Полк майора Клещева
Б.Лавренев || « Красная звезда» №193, 18 августа 1942 года
Сегодня - День авиации. Советские летчики - соколы нашей родины! Громите врага в воздухе и на земле! Да здравствуют советские летчики!
# Все статьи за 18 августа 1942 года.
Струйки зноя дрожат над пустым полем. Безлюдно в степи. Кажется, ни души нет здесь. Но вдруг вскипает пронзительный шум заведенных моторов, раздается команда, и из-под искусных укрытий, один за другим, стремительно выскакивают юркие ЯК'и. Промчавшись по земле, они взмывают в небо.
Истребители полка майора Клещева выходят в очередной боевой вылет. Из маленького полукруглого окопчика, прикрывая ладонью от нестерпимого солнечного блеска прищуренные синие глаза, майор Клещев следит, как уносятся навстречу врагу его питомцы и боевые друзья.
Командир полка истребительной авиации Иван Клещев очень молод. Ему только что стукнуло двадцать три года. И его опаленное солнцем, красное от загара лицо не утратило еще мальчишеской округлости. Но на груди командира полка сверкают два ордена Красного Знамени, орден Ленина и Золотая Звезда. Несмотря на свой малый возрастной стаж, Иван Клещев - старый и закаленный воздушный боец.
В двадцать три года нелегко командовать полком. Но Клещев справляется. У него все качества хорошего командира - знание своего дела, спокойствие, беспредельная личная храбрость, организаторский дар. В полку у него авторитет, его уважают и любят.
Из окопчика раздается голос связиста: «Товарищ майор... передают». Клещев ныряет в окопчик, к рации. Радиосвязь - конек командира полка. Она налажена у него образцово. Не только наземная связь с командованием, но и воздушная со своими летчиками. Он добился того, что на дистанциях в 100-120 километров ни на секунду не прекращается связь между находящимися в воздухе самолетами и командным пунктом полка.
Вот и сейчас он слушает короткий, деловой разговор двух своих летчиков, уже вступивших в бой с противником. Два летчика - Карначенок и Избинский преследуют немецкие «Юнкерсы» и ведут лаконическую беседу, из которой командиру полка так ясен ход боя, как если бы он сам был в воздухе.
Говорит двадцатилетний Карначенок. Майор ясно представляет себе, что делает сейчас его воспитанник:
...«Юнкерс» идет влево... захожу в хвост... вижу вспышки пулеметов... бью по левой плоскости... загорелся мотор… пикирует, чтобы сбить пламя... преследую… иди за мной... даю очередь... отломалась плоскость... закопал немца».
Командир полка улыбается. Вот так и должны работать его ребята. Быстро и чисто.
Сегодня горячий день у полка. Немцы, как черти, лезут в воздухе к переправе. Но командование приказало майору Клещеву: «Ни один вражеский бомбардировщик не должен быть допущен к реке».
Бои тяжелы и беспрерывны. Полк Клещева недавно переброшен сюда с другого направления, где тоже пришлось крепко поработать. Там полк дрался против германской истребительной эскадрильи с громким и высокопарным титулом «Школа берлинских снайперов». Но «снайперы» прусской выработки оказались слабоватыми против красных орлят. В первую же встречу наших восемнадцати машин с тридцатью пятью вражескими шесть самолетов врага были сбиты за четверть часа, и наши вернулись победителями на родной аэродром, не потеряв ни одного самолета.
Майор Клещев вспоминает, как немцы пытались в отместку за поражение раскатать аэродром полка. Рано утром, прикрываясь туманом, два «коричневых снайпера» с большим треском, но малым толком промчались над аэродромом, не причинив никаких существенных повреждений. Такая выходка, видимо, понравилась немцам, и они решили повторить ее на следующее утро. Но наблюдение предупредило командира полка, что к аэродрому приближается «те самые вчерашние нахалы». Майор Клещев, прихватив с собой Карначенка, рванул навстречу «нахалам». Майор и лейтенант честно поделили их между собой и отправили обоих пахать землю носом далеко от границы аэродрома. Больше «снайперы из Берлина» не совались к аэродрому полка.
