Что ели ваши предки? Эпоха бронзы -1
Воин ямной культуры. Авторское бюро Якова Петрова
И снова возвращаемся к вопросу о рационе древних людей, который нам помогают понять изотопные исследования. В прошлый раз мы разговаривали об энеолите - медном веке и территории степей-лесостепей Восточной Европы. Выяснилось, что люди, населявшие эти территории, придерживались весьма разнообразных диет. Несмотря на то, что им уже было известно производящее хозяйство (как правило, скотоводство, но также есть следы знакомства с земледелием), по-прежнему существуют группы, основывающие свою жизнедеятельность на дарах природы. Это группы рыболовов и охотников, роль скотоводства для которых не была значительной. Тем не менее, к концу энеолита мы видим усиление эксплуатации домашних животных на поселениях. Пожалуй, широкое распространение скотоводства начинается именно тогда.
Но как происходил этот процесс, насколько полный был охват экономики животноводством? Как правило, в археологической литературе за культурами ранней и средней бронзы степей, типа ямной или катакомбной, закрепилось определение скотоводческих. И это, на мой взгляд, не стоит подвергать сомнению. Но как всегда есть нюансы.
Прошлый пост про энеолит из-за объема пришлось разделить на две части. С этим придется поступить таким же образом. Ах да, стоит сказать, что я сосредоточился на культурах ранней и средней бронзы. Они мне гораздо более интересны, чем позднебронзовые, по которым специальных исследований я не искал. К тому же, думаю, что в позднюю бронзу уже вырисовывается понятная тенденция. Итак, поехали.
Начнем с Приуралья. В статье "Анализ стабильных изотопов, диета и мобильность (бронзовый век Приуралья)" [1] приводится следующая информация:
«Ямные памятники демонстрируют сравнительно высокую степень вариативности в пределах одного могильника, особенно в сравнении с другими сериями. Если за этим не стоит погрешность измерения, то объяснением может быть заметная разница в особенностях диеты индивидов. При этом речь идет о долгосрочном накоплении стабильных изотопов - мы диагностируем особенности питания последних лет (до 10). Причины разнородности могут лежать в сфере социальных отношений, но с большей вероятностью - в особенностях хозяйственной деятельности и соотношении источников пищи. В этой связи принадлежность покойных к одному коллективу оказывается под сомнением, если, конечно, мы не фиксируем хронологические изменения для некрополя, который формировался достаточно долго. Подчеркнем, что колебания значений находятся в «коридоре» потребителей продукции животноводства».
Вот так ямники расположились на моем составленном для удобства графике. Отметил вариации их показателей красным квадратом.
Однако кроме них в этой публикации приведены и результаты других культур бронзы. Их тоже полезно привести в пример.
Среди них есть единичный абашевский образец, который похож на ямников : «В этом же русле могут быть трактованы данные единичного абашевского анализа». Для синташтинцев же этого региона предполагаетс другая диета:
«Принципиально иначе реконструируется синташтинская диета (могильник У горы Березовой). Все три результата очень близки между собой и достоверно иллюстрируют отклонения в сторону заниженных значений изотопа углерода и завышенных - для изотопа азота. Этот показатель обычно сигнализирует о значительной доле продуктов водного происхождения в смешанном рационе. Такой вывод резко контрастирует с зауральскими однокультурными данными - здесь никаких следов потребления рыбы не диагностировано. В данном случае мы имеем дело с резервуарным эффектом, для определения величины которого требуются дополнительные исследования костей животных из того же контекста».
Несколько различных статей об изотопных исследованиях людей бронзы опубликованы Н.И. Шишлиной, самостоятельно или в соавторстве. Например, в одной из статей [2] также проанализированы показатели ямников. Для ямной культуры Предкавказья (3000-2450 гг. до н. э.) значения стабильных изотопов иные, не такие как в Предуралье и говорят о другой диете, с большим содержанием рыбы. Автор указывает: "Stable isotope data obtained for human and animal bones (Table 4, Figure 4) suggest that river products were a major food source for this population, male and female alike». И упоминает археологические свидетельства из этих погребений: находки раковин и костей речных рыб, возможные следы сетей.
