Кладбища немецких солдат и офицеров
« Красная звезда», СССР.
« Известия», СССР.
« Правда», СССР.
« Time», США.
« The Times», Великобритания.
« The New York Times», США.
01.05.45: Сейчас в Берлине ночью светло, как днем. Вспышки сотен орудий, трассы «катюш», россыпь ракетных огней и пламя пожаров озаряют кварталы. Лишь черные тени, отбрасываемые на площади, улицы, парки, свидетельствуют, что это всё же ночь. Тени колеблются, передвигаются с места на место, исчезают и опять появляются, а наши бойцы, в то время, как пламя где-нибудь чуть загасает и тень разрастается, рывком идут вперед. В такие минуты в общем грохоте боя рождаются новые звуки.
Вот нарастает шуршащий гул. Это ползут по закопченному небу вражеские самолеты.
- Транспортные, наверное, кресты фрицам везут, чтобы им помирать легче было, - иронизирует кто-то во тьме, и все подымают вверх головы. ("Красная звезда", СССР)
25.05.44: Передо мной любопытный документ. Это дневник артиллериста Густава Гафнера, в прошлом студента из Маннгейма. Он воевал с 1939 года, знал опьянение победы, кричал «Зиг Гейль». В дневнике его поражает одно: неотвязное ощущение смерти. Не нужно думать, что Густав Гафнер овечка. Он описывает те идиллические воспоминания, которым предаются немецкие артиллеристы.
«Гербель рассказывает. Помнишь Гренцгаузен? Как мы танцовали в замке? А девушек из керамической школы? Помнишь похождения покойного Пифке? Школу кухарок, учительницу и учениц? Напомню - была такая и недурная... Вот это была жизнь! И помнишь Брассье во Франции, испанку, дочь сторожа в замке Шамбор? Ох, и божественная была женщина! Но и в России - помнишь Хреновку, где Людт и Момме зашли в колхоз, сожгли его для того, чтобы выгнать старуху, а потом забраться к дочери?..»
Что и говорить - буколика: сожгли колхоз, чтобы забрать девушку... Однако это - воспоминания. Густав Гафнер живет другим: «У шоссе высокий березовый крест: кладбище нашего 256 полка. Он стоит, как живое существо.
Праздник кончается общим воем. Артиллеристы озверели. Дошло дело до драки… Бесконечно много крестов. Кресты превращаются в людей. Предостерегают, заклинают, приводят в отчаянье. Все мертвые явились. И Людвиг Фишер, окоченелый, с кровавой повязкой. И стрелок, который постоянно пел: «Теперь ...русских с громким «ура» и всё и всё минует тогда...». Боже мой, сколько мертвых! И лейтенант Вирт, и Циммер, и Гетц, и Рупп. Их тысячи, этих могил. Холодные, глубоко под снегом. ("Красная звезда", СССР)
23.11.43: Пленный обер-ефрейтор 4 роты 478 полка 258 немецкой пехотной дивизии Альфред Малицкий рассказал: «За время войны против России наша дивизия понесла огромные потери. Путь дивизии усеян трупами. На дивизионном кладбище в Наро-Фоминске похоронено свыше 500 солдат и офицеров, на кладбище у Тросны - 400 человек. Целый наш полк был уничтожен в районе Ржева. Сотни солдат погибли во время крушений поездов. В начале июля 1943 года 258 дивизия участвовала в наступлении немецких войск на Курск и была совершенно обескровлена. В августе нас пополнили и перебросили в район Сталино. Из Сталино мы всё время отступаем и целиком потеряли материальную часть. Последние поражения немецкой армии подорвали доверие немецких солдат к военному руководству. Теперь нам приходится расплачиваться своей головой за ошибки Гитлера». (Совинформбюро)
02.10.43: Жители села Н. Сыроватка, Сумской области, освобожденного от немецко-фашистских захватчиков, Виктор Клименко, Иван Коломиец и Василий Занерко рассказали: «Немцы ворвались в наше село в сентябре 1941 года и с первых же дней стали вводить фашистский «новый порядок». Начались грабежи, убийства, бесконечные издевательства над советскими гражданами. Гитлеровцы расстреляли и повесили десятки колхозников. Многих жителей немцы насильно угнали на каторгу в Германию. За опоздание на работу фашисты пороли колхозников розгами, сажали на трое суток в подвал без пищи и воды. Гитлеровские разбойники разграбили колхозное добро и личное имущество колхозников. Весь сельскохозяйственный инвентарь - комбайны, жатки, сенокосилки, культиваторы и плуги немцы увезли. Они сожгли клуб колхоза «Жовтень», клуб колхоза им. Карла Маркса превратили в скотобойню, а в средней школе устроили колбасную. Парк культуры немцы превратили в солдатское кладбище. Отступая под ударами Красной Армии, немецко-фашистские мерзавцы сожгли среднюю школу, мельницу, скирды пшеницы и ячменя, уничтожили колхозные пасеки, вырубили колхозный фруктовый сад и сожгли сотни домов колхозников». (Совинформбюро)
