Старые песни о Главном
Мнения экспертов: 2001
С Путиным связаны последние надежды страшно оболваненного российