Старое вино
А.Софронов || « Известия» №22, 27 января 1944 года
СЕГОДНЯ В ГАЗЕТЕ: ПРИКАЗ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО. (1 стр.). Указы Президиума Верховного Совета СССР. (1 и 2 стр.). Новый металлургический завод на Урале. - Беседа с начальником Челябметаллургстроя НКВД СССР тов. Комаровским. (2 стр.). В.Саянов. На ленинградской земле. (3 стр.). Н.Дедков. Гатчина. (3 стр.). Е.Браганцева. Навстречу весне. (3 стр.). А.Иконников. «Князь Игорь» в Большом театре. (4 стр.). Анатолий Софронов. Старое вино. (4 стр.). Военные действия в Италии. (4 стр.). Американские газеты о германском шпионаже и помощи, оказываемой Франко Гитлеру. (4 стр.). Резолюция Национального комитета демократической партии США. (4 стр.). Разрыв отношений между Аргентиной и державами оси. (4 стр.).
# Все статьи за 27 января 1944 года.
Всю свою жизнь провёл на таманских виноградниках Илья Иванович Сагайдак. Седой потомок запорожских казаков, он гордо носил свою звучную фамилию и при случае на веселой гулянке любил говорить:
- Мы, запорожцы!
Получив от отца профессию виноградаря, он оставался ей верным по настоящий день. Был он раньше шумным и весёлым, и его бойкая подружка Степанида была подстать своему мужу, - говорливая, кареглазая, вечно моложавая, она была всегда в движении, и трудно было кому-либо сравняться с ней по ловкости и быстроте в сборе винограда... И сына Николая, что родился двадцать два года назад, они воспитывали таким же весёлым, жадным к жизни.
Двадцать два года назад Илья Сагайдак, сидя у постели Степаниды, гладил её большую руку и говорил:
- Спасибо, Стёша, спасибо, а то я заждался... Да еще сын, спасибо…
Тогда же Илья Сагайдак решил наполнить небольшой боченок вином любимого своего сорта кабернэ, законопатить его как следует и спрятать. Возле забора вырыл он яму и закатил туда боченок вина. Проделав все это, он пришёл к Степаниде и сказал:
- Боченок зарыл, пусть до Николиной свадьбы в земле полежит. А как будет сын свататься - на свадьбу лучше вина не подберешь: сладкое, густое будет и крепкое, - с каким другим не сравнить…
Прошло двадцать лет, сын вырос, и много событий произошло за это время: в хуторе давно уже был колхоз. Илья Сагайдак стал бригадиром виноградарской бригады. В сороковом году был участником Всесоюзной сельскохозяйственной выставки и вместе со Степанидой ездил в Москву.
А дома, у себя в хуторе, с удовольствием замечал, как крепнет любовь Николая к Жене - дочери соседа Романа Мирошника, что был в колхозе таким же уважаемым человеком - бригадиром табаководческой бригады. Было решено, что осенью сорок первого года после сбора урожая будет сыграна свадьба и Сагайдаки породнятся с Мирошниками. По этому случаю старый виноградарь даже открыл секрет своему сыну о боченке вина, что уже двадцать лет был зарыт возле забора; на том месте каждый год трава росла и рядом поднялась посаженная в год рождения сына вишня, каждое лето дававшая крупные, тяжёлые ягоды...
Не пришлось выпить старого вина на свадьбе. Пришла война. Николай ушёл воевать. Сагайдак на проводы сына хотел достать боченок, но Николай запротестовал:
- Вернусь… Свадьбу с Женей сыграем, тогда и выпьем. Как загадал отец, тому и быть.
Пришло горе к Илье Сагайдаку. Осколком немецкой бомбы на пороге своей хаты наповал была убита Степанида. Остался старик один. Похоронил он жену на хуторском кладбище, невдалеке от виноградников, поплакал скупыми мужскими слезами на могиле и вернулся в свою хату…
А следом в хутор ворвались немцы и начали бесчинствовать: пили вино, резали скот и птицу, глумились над девчатами...
Посуровел старый Сагайдак, белый сразу стал, поседел, будто зима, что подошла, высыпала снег нетающий на его голову. Смотрел он, как разрушали немцы хаты хуторские, как над людьми издевались, - невозможно было видеть это. Ушёл он на виноградник, там и жил.
И давно не было слышно орудийного гула, отодвинулся фронт куда-то далеко. Но однажды снова послышался знакомый артиллерийский гром. В первое мгновенье Сагайдак не поверил даже, показалось ему, что дует это ветер с Маркотского хребта, краем на Тамань залетел. Прислушался Сагайдак, - нет, не ветер, артиллерия бьёт. Невмоготу ему стало сидеть на винограднике, пошёл в хутор. По дороге зашёл к Мирошнику. Пустыми, невидящими глазами смотрел Мирошник на Сагайдака.
- Что ты, Роман Савельевич?
- Женю немцы угнали... И Петра угнали, сына.
- Куда угнали?
- В Крым увезли…
И узнал Сагайдак, что немцы отступают и жителей угоняют с собой через пролив.
Ночью хутор осветился сразу несколькими пожарами. Сагайдак вышел на крыльцо и по месту пожаров догадался, что горят молочно-товарная ферма, сыроварня, табачные сушки и отдельные дома. Особенно его поразило зарево, поднимающееся к небу в стороне виноградников, вишневых и яблоневых садов.
- Неужели сады палют?
На рассвете в дом явились десять немцев во главе со своим старшим, обер-ефрейтором. Выставив часового, они завалились грязные, в саже и пепле, спать.
Утром обер позвал Сагайдака:
- Надо немножко вино, мы есть будем оставаться последнюю ночь. Немножко будем поднимать огонь. Потом уходить. Рус будет здесь завтра.
Артиллерийская канонада в течение дня приблизилась к хутору. Сагайдак отчетливо её слышал. Он бы передушил каждого немца. Но что он мог сделать, безоружный старик, против десятерых вооруженных здоровых солдат? Он бы все отдал, чтобы поймать, задержать здесь всех десятерых поджигателей-факельщиков, убийц германского рода, проклятого племени. И тогда он вспомнил - под забором возле срубленной вишни зарыт боченок с вином - двадцать два года вину. Хороший срок. Крепкое, сонливое, густое вино кабернэ. Может… Это было последнее средство.
- Я достану вина. У меня боченок есть, зарыт во дворе. Идемте. - Он взял лопату и, сопровождаемый всеми десятью немцами, пошел к забору. Немцы даже затихли, когда он начал рыть землю, пласт за пластом отбрасывая её в сторону. Наконец лопата прикоснулась к чему-то твердому, и скоро показался облупленный, сросшийся с землей крутой край боченка…
- О, рус, старик! - крикнул обер, когда бочёнок был доставлен в дом. С бочёнка счистили землю и поставили на табурет. Затем все десять немцев подставили кружки к резиновому шлангу, опущенному в отверстие, из которого была выбита деревянная пробка. Десять кружек медленно наполнялись. Вино текло лениво, оно было тёмное, густое, распространяющее дурманный, медовый запах. Наконец все десять кружек были наполнены. Солдаты нетерпеливо смотрели на кружки и глотали слюну. Но обер не торопился. Он пристально смотрел на старика, потом вдруг подал свою кружку ему и сказал:
- Пей, рус, пей!
«Боится, что отравлено», - подумал Сагайдак и, впервые за долгое время улыбнувшись, взял кружку и, не отрываясь, выпил её до дна.
- О, рус! - одобрительно сказал обер и наполнил кружку.
Немцы выпили, зашумели и снова полезли к боченку.
Сагайдак вышел на крыльцо. У него шумело в голове. Он снял шапку и подставил голову под пронизывающий ветер, идущий с Азовского моря. Улыбаясь, Сагайдак стоял на крыльце, держась за стену дома. Он был доволен. Вино было на-славу. Если выпьют весь бочёнок, никуда им не уйти.