Солнце начинает клониться к горизонту. Над порозовевшей степью тянет легким дуновением предвечерней прохлады. Продолжаются воздушные схватки вокруг охраняемой переправы. ЯК'и, едва успев вернуться, заправиться горючим и проверить материальную часть, слова взмывают в желтое закатное небо. У летчиков пересохшие губы и воспаленные красные глаза. Уже семь крупных воздушных боев провел сегодня полк, отбивая немецкие бомбардировщики от переправы. А немцы все лезут.
Майор Клещев бежит в своему ЯК'у. Стремительная машина стоит наготове, блестя яркой киноварью носа и хвостового оперения. Клещев быстро влезает в нее. Винт сливается в сверкающий диск, а самолет отрывается от земли. Теперь командир полка сам ведет своих ребят. Это уже сегодня восьмой бой полка.
«Юнкерсы» обнаружены. Они идут плотной вороньей стаей, и вокруг них вьются охраняющие «Мессершмитты». На полном газу майор со своими ребятами врезается в строй истребителей противника. Немцы открывают ураганный пушечно-пулеметный огонь. Сверкают вспышки; выстрелов, разрывы, трассирующие пули вышивают в небе путаные узоры перекрещивающихся цветных линий.
Немцы дерутся упорно. Переправа притягивает их, как магнит. Гитлеровским солдатам туго приходится на земле от натиска красноармейцев. Немцы хотят любой ценой добраться до переправы, обрушить на нее град бомб, отсечь части, вышедшие на западный берег реки, от резервов и тыла, сломать и остановить натиск советских бойцов.
Уже немало немецких самолетов рухнуло с утра пылающими обломками на сухую степную землю, увлажняя ее кровью разорванных в клочья фашистских пилотов, но немцы не унимаются.
- Хотите еще? Получайте! - говорит Клещев, направляя свою машину на бомбардировщик врага, и нажимает гашетку. У переправы за работой истребителей следит командир группы полковник В.Сталин.
Рушится вниз расстрелянный майором Клещевым «Юнкерс». Падают, разламываясь и брызжа огнем, два «Мессершмитта». Еще один «Юнкерс» чертит крылом в небе кривую, заваливается все больше на бок и, наконец, перевернувшись, догоняет уже догорающие на земле обломки предыдущих.
Немцев и на этот раз не допустили к переправе. Ни одна вражеская бомба не упала сегодня рядом с наведенным нашими саперами мостом. Фашистские бомбардировщики впустую разбросали свой смертельный груз над полями.
Истребители, торжествуя, идут на посадку. В окопчике майора Клещева идет подсчет результатов дня.
- Рекордный денек, - говорит командир полка, сладко потягиваясь и разминая плечи: «Да, будет, - кто-то тут сказал, - им в память этот день кровавый».
День 26 июля 1942 года останется памятным в дневнике боевых действий истребительного полка майора Клещева. С рассвета до заката проведено восемь напряженных воздушных боев. Начальник штаба докладывает майору:
- Сбито тридцать четыре вражеских самолета. Задание командования выполнено полностью. Ни один бомбардировщик к переправе не прорвался.
Клещев коротко спрашивает:
- Потери?
В голосе командира полка тревожное ожидание. Горько узнавать о гибели товарищей и друзей. Майор Клещев любит своих орлят, бережет их и крепко горюет, когда боевая судьба вырывает из рядов друга.
- Потерь ни в самолетах, ни в летном составе полк не имел.
Трудовой день истребительного полка закончен. Теперь хорошо попить чайку, припахивающего полынным степным дымком, припомнить сегодняшние боевые дела и заснуть коротким сном бойца, накрывшись кожанкой, думая о том, что завтра в новый бой за родину, за ее счастье и честь. Завтра опять самолеты с яркокрасными клювами взмоют в небо навстречу врагу, и снова на мушке пулемета командира полка запляшет проклятый, ненавистный силуэт фашистского «Юнкерса».
И снова двадцатитрехлетний защитник родной земли Герой Советского Союза майор Клещев срежет своим огнем крылья проклятой птицы, отправив ее издыхать в дыму и огне.