28.09.43: О, у них было дело. Взорвать две тысячи домов - задача хлопотная сама по себе. Но ведь дома надо было раньше ограбить! Надо было аккуратно уложить, упаковать чужое добро, сделать аккуратные посылки для отправки в фатерлянд. А это требует времени. Было еще одно дело, от него солдату проку мало, но этого требует фатерлянд: надо было на всех неисчислимых немецких могилах стереть обозначение полков. Ганс Майер служил в 31 гренадерском. Это отличало его от Ганса Доппельмайера, который служил в 28 пехотном. Эти надписи полезно было делать, когда предполагалось, что город останется немецким. Но раз это больше не предполагается, то военная тайна убитых не подлежит оглашению. Соскабливание надписей тоже требует времени - могил много…
До войны в Жиздре было 12 тысяч жителей. Немцы угнали в Германию 1.500 человек молодежи. 1.500 человек они эвакуировали вглубь, ближе к Брянску. Многие ушли в партизаны. В городе оставалось уже совсем немного населения. Внезапно жители стали замечать, что немцы нервничают. Вот застрелились три солдата, только что прибывшие из Берлина. Вот застрелился четвертый. Он давно жил в Брянске. Здесь ему нравилось. Его мать и сестра были убиты авиабомбой в Берлине; брат убит под Сталинградом, но сам он присосался к спокойному нестроевому месту и жил. Но вот его перевели в строй. Не предвидя ничего для себя хорошего от этого перемещения, солдат застрелился. Потом по улицам провели 800 немецких солдат под конвоем. От населения не укрылось, что это солдаты, утратившие интерес к войне…
Спустя некоторое время я снова проезжал через развалины Жиздры. Опять день клонился к закату и тишина лежала на руинах. Я решил еще раз посмотреть кладбище. Мне вспомнилась статья в «Дас рейх». Автор расписывал немецкие военные кладбища в России. Его восхищало, что убитые размещены строго по ранжиру: в центре - фюреры, вокруг них - подфюреры, далее - фельдфебели и, наконец, солдаты. Это напоминало ему дорогую родину, ибо, писал он, - «немецкие военные кладбища в России как бы являются осколками старого военного порядка дорогой родины». Автор - несомненно немец чистых кровей и его мозги изготовлены из моренного дуба. ("Красная звезда", СССР)
10.07.43: Предок твой, русский человек, идя на подвиг ратный, крепко понимал, что одному из двух, ему или недругу, лежать в чистом поле с дыркой в груди. И тогда, чтоб волю на победе сосредоточить, он ни жены, ни родимого дома не хотел видеть раньше, чем улягутся в братскую яму поплотней поганые вражеские кости. Много их, всяких подлецов, уже успокоил навеки и ты, русский воин, на полях России, памятуя, что чем больше их ляжет в землю, тем сильнее острастка на века. Комплектами, вместе с командирами, лежат они на достигнутых рубежах - всякие «Райхи», «Адольфы» и «Великие Германии», тухлые ватаги немецких мертвяков, что закопаны под Сталинградом и Воронежем... Что же, просторна ли им русская земля? Сытна ли рыба в русских реках? Жирна ли нефть в глубинах советской земли? ("Известия", СССР)
АПРЕЛЬ 1943:
17.04.43: Пленный ефрейтор 1 батареи 68 немецкого артиллерийского дивизиона Гергардт Блеек рассказал: «Поражение 6 немецкой армии под Сталинградом вызвало в Германии всеобщее уныние. Теперь многих грызёт сомнение, страшит неизвестность. На фронте офицеры стараются рассеять мрачное настроение солдат, вселяя в них несбыточные надежды. Но речи офицеров теперь звучат неубедительно. За время войны против России немецкая армия стала не сильнее, а гораздо слабее. Она потеряла уже миллионы солдат и лучшие дивизии. Отступая из «Демянского котла», я видел бесчисленное множество кладбищ, где похоронены немецкие солдаты. В Залучье я насчитал на трёх кладбищах 4.000 крестов. Между деревнями Бяково и Омычкино я видел два огромных кладбища по 3 тысячи могил на каждом. Почти в любой деревушке есть немецкие кладбища. Я видел только небольшой район боёв. На других участках фронта, где происходили более ожесточённые бои, могил, пожалуй, не меньше, а больше. На этих кладбищах похоронены не только немецкие солдаты, но и авантюристические планы немецкого командования». (Совинформбюро)*
