Культурное. Листая старые страницы об обвалившейся гробнице.

[17ur]

"What can change the nature of a man?"
(Ravel Puzzlewell)

Итак, "Гробницы Атуана", Урсула К. ле Гуин, по времени написания источники разнятся, однако премию за текст автор получила в 1972 году. Русский перевод - 1991 год. Поздновато. Некоторые вещи надо читать своевременно. Может помочь.

Я решил записать несколько мыслей по поводу этого произведения, в неважном здесь разговоре лишний раз убедившись, что нынче выражение "мягкая сила" ходит в волшебных словах. Применяется по поводу и без повода. Многое объясняет, хотя бы на уровне "эва оно как, чего дальше спрашивать".

В начале семидесятых годов прошлого века жизнь была проще, а люди понятливее. По моему скромному мнению - то, в чём все (кроме меня) разбираются, не упуская случая это показать, леди Урсула объяснила тогда несложно и толково, на уровне притчи.

Искренне рекомендую к (пере)прочтению. Особо отмечу, что стараниями автора повесть вполне может быть прочитана как самостоятельное произведение, хотя и принадлежит к циклу "Земноморье".

1. Место действия: капище Безымянных, которые "не боги и никогда ими не были". Автор устами героя объясняет происхождение этих сущностей следующим образом: сами по себе они были ещё до сотворения Земноморья, однако в своём нынешнем виде они прокачаны человеческим поклонением всевозможным несчастьям, умышленным и природным. Под несчастьями понимаются акулы в океане, землетрясения в горах, человеческая жестокость и прочие дела естественные и неизбежные.

Важно понимать, что по автору своей мощью и своей опасностью Безымянные опасны именно из-за этого отношения, из-за человеческого преклонения перед несчастьями. Что несчастья, что Безымянные существуют и существовали всегда, их нельзя ни отрицать, ни игнорировать, но им нельзя служить.

При этом Безымянные не существуют как отдельно взятые юниты со штучными ТТХ, сводимыми к СГС или СИ. Это всего лишь некое присутствие в капище. Даже Первосвященница, главная героиня книги, по ходу сюжета выдаёт в разговоре с главным героем, что те, наверное, померли.

В ответ на это герой объясняет, что никуда эти сущности не делись, и что они, поднимаясь из своего древнего сна, не способны ни на что, кроме разрушения - в том числе разрушения человеческого разума. Это не одержимость, не подмена и не усиление своей волей собственной человеческой воли - это порча, ослабление, подавление воли и разума, уничтожение надежды.

Итого, понимание врага с точки зрения героя: изначальный отказ собственно врагу в человечности. Понимание человеческой лояльности - лояльности тех, с кем герою приходится иметь дело - как основного источника вражеской мощи и одновременно её уязвимого места. Необязательность/излишество рассмотрения врага как некоторого сообщества из отдельных субъектов. Отказ от отождествления с врагом того человеческого сообщества, с которым герой де-факто имеет дело. Да, это источник вражеской мощи, это эффектор врага, но не сам враг, не "они там все такие".

2. Главная героиня: молодая смышлёная девка, якобы очередное воплощение Первосвященницы с титулом вместо имени "Пожранная" (Арха), которая была, есть и будет одна. Девка в том самом переходном возрасте, когда чего-то ей уже хочется, а кого, она ещё не знает. Заняться ей откровенно нечем: ритуалы со священными танцами она выучила или доучивает ("вспоминает"), читать не умеет ("это одно из тёмных искусств").

Само капище находится в полупустыне по соседству с более богатым храмом "Бога-короля", местного суверена. Конструкторски и методически место решено в виде Лабиринта, где не рекомендовано зажигать свет, и топологию которого тоже надо учить. Там и ямы найдутся. Когда девка весь Лабиринт выучит, то всё - ничего нового на всю оставшуюся... эээ... инкарнацию. Всех развлечений: казнить любым угодным ей способом жертвы, которые Безымянным иногда присылает Бог-король с царского плеча. Но пока девку с того коробит.

Автор тут безусловно заслуживает оваций. Я не шучу: леди Урсула тратит немало текста на то, чтобы чётко отождествить возрастные попытки девки разобраться в себе с одновременной её работой по выучиванию Лабиринта. Более того, у этих попыток есть общий знаменатель, общее основание: и то, и другое суть якобы уже существующие знания, "воспоминания" - и это обесценивает текущую работу девки по достижению знаний что о себе, что об окружающем мире. И она это понимает.

