Отблески Инферно. В продолжение предыдущей темы.
Собственно, эта часть должна была войти в предыдущую, однако слишком большой объем заставил меня выделить ее отдельно. Однако следует учесть, что она идет в паре с предыдущей.
Дело в том, что рассмотренная там особенность свершения революций - а именно, то, что революционные изменения обычно происходят не там, где на «предыдущей итерации» было достигнуто максимальное развитие, а скорее на периферии, на самом деле не относится только к обществу. Вернее сказать, что она представляет собой системную особенность любой сложной системы, как таковой, развивающейся эволюционным образом. Да-да, революция, по сути, это не что иное, как элемент эволюционного развития, и никакого противоречия между ней и эволюцией быть не может (как не может быть противоречия между частью и целым). Более того, «непрерывная», «гладкая» эволюция является не чем иным, как результатом слишком сильного упрощения, в реальности же без «скачковых» изменений никакого движения быть не может. Впрочем, это уже уход в сторону. Пока же следует принять во внимание тот факт, что мы имеем дело с явлением, более чем фундаментальным, нежели обычно принято считать.
* * *
К примеру, такую же особенность можно заметить у эволюции живого мира. Возьмем пример, более чем хрестоматийный: смена динозавров млекопитающими. Обыкновенно этот процесс представляется так, как он «нарисован» на «эволюционном дереве» в школьных учебниках. Дескать, был период господства пресмыкающихся, которых сменили затем более совершенные животные. Надо сказать, что для получения начального представления об эволюции данная картина, в принципе, верна. Действительно, в самом «крупном» масштабе период господства зверей приходится на время, наступившее после периода господства рептилий. Однако при дальнейшем рассмотрении эволюции важными становятся такие тонкости, которых указанное изображение не показывает.
А именно - то, что очень долгое время млекопитающие и рептилии соседствовали друг с другом. Причем, в отличие от сегодняшнего времени, когда такое соседство так же наличествует, именно «примитивные» с т.з. эволюции гады представляли собой «господствующий класс», занимающий практически все верхние этажи экологической пирамида. А «совершенные» млекопитающие в это время (миллионы лет) ютились где-то внизу, представляя собой небольших существ размером с крысу. Разумеется, и это так же крайне упрощенное представление, однако переход к нему существенно меняет дело. Дело в том, что вместо привычной идеи о «вытеснении» более «сильным» видом «слабого», как это принято в вульгаризированной модели эволюции, тут проявляется подобие указанной выше ленинской идее «слабого звена». А именно - как раз наиболее «сильные» в определенных условиях существа, оказываются самыми главными «кандидатами на вылет» при смене ситуации.
Собственно, тут не важно, что конкретно привело к гибели динозавров: изменение климата, падение метеорита или переполнение существующих экологических ниш. Важно тут то, что роковой для них оказалась как раз идеальная приспособленность этих животных к существующим условиям, их пресловутое господство. Они слишком хорошо оказывались «заточенными» под существующий мир, чтобы иметь возможность куда-то меняться. А вот для «крысоподобных» млекопитающих всегда оставалось «пространство для маневра», поэтому, рано или поздно, но они все-таки сумели вытеснить прежних «господ». Впрочем, это касается не только млекопитающих, но и рептилий «второго порядка», вроде змей или черепах, до того существовавших «в тени» динозавров. Сами же бывшие «хозяева мира» смогли сохраниться только в виде одной из небольших групп обширного прежде отряда - от самых мелких из них произошло развитие животных, давших началу классу птиц…
Получается то же самое, что и с человеческим обществом: отличная приспособленность и эффективность является блокирующим фактором для дальнейшего развития. И напротив, высокая универсальность, «многонишевость» животных, выступает гарантией выживания. Т.е., «успешными» в эволюционном плане оказываются однозначные «лузеры». Помимо динозавров, подобное утверждение можно применить и к другим проявлениям эволюционного процесса. Например, к появлению человека, как такового.