Из хаты доносился гул. Потом послышались звуки нестройной лающей песни. Какой-то звон, падение табурета. Потом вдруг открылась дверь, и на четвереньках выполз обер и залаял. Так на пороге он и уснул. Сагайдак потащил его за плечи, вынул из кобуры пистолет и поволок обера в сарай. Там он верёвкой скрутил немцу руки и бросил на солому вниз лицом. Вернувшись, он прислушался - в хате было тихо, только густой храп доносился из дома. Открыв дверь, при мигающем свете фонаря он увидел всех остальных спящих немцев.
Сагайдак собрал разбросанные по хате автоматы, гранаты, сумки и все это понёс в огород. Там, в бурьяне лёг и стал наблюдать за домом. Ночью через хутор промчались две грузовые машины. Пробежали, не останавливаясь, несколько немцев, а затем всё стихло. Только пулеметные очереди прошлись несколько раз в садах... Уже на рассвете по улице проехали три броневика и остановились на хуторской площади. Послышался русский разговор. К броневикам подошло человек двадцать пехотинцев. В первом бледном свете утра Сагайдак увидел пятиконечные звезды на бронемашинах... Тогда, поднявшись во весь рост, он пошёл к ним из бурьяна.
Увидев старика, молодой офицер закричал:
- Папаша, немцев здесь нет?
- Есть, родной, есть... Идём со мной.
- Куда идём, где они?
- Они не в себе, выпившие... Идём, товарищ, - Сагайдак тянул офицера за рукав.
Бойцы окружили дом. Лейтенант, старик и два бойца вошли в хату. В комнате стоял густой храп.
- Да у тебя что тут, папаша, вытрезвитель, что ли? Целый боченок вылакали... Оружие собрать, - приказал он бойцам.
- Оно на огороде, товарищ... Я его занёс туда. А еще в сарае обер лежит.
- Кто им поднёс так?
- Я поднёс, вино кабернэ... Для свадьбы берёг.
- Для свадьбы? - лейтенант недоверчиво посмотрел на Сагайдака.
- Сыну на свадьбу... Да вот пришлось... Двадцать два года в земле держал...
Полковник, командир части, командный пункт которой расположился в хуторе, выслушав рассказ Сагайдака, долго пожимал руку старику, а затем сказал:
- Вы истинно русский человек, Илья Иванович...
★
Дуют ветры с Чёрного моря, дуют с Азовского. Проносятся они, сквозные, над Таманью, над сожжёнными хуторами, садами и виноградниками. И зимой, в лёгкие южные морозцы, ходит по винограднику Сагайдак, укутывает лозы, прикрывает их от холода, считает, сколько осталось в живых. Поднимет он лозу. Как в довоенные годы, будет наливаться виноград крупными, тяжелыми кистями. Неистребима земля наша!
Недавно получил Илья Иванович третье письмо от сына. Письмо было из-под Житомира. До этого сообщал сыну отец, что Женю угнали немцы, что мать убита немецкой бомбой. Тяжелые вести сообщал. И вот пришло от сына это третье письмо. И боль в нём, и радость. Пишет сын, что далеко пойдёт, понадобится, до Берлина дойдёт, но Женю - свою невесту - найдёт. И за мать мстит лютой местью. Командует он танковым подразделением небольшим, но внушительным. Награждён трижды.
Писал сын отцу, чтобы виноградники поднимал, молодое вино готовил для победного праздника, и хвалил сын отца за то, что по-хозяйски старый Сагайдак распорядился боченком вина.
Вино будет, великая победа будет, радость идёт по нашей опалённой земле. // Анатолий Софронов. ТАМАНЬ.
________________________________________
И.Эренбург: Немцы 1944 ("Красная звезда", СССР)**
И.Эренбург: Народ на войне ("Красная звезда", СССР)
Иван Ле: Горе бойца || «Известия» №40, 17 февраля 1944 года
Н.Тихонов: Победа! Ленинград в январе ("Красная звезда", СССР)
Газета «Известия» №22 (8324), 27 января 1944 года