О северо-западной прародине индоевропейских языков
Реконструируемое древо индоевропейских языков. Отсюда
Недавно выходила одна статья от лингвистов. Я хоть лингвистическими нюансами интересуюсь редко, да и познания в них довольно общие, решил себе краткую выжимку из этой статьи сохранить.
Статья называется "Indo-European cereal terminology suggests a Northwest Pontic homeland for the core Indo-European languages", что в переводе на русский означает "Индоевропейская зерновая терминология предполагает северо-западную понтийскую родину основных индоевропейских языков". Заинтересовала она меня не только потому, что касается индоевропейской тематики и культур ранней бронзы, но и потому, что затрагивает вопрос диеты этих древних обществ. А у меня по этому поводу есть, что сказать.
Вот, собственно, аннотация статьи:
"Вопросы о времени и центре распространения индоевропейских языков являются центральными в дебатах о формировании европейских и азиатских языковых ландшафтов и глубоко переплетаются с вопросами археологии и истории населения этих континентов. Последние палеогеномные исследования поддерживают сценарии, в которых основные индоевропейские языки распространились вместе с экспансией скотоводов раннего бронзового века ямной культуры, которые первоначально населяли восточноевропейские степи. Вопросы о ямной и пре-ямной локализации языкового сообщества, которое в конечном итоге привело к появлению индоевропейской языковой семьи, в значительной степени зависят от лингвистической реконструкции существования носителей праиндоевропейских языков. Поэтому главный вопрос заключается в том, насколько важную роль играло сельское хозяйство среди носителей этого протоязыка. В данном исследовании мы проводим качественный этимологический анализ всей ранее постулированной протоиндоевропейской терминологии, связанной с выращиванием и обработкой злаков. Основываясь на эволюции стратегий жизнеобеспечения последовательных стадий протоязыка, мы обнаружили, что один или, возможно, два зерновых термина могут быть реконструированы для базовой индоевропейской стадии, также известной как индо-анатолийская, но что основной индоевропейский язык, включая тохарский, приобрел более сложный набор терминов. Таким образом, мы лингвистически документируем важный экономический сдвиг от преимущественно несельскохозяйственной к смешанной агро-скотоводческой экономике между базальными и основными индоевропейскими речевыми сообществами. Из этого следует, что ранняя, восточная ямная культура Доно-Волжской степи, с ее отсутствием свидетельств сельскохозяйственной практики, не является идеальным археологическим прокси для основной индоевропейской языковой общности, и что эта стадия языковой семьи, скорее всего, отражает смешанный образ жизни, предложенный для западных ямных групп вокруг или к западу от реки Днепр".
Выглядит интересно. Но во-первых, снова тут смешение генетического компонента Yamnaya и реальной ямной археологической культуры. Это создает сильную путаницу. Поэтому, когда авторы пишут "Последние палеогеномные исследования поддерживают сценарии, в которых основные индоевропейские языки распространились вместе с экспансией скотоводов раннего бронзового века ямной культуры" это не соответствует действительности. Например, общепризнанно, что индоевропейские языки появляются в Центральной и Северной Европе с культурой шнуровой керамики. Культура эта действительно несет в себе т.н. компонент Yamnaya, но она не тождественна ямной культуре и не является дочерней для нее. Скорее обе культуры - ямная и шнуровая имели общего генетического предка. Куда нейтральнее выглядит термин степной компонент (Steppe), который избавляет нас от всех этих путаниц. Иначе придется говорить о том, что индоевропейские языки в Скандинавию или Германию принесли ямники, которых никогда там не было. И многие неспециалисты зачастую так и говорят где-нибудь на ютубе.
Во-вторых, это влечет предвзятость. По умолчанию, получается, за аналог праиндоевропейцев берется именно ямная культура. Но почему так? Компонент Steppe явно древнее. Почему за такой аналог нельзя взять, скажем, среднестоговскую культуру? Там вроде как аутосомное сходство есть и с ямниками, и со шнуровиками? Непонятно.