* * *
Приматы, сами по себе - животные, в большинстве своем, слабые, очень редко они способны соперничать с теми же хищниками в приспособленности к внешним условиям. Более того, приматы могут показаться крайне неэффективными в «пищевом плане», поскольку требуют для себя относительно калорийной пищи, доступной лишь в тропическом лесу. Единственное исключение - гориллы, которые как раз обладают и силой, и могут питаться низкокалорийными растениями. Но даже эти приматы не способны выйти за границы довольно узкого ареала обитания, обеспечивающего их оптимальное проживание. Что же касается обезьяноподобных предков человека, то они, как утверждают ученые, были ближе скорее к шимпанзе, нежели к гориллам…
Поэтому может показаться, что никакого будущего у данной ветви эволюции нет. И уж конечно, на первый взгляд, невозможно предположить, что именно потомок данных приматов сможет не просто распространится по всему земному шару, включая Арктику, но и превратится в геологический фактор (по Вернадскому). Прямоходящая обезьяна - и геологические процессы. Что может быть абсурднее и несопоставимее. И, тем не менее, случилось именно так: новый биологический вид, homo sapiens, не только смог выйти на самую вершину экологической пирамиды, но и обрел силы для перестройки самой биосферы Земли. И помогло ему в этом как раз то, что данный вид (вернее, его предки), никоим образом не представляли из себя совершенство. Скорее наоборот…
Возьмем то же питание. Да, все человекообразные, за исключением горилл, как уже сказано выше, требуют себе калорийной пищи. Это крайне ограничивает их ареал обитания самой высокопроизводительной частью биосферы (тропическими лесами). Кажется - однозначный проигрыш. Однако при этом питание данных животных крайне разнообразно: орехи, коренья, насекомые, птичьи яйца, могут быть и сами птицы вместе с мелкими животными. Пищевая специализация, как таковая, отсутствует. Именно эта особенность стала одним из важнейших факторов, позволивших сформироваться именно человеку: на начальном этапе стал возможен переход преимущественно к хищничеству. Однако и отличие от «настоящих» хищников у предков человека было существенное. Хищник, как таковой - великолепная «охотничья машина», заточенная исключительно на убийство. Даже милые пушистые котики являют собой не что иное, как идеальных убийц.
Это связано с тем, что подобный тип питания, помимо явных энергетических преимуществ, имеет и огромную проблему. А именно, хищничество - это непрерывная борьба. Двойная борьба - и с жертвой, которая очень не хочет быть съеденной, и со своими сородичами, которые - как и полагается в дикой (и не очень) природе - хотят сожрать то, до чего могут дотянуться, не оставив остальным. Именно поэтому хищник всегда должен быть «подогнан» под текущую экологическую нишу. Вглядитесь во львов, тигров, волков - да хотя бы в домашних кошек и собак (не слишком перекормленных своими владельцами). Это всегда крайнее напряжение, высокая аллертность, готовность в любую минуту перейти от отдыха к погоне. Совершенство. Красота. Однако платой за подобное достижение выступает отсутствие сколь-либо значимых резервов - все силы уходят на борьбу. Поэтому, кстати, и живут хищники в дикой природе, как правило, немного.
Впрочем, жизнь большинства травоядных тоже не легка. Правда, с питанием у них полегче, хотя платой за это становится значительное усложнение пищеварительного аппарата, особенно у жвачных. Но одновременно с этим им всем приходится заботиться и о том, чтобы не стать добычей вышеупомянутых хищников. Поэтому и травоядные, в большинстве своем, вынуждены быть эффективными и красивыми. Лошади, олени, антилопы - как правило, не менее тщательно вписаны в экологическую систему, нежели хищники. А вот у человекообразных ситуация иная. Да, эти животные живут несколько «легче», нежели остальные, имея возможность при необходимости спасаться на деревьях от хищников и одновременно с этим не иметь проблем с едой. А, следовательно, вариабельность параметров у них намного выше. Та же рука, с которой связывают образование способности к труду, смогла появиться именно из-за этой возможности высокой изменчивости: ей не требуется высокая специализация ни по передвижению, ни, как это странно звучит, по лазанью (лазают человекообразные хуже иных приматов). А значит, стал возможен отбор по возможности использования предметов - тех самых палок и камней, которые и обеспечили человеку начало трудовой деятельности…
* * *
В общем, можно сказать, что развитие и совершенство, по сути, противоположны. Совершенное существо, несмотря на все свои достоинства, неизбежно обрекается на исчезновение самим процессом развития. А высокий уровень эффективности, как правило, означает эволюционный тупик, поскольку он, как правило, связан с ростом специализации живого существа под существующую экологическую нишу. А значит, эволюция есть извечный бег вверх по лестнице, ведущей вниз: чем больше специализируется организм, чем лучше он приспосабливается к существующим условиям, тем сложнее ему становиться «выпрыгнуть» из этой ловушки при резкой смене среды. Тактический выигрыш всегда значит стратегический проигрыш - но обойтись без тактики, разумеется, невозможно. Собственно, это практически полный аналог поведения социума или человеческого индивида - ориентация на решение сиюминутных проблем жизненно необходима, иначе съедят (для живой природы - буквально), однако в дальнейшем данный путь значит катастрофу. Подобная картина эволюции прекрасно описана великим советским палеонтологом и фантастом Иваном Антоновичем Ефремовым:
«Каждый вид животного был приспособлен к определенным условиям жизни, экологической нише, как назвали ее биологи еще в древности. Приспособление замыкало выход из ниши, создавая отдельный очаг инферно, пока вид не размножался настолько, что более не мог существовать в перенаселенной нише. Чем совершеннее было приспособление, чем больше преуспевали отдельные виды, тем страшнее наступала расплата.