Получается, что сенсорное голодание у Архи имеет разные причины, однако они взаимно усиливают друг друга. Резонанс. Поэтому эпизод, когда Первосвященница вдруг видит в уже изученном Лабиринте свет, и этот свет освещает лицо молодого парня... ещё раз: я не разбрасываюсь эпитетами "великий", и воззрения госпожи ле Гуин зачастую мнятся мне небесспорными, но это великий автор. Туше.

Отдельно надо указать, что сенсорная бедность в данном случае профессиональное требование. Первосвященница буйная и пылкая - не "Пожранная" - попросту разбудила бы Безымянных со всеми последствиями. Если хотите, то функция Первосвященницы - стержень в реакторе.

То, что Лабиринт сколлапсировал и без последствий обвалился в себя - это произвол автора. "Всё будет хорошо". Впрочем, до Чернобыля оставалось ещё полтора десятка лет.

Итого, объект воздействия: человеческий ресурс врага. Обеспечением воздействия оказываются людская любознательность вообще, как свойство той или иной человеческой натуры, и правильно угаданное сенсорное голодание применительно к частному случаю. Механизмом вовлечения служит чувственное поощрение собственного достоинства до несовместимости с прежней идентичностью. "На хвастуна не нужен нож".

3. Главный герой, который правильно угадал - это молодой, но уже видавший виды и хлебнувший лиха парень-волшебник, владеющий неким "истинным языком" и способный управлять окружающими предметами через правильное к ним обращение. В Лабиринт его занесло издалека, ибо под Богом-королём волшебников не водится (тиран). Нужно парню найти спрятанное в Лабиринте древнее магическое сокровище, отсутствие которого отравляет жизнь всему миру.

Надо отметить, что парень видал и хлебал в "Волшебнике Земноморья" такое, что с тех пор его отношение к жизни чётко задано формулой "делай, что должно, и будь, что будет" (завидую). Вообще, у меня такое впечатление, что его основным жестом в общении с малознакомыми людьми должно быть пожатие плечами (завидую ещё раз).

Когда девка предлагает ему, почти уже двинувшему кони в капище древних сил зла, воду и еду в обмен на истории про глупый и вот нисколечки совсем никому здесь не интересный внешний мир, то парень соглашается, прекрасно понимая, с кем имеет дело.

И как только неглупая, но простая и пытающаяся поставить себя перед ним девчонка требует от него развлечь её иллюзией, парень наводит на неё роскошное платье какой-то принцессы, чего девка даже не сразу понимает. "Ты сказала показать тебе что-нибудь, достойное внимания. Я показываю тебе тебя". Потом он ещё напоминает ей её настоящее имя, до шестилетнего возраста и Архи. Тенар.

Всё, партия. Девка в себе разобралась. По крайней мере, так считает.

В наше время эту ситуацию можно воспроизводить в любых декорациях с тем же пафосом. Скажем, он наводит на неё вышиванку с плахтой и напоминает ей её имя - Оксана, а не Ксения. Или отдаёт ей слегка поцарапанный комсомольский значок и говорит, что до послеаварийной амнезии она не работала в стриптизе. Или воспроизводит хруст настоящей французской булки и заявляет, что таких имён, как Даздраперма, не бывает в принципе. Добавьте свои сюжеты по вкусу.

Однако это наше время. А тогда 1972 год. Многое было ново. И даже цветы в советской квартире, поставленные в бутылку из-под "Кока-колы" (надеюсь, всё же без этикетки), не вызывали "стыда с поджиманием пальцев в ботинках".

Итого, непосредственный эффект воздействия: обесценивание привычного по сравнению с новым. Сама переклейка ярлыков "хорошее" и "плохое" - это, во-первых, уже следствие, а, во-вторых, не особо важное. Играет роль не изменение окраски, а изменение размера, то есть изменение расхода внимания на восприятие, устойчивое перенаправление этого внимания. Само воздействие может и не быть продолжительным (вплоть до штучного и мгновенного импринта), но его описанное последствие обязано быть долгим. Как раз оно и взламывает прежнюю идентичность - а новый аттрактор уже был: освещённое лицо в лабиринте, рекламный ролик "у них там".

4. Чем дело кончилось: сбежали. Рука об руку, в сторону заката. В пути девку неоднократно осеняло, что она поступила не совсем правильно и лишилась синицы в руках в обмен на неизвестно что.

Хуже всего двоим пришлось после того, как голодный парень ради развлечения голодной девчонки позвал дикого кролика истинным именем, и тот пришёл. Парень отказался зверька убивать, сказав, что нехорошо злоупотреблять дружбой, даже если очень хочется есть. Это замечание спасло ему жизнь; когда он спал, до девки дошло, что и её, собственно, позвали настоящим именем - и парня она чуть не прирезала. Удержалась.