Отмечено также, что эти люди употребляли съедобные дикорастущие злаковые С3 растения.
В этом исследовании приведены и данные других культур. Например, северокавказской (2500-2300 гг. до н.э.). В конце третьего тысячелетия климат стал ухудшаться. Это было начало аридизации. Население северных отрогов Кавказского хребта стало решать свои экономические проблемы за счет эксплуатации регионов на севере, в прикаспийских степях. Для измеренных образцов северокавказской культуры речные продукты, такие как рыба, моллюски и водоплавающие птицы по прежнему остаются важным элементом питания (New measurements of stable isotope ratios in human bone collagen showed that river products such as fish and mollusks were important elements of the diet system of the Steppe North Caucasus population). Правда, эта выборка крайне малочисленна - всего два образца.
В этом регионе исследованы и представители катакомбных культур. Люди раннекатакомбной (2600-2350 гг. до н.э.) культуры представлены обширной выборкой. Они использовали все доступные источники пищи (растения С3, водные ресурсы, домашних и диких животных. «They made use of all the food resources of the occupied areas, including edible C3 plants, aquatic resources, as well as domesticated and wild animals».
А люди катакомбной восточноманычской культуры (2500-2000 гг. до н.э.) жили в условиях обострившейся аридизации. Они ели, в основном, речную и озерную пищу, а также дикие растения С3. Интересно, что сосуды и грунт на месте желудков показали наличие некоторого количества растений С4 (Atriplix (лебеда), Chenopodiaceae (марь), Rumex (щавель) и Polygonaceae (гречишные)).
Население лолинской культуры появилось в этом регионе в конце засушливого периода. Аридизация климата повысила значения изотопов углерода и азота в животных, а следовательно и у людей. Те и другие характеризуются высокими значениями.
В целом, авторы указывают, что во всех исследованных группах речной или озерный компонент был постоянным.
В более ранней работе Шишлиной [3], посвященной радиоуглеродному датированию катакомбной культуры и поправке на резервуарный эффект, фигурируют те же катакомбные образцы. И выводы там точно те же, но в этой статье содержится интересная информация об изотопных показателях исторических деятелей европейского средневековья. А также о поправках в радиоуглеродные даты, которые для них получены. Можно увидеть, что разница составляет до трехста с чем-то лет. Она может быть и выше, но полезно посмотреть, как разместятся эти люди на графике.
Я взял троих, для которых известны показатели изотопа азота, а не только углерода. Мы можем увидеть, что рыбоедами этих людей назвать нельзя, а резервуарный эффект тем не менее есть. Вероятно, такая диета была более или менее обычной для средневековья.
Сравните с тем, как расположились наши люди из эпохи бронзы выше. Но я привел этих средневековых людей не только для наглядности в разнице диет. В статье о ямниках Оренбургской области [4] Н.Л. Моргунова пишет:
«Что касается мнения о необходимости проверки 14С дат, сделанных по костям человека изотопным анализом, и поправки на резервуарный эффект, то такие исследования в Волго-Уралье пока единичны. На мой взгляд, поправка на резервуарный эффект для 14С дат ямной культуры не столь актуальна, поскольку население занималось кочевым скотоводством, вело подвижный образ жизни и вряд ли активно практиковало рыбную диету. Это мнение подтверждается рядом датированных нами комплексов Приуралья, для которых 14С даты, полученные по кости человека, совпадают с датами, полученными по другим материалам (табл. 2, 14-17, 18, 19, 20-22; 3, 1-4, 5-7). Но следует иметь в виду и результаты анализов на изотопное фракционирование по пяти комплексам Шумаевских и Мустаевских курганов, полученные Э.П. Зазовской (табл. 4). Во всех 5 случаях анализ показал возможность присутствия резервуарного эффекта и необходимость поправки возраста этих погребений в среднем на 100 лет в сторону удревнения».
