже небольшие отклонения от текущей идеологической конструкции воспринимаются гражданами, как «идеологическое давление». (Характерный пример этого - нынешнее возмущение «путинским режимом». На самом деле, режим этот всего лишь чуть-чуть пытается выйти за пределы установленной в начале 1990 «ультралиберальной модели» - а уже полно воплей о «тоталитаризме». В то время, как любые «либеральные» его действия, вроде «оптимизации» всего и вся, вплоть до приватизации, вызывают удивительно слабую реакцию. Хотя как раз это касается, по сути, каждого.)
В случае же с локусами ситуация противоположная - малейшие отличия из в плане информационного поля от «основного» общества ведут к тому, что данные структуры определяются, как «жутко идеологизированные». Собственно, это прекрасно заметно и по дореволюционным «кружкам» (а затем и партиям), и по пресловутому «якобинскому клубу», и вообще, по всевозможным «масонским ложам» и прочим «тайным обществам», в свое время воспринимавшимися, как «зародыши» буржуазного мира. Везде обыватель видел одно - то, что члены данных организаций «не от мира сего», что вместо пресловутого «здравого смысла» они руководствуются чем-то иным. Разумеется, о том, что он сам неизбежно является носителем идеологии, и что его «здравый смысл» является нормой лишь для существующей ситуации, обыватель даже не задумывался.
* * *
И вот тут мы подходим к одному очень важному моменту. А именно - к пониманию, откуда, собственно, происходит, известная мысль об отсутствии идеологии современного общества, особенно в «постсоветском» мире. Это, разумеется, не означает, что идеологии тут нет - как уже говорилось, она прекрасно существует и определяет образ мысли подавляющей части постсоветских людей. Эта идеология - антисоветизм, тесно связанный с либерализмом и антикоммунизмом. Однако, выступая общепринятой системой ценностей, эта самая идеология «исчезает» из общественного сознания, становится «невидимой». А значит, говоря об идеологии, или, точнее, об ее отсутствии, наш современник четко подразумевает отсутствие как раз указанных локусов. Т.е., пресловутая «деидеологизация» на самом деле значит полную и безоговорочную победу идеологии как таковой, лишенной малейшего соперничества.
Самое неприятное тут то, что антисоветизм, сам по себе, представляет из себя комплекс, актуальный исключительно на момент существования «безопасного общества». А точнее, на момент этого самого общества «раздербана», сиречь, приватизации. Данная особенность подразумевает полное невнимание к производству ресурсов - поскольку их много - и напротив, повышенную привязанность к их потреблению. Отсюда, кстати, проистекает постоянное фиаско правящего режима в плане придания своим действиям хоть какого-то «производящего» направления, вплоть до попыток «возвеличивания человека труда». Получается смешно и бессмысленно, так как идеальный человек с т.з. антисоветизма - это самый успешный утилизатор, могущий оттеснить всех остальных утилизаторов от «кормушки». Ну, и понятно, что данная конструкция с самого начала имеет очень ограниченное время существования - потому, что рано или поздно, запасы, созданные предками, должны кончиться. Однако даже сейчас эти запасы еще довольно велики, что позволяет антисоветизму все еще оставаться основой для существующего мира. (Причем, речь идет не только о бывшем СССР.)