Авторы в тексте самой статьи приводят очень много лингвистических выкладок. Я их не могу прокомментировать, потому что не обладаю соответствующей компетенцией. Я не лингвист. Но прокомментировать археологические интерпретации авторов я вполне могу. Поэтому, пожалуй, размещу сразу выводы:
"Результаты настоящего исследования смягчают, но не полностью разрешают археолингвистический парадокс, изложенный во введении. Благодаря лексическим данным, наблюдается культурный сдвиг от предположительно мобильного, преимущественно несельскохозяйственного к более оседлому, агропасторальному языковому сообществу. Первая представлена базальным индоевропейским, т.е. индо-анатолийским, а вторая - основным индоевропейским, включая тохарский. Более поздний, более радикальный сдвиг в сторону сельскохозяйственной экономики наблюдается в европейских ветвях индоевропейской семьи, что отделило их от индоиранских. Парадоксально, но хотя ямная экспансия предлагает наиболее правдоподобный генетический вектор распространения основных индоевропейских языков из Понтийского региона, археологически предполагаемая экономика ямных популяций между реками Дон и Волга не дает полного соответствия с лингвистически предполагаемой экономикой основной индоевропейской языковой общности. Аналогичным образом, близкородственная афанасьевская культура, с ее отсутствием свидетельств земледелия, не обеспечивает очевидный подходящий контекст для родины тохаров. Поэтому вопрос заключается в том, возможно ли определить археологический сценарий, который может более удовлетворительно объяснить трансформацию, произошедшую между базальным и основным индоевропейским языком, но без отказа от связи с перемещениями населения, связанными с ямной экспансией.
Индо-анатолийская фаза никоим образом не выглядит совместимой с полноценным сельскохозяйственным образом жизни, поскольку можно реконструировать только один, возможно, два зерновых термина. Поскольку знакомство со злаками не обязательно подразумевает знакомство с земледелием и может также отражать торговлю или бартер [37:244], большинство энеолитических культур из степной и лесостепной зоны можно считать возможными соответствиями индо-анатолийской речевой общности. Обмен мог произойти через контакты с культурой Кукутени-Триполье (5200-2800 гг. до н.э.) на западе или (предшественниками) Майкопской культуры (3700-3000 гг. до н.э.) на востоке. Мужчина из Дереевки, датируемый началом 5 тысячелетия до н.э., генетически объединяется с трипильскими земледельцами из Болгарии [216; 217:329], демонстрируя ранние контакты между культурами. Первое возможное свидетельство земледелия действительно происходит из культуры Среднего Стога [218; 219]. Поселения Дереивка и Молюхов Бугор, по-видимому, дополнили свое преимущественно охотничье-пастушеско-рыболовное существование мотыжным типом земледелия, заимствованным с запада. Вдоль Нижнего Дона в керамике Ракушечного Яра и Зановского [219] найдены немногочисленные оттиски зерновых, наряду с оттисками мякины. Однако злаки, как дикие, так и одомашненные, все еще играли незначительную роль в рационе степных групп эпохи энеолита, что подтверждается отсутствием кариеса зубов у одного из жителей Среднего Стога [220:266]. Средний Стог ранее был связан с индо-анатолийской фазой [3:262; 23], а анатолийский раскол - с перемещениями вождей Суворово-Новоданиловки на Балканы.
Для более поздних фаз языковой семьи, даже до тохарского раскола, необходимо предположить гораздо больше, чем поверхностное знание об использовании злаков. Это делает восточную ямную культуру менее привлекательной в археологическом плане для основного индоевропейского языка. Лексически переход от базального к основному индоевропейскому языку напоминает проникновение языкового сообщества через фундаментальный культурный барьер, разделяющий пастушескую и сельскохозяйственную сферы. Археологически такой барьер в степи был идентифицирован как река Днепр, которая после экспансии трипольских земледельцев на территории буго-днепровской культуры не менее двух тысячелетий функционировала как культурная граница с неземледельческими обществами [3:166, 264; 221:239-40]. Этот барьер был разрушен, когда степные скотоводы стали полностью мобильными, и это событие представляется фундаментальным для понимания лингвистической эволюции базального и основного индоевропейского языка.
