Об истории, которая творится на периферии...
В прошлой теме я немного затронул один важный вопрос. А именно - то, что действительно революционные изменения практически всегда зарождаются за пределами мэйнстрима, в среде, которая кажется маргинальной. Так, калужский учитель Циолковский выступил основателем отечественной космонавтики (вернее даже, мировой космонавтики), как таковой, не будучи при этом членом какого-нибудь «научного бомонда». Есть, впрочем, и еще более хрестоматийный случай - Альберт Эйнштейн, который создавал свою «Теорию относительности», будучи служащим Патентного бюро. Однако, как можно понять, данное явление наблюдается не только при рассмотрении отдельных личностей, но и на более крупных масштабах. Например, на уровне общественных систем. Тут наблюдается та же закономерность, как и в случае с учителем, оказавшимся сильнее королей и президентов.
Кстати, замечено оно было не сегодня, и даже не вчера - а весьма, и весьма давно. Еще порядка двух тысяч лет назад христианские проповедники утверждали, что наступит время, когда «первые будут последними, и последние будут первыми». Кстати, данный прогноз, в принципе, сбылся: Церковь из собрания маргиналов постепенно превратилась в одно из главнейших действующих лиц в истории. Однако первым, кто сознательно обратил внимание на данный факт, следует считать, все же, не евангелиста Матфея, а Владимира Ильича Ленина. Именно он сто лет назад высказал идею, которая, в конечном итоге, оказалась самой важной для всего XX века. А именно, речь идет о пресловутой концепции «слабого звена капитализма», в котором - по мнению Владимира Ильича - и должна случиться революция.
Сделав данное предположение, Ленин, по сути, оказался первым, кто вышел за рамки созданной основателями марксизма модели. До этого всем марксистам было очевидно, что будущая революция свершиться, прежде всего, в самой развитой стране - там, где, как полагалось, противоречия существующего строя будут доведены до предела. Это выглядело настолько очевидным и само собой полагающимся, что идея Ленина была воспринято в штыки даже большинством российских марксистов. Они считали, что подобное предположение Владимира Ильича носит исключительно конъюнктурный характер, что оно связано с его «желанием» устроить социалистическую революцию в стране, которая не имеет для этого необходимых свойств. Самое смешное тут, конечно то, что данная критика не утихла даже тогда, когда Революция, как таковая, все-таки свершилась в России, и даже тогда, когда стало понятным, что новое общество вышло на «устойчивый режим».
Более того, потрясающее непонимание этой важнейшей ленинской идеи существует и сейчас, когда огромное количество левых считает произошедшую революцию «неправильной», и именно поэтому потерпевшей поражение (через 70 лет после начала!). Причина данного непонимания, впрочем, все та же: существенное отличие диалектического представления мира от представления традиционного. В результате чего, даже заучив и приняв «основные законы диалектики» (сформулированные, кстати, не Марксом с Энгельсом, а еще Гегелем), человек оказывается неспособен перейти «на следующий уровень», к рассмотрению уже не относительно устойчивых состояний, а переходных процессов между ними. Тем более, что авторитет Ленина все-таки ниже, нежели авторитет основоположников…
* * *
Но как бы то ни было, ленинское открытие явилось крайне важным в деле разработки «диаматического» представления об обществе, а равным образом, о происходящих в нем процессах. Поэтому сформулированная им концепция «слабого звена» может быть представлена, как «первый закон переходного периода», являясь, таким образом, первой попыткой рассмотрения нестационарных состояний в рамках диалектического материализма. Важность данного положения состояла в том, что позволила Владимиру Ильичу в период суперкризиса 1917 года вести - как потом оказалось - абсолютно верную тактику, состоящую в переходе от буржуазной революции к революции пролетарской. Правда, за это он заплатил практически полным разрывом со всей «марксистской мыслью» (и отечественной, и зарубежной), оказавшись в буквальной «интеллектуальной изоляции», когда каждое его действие воспринималось исключительно критически. И это при том, что практически каждое его действие было верным, и вело, в конечном итоге, к укреплению строящегося социализма.
Однако дальнейшее развитие ситуации полностью подтвердило не просто правоту Владимира Ильича, а абсолютную верность его понимания фундаментальных общественных процессов. А именно - тот факт, что Революция 1917 года оказалась, по сути, действительно Революцией мировой. И это несмотря на то, произвести буквальный «экспорт революции» (чего желали некоторые, якобы понимающие марксизм, революционеры) не удалось - все попытки устроить пролетарскую революцию в той же Германии закончились печально. Более того, не удалось удержать в рамках социализма даже такие, наиболее развитые части бывшей Российской Империи, как Прибалтику, Финляндию или Польшу. Многие тогда посчитали, что социализм не удался - даже если и получится удержать его в «отдельно взятой стране», то перейти на мировой уровень данной Революции уже не суждено.