Это довольно странное заявление. Во-первых, Моргунова почему-то из статьи в статью повторяет мысли о кочевом скотоводстве, хотя это гораздо более позднее явление, зародившееся явно не в Приуралье и не в раннюю бронзу. Есть специализированные коллективные работы по происхождению номадизма. Об этом можно долго рассказывать, но сейчас важно понять, что для эпохи бронзы мы можем говорить лишь о подвижном скотоводстве максимум, а не о классической кочевой модели. Во-вторых, исключать резервуарный эффект исходя из предположения, что оренбургские ямники рыбы не ели - как-то явно преждевременно. На чем такая уверенность основывается? Даже если не ели, выше я уже показал, как средневековые люди, которые судя по всему, тоже с рыбой не были на короткой ноге, все же показали резервуарный эффект. Ну и напоследок, показатели тех самых ямников из Оренбургской области, кости которых резервуарный эффект все же обнаружили. Как видим, не похоже, что диета у них была чисто наземная, хотя для точного ответа на этот вопрос нужны еще показатели фауны.
В нескольких более поздних статьях Шишлиной [5, 6] обобщены результаты ее исследований. В частности, есть довольно интересные глобальные выводы. Например, показано, что со временем в прикаспийских степях увеличивалось значение стабильных изотопов как углерода, так и азота, как в животных, так и в людях. Т.е. на графике точки уползают правее и выше. Это связано с аридизацией, уменьшением осадков и т.д. Средние значения по людям и животным можно увидеть здесь.
Попробую так же нанести их на график. Крупные точки - люди, мелкие - животные. Цвет точек соответствует цвету культуры/периода в табличке выше
Данные по животным позволили выяснить особенности выпаса. В эпоху относительного увлажнения, которая соответствовала энеолиту и ранней бронзе, майкопской и ямной культурам, пастбища состояли по большей части из растений типа С3 фотосинтеза. В более поздние эпохи это были уже смешанные пастбища с растениями С3 и С4.
Таким образом, выпас предполагал две модели, характерные для разных периодов. Свои модели питания удалось построить и для людей.
«Люди эпохи энеолита, в основном, питались растительной пищей и мясом травоядных животных (диких и домашних), в результате чего произошло понижение величин δ13C и δ15N (для растений С3 δ13C = -29÷26 % и δ15N = 2÷6 %;С4 δ13C = -20-9 %.). Модель 1, средние значения δ13C для которой колеблются от -21 % до -19 % и δ15N от +9 % до +11 %, была характерна для некоторых представителей майкопской культуры (сезонный пастух из могильника Манджикины.
Наиболее распространенная модель 2, средние значения δ13C которой варьируют от -21 % до -17 % и δ15N от +11 до +15 %, скорее всего, сформировалась в степной среде подвижных пастушеских групп эпохи энеолита-бронзы. Она основана на употреблении в пищу мяса травоядных домашних животных, большого количества продуктов водного происхождения (рыбы, моллюсков, водорослей) и диких растений группы С3. Носители хвалынской культуры эпохи энеолита, подвижные майкопские, ямные и катакомбные группы, включая и финальные лолинские, осваивали все пищевые ресурсы экологических ниш Поволжья, Подонья, Прикаспия и степных районов Северного Кавказа.
Однако среди анализируемых индивидуумов выделена небольшая группа, для которой характерна модель 3, средние значения которой δ13C меняются от -17 % до -15 % и δ15N - от +15 % до +18 %. Эта модель основана на употреблении морепродуктов.
Выделяются данные по пожилому мужчине из могильника Чилгир (Прикаспийская низменность) и трем женщинам 14-17 и 45-50 л. из могильников Средних и Южных Ергеней эпохи ямной культуры (Манджикины-2, Хар-Зуха и Му-Шарет-4). В системе питания этих индивидуумов, скорее всего, присутствовали морепродукты. Данные по времени совершения погребений (зима, лето, поздняя весна) позволяют предположить, что эти индивидуумы были сезонными пастухами, которые могли откочевывать со своими семьями в другие ландшафтные регионы с иными пищевыми ресурсами. Две молодые женщины 14-17 л., возможно, происходили из приморских районов и были выданы за мужчин из степных районов. Как переселенцы эти женщины прожили в новой для себя среде недолго, поэтому масс-спектрометрический состав в коллагене их костей отличается от изотопного состава других представителей этой культуры, основных местом проживания которых были степные районы Прикаспия, и система питания которых была иной, соответствующей модели 2.