Опять же, "времена укромные, теперь почти былинные". Это при нынешней одержимости экономией времени эволюция идентичности подразумевается, изображается и ожидается резкой, единомоментной, триггерной. Мол, узнал нечто и в следующей сцене сериала уже преобразился. А если не сразу, то и не преобразишься никогда, проще забыть или забить.

Ранешний автор, свободный от новомодных фетишей, придерживается реализма, создавая картину... перерегулирования?.. затухающего гармонического осциллятора?.. короче, вполне корректно расписывая смену идентичности как процесс продолжительный и периодический, с приливами и отливами.

Парень, однако, к девке неравнодушен, он поддерживает и её, и её доверие к себе, при этом и обещая ей всякого в совместной жизни, и честно предупреждая, что его мотает далеко и подолгу. Однако главное девка уже сделала - сразу, как только поверила ему: доставила его к искомому артефакту и обеспечила бегство своим доверием. Остальное суть бонус и такое же "всё будет хорошо" от автора, как почти безвредный коллапс Лабиринта.

Итого, продолжительный эффект воздействия: неустойчивая, чувствительная к внешним воздействиям и окружающим обстоятельствам идентичность, нуждающаяся в поддержке, причём в поддержке близкой и избирательной. В отсутствие такой штучной работы последствия для окружающих могут статься самыми печальными, и лучше бы выгодополучателю, манкирующему такой поддержкой, в этих окружающих не находиться. Может задеть.

5. Отдельным пунктом я прошу читателя ни в коем случае не полагать, будто я пытаюсь найти в хрестоматийной фэнтези-повести полувековой давности какие-то тайные указания и веяния всемирных заговоров.

Скорее я здесь отстаиваю идею нужности такого рода книг. Эта книга служит ярким примером того, как обсуждение более или менее серьёзных тем, уже существующих в обществе, можно очистить, упаковать и распространить. Задолго до каких-то политических рассуждений с их отягощающей восприятие символьной перегрузкой и убивающей качество срочностью.

Сама "более или менее серьёзная тема", рискну утверждать весьма уверенно - та совокупность явлений и завихов, на которую в современном автору окружении указывало слово "хиппи". Автор взяла на себя труд исследовать тему, сведя её к отдельно взятому случаю. Способность к такому кунштюку ("на примере этой истории мы можем судить") есть одна из главных причин, по которой обществу нужны писатели в частности и рассказчики вообще.

Декорации фэнтези выступили удачным набором условий. Удачным он оказался в силу того, что, во-первых, дал автору возможность искусственно и очень сильно ограничить разнообразие окружения, а во-вторых, персонажей таким макаром удалось заставить общаться чисто сценически, "возвышенно", эффективно решая те самые задачи "очистки" и "упаковки" обсуждения.

Сюжетно этот набор позволил автору в порядке исследования осуществить убедительную инверсию. Простота девчонки, осознаваемая ею как добродетель, однозначно служила "силам зла" книги. В общественном сознании (пост)индустриальной эпохи просто в силу существования (и ускорения) масс-медиа простота и незамысловатость оказываются добродетелью что у охранителей, что у реформаторов в любом случае.

И потому именно здесь нужна художественная литература - что-то, что надо читать долго. "Кондуктор, нажми на тормоза".

6. Нужна не только она. Предположу, что штучный, хорошо снятый с наивозможным приближением к тексту повести (хотя с топонимами типа "Хавнор" и "Ебавнор" надо что-то делать) фильм обойдётся, во-первых, весьма дёшево - соглашаясь на приятие "возвышенной" речи, зритель согласится и на достаточно условные декорации, - а во-вторых, не станет популярным для всех, но окажется культовым для части общества на годы и годы. То бишь на срок, достаточный, чтобы стать частью культуры того общества, где он выйдет.

А сколько-то понятное и доступное некоему обществу в его культурном багаже осмысление проблемы "мягкой силы" вполне может помочь этому обществу на его историческом пути.

Впрочем, я подозреваю, что в проблеме "мягкой силы" читатель и так разбирается: безо всяких текстов, природным своим талантом, с пяти минут до начала чтения этого поста до пяти минут после его окончания.

А я вот не разбираюсь - за отсутствием оного таланта. Оттого и пишу.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Ах да, иллюстрации. Лучшие из старых - это, как ни странно, "Наука и жизнь" образца 1992 года, "Гайдар ликующий". На вкус и цвет, да. Примитивизм иногда уместен. Даже показывать не буду, найдёте.

Лучшие из новых - художник Денис Д. Гордеев. Хотя до картинки, приведённой ниже, я в его блоге и не добрался, но иллюстратор по моим вкусам прекрасен.