10.04.43: Добровольно сдавшийся в плен ефрейтор 218 немецкой пехотной дивизии Ганс Д. рассказал: «В прошлом году мы с нетерпением ждали окончания зимы. Мы надеялись, что весна и лето принесут нам долгожданную победу. Наши надежды не оправдались. Немецкая армия ничего не добилась и потерпела жуткую катастрофу под Сталинградом. С тревогой и страхом мы ждем приближающегося лета. Многие теперь утратили веру в победу. Среди солдат распространена поговорка: «Кто пойдет за Гитлером, тот не только ничего не выиграет, но и проиграет то, что у него есть». Уходя на пост или в разведку, солдаты, прощаясь, говорят друг другу: «До свидания в братской могиле». (Совинформбюро)*
08.04.43: В центре станицы по улице Красной был некогда тенистый сад, цвели в нём цветы, играли дети, девушки пели песни. Немцы превратили его в солдатское кладбище. Геометрические прямоугольники могил. Чёрная каска, как ворон с когтями-свастикой, на каждой могиле. Сотни прямоугольников, сотни касок. На каждой могиле был ещё и крест. Но кресты немцы, отступая, спилили и увезли с собой. Это ново. Видимо, массовое производство надгробных крестов отстаёт у них от фактической потребности. Эти кресты им ещё пригодятся! ("Известия", СССР)
12.03.43: Среди развалин тянутся обрывки проводов, и разбитые танки стоят, приткнувшись к обломкам стен, и под командой нескольких красноармейцев идут через пустыри зелено-серые толпы пленных немцев. Они возятся среди развалин домов, вытаскивают из-под обломков изуродованные и окоченевшие трупы в таких же серо-зеленых шинелях, как и у них, и с немецкой аккуратностью, которая осталась у них даже в плену, штабелями складывают многие тысячи этих трупов на разных пустырях, а потом в землю закладывается тол и летят в воздух мерзлые комья, и в новой могиле под землей скрывается еще тысяча мертвецов, еще тысяча и еще тысяча, - потому что, сколько бы ни копали среди развалин, каждый день их находят снова и снова, а к весне воздух над Волгой должен быть чист и свеж…
В такой войне, как эта, месть - святое чувство. Я рад видеть сейчас на улицах Сталинграда эти толпы немецких пленных, я рад видеть сваленные окоченевшие трупы немцев. Чувство радости и чувство мести охватывают меня, когда я вижу на экране этих обезоруженных, замерзших, опустившихся немцев, - этих волков, у которых выбиты их волчьи зубы. ("Красная звезда", СССР)
ФЕВРАЛЬ 1943:
21.02.43: Луна обливает ядовитой зеленью снег. Тысячи и тысячи немцев. Одни разорваны снарядами, другие расплющены танками, третьи, похожие на восковые фигуры паноптикума, скошены милосердной пулей. Метет. Снег засыпает трупы, рядом показываются, оголенные ветром, другие. Их не сочтешь. Здесь нашли конец завоеватели, мечтавшие о соболях, о золоте, о скипетре мира. Полковник обнажил желтые клыки старой крысы. Рыжий фельдфебель прижал к груди флягу. Чудом уцелевшее, пенсне дрожит на носу лейтенанта; а тела у лейтенанта нет: прошел танк. Немцы истоптаны, нашинкованы, нарублены. Они мечтали о «колоссальном» - любимое немецкое слово. Что же, Касторное это колоссальный Некрополь. Здесь Россия встретилась со справедливостью - долгожданная встреча. Полтора года этого зрелища жаждала наша страна. Мы слушали рассказы о виселицах, о лагерях смерти, о городах, растоптанных немцами. Мы слушали молча, а сердце билось и порой трудно было дышать. И вот - возмездие. Здесь лежат жадные померанские фермеры, возжаждавшие русского чернозема. Здесь лежат эсэсовцы, кричавшие о «народе господ». Здесь лежат пивовары, колбасники, химики, мастера заплечных дел. Здесь лежат немцы, прошедшие от Каунаса до Воронежа; они несли смерть в сумке, как вечную ручку, как зажигалку, или перочинный ножик. Но смерть поднялась на них, подобная древнему бурану. Смерть их взяла, и они застыли в последней судороге, ощеренные, жалкие среди чужой им земли. Куски мяса, похожие на части раздавленных машин.