Загорались и гасли разные участки глобуса, мелькали картины страшной эволюции животного мира. Многотысячные скопища крокодилообразных земноводных, копошившихся в липком иле в болотах и лагунах; озерки, переполненные саламандрами, змеевидными и ящеровидными тварями, погибавшими миллионами в бессмысленной борьбе за существование. Черепахи, исполинские динозавры, морские чудовища, корчившиеся в отравленных разложением бухтах, издыхавшие на истощенных бескормицей берегах.»
Для Ефремова, как ученого, занимающегося восстановлением облика давно исчезнувших видов, понимание процесса эволюции было жизненно необходимым. Именно оно позволило ему не только открыть несколько вымерших видов и даже родов животных, но и вывести особенности формирования их захоронений. Последнее стало основой для создания особой отрасли палеонтологии - тафономии, а так же для крайне успешной работы ученого по поиску массовых захоронений (к примеру - в Монголии). Но, помимо всего этого, это же дало Ивану Антоновичу возможность вывести главное противоречие эволюции, состоящее в том, что последняя может продолжаться, только путем принесения себе в жертву гекатомб живых существ. Самых совершенных, самых лучших - и, вследствие этого, обреченных на неизбежное исчезновение (почему - сказано выше). И после этого - новая итерация «стремления к совершенству», новый этап - и новая ловушка. Сто шагов вперед - и 99 назад…
Ефремов назвал это явление - Инферно (от латинского названия Ада - места страданий, которое невозможно покинуть). Инферно пронизывает всю биологическую эволюцию, оно же является неотъемлемым признаком эволюции социальной. Собственно, оно вообще сопутствует каждому движению, направленному на развитие, и основанному на конкуренции и отборе - а иных, до самого недавнего времени не существовало. Впрочем, для большинства оно не существует и до сих пор. Именно поэтому единственно допустимый тип существования для них представляет собой мир «вечного сегодня», лишенный сколь либо значимых изменений. Их идеал - «свернуть пространство и остановить время», поскольку любое переустройство приносит страдания - даже при условии, что в будущем оно может стать важным. Именно в понимании этой эмпирической закономерности растут корни консерватизма, как такового.
Однако при всем этом не следует забывать, что эволюция - это фундаментальное свойство Вселенной. И значит, «отсидеться в вечности» никому не удастся. Тем более, что механизмов реальной свертки
пространства и остановки времени пока нет, и в ближайшем будущем не предвидится. А значит, защититься от Инферно невозможно. Если не хочешь страданий, связанных с развитием, то страдай от деградации - уже без надежды что-то получить в будущем. Думаю, что жители постсоветского мира имеют прекрасную возможность испытать данную закономерность на «своей шкуре». Но, к счастью, понимание явления уже значит многое, недаром сам Иван Антонович Ефремов связывал выход из данной неизбежности с появлением «теории Инферно», созданной Эрф Ромом (который, впрочем, представляет собой отсылку к самому писателю). Впрочем, это уже тема отдельного разговора...