Некоторые индивидуумы ранней катакомбной культуры (женщина senilis из Хар-Зухи, кург.1, погр. 3Б) отличаются крайне высоким значением δ13C (-15,42 %) и большим δ15N (+18,10 %), что также указывает на употребление морепродуктов. Предположительно, эта женщина приехала в каспийские степи из другого региона (ее масс-спектрометрические данные отличаются от средних статистических данных по людям местной катакомбной культуры), возможно, из Причерноморья или Прикаспия. В течение последних 10 лет в ее рационе преобладали продукты морского происхождения. Однако, видимо вскоре, эта женщина умерла среди людей, живших в степи, которые питались по-другому. Данные, полученные по кости ребенка 3-4 л. из Манджикин-2, кург. 42, погр. 4 (δ13C -15,29 %, δ15N +18,13 %), возможно, связаны с тем, что ребенка продолжали кормить грудью. Вариации изотопных данных, полученные по коллагену костей младенцев и взрослых из неолитического поселения Чатал-Хуюк, позволили высказать предположение, что ребенка могли отнимать от груди матери довольно поздно в связи с отсутствием подходящего детского питания, что нашло отражение в разнице масс-спектрометрических данных у взрослых и детей (Richard et al. 2003).
Предположительно, индивидуумы восточноманычской катакомбной культуры, захороненные в могильнике Темрта III, кург. 1, погр. 6 (? 25-30 л.), Манджикины 1, кург. 10, погр. 2 (женщина 45-50 л.) и кург. 14, погр. 1 (мужчина 30-35 л.), входили в семейные группы, которые регулярно откочевывали зимой в приморские районы Приазовья и восточного Причерноморья. У этих трех индивидуумов зафиксированы самые крайние значения азота и углерода, указывающие на включение в систему питания морепродуктов».
Конец первой части. Продолжение в следующем посте.
1. Анализ стабильных изотопов, диета и мобильность (бронзовый век Приуралья)
https://www.academia.edu/44319366/The_analysis_of_stable_isotopes_diet_and_mobility_the_Bronze_Age_of_the_Urals_Анализ_стабильных_изотопов_диета_и_мобильность_бронзовый_век_Приуралья_
2. PALEOECOLOGY, SUBSISTENCE, AND 14C CHRONOLOGY OF THE EURASIAN CASPIAN STEPPE BRONZE AGE
https://www.researchgate.net/publication/254821440_Paleoecology_Subsistence_and_14C_Chronology_of_the_Eurasian_Caspian_Steppe_Bronze_Age
3. РЕЗЕРВУАРНЫЙ ЭФФЕКТ И РЕЗУЛЬТАТЫ ДАТИРОВАНИЯ КАТАКОМБНЫХ КУЛЬТУР СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРИКАСПИЯ
http://www.ra.iaran.ru/?page_id=218&lang=ru
4.РАДИОКАРБОННАЯ ХРОНОЛОГИЯ ЯМНОЙ КУЛЬТУРЫ ВОЛЖСКО-УРАЛЬСКОГО МЕЖДУРЕЧЬЯ
https://www.archaeolog.ru/media/ksia/ksia-230.pdf
5. Изотопный «архив» кочевников Евразийских степей бронзового века: результаты исследования и интерпретация
Шишлина Н. И., 2010. Изотопный «архив» кочевников Евразийских степей бронзового века: результаты исследования и интерпретация//Древние культуры Евразии/Ред. В. А. Алекшин. СПб: ИИМК РАН. С. 104-112
6. Isotopes, Plants, and Reservoir Effects: Case Study from the Caspian Steppe Bronze Age
https://www.academia.edu/24477594/Isotopes_Plants_and_Reservoir_Effects_Case_Study_from_the_Caspian_Steppe_Bronze_Age