Долина смерти. Офицеры орали: «Скорей», водители впивались в руль, тысячи машин топтались, пытаясь прорваться на запад. Их искрошила наша авиация. Брошенные чемоданы с этикетками европейских гостиниц. Автомобили всех марок «Опель», «Рено», «Бюики», «Фиаты». Легковые машины, прежде мчавшие французских молодоженов на Ривьеру. Грузовики, некогда развозившие датские сливки и голландские сыры. Зенитки - сложные механизмы, превращенные в рухлядь. Эрзац-валенки - из соломы и элегантный кортик полковника. Губные гармоники, компасы, пишущие машинки, куски алюминия, клочки туловищ, железные диски, руки без тел, пражские сосиски, портфели, шлемы, кресты, бинокли и голые розовые пятки, которые торчат из-под снега, как страшная поросль. ("Красная звезда", СССР)
ЯНВАРЬ 1943:
24.01.43: Недавно западнее Сталинграда был сбит немецкий самолет, в котором переправлялась почта. Письма, написанные немецкими солдатами в конце декабря месяца, проникнуты отчаянием. Солдат Вильгельм Веттрегель писал: «Сталинград, как конвейер смерти, пожирает наши полки и дивизии». Ефрейтор Август Эндерс сообщает жене: «Я был на могиле Гиллербронда. Он похоронен на большом кладбище. Там лежит свыше 300 немецких солдат. Такие большие кладбища, где погребены исключительно немецкие солдаты, встречаются на каждом километре вокруг Сталинграда». Ефрейтор Иозеф Циммах писал родителям: «Сталинград - это сплошное кладбище немецких солдат. За чертой города могильщики не успевают рыть ямы и хоронить убитых». Ефрейтор Вилли Шмидт писал своему брату: «Сталинград поглотил уже больше жертв, чем «Верденская мельница» (под Верденом немецкая армия потеряла 337 тысяч солдат). Солдат Пауль Больце пишет: «Здесь нам остается только одно - смерть». (Совинформбюро)
22.01.43: Русский человек стал серьезен и в себе уверен, и уверенность его перешла в волевые каждодневные действия на фронте и в тылу. Русский человек теперь сам понимает, что он большой человек, а Красная Армия по храбрости, умению и вооружению - первая в мире. Ровно через год после того, как Гитлер разинул от уха до уха зубастый рот, готовясь вот-вот заглотить Москву, Красная Армия начала планомерно взламывать несокрушимый германский фронт от Владикавказа до Ленинграда. Красная Армия осуществила на практике новую военную идею, а именно, что русская оборона оказывается сильнее немецкого наступления, а немецкая оборона оказывается слабее русского наступления.
Вот поэтому-то немцы на рубеже 43-го года «потеряли сердце», - как говорят казаки на Дону. Потерять сердце - это самое страшное для армии, - то чего не вернуть и не возместить. Вот почему железобетонные блиндажи, стальные плиты, минные поля, рвы, надолбы, ловушки, колья, перепутанные проволокой, тысячи танков и густые стаи пикирующих бомбардировщиков больше не спасают немцев, и места, где они засели, становятся их кладбищами. Под Ленинградом необ'ятное кладбище фашистских бандитов, оно ширится с каждым днем, и скоро, скоро мы услышим что из-под освобожденного Ленинграда ни один немец не вернулся назад. Гигантское кладбище тех же бандитов раскинулось между Доном и Волгой под Сталинградом. Там с немцами случилось то, чего еще не бывало в истории войн, - огромная, могучая немецкая армия подошла к Волге и тает, как дым, «погибоша аки обре», - как полулегендарные завоеватели и мучители славян - обры, о которых поминают русские летописи.
Каждый русский город, станция, деревня, каждая точка, за которую немцы цепляются зубами и когтями перед ужасающим наступлением Красной Армии, - кладбище фашистов. Я не верю в легенду, будто они до того дисциплинированы, что смерть предпочитают плену. Врут, врут, собаки, жить они хотят ужасно. Русские генералы посылают парламентеров с великодушными предложениями капитуляции. Немецкие солдаты рады бы закричать «русс, сдаюсь». Но немецкий генерал или обер-офицер, со всей военной суровостью выпятив грудь и тряся жабрами от благородного негодования, - «Нет», - отвечает нашим парламентерам, - «нет, я не согласен ни на какие условия капитуляции, я буду драться». И, отдав вверенным ему частям подобный чудо-приказ - «драться до последней капли крови», в нужную минуту садится со своим штабом на Юнкерс и - ауф видер зеен - покидает свое окруженное русскими войско. Наши летчики сбивали такие Юнкерсы, из которых горохом сыпались удиравшие штаб и обер-офицеры. ("Красная звезда", СССР)
10.01.43: Как известно, гитлеровцам уже давно мерещатся кавказские нефтяные вышки. Немецкое командование намеревалось захватить Баку не позднее 25 сентября 1942 года. Немецкие офицеры широко рекламировали среди солдат планы завоевания Кавказа. Одураченные немецкие солдаты писали летом родным в Германию письма, в которых выбалтывали всё, что им говорили офицеры. В неотправленном письме, найденном у убитого ефрейтора Георга Дука, говорится: «Сейчас я нахожусь в Майское. Наша цель - Баку». Немецкий солдат Георг писал 25 августа родителям: «Мы катимся вперёд... Следующее письмо напишу вам из Баку». После первых же неудач гитлеровцы сбавили спесь и заскулили. Чем дальше, тем всё более безрадостные вести писали немецкие солдаты своим родным. Немецкий ефрейтор Фогт в письме от 19 сентября жаловался: «Русские крепко сидят на отрогах гор. Идут тяжелые бои. Мы еще не знаем, чего это нам будет стоить». 6 октября немецкий ефрейтор Кендлер писал ефрейтору Иосифу Экбауэру: «У нас тут сейчас тоже очень погано. Мы не можем продвинуться дальше. Слишком велики силы русских... Горная война - самая трудная. У нас у всех нервы совершенно расшатаны». Немецкий унтер-офицер Готлиб Кольб уже не упоминает ни о Грозном, ни о Баку. Перед ним маячат не нефтяные вышки, а кресты немецких могил. Кольб писал 7 ноября: «...На Кавказе очень много могил немецких солдат. Во многих селах я видел не только могилы, но и целые кладбища. Мы должны быть готовы к самому худшему».
Так писали гитлеровцы до наступления советских войск на Северном Кавказе. Можно не сомневаться, что теперь, отступая под ударами Красной Армии, немцы кое-чему все-таки научатся. (Совинформбюро)
04.11.42: На-днях в радиопередаче из Лондона на немецком языке со ссылкой на сообщение из Стокгольма говорилось: «В начале октября германское командование под Сталинградом обратилось к русскому командованию с просьбой установить на четыре дня перемирие для погребения трупов». Предложение о перемирии было якобы сделано «через организацию Красного Креста». Далее в радиопередаче сообщалось, что будто бы «русское командование заявило о своем согласии, однако поставило условием, чтобы это было доведено до сведения германской общественности. Германское командование отклонило это условие».
Советское Информбюро сообщает, что ни со стороны немецкого командования, ни со стороны какой-либо «организации Красного Креста» советское командование не получало никаких предложений о «перемирии на четыре дня». Из этого следует, что лондонское радио, опираясь на сведения какого-то подозрительного источника из Стокгольма, передало от начала до конца ложное сообщение. (Совинформбюро)
22.09.42: Пленный солдат 9 роты 594 полка 323 немецкой пехотной дивизии Людвиг Зеер рассказал: «В феврале 1942 года меня призвали в армию и отправили на фронт. Здесь я был зачислен в погребальную команду. В селе Николаевка мы похоронили 620 солдат. На кладбище похоронены командир 591 пехотного полка - полковник Беттер, обер-лейтенанты Шнабе, Адами и другие. Очень велико в нашей дивизии количество раненых. По самым скромным подсчетам, число их достигает 4500 человек. 15 сентября командование дивизии ввиду больших потерь направило на передовые позиции многих солдат из тыловых служб и нестроевых команд. Я попал в 9 роту и воевал только один день. Я был ранен и сдался в плен». (Совинформбюро)