Если честно, то тяжело представить, как Владимир Ильич реально смог жить и работать в подобной обстановке, когда существует огромное количество более-менее невежественных «сторонников», верящих в тебя, как в мессию, в «вождя» - но все, сколь либо близкие по интеллектуальному развитию люди твердо уверены в бесперспективности творимого тобой дела. Видимо, лишь железная воля «Ильича» помогала ему выстоять - хотя и привела к тому, что один из величайших мыслителей современности так и не создал свою «итоговую» работу, которая могла бы разъяснить суть его теории. Поскольку зачем писать то, что, по определению, не может быть принято в ближайшее время. Вместо этого Ленин вынужден был работать с тем, что есть - т.е., старательно заниматься вопросами тактики и стратегии конкретной Советской Республики, медленно, но верно выводя этот странный «корабль» на восходящую траекторию.
И это оказалось верным. Странный, ублюдочный - с т.з. «традиционных марксистов» «социализм в отдельно взятой стране», не просто выжил - но и смог стать тем, чем он должен был стать, а вернее, тем, чем он был с самого начала. А именно - изменением всей мировой системы. Малозаметная современникам, но тектоническая по сути, перестройка отношения между классами, превратившая рабочих из однозначно слабой стороны в классовой борьбе в сторону, способную диктовать буржуазии свои условия, началась почти сразу после того, как стало ясно, что социализм в России выстоял. Уже в 1920 годы стало ясно, что мир, установившийся после завершения Первой Мировой войны, достаточно сильно отличается от того, что был до нее. Вместо привычного террора буржуазия оказалась вынужденной пойти на некоторые уступки, выражающиеся в пришествии во власть «социалистов». Разумеется, от настоящего социализма эти социалисты были крайне далеки, но все же, это был значительный шаг вперед.
Более того, даже тогда, когда буржуазия решила, все-таки, «отыграть назад» и сделать ставку на ультраправые силы, она вынуждена была «замаскировать» данное решение псевдосоциалистической риторикой. Фашизм или «национал-социализм» маскировали свою империалистическую сущность не чем иным, как задачей «улучшения жизни народа», снижением безработицы и повышением зарплат. Да, не для всех - а лишь для представителей «избранного народа», но под ним подразумевалось, как правило, «национальное большинство». Открыто признать рабочих быдлом, достойным только террора, после 1917 года стало невозможным. Правда, очень скоро ультраправые режимы показали свое истинное лицо, начав настоящий террор против рабочего движения - но этот период был относительно коротким. 1945 год подвел жирную черту под данной попыткой «вернуть все взад», показав, что идея дать рабочим и капиталистам мир (пусть даже временный) за счет внешних завоеваний, обречена на провал.
* * *
Фашизм не прошел, и вся система псевдосоциалистической, а на самом деле, капиталистической организации общества снова закачалась. Причем теперь стало ясно, что прежними «подачками» от рабочих не отделаешься - пришлось капиталистам делиться с ними большей частью благ. Более того, неожиданно рухнула колониальная система, бывшая признаком человеческой цивилизации последние несколько столетий. За два послевоенных десятилетий ушли в прошлое пресловутые «колониальные империи», включая самую мощную из когда-либо существовавших - Британскую. Мир распрощался с одним из самых стойких мифов - расовым, провозглашавшим «белого человека» вершиной развития. Последствия этого нам только предстоит увидеть, поскольку важность «конца расы» намного превосходит даже конец колониализма, как такового. Но данная тема требует отдельного разговора. Пока же стоит отметить, что в еще полвека назад мысль о том, что негр может стать президентом США, показалась бы однозначным бредом…
Впрочем, только этим происходящее изменение мира не исчерпывалось. Например, стоит отметить значительное изменение соотношения низкоквалифицированного и высоко квалицированного труда, произошедшее в это же время. В результате чего последний, из крайне узкой «технологической прослойки» превратился в один из базисов современного производства. Более того, этот процесс привел к появлению значительного слоя инженерно-технического и научного персонала, непосредственно связанного с производством и выступающего в качестве технологического авангарда рабочего класса. Да и вообще, само отношение к образованию за это время сильно изменилось - во-первых, было существенно увеличена его доступность, в том числе и для представителей нижних слоев общества. А во-вторых, особенно после того, как СССР доказал свою победу в освоении Космоса, были сделаны реальные шаги по улучшению его качества в плане передачи знаний.