И завтра в дневник части к прежнему личному счету командира полка - 16 врагов, сбитых в одиночном бою, и 32 в групповом - рука начальника штаба припишет новые цифры побед. // Борис Лавренев.
☆ ☆ ☆
Ожесточенный воздушный бой
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 17 августа. (Спецкорр. ТАСС). Летчик старший лейтенант орденоносец Владимир Пятницкий имеет немалый боевой опыт. На его счету десять сбитых вражеских самолетов. Сегодня отважный летчик возглавляет двенадцать краснозвездных машин, направляющихся громить боевые порядки врага.
Неожиданно из-за облаков вынырнуло 12 фашистских самолетов. Гитлеровские машины были атакованы нашими летчиками.
В этом бою молодой летчик сержант Елисеев, принимавший впервые участие в воздушном бою, зашел в хвост вражескому самолету и короткой очередью зажег машину противника. Вторую машину поджег сержант Поляков.
Потеряв два самолета, фашисты готовы были убраться во-свояси, но, заметив, что на помощь им идет группа в 40 самолетов, перешли в наступление. Двенадцать советских машин смело дрались с пятьюдесятью фашистскими. Несмотря на явное превосходство, советские летчики, искусно маневрируя, наносили гитлеровцам удар за ударом. Бой длился около 40 минут. 8 немецких машин, об'ятые пламенем, упали на землю.
_________________________________________
К.Симонов: Русское сердце* ("Красная звезда", СССР)
Д.Грендаль: Потери немецкой авиации в кадрах ("Красная звезда", СССР)
************************************************************************************************************
Честь и слава отважным, стойким и умелым советским летчикам!
☆ ☆ ☆
Рождение машины
Прохладное августовское утро. По улицам города торопливо шагают люди с противогазами на плече. Идут девушки, юноши, пожилые женщины, седовласые, - но у всех есть что-то общее и в торопливой походке, и в выражении озабоченности и раздумья на лицах.
Одна мысль у всех, одна тревога, одно ощущение великой угрозы, нависшей над страной. С этой тревогой люди проснулись сегодня, эта тревога ускоряет их шаги. Тысячи людей сливаются в нескончаемый поток, и широкая улица, ведущая к заводу, не может вместить его.
С важным видом взрослых рабочих шагают подростки. Война ускорила их совершеннолетие. Нежные руки их огрубели от прикосновения к железу. Бодро, не отставая от них, идут старики. Теперь не время думать о старости. В час опасности крепнут руки, и неутомимые искусные пальцы вновь становятся гибкими и сильными, - они ищут дела.
Рядом с подростками и девушками торопливо шагает Батя. Так зовут на заводе мастера Савелия Вавилыча Вершаловича. Ему 67 лет. Он начал работать на заводах в конце прошлого века. Его глаза видели столько, что не расскажешь и за год. Батя видел, как возникали на Руси первые заводы.
У Бати два сына и два внука на фронте. И старик спешит сегодня на завод, чтобы дать сыновьям и внукам своим оружие для победы. Батя готовит для врага «черную смерть». Так немцы прозвали наш самолет-штурмовик ИЛ.
Эта грозная машина неотступно витает над вражескими полчищами. Десятки и сотни машин с ревом и всегда неожиданно обрушиваются на колонны немецкой мотопехоты, на идущих в атаку автоматчиков, кавалеристов, на вражеские батареи. Штурмовик проносится над немцами в грохоте своих пушек, пулеметов, бомбовых взрывов, сметая все живое.
Оставшиеся в живых в бессильной ярости стреляют из винтовок и пулеметов, стараясь сбить нашу машину. Напрасно, - она неуязвима! Пули и осколки отскакивают от нее, как горох. Она покрыта броней. Летчик спокойно смотрит сквозь стекла кабины, - он знает, что ни одна пуля не проникнет сквозь это стекло, не вспыхнет в баках бензин, не остановится сердце машины, - стальной панцырь надежно прикрывает человека, горючее и мотор. День и ночь нужно неотступно стоять у станка, чтобы ни на минуту не прерывался его бег, чтобы «черная смерть» неустанно витала над немцами, чтобы жили сыновья и внуки Савелия Вавилыча, - наши братья, сыновья и друзья.