Около 3400 г. до н.э. переход от фазы I к фазе II поселения Михайловка, расположенного на западном берегу Нижнего Днепра, знаменует переход от земледелия к скотоводству и появление керамики репинского типа [3:320-1]. Однако свидетельства земледелия не исчезают, и Михайловка II/III, по-видимому, была оседлым ямным поселением, жители которого занимались спорадическим земледелием [28; 32:904]. С 3300 года ямные скотоводы перешли Днепр во все большем количестве и начали заселять самые западные степи. В то же время поздние кукутени-трипольские земледельцы расширялись в степь прямо к западу от Среднего Днепра, где поселения сохранялись до 2600 года до н.э., что привело к кратковременной, но, вероятно, решающей фазе сосуществования в этой области [2:237; 222]. Курганы были возведены на вершине поселений поздней Кукутени [223:301; 224]. Отпечатки зерновых документированы для двух курганов Беляевки и Глубокого на нижнем Днестре [3:320]. Далее на запад в регионе Нижнего Дуная, регионально различимые погребальные обычаи отражают адаптацию прибывающих скотоводов к местному населению поселений [225]. В течение нескольких поколений культурно и лингвистически диверсифицированные ямные группы имели бы достаточно возможностей для приобретения обширных знаний о местных сельскохозяйственных практиках, таких как использование плугов, лемехов и серпов, как они были археологически зафиксированы в регионе в четвертом тысячелетии до нашей эры [43; 127:88-95; 162:48; 212], как указано на рис. 3.212], как указано на рис. 3.
В заключение следует отметить, что в отличие от археологической Ямной родины, лингвистическая родина основной индоевропейской языковой общности не может быть расположена в восточной степи, но должна быть расположена вокруг и к западу от реки Днепр. После формирования основного индоевропейского диалектного континуума на этой территории после ок. 3300 г. до н.э., он постепенно превратился в сеть все более развитых и разобщенных разновидностей индоевропейской речи, тем самым предвещая окончательное дробление языка и перемещение различных ветвей в Европу и Азию. Интересно, что индоиранский и особенно тохарский языки в меньшей степени пострадали от более позднего, более радикального сдвига в сторону сельского хозяйства, который проявился в европейских ветвях, что указывает на то, что они были культурно, но также и географически более периферийными. Однако, поскольку эти ветви имеют общие индоевропейские слова для "плуга" и "фунта зерна", они тоже должны были каким-то образом участвовать или, по крайней мере, быть связаны с созданием основного индоевропейского континуума в Западно-Понтийском регионе. Поэтому сценарии, в которых европейские ветви двигались на запад, а азиатская ветвь оставалась к востоку от Днепра [226], выглядят слишком упрощенными. Хотя Гимбутас была в основном права, предполагая, что "рост сельского хозяйства синхронен с вторжением курганного [...] народа в Европу" [227:395], особенно в европейских ветвях, мы должны предположить, что начало этого процесса уже началось до окончательного распада основного индоевропейского диалектного континуума, в степи или рядом с ней. Вполне возможно, что сегменты основного индоевропейского речевого сообщества продвинулись на запад раньше, чем на восток, включая те группы, которые в конечном итоге принесли в Азию тохарский и индоиранский языки. Что касается степного компонента у индоиранцев, то восточноевропейская шнуровая посуда была предложена в качестве посредника ямной прародины [228]. Для тохарцев, возможно, необходимо предположить непрямое распространение, учитывая позднее распространение земледелия в восточной степи. Деревянные плуги Катакомбной культуры (2500-1950 гг. до н.э.) предлагают археологический terminus post quem. Последовательным потенциальным прокси является культура Бабино (2200-1700 гг. до н.э.), сходство которой с эпи-шнуровой посудой Карпатского региона указывает на восточно-центральное европейское происхождение [229].