23.08.42: Немецкие газеты много говорят о русском урожае. Они пишут о пшенице, о рисе, о цитрусах. Одна из них философствует: «на благодатной кубанской земле мигом все всходит». Немецкие газеты не говорят только об одних молниеносных всходах: о немецких крестах. Они дружно поднялись - от Воронежа до Пятигорска. Ефрейтор Рудольф Каговиц пишет своему брату: «На всем пути до Армавира мы видели немецкие могилы. Это очень печальное зрелище»... Как для кого. Когда мы погоним немцев назад, это зрелище будет веселить наших бойцов. Немецкие кресты - вот урожай Гитлера. ("Красная звезда", СССР)
ИЮЛЬ 1942:
12.07.42: В неотправленном письме, найденном у убитого немецкого фельдфебеля Вольфганга Брауна, говорится: «Два месяца мы находились в селе Вознесенском. Не подумай, что это был отдых. В России для нас нигде нет спокойного тыла. Здесь для немецкого солдата всюду фронт. В казарме - фронт, в частном доме - фронт, на вокзале и в поезде - тоже фронт... Всевозможные неприятные неожиданности отравляют нам жизнь. Представь - человек уходит на несколько часов из казармы и пропадает навеки. Так исчезли Герберт Никель, Роберт Мюллер, Гельмут Лангмайер. Взрослые и дети, мужчины и женщины ненавидят нас так, как только люди способны ненавидеть... Теперь я опять на фронте. Перед каждым завоеванным селом и на центральной его площади можно видеть наспех сооруженное кладбище со свежими могилами наших солдат. К сожалению их очень много». (Совинформбюро)
04.07.42: На поле боя подобрано письмо немецкого военного врача Вальтера Баума к хирургу, проживающему во Франкфурте на Майне. В письме говорится: «...Я смертельно устал. Никогда и нигде еще врачу не приходилось так трудно, как нам в России. За три месяца я обслужил около 9 тысяч раненых и больных. Тяжело раненые - это обреченные люди. Они заживо гниют, и все смотрят на них как на обузу... Некоторые умоляют сестер и врачей дать им яду и помочь раз и навсегда избавиться от страданий... Госпитали и лазареты набиты доотказа. Медикаментов нет. Каждый день мы отправляем на кладбище длинный транспорт гробов... Люди проехали тысячу с лишним километров, чтобы найти свою смерть на чужбине... Сплошное безумие». (Совинформбюро)*
23.05.42: Ниже публикуются выдержки из письма, найденного у убитого немецкого унтер-офицера Альберта Доринга: «...За всю свою жизнь я никогда еще не ждал с таким нетерпением весны и лета, как в этом году. Теперь, когда долгожданное время наступило, оказывается мы остаемся здесь. Ни о какой смене не может быть и речи. На нашем участке идут ожесточенные бои. Русские прорвали нашу оборону и захватили наши орудия. Многие простаки еще недавно укладывали свои пожитки и собирались ехать на родину. Они говорили: «Наш главный пароль - смена, домой». Но им навязали другой пароль - смерть. За несколько дней наш полк уменьшился на 400 человек. Это целое кладбище». (Совинформбюро)
АПРЕЛЬ 1942:
24.04.42: Немецкий ефрейтор Эрих Друцель пишет в Штеттин: «...В эту ночь опять погиб один из наших - отец пятерых детей. Мы уже к этому привыкли. Самое трудное теперь - хоронить мертвецов, ибо их становится все больше...». (Совинформбюро)*
10.04.42: Агентство Рейтер, ссылаясь на сообщение берлинского корреспондента шведской газеты «Социалдемократен», передает, что германское командование в связи с огромными потерями на советско-германском фронте создало в частях германской армии специальные «похоронные команды». Корреспондент указывает, что «похоронные команды», несмотря на то, что им приходится работать круглые сутки, не успевают закапывать убитых немецких солдат, и во многих пунктах трупы лежат целыми грудами. Среди них много не только подростков 16-17 лет, но также и стариков старше 60 лет. В прифронтовой полосе с германской стороны фронта, пишет корреспондент, в ряде мест вспыхнули эпидемии. ("Красная звезда", СССР)
04.04.42: Пленный солдат 4 пулеметной роты 516 полка 295 немецкой пехотной дивизии Франц Лянговский рассказал: «Осенью я отстал от своей дивизии и свыше 5 месяцев искал ее. Лошади были плохие, да и я не очень спешил. На пути я видел множество могил немецких солдат и офицеров. На кладбище в Либовице есть могила командира 1 батальона 516 полка Генриха Альтен и 50 могил солдат 1 и 2 роты этого же батальона. На одном кладбище под Белой Церковью я насчитал 300 могил, в Богуслове - 600, а под Таращей похоронены тысячи немцев.