Впрочем, разбирать антисоветизм, а равно, и построенные на его основании социумы, надо отдельно. Тут же стоит сказать только то, что данная ситуация приводит к тому, что любые попытки «явного» создания некоей «национальной идеи», т.е., попытки «визуализации» господствующей идеологии, неизбежно терпят крах. Т.к., полное уродство данной системы и ее однозначная деструктивность не позволяет даже в само приукрашенном виде выставить ее «на свет божий». В итоге, несмотря на десятилетия подобных потуг, общество так и остается «деидеологизированным», т.е., явно не осознающим, на какой основе оно существует. Одним из следствий данного эффекта можно назвать почти полное уничтожение реальной политической жизни - вместо этого тут существует известная «крысиная возня» уже упомянутых «вождей» за кормушку. Ну, и в качестве забавного момента, можно упомянуть, что подобная «возня» в качестве политики присутствует во всех постсоветских государствах, вне зависимости от правящих в них режимах. Самый яркий пример - современная Украина, выглядящая внешне, как полная противоположность РФ, но в реальности выступающая практически полной ее копией в «идеологическом плане». Впрочем, судя по всему, этот эффект относится не только к постсоветскому миру - но разумеется, о нем надо говорить отдельно…
* * *
Тут же стоит обратить внимание на иной момент. А именно - на то, что чем дальше, тем меньше остается основ для указанной «деидеологизации». Антисоветизм, как уже не раз говорилось, все больше теряет почву, «безопасного общества» становится все меньше, а запасу, созданные при СССР, истощаются с каждым днем. А значит, чем дальше, тем больше становится вероятность «реидеологизации», т.е., появления, наконец-то, социоструктур, имеющих отличные от общепринятых комплексы идей. Собственно, зачатки этого видны даже сейчас - к примеру, та же «Суть времени» изначально позиционировалась, как «идеологизированная» структура, и даже была надежда на то, что она сможет «выйти из под контроля» своего создателя. Но не срослось - в итоге Кургинян предпринял огромные усилия по «втискиванию» ее в «лоно антисоветизма», с традиционным скатыванием в нечто «КПРФ-подобное»….
То же самое можно заметить и по «Русской весне». Начальные надежды на то, что это событие породит структуры, способные стать зародышем будущего общества, к сожалению, не оправдались - ведь смешно считать «ультраантисоветский» проект Стрелкова чем-то заслуживающим внимание. Однако указанные процессы показали, что попытки «выйти за пределы» есть и будут продолжаться. Собственно, сейчас сложно сказать, могут ли они быть возможными «на основании» поколений, сформировавшихся в период «безопасного общества». (Есть определенная уверенность, что нет - хотя это печально. Но, с другой стороны, люди, заставшие «небезопасность» в качестве нормальной стороны жизни, становятся все взрослее, а число их - все больше.) Однако несомненно, что уже сейчас представление о «нормальности» и желательности «деидеологизации», еще лет десять назад бывшие мейнстримом, постепенно размываются. А значит, в обществе медленно, но верно, формируется представление о том, что «идеология - это нормально». Что, разумеется, хорошо с т.з. исторической перспективы. Хотя и плохо с т.з. отдельной личности - потому, что значит: «безопасному обществу» приходит конец.
Впрочем, как правило, история личность обычно ни о чем не спрашивает. Крот истории роет пусть медленно, но неустанно. И даже если кажется, что его давно уже не существует, то это всего лишь заблуждение. Так что стоит оптимистично смотреть в будущее...
И прежде всего, тут, говоря об «идеологии в локусах», следует понимать, что это не идеология в привычном для нас понимании. Т.е., не «ложное сознание», создаваемое правящими классами с целью подчинения всех остальных своим интересам. Как раз идеология в подобном (т.е., классическом) смысле тут отрицается - т.е., люди, входящие в локус, оказываются вне того комплекса идей и моделей поведения, что выстраивается для «остального» общества. Разумеется, этот выход оказывается не полным - поскольку полностью изолироваться от общества невозможно - но, тем не менее, участник локуса оказывается намного более закрыт от «официальной пропаганды», нежели все остальные.
Это обеспечивается как раз тем, что и следует именовать «идеологией», в кавычках - комплексом идей, которые являются для участника локуса тем же, чем для всех «остальных» выступает идеология без кавычек. Т.е., особой внутренней средой, информационным полем, благодаря которому он может достаточно легко устанавливать коммуникацию с иными участниками локуса. Именно наличие подобного механизма позволяет блокировать важнейшую проблему социосистем, связанную с делением на «ядро» и «окружение», при котором реальную ценность составляет только ядро. Именно так, как уже говорилось в прошлой части, идет развитие большинства современных политических и неполитических объединений. Причем в предельной форме указанное «ядро» стягивается к одному-нескольким людям - т.н. «вождям». Впрочем, если организация пришла к подобной («вождисткой») форме, то говорить о ее исторической значимости уже нельзя: в этом случае она превращается в инструмент для реализации амбиций «вождя», и очень быстро теряет всякую привлекательность для неофитов.