Вот о чем думает Батя, по-старчески шаркая сапогами по бесконечному коридору между цехами и мастерскими, по которым растекается густой человеческий поток.
Справа и слева, впереди и позади неумолчно гремит металл. Жужжат и взвизгивают станки, обдирая крепкую сталь. Звенит и стонет под ударами штампов листовое железо. Как пулеметы, трещат пневматические молотки, склепывая куски металла. Едкий дым кислот и сгоревшей смазки плывет и качается, как дым сражения. В этом дыму рождается мощный штурмовик. И сквозь этот дым и грохот шагает Батя, похожий на старого солдата.
- И мы воюем… И мы, - с гордостью говорит он, разминая затекшие за ночь пальцы.
Этим пальцам, сухим и жилистым, предстоит сегодня большая работа. Батя руководит мастерской, где изготовляются тросы для самолета. Тросы в самолете выполняют такую же работу, как нервы в человеческом организме. Они связывают воедино все части машины, приводят в движение ее конечности, ее мозг, ее сердце. Если порвется хоть один трос в точке крепления, самолет выйдет из строя. Батя обходит свою мастерскую. Сорок четыре женщины, склонившись над верстаками, заплетают концы тросов. Бывшие домохозяйки, продавщицы цветов и мануфактуры, школьницы, уборщицы и портнихи готовят для врага «черную смерть». Пальцы их быстро мелькают над тросом, заплетая металлические нити, укрепляя «коуши» в петлях, сращивая стальные жилы.
- Если порвется в месте крепления, рубите мне руку, - говорит Батя.
Каждый день через эти руки проходит трос в три километра длиной. И каждый сантиметр этого троса ощупывают чуткие пальцы Бати. Порванный волосок вопьется в палец, - это сигнал, что трос ненадежен. Пальцы Бати строго ощупывают все три километра, и сорок четыре женщины намертво сращивают стальную проволоку, вплетая между жилками свою ненависть к врагу. Батя берет пучок этих жил и спешит к самолету.
В огромном цехе сборки в два ряда стоят самолеты. При входе - еще пока только скелеты штурмовиков: пустые металлические коробки на деревянных катках. Через некоторое время «черная смерть» должна выползти на пневматических шинах в широкие ворота, что виднеются в противоположном конце цеха. За это время нужно собрать машину. Это значит: установить в металлической коробке свыше сотни тысяч частей, закрепить, связать воедино тросами, жилами электрических проводов, трубками для воды, воздуха, масла, бензина, оружия, проверить каждую мелочь, каждый шплинт.
- В самолете нет мелочей, - говорит начальник мастерской Малафеев. - Шплинт, то-есть шпилька, которой законтривается гайка, так же ответственна, как и все остальное.
Сознание ответственности за каждую шпильку пронизывает всех, кто готовит самолет. Возле одной машины особенное оживление. Люди облепили ее, как пчелы свой сот, - они на крыльях, под брюхом, в кабине, вокруг мотора. Пока военпред проверяет исправность электропроводки и рации, осматривая с фонариком каждый провод, бригада Семенова заканчивает установку последних деталей. Сейчас восемь утра. К десяти машина должна быть сдана полностью.
Семенов, просунув руку в узкое отверстие, что-то завинчивает наощупь. Если вы спросите Семенова, что сейчас - утро или вечер, он не ответит вам. Он пришел к этой машине вечером и начал работу. Прошла ночь, наступило утро, а Семенов все работал. Потом наступил день, Семенова позвали обедать. Он пообедал здесь же, в цеху, и снова вернулся к машине. Наступил второй вечер, пришла вторая ночь, а Семенов не отходил от самолета, что-то привинчивал, опять отвинчивал, стучал молотком. Ему напоминали, что пора подкрепиться. Семенов с’едал то, что ему приносили, и снова возвращался к самолету.
Десятый час утра. Для Семенова это - тридцать шестой час непрерывной работы, и это он хорошо помнит, потому что в руках у него последняя шпилька, - значит, работа выполнена точно в установленный срок.