В деревнях Украины скрывается большое количество немецких солдат, бежавших с фронтов. Гестапо вылавливает дезертиров и расстреливает их без всякого суда и следствия. Под Лозовой я видел, как беспорядочно отступали наши части. Усталые, угрюмые и злые, солдаты говорили мне, что наша дивизия разбита. Не желая быть похороненным в России, как сотни тысяч наших солдат, я добровольно сдался в плен». (Совинформбюро)*
13.03.42: В руки нашего командования попал любопытный документ за подписью командующего 16-й немецкой армии генерал-полковника фон Буша, разосланный всем полкам и дивизиям 16-й армии. Этот документ - «Инструкция о воинских погребениях», предлагающая «в каждом армейском соединении назначить офицера отдела погребений».
Приложенная к инструкции «Памятка о воинских погребениях» содержит специальный параграф о самоубийствах. Число самоубийств в армии, даже среди офицеров, приняло угрожающие размеры. Генерал-полковник фон Буш приказывает хоронить самоубийц на отдельных кладбищах, «без отдания воинских почестей».
Генерал-полковник больше всего озабочен тем, чтобы похоронить всех своих солдат и офицеров согласно принятому ритуалу. Видимо, он сам понимает, что положению его окруженной армии настолько безнадежно, что ни о чем другом не остается думать.
Однако далеко не всегда и не везде «офицерам отдела погребений» удается приступить к исполнению своих обязанностей. Вот что свидетельствует по этому поводу пленный унтер-офицер Ганс Нигбург:
- Русские атаковали нас большими силами. Нам пришлось, конечно, удирать. Я могу сказать только одно: так быстро мне еще никогда в моей жизни не приходилось бегать! Мы не смогли даже увезти с собой трупы убитых... ("Красная звезда", СССР)
ЯНВАРЬ 1942:
31.01.42: Было, однако, в Сухиничах и много такого, что отнюдь не является стандартным. Вот, например, обязательная принадлежность каждого захваченного города - немецкое кладбище. Обычно оно бывает одно и располагается в центре города, строго распланированное, с ровными рядами березовых крестов. В Сухиничах было не одно, а два кладбища, и не в центре города, а подальше от глаз - на окраинах. Хоронили так, чтобы никто не видел, а если кто и видел, чтоб молчал. Секрет этой таинственности об'ясняется просто: вырывали минами огромные ямы, навалом валили в них трупы, сколько влезет - 30-40-50, потом засыпали и ставили скромный крестик, поименовав на дощечке пять-шесть фамилий фрицев. ("Известия", СССР)
14.01.42: Наше наступление с каждым днем крепчает. Об этом говорят немецкие могилы. Вначале видишь индивидуальные кресты с тщательно нарисованной свастикой, с затейливыми надписями. Этих хоронили еще на досуге. Их зарывали на площадях городов, в скверах, в деревнях возле школы или больницы. Немцы хотели, чтобы даже их мертвые тревожили сон наших детей. Мы проехали двадцать - тридцать километров. Пошли простые березовые кресты. Этих хоронили второпях и оптом: «Здесь погребено 18 немецких солдат», «Здесь погребен лейтенант Эрих Шредер и 11 солдат». За Малоярославцем нет и крестов. Этих не похоронили. Они валяются возле дороги. Из-под снега торчит то рука, то голова. Замерзший немец стоит у березы, рука поднята - кажется, что мертвый, он еще хочет кого-то убить. А рядом лежит другой, заслонил рукой лицо. Не сосчитать.
На березовом кресте рука русского написала: «Шли в Москву, попали в могилу»…
Вот их трупы. А рядом бутылки из-под французского шампанского, норвежские консервы, болгарские папиросы. Страшно подумать, что эти жалкие люди - господа сегодняшней Европы... Часть «господ», впрочем, уже не будет пить шампанского: лежит в промерзшей земле.
Хорошо, когда их застают врасплох. В селе Белоусово остался нетронутым ужин. Бутылки они откупорили, а пригубить не успели. В селе Балабанове штабные офицеры спали. Выбежали в подштанниках - и торжественно в шелковых французских кальсонах погибли от русского штыка. ("Красная звезда", СССР)
03.01.42: Это один из многих эпизодов энергичного наступления войск генерал-майора Голубева. Дело происходило на станции Б., где немцы сидели достаточно прочно, о чем свидетельствуют не только оставленные ими в полном изобилии средства обороны, но также рождественские елки в помещении разгромленного штаба, склады вооружения и амуниции, уютная и неплохо обставленная столярная мастерская, где заготавливались кресты для солдатских и офицерских могил. Это дело поставлено было в мастерской на широкую ногу, с размахом, заготовка крестов велась чуть ли не поточным методом, для надписей использовались трафареты, писать от руки нехватало времени, - дорога от переднего края до самого Малоярославца представляет собой бесконечное, вытянутое в длину по шоссе кладбище германских солдат и офицеров. В канун Нового года станция была частью немецкого тыла, и, судя по запасам спиртного, штабные офицеры готовились встретить праздник наславу. ("Известия", СССР)
ДЕКАБРЬ 1941:
18.12.41: И, как ни тяжело калининцам видеть сейчас развалины своего родного города, они радостны и счастливы, как никогда. Два месяца назад оставили эти люди свои очаги и ушли, чтобы не жить под ненавистной свастикой - эмблемой смерти и рабства. В город вместе с частями Красной Армии вступили его настоящие хозяева, те, кто долгие, долгие годы строил дома и улицы, разбивал парки и скверы, прокладывал водопровод и канализацию, расширял трамвайную сеть.