Центральный вопрос касается механизма, с помощью которого мобильное скотоводство было внедрено в Нижнем Поднепровье во время западной экспансии Ямной культуры. Вытеснили ли пришлые скотоводы местные группы, включая их язык, перед окончательной экспансией в Европу и Азию? Или же местные группы приняли этот образ жизни чисто культурно, став впоследствии исходным населением, которое в конечном итоге распространило свои генетические и языковые особенности на большую часть Евразии? С лингвистической точки зрения, стоит отметить, что культура Среднего Стога, с ее ограниченными свидетельствами сельского хозяйства, потенциально лучше подходит для археологических раскопок базальной индо-анатолийской языковой общности, чем восточная ямная культура, которая не имеет следов сельского хозяйства. Это может поддержать сценарий языковой преемственности местных немобильных скотоводов в Нижнем Поднепровье и их генетической устойчивости после интеграции в последовательный и обширный ямной горизонт.
Эти археолингвистические соображения могут также помочь пролить свет на генетические истоки рассеяния Ямная. Культуры шнуровой керамики и колоколовидных кубков, обе перспективные переносчики индоевропейских речевых разновидностей, имеют высокий уровень степного происхождения [6-8], но из-за несовпадения Y-гаплогрупп точный генетический источник населения, которое внесло вклад в культуру шнуровой керамики, пока остается неустановленным [230:386-95; 231]. Эволюция индоевропейского лексикона предполагает, что скотоводы тесно взаимодействовали с современными земледельцами в Северо-Западном Причерноморье до лингвистического расселения большинства индоевропейских подгрупп. Возможно, языковое взаимодействие между земледельцами и скотоводами стало результатом некоторых из тех же процессов, которые способствовали появлению крупных археологических комплексов, вскоре ставших доминирующими на большей части позднего неолита в Европе [232]. В той мере, в какой лингвистические данные могут быть использованы для выяснения геномной предыстории человека, реконструированный словарный запас основной индоевропейской культуры предполагает, что источник степных предков в самых ранних группах колоколовидных и шнуровых сосудов следует искать в Понтийской, а не в Каспийской степной и лесостепной зонах."
Что ж, заключение меня порадовало больше, чем аннотация. Потому что ставит вопросы, причем вопросы нужные.
Итак, что имеем по факту? Реконструируемое общество неразделенных индоевропейцев знало зерновые и использовало их. Причем на индо-анатолийском этапе (до отделения предков хеттов) знакомство было еще поверхностным, а затем вполне себе значительным.
Авторы совершенно справедливо, на мой взгляд, указывают, что аналогом индо-анатолийского этапа мог быть культура Средний Стог. Ну что ж, вполне. Знакомство с земледелием и земледельцами тут прослеживается в виде различных отпечатков зерен. Хотя лишь на западе этой культуры. Да и то, в том же Поднепровье предполагается весьма поверхностное знакомство со злаками. Скорее всего земледелие для них было одной из "престижных технологий", не игравших роли в ежедневном обеспечении. Подробнее писал здесь:
https://andvari5.livejournal.com/99229.html
Достаточно ли это для того индо-анатолийского общества, что рисует статья? Как я понял, должно быть достаточно.