Он закрепляет шпильку наощупь, просунув руки в узкое отверстие, и напряженно смотрит перед собой, словно нащупывает под корягой скользкого налима. Лицо его потемнело и осунулось, и, видимо, ему нужно делать большое усилие, чтобы заставить руки свои закреплять шплинт. Человек устал.
- Но если бы я сказал ему, - говорит Малафеев, ласково поглядывая на Семенова, - что нужно остаться еще на тридцать шесть часов, Семенов только бы кивнул головой.
Машина готова. Но в самый последний момент обнаружили, что слабо закреплены болты киля. Чтобы их закрепить, нужно разбирать киль, потому что болты крепятся изнутри. Пролезть внутрь мог только ребенок, - так узко отверстие!
- Дмитрий Иванович! - крикнул мастер кому-то, и к самолету приблизился крохотный человек, не больше метра ростом, в голубенькой майке. - Дмитрий Иванович, выручи, слазай в середку, болты нужно подвернуть.
Дмитрий Иванович вынул из карманов руки и, выпятив свою узкую, ребячью грудь, важно ответил:
- Это можно.
Взяв в руки ключ, он юркнул в отверстие люка, как кошка.
Девушка в комбинезоне, забрызганном голубой краской, покрывает фюзеляж самолета эмалитом. Сильный приятный запах растекается в воздухе. Девушка водит кистью и тихо шепчет:
Чтобы брат твой жил,
Чтобы муж твой жил,
Чтобы немец не жил, -
Сделай лишний «ИЛ».
Сделай грозный «ИЛ»,
Чтобы немцев убил,
Чтобы брат победил,
Чтобы муж победил,
Чтобы Сталин тебя похвалил!
Из узкого люка, красный от напряжения, вылезает Дмитрий Иванович.
- Готово, - говорит он с напускным равнодушием, а у самого глаза горят от возбуждения.
- Сколько вам лет, Дмитрий Иванович? - спрашиваю я.
- Шашнадцать.
- А вы что же, рабочий?
- Дефектчик, - с важным видом отвечает он и снова для солидности засовывает руки в карманы. - Дефекты исправляю. Слесарь второго разряда.
Боевая машина выползала из цеха в широкие ворота. Трактор потащил ее в тир, на отстрел. Сделанная неутомимыми руками Бати, Семенова, Дмитрия Ивановича, бывших домохозяек, цветочниц, уборщиц, продавщиц, темнозеленая машина, плавно покачиваясь, покатилась по заводскому двору.
Ее поставили перед стеной, сооруженной из толстых бревен. В кабину залез старший техник. Он нажал кнопку на ручке управления и огня, и воздух рвануло оглушительным грохотом пушки.
Грозная машина задрожала, порываясь вперед, упираясь колесами в деревянный барьер, словно силилась сорваться с места и улететь. Со звоном посыпались на цементный пол гильзы и звенья ленты. Потом пушка умолкла, посапывая, точно сердясь, выбросила на цемент три снаряда. Из ствола ее повалил синеватый дым от сгоревшей смазки.
- Свининой запахло, - улыбаясь, сказал голубоглазый оружейник Алешин, быстро взбираясь на крыло.
Снова загрохотала пушка, потом более тонким голосом запел пулемет. С заводского аэродрома ему откликнулся ревом мотор, - там запускали «черную смерть».
Она пронеслась над крышами завода, заглушая все звуки широким ревом могучей и стремительной своей силы. Поток воздуха качнул деревья, и они поклонились, с тихим шелестом стряхивая с листьев серую пыль. // В.Ильенков.
________________________________________________
С.Дангулов: Душа горца ("Красная звезда", СССР)
К.Симонов: Полярной ночью* ("Красная звезда", СССР)
К.Симонов: Русс-фанер «У-2»* ("Красная звезда", СССР)
Н.Журавлев: Потери немецкой авиации ("Красная звезда", СССР)
П.Павленко: Самолет двадцати четырех звезд* ("Красная звезда", СССР)
С.Дангулов: На американских истребителях "Аэрокобра" ("Красная звезда", СССР)
П.Стефановский: Самолетный парк фашистской Германии ("Красная звезда", СССР)
Газета «Красная Звезда» №193 (5257), 18 августа 1942 года