* * *
Именно этот процесс, к величайшему сожалению, происходит с большинством политических объединений на постсоветском пространстве. Все они, начиная с НБП, и заканчивая, как это не печально звучит, «Сутью времени», очень быстро «сваливаются» в указанную форму. Правда, если конкретный «вождь» получает доступ к ресурсам, как это случилось, скажем, с ЛДПР или, простите, КПРФ, то он может поддерживать некую видимость жизни своей «команды», обеспечивая ее участников неким «малым прайсом». Но говорить о какой-либо реальной политической самостоятельности указанной структуры тут уже невозможно. И уж конечно, такая организация не может рассматриваться в качестве зародыша будущего общества.
Поэтому единственной альтернативой «вождистской форме» выступает социальная конструкция, основанная на общем информационном поле - т.е., на «идеологии». В данном случае ликвидируется самая главная опасность - разность в «плотности» информационных связей между членами «ядра» и основной массой. Нет, конечно, уровень коммуникационной связности участников в любом случае будет возрастать по мере истечения времени их существования в данной группе - т.е., определенное выделение «ядра» «старых» членов все равно будет. Но выраженность его при всем этом, разумеется, будет ниже. А следовательно, инкорпорироваться новые участники будут уже не в форме бесправных «послушников», которым, в самом лучшем случае, в будущем позволят вступить в «ядро» (т.е., «обрасти» множеством внутригрупповых связей). А в форме полноправных членов, имеющих практически те же возможности, нежели все остальные.
Правда, стоит отметить, что за подобное преимущество приходится платить неким усложнением «порога входа». Т.е., любой неофит должен с самого начала принимать указанную «идеологию» в качестве своей «картины мира» ,что довольно затратно. Но, во-первых, это оказывается намного проще, нежели обрести упомянутые выше «связи». (Затраты на установление «прямых контактов» между личностями, как правило, выше, нежели затраты на восприятие новых идей. Тем более в конкурентном обществе, где каждый контакт воспринимается, как посягательство на личные ресурсы - о чем говорилось в прошлой части.) А во-вторых, подобный механизм позволяет локусу оказываться локусом, т.е. избегать слишком сильной связи с «большим обществом», и следовательно, неизбежной конвергенции с ним. Собственно, как уже говорилось, именно наличие двух подобных, кажущихся противоположными, свойств: возможности относительно легкой интеграции неофитов и наличие определенной «изоляции» с «остальным миром» - и выделяет данную социосистему на фоне всех остальных.
Т.е., локус изначально должен быть «идеологизированным», т.е., предлагать своим членам иной корпус идей по отношению к господствующему в «большом» социуме. Именно поэтому подобная группа может быть только противопоставляющей себя «старому миру». Все мечты о тои, что «новый мир» можно мирно вырастить на основании старого, являются, к сожалению, только мечтами. «Старый порядок» потому и является «порядком», что представляет собой систему, скрепленную многочисленными обратными связями, поддерживающую определенный гомеостаз. Если бы этого не было, то никакого общества, как сложной структуры, просто не существовало бы. А значит, надеяться, что наш исходный социум «сам» перестроится, было бы смешно. (В реальности, если «мощности» компенсирующих структур перестает хватать на поддержание гомеостаза, то наступает коллапс, система лавинообразно разрушается, погружается в Хаос. И тогда единственным способом обеспечения выживания общества становится его полная перестройка на базе указанного локуса.)