Сложность возникает дальше, с обществом, собственно, индоевропейским. Авторы указывают, что в таком обществе земледелие играло уже существенную роль. И это ставит перед нами крайне интересный вопрос с ямной культурой. Можно сказать, что для значительной и основной части ямной культуры, ее население не было знакомо с земледелием совсем. Самые яркие и основные памятники ямной культуры (в основном курганы), те самые, что считаются классическими, расположены восточнее Днепра в степной зоне Восточной Европы. Как раз там, где нет никаких следов знакомства с земледелием. Там даже поселений нет. И выводы археологов об отсутствии земледелия в этой зоне подтверждаются изотопным анализом костяков. Эти люди хлеба не ели. Подробнее об изотопных исследованиях я писал тут:
https://andvari5.livejournal.com/101148.html
https://andvari5.livejournal.com/101436.html
И тут встает вопрос - на каком языке тогда говорили эти люди? Выхода может быть три
1) Ямная культура была не монолитной лингвистически. Ее основная часть не говорила на индоевропейском, на индоевропейском говорили только на западе.
2) Ямная культура была индоевропейской. Но большая ее часть не оставила лингвистических прямых потомков и никак не повлияла на остальные индоевропейские языки. Назовем тогда восточных ямников параиндоевропейцами.
3) Ямная культура не была индоевропейской. Такой вариант тоже возможен, почему бы и нет?
Кажется, авторы статьи вопрос о языковой принадлежности восточных ямников игнорируют, да и задачи такой у них нет, но принимают как постулат то, что ямники априори индоевропейцы. В качестве возможного объяснения упоминают находки остатков зерна и предполагаемых сельскохозяйственных инструментов на западе ямной культуры.
Решает ли это вопрос с постоянным присутствием земледелия? Думаю, что нет. Отпечатки культурных злаков вполне могут быть остатком импорта и опять же, престижной технологией. Например, именно так интерпретируются остатки культурных злаков для приазовских катакомбников, и это вполне аргументированно. То, что интерпретируется как серпы, может оказаться вполне себе косарем для очистки постбища и заготовки корма для скотины. Так было с косарями срубной культуры, которые изначально полагали сельскохозяйственными инструментами, но на текущий момент никто не сомневается, что это инструмент животноводства.
В конечном итоге, свидетельств земледелия для западного ареала ямной культуры не так уж и много. По крайней мере, от Среднего Стога они качественно не отличаются. Здесь скорее нужны дополнительные исследования. Когда-то для среднедонских катакомбников предполагалась значительная роль земледелия, но ни последние статьи археологов на эту тему, ни изотопные исследования это не подтверждают.
https://andvari5.livejournal.com/58856.html
https://andvari5.livejournal.com/63853.html
Гораздо более подходящей моделью выглядят не ямники, а культура шнуровой керамики. Здесь есть все, что нужно, в том числе и вполне себе развитое земледелие.
https://andvari5.livejournal.com/119200.html
https://andvari5.livejournal.com/120294.html
Именно эта культура считается основным распространителем индоевропейских языков в Европе. А с исследованием восточных шнуровых сообществ, где найдена R1a-Z93, она претендует и на основного распространителя индо-иранских языков, а значит и большинства индоевропейских языков в Азии.
Тем не менее, это не снимает вопроса с ямной. И афанасьевской тоже. Афанасьевцы крайне схожи с ямниками, в том числе и генетически. Однако с земледелием они тоже не были знакомы. А значит не могут быть предками тохар, для которых данное исследование указывает серьезное знакомство с сельским хозяйством.
А это вновь возвращает нас к вопросу - кто же были ямники? И пока есть три варианта, но какой из них самый верный - непонятно.
1) Ямная культура была не монолитной лингвистически. Ее основная часть не говорила на индоевропейском, на индоевропейском говорили только на западе.
2) Ямная культура была индоевропейской. Но большая ее часть не оставила прямых потомков и никак не повлияла на остальные индоевропейские языки. Назовем тогда восточных ямников параиндоевропейцами.
3) Ямная культура не была индоевропейской.
Статья
Indo-European cereal terminology suggests a Northwest Pontic homeland for the core Indo-European languages
https://journals.plos.org/plosone/article?id=10.1371%2Fjournal.pone.0275744&fbclid=IwAR1p1jvwlqUVQkG-VeC00NtriE0-SIuZgxolGP0oySop0BgdD34dQ2FkkPc#pone.0275744.ref028