Ничего, что сейчас от домов остались их остовы, а в парках - десятки ненавистных каждому могил, в которых погребены тысячи подохших и убитых немецких солдат. Ничего, что стоят трамваи и не работает водопровод, нет стекол в уцелевших домах, разбиты школы, порваны телефонные провода. Ночь кончилась. И потому радостны люди, потому целуются на улицах друг с другом даже незнакомые, потому отрыты уже и надеты шубы, которые лежали запрятанными в земле, в хламе на чердаках. ("Известия", СССР)
09.12.41: Множество могил разбросано на пути немецкого отступления. Нас удивляла чрезвычайная заботливость немецкого командования о своих погибших солдатах. На могильных дощечках мы встречали надписи: «Здесь похоронен солдат такой-то, здесь ефрейтор такой-то». В конце-концов решили проверить, действительно ли немцы хоронят солдат поодиночке. Проверили. Выяснилось, что в таких могилах похоронено по 40-50 солдат. ("Известия", СССР)
19.08.41: Германская армия несет огромные потери в живой силе. В бою под городом М. части Красной Армии уничтожили до 5.000 немецких солдат и офицеров. Как передают жители города М., перебежавшие 14 августа на территорию, занятую нашими частями, немецкое командование мобилизовало в городе и в окрестных селах для рытья траншей-могил всех, кто только был способен держать лопату в руках, но и этого оказалось недостаточно. Тогда немецкие офицеры приказали своим саперам заложить мины и взрывами образовать траншеи-могилы. Очевидцы передают жуткие картины этих своеобразных похорон. День и ночь грузовики подвозили с поля боя трупы немецких солдат. Вместе с трупами на грузовиках находились и тяжело раненые немецкие солдаты. Тех и других сбрасывали в ямы и закапывали. У одной из могил произошел такой случай. При падении в яму кто-то из тяжело раненых немецких солдат закричал о помощи. Наступило замешательство. Офицер резко отдал какое-то приказание и хладнокровно пристрелил тяжело раненого немецкого солдата. (Совинформбюро)*
ИЮЛЬ 1941:
08.07.41:Берлинский корреспондент «Стокгольмс тиднинген» Сванстрем, об'езжающий передовые позиции восточного фронта и находящийся сейчас с немецкими войсками вблизи Львова, пишет: «Многочисленные могилы немецких солдат позволяют делать вывод, что поход на Россию будет самым кровопролитным за все время войны. В ряде мест я видел много немецких могил, человек по 20 в каждой. Могилы же русских солдат встречаются очень редко». ("Известия", СССР)
05.07.41: Лживая германская пропаганда ежедневно распространяет измышления и небылицы о фантастическом количестве пленных, якобы, захваченных немцами, и не менее фантастические данные о потерях советских войск танками и самолетами. Вконец завравшись, германская пропаганда в сводке от 4 июля прибегла уже к совершенно «оригинальному» методу, заявив, что количество уничтоженных с 22 июня советских самолетов надо считать на 20-25 проц. выше, чем указывалось в первых сообщениях немецкого командования.
Следует только добавить, что германская пропаганда тщательно скрывает от немецкого народа тот факт, что в результате героического сопротивления советских войск лучшие дивизии немецко-фашистских войск оказались разбитыми Красной Армией, что потери немцев убитыми и ранеными достигают не менее 700.000 человек и что, таким образом, захваченные немецкими войсками районы усеяны сотнями тысяч тел немецких солдат, нашедших себе могилу на полях сражения. (Совинформбюро)
______________________________________________________________
Фриц: немецкий солдат 1941-45**(Спецархив)**
Дух немецкой армии*(Спецархив)**
Русские - настоящие скоты (Спецархив)**
Немецкая армия: олухи, кретины, павианы, бараны*(Спецархив)**
Как немцы издевались над пленными красноармейцами(Спецархив)**