* * *
Впрочем, об подобном механизме говорилось уже не раз. Хотя, если честно, разрушение мифа о возможности эффективного реформаторства - одна из важнейших задач современности. По крайней мере, чтобы знать, что основные итоги реформ могут состоять или в незначительном исправлении некоторых частных недостатков существующего устройства. Или - в движении к неизбежной катастрофе. Но вот кардинального изменения общественного устройства посредством реформ не может быть никогда. Для этого нужна революция, с пересборкой социума на основании существующих «зародышей» - только так можно сохранить хоть какую-то преемственность с существующей социосистемой вместо грозящей ей «разборки» соседями.
Однако тут речь пойдет не столько об этом свойстве революций. А о том, что именно указанная локусная «идеология» является прекрасно осознаваемой, в отличие от идеологии «основного общества». Последняя, как уже говорилось, не является почти невидимой «изнутри», поскольку для членов социума их базисные установки воспринимаются обычно, как «естественные», и все усилия правящего класса по установлению их, как правило, не замечаются. Собственно, единственная возможность «увидеть» идеологию, не выходя за общественные пределы, возникает только тогда, когда она начинает круто изменяться - или в революционном процессе, или во время попыток правящего руководства, все-таки, изменить общество «эволюционным путем». Последнее, как уже говорилось выше, как правило, является неудачным - но даже небольшие отклонения от текущей идеологической конструкции воспринимаются гражданами, как «идеологическое давление». (Характерный пример этого - нынешнее возмущение «путинским режимом». На самом деле, режим этот всего лишь чуть-чуть пытается выйти за пределы установленной в начале 1990 «ультралиберальной модели» - а уже полно воплей о «тоталитаризме». В то время, как любые «либеральные» его действия, вроде «оптимизации» всего и вся, вплоть до приватизации, вызывают удивительно слабую реакцию. Хотя как раз это касается, по сути, каждого.)
В случае же с локусами ситуация противоположная - малейшие отличия из в плане информационного поля от «основного» общества ведут к тому, что данные структуры определяются, как «жутко идеологизированные». Собственно, это прекрасно заметно и по дореволюционным «кружкам» (а затем и партиям), и по пресловутому «якобинскому клубу», и вообще, по всевозможным «масонским ложам» и прочим «тайным обществам», в свое время воспринимавшимися, как «зародыши» буржуазного мира. Везде обыватель видел одно - то, что члены данных организаций «не от мира сего», что вместо пресловутого «здравого смысла» они руководствуются чем-то иным. Разумеется, о том, что он сам неизбежно является носителем идеологии, и что его «здравый смысл» является нормой лишь для существующей ситуации, обыватель даже не задумывался.
* * *
И вот тут мы подходим к одному очень важному моменту. А именно - к пониманию, откуда, собственно, происходит, известная мысль об отсутствии идеологии современного общества, особенно в «постсоветском» мире. Это, разумеется, не означает, что идеологии тут нет - как уже говорилось, она прекрасно существует и определяет образ мысли подавляющей части постсоветских людей. Эта идеология - антисоветизм, тесно связанный с либерализмом и антикоммунизмом. Однако, выступая общепринятой системой ценностей, эта самая идеология «исчезает» из общественного сознания, становится «невидимой». А значит, говоря об идеологии, или, точнее, об ее отсутствии, наш современник четко подразумевает отсутствие как раз указанных локусов. Т.е., пресловутая «деидеологизация» на самом деле значит полную и безоговорочную победу идеологии как таковой, лишенной малейшего соперничества.
Самое неприятное тут то, что антисоветизм, сам по себе, представляет из себя комплекс, актуальный исключительно на момент существования «безопасного общества». А точнее, на момент этого самого общества «раздербана», сиречь, приватизации. Данная особенность подразумевает полное невнимание к производству ресурсов - поскольку их много - и напротив, повышенную привязанность к их потреблению. Отсюда, кстати, проистекает постоянное фиаско правящего режима в плане придания своим действиям хоть какого-то «производящего» направления, вплоть до попыток «возвеличивания человека труда». Получается смешно и бессмысленно, так как идеальный человек с т.з. антисоветизма - это самый успешный утилизатор, могущий оттеснить всех остальных утилизаторов от «кормушки». Ну, и понятно, что данная конструкция с самого начала имеет очень ограниченное время существования - потому, что рано или поздно, запасы, созданные предками, должны кончиться. Однако даже сейчас эти запасы еще довольно велики, что позволяет антисоветизму все еще оставаться основой для существующего мира. (Причем, речь идет не только о бывшем СССР.)
Впрочем, разбирать антисоветизм, а равно, и построенные на его основании социумы, надо отдельно. Тут же стоит сказать только то, что данная ситуация приводит к тому, что любые попытки «явного» создания некоей «национальной идеи», т.е., попытки «визуализации» господствующей идеологии, неизбежно терпят крах. Т.к., полное уродство данной системы и ее однозначная деструктивность не позволяет даже в само приукрашенном виде выставить ее «на свет божий». В итоге, несмотря на десятилетия подобных потуг, общество так и остается «деидеологизированным», т.е., явно не осознающим, на какой основе оно существует. Одним из следствий данного эффекта можно назвать почти полное уничтожение реальной политической жизни - вместо этого тут существует известная «крысиная возня» уже упомянутых «вождей» за кормушку. Ну, и в качестве забавного момента, можно упомянуть, что подобная «возня» в качестве политики присутствует во всех постсоветских государствах, вне зависимости от правящих в них режимах. Самый яркий пример - современная Украина, выглядящая внешне, как полная противоположность РФ, но в реальности выступающая практически полной ее копией в «идеологическом плане». Впрочем, судя по всему, этот эффект относится не только к постсоветскому миру - но разумеется, о нем надо говорить отдельно…
* * *
Тут же стоит обратить внимание на иной момент. А именно - на то, что чем дальше, тем меньше остается основ для указанной «деидеологизации». Антисоветизм, как уже не раз говорилось, все больше теряет почву, «безопасного общества» становится все меньше, а запасу, созданные при СССР, истощаются с каждым днем. А значит, чем дальше, тем больше становится вероятность «реидеологизации», т.е., появления, наконец-то, социоструктур, имеющих отличные от общепринятых комплексы идей. Собственно, зачатки этого видны даже сейчас - к примеру, та же «Суть времени» изначально позиционировалась, как «идеологизированная» структура, и даже была надежда на то, что она сможет «выйти из под контроля» своего создателя. Но не срослось - в итоге Кургинян предпринял огромные усилия по «втискиванию» ее в «лоно антисоветизма», с традиционным скатыванием в нечто «КПРФ-подобное»….
То же самое можно заметить и по «Русской весне». Начальные надежды на то, что это событие породит структуры, способные стать зародышем будущего общества, к сожалению, не оправдались - ведь смешно считать «ультраантисоветский» проект Стрелкова чем-то заслуживающим внимание. Однако указанные процессы показали, что попытки «выйти за пределы» есть и будут продолжаться. Собственно, сейчас сложно сказать, могут ли они быть возможными «на основании» поколений, сформировавшихся в период «безопасного общества». (Есть определенная уверенность, что нет - хотя это печально. Но, с другой стороны, люди, заставшие «небезопасность» в качестве нормальной стороны жизни, становятся все взрослее, а число их - все больше.) Однако несомненно, что уже сейчас представление о «нормальности» и желательности «деидеологизации», еще лет десять назад бывшие мейнстримом, постепенно размываются. А значит, в обществе медленно, но верно, формируется представление о том, что «идеология - это нормально». Что, разумеется, хорошо с т.з. исторической перспективы. Хотя и плохо с т.з. отдельной личности - потому, что значит: «безопасному обществу» приходит конец.
Впрочем, как правило, история личность обычно ни о чем не спрашивает. Крот истории роет пусть медленно, но неустанно. И даже если кажется, что его давно уже не существует, то это всего лишь заблуждение. Так что стоит оптимистично смотреть в будущее...