В свою очередь, этот момент привел к дальнейшему росту секуляризации общества. Вернее - к почти полному вытеснению религии из общественной жизни. Собственно, это был один из очень крупных переломов в истории, как таковой. Ведь до этого с глубокой древности религиозные ритуалы представляли собой важнейшую составляющую человеческой жизни. Это казалось, практически, константой - к примеру, для большинства тот же брак имел силу только в том случае, если он был «освящен» господствующей конфессией. И вдруг этот религиозный колосс рухнул, погребя под собой бесчисленное множество норм и традиций. Мир стал секулярным, причем свершилось это не благодаря указам и приказам неких высших властителей (как это мыслилось «атеистам» до того), а благодаря начавшемуся изменению производственных отношений, запущенных Революцией 1917 года. Именно она сделала то, что не могли сделать многочисленные просветители за века: установила научную парадигму, как единственно допустимую норму.
Для полного понимания масштабов произошедших перемен сюда следует добавить и неожиданно проявившееся у человечества торжество миролюбия. Нет, конечно и до этого постоянные декларации собственной любви и стремления к миру были распространены. Однако с глубокой древности и до недавнего времени они, как правило, выражались в форме: «мы, конечно, за мир - но вот подлые супостаты…» (ну, там по выбору, или угнетают наших единоверцев, или не дают нам возможность спокойно торговать, или готовятся к вероломному нападению на наши земли…). В результате, несмотря на громкие заявления, войны все равно начинались - причем, виновной в их начале, как правило, объявлялась проигравшая сторона. И лишь после Второй Мировой войны, а самое главное, после появления межконтинентальных баллистических ракет, понимание необходимости мира, как нормального состояния человечества, стало общепризнанным. Оно остается таковым даже сейчас, в эпоху «деградаций и реставраций», хотя чем дальше, тем становясь менее и менее актуальным…
* * *
В общем, можно сказать, что запущенные в 1917 году процессы можно реально классифицировать, как Мировую Революцию в том понимании, которое давалось этому понятию основоположниками. То, что данная Революция оказалась намного более «длинной», нежели неявно полагалось в позапрошлом веке (исходя из длительности революций буржуазных), на самом деле, не слишком меняет дело, особенно если представить фундаментальность происходивших преобразований. Однако, к величайшему сожалению, на одном из последующих этапов Революция потерпела свое поражение. Впрочем, это не редкость в мировой истории - события, радикальным образом ее меняющие, как правило, редко происходят «с первого раза», и за Реформацией, как правило, следует Контрреформация, а за Республикой неминуемо возвращаются Бурбоны. Однако, как можно понять из всего вышесказанного, основного направления развития это не меняет - и за революционным проигрышем неизбежно следует будущая победа. Пусть через десятки, а то и сотни лет - но неизбежно.
Более того, как раз эту особенность революций, как таковых - а именно, переход к новому строю не сразу, а спустя несколько «итераций» побед и поражений, можно посчитать «вторым законом переходного периода». С сожалению, как уже сказано выше, в современном мире даже у первого закона, установленного Лениным, не слишком много шансов на понимание. Тем не менее, он дает нам однозначную надежду на то, что процесс, кажущийся нам прервавшимся, тем не менее, со временем будет возобновлен. Почему так произойдет - тема отдельного большого разговора, единственно, что можно сказать тут, так это то, что данная особенность связана с тем, что любая реставрация, которая неизбежно следует за «проигранной революцией», неизбежно реставрирует и все проблемы, которые привели в свое время к возникновению революционной ситуации. Поэтому крайне наивно было бы думать, что с современным «поражением социализма» все закончилось. Так что новый этап строительства социализма исторически неизбежен.
А если при этом учесть и первый, «ленинский» закон, то можно сказать, что и в данный момент начало нового революционного этапа будет на периферии современного мира. Правда, где конкретно это будет - нельзя сказать точно (некоторые прикидки есть, однако эта тема так же требует отдельного разговора). Единственное, что можно гарантировать на 100% - так это то, что данное место точно не будет относиться к категории наиболее развитых стран, где, по мнению «доленинских марксистов», капиталистические противоречия должны быть выражены наиболее сильно. Нет, опять, как и в 1917 году, Революция свершиться в довольно неожиданном месте. Что же, Революция, при внимательном рассмотрении, крайне парадоксальное явление. А значит, как было сказано давным-давно, «и последние будут первыми, а первые последними». Это - свойство человеческой истории, как таковой (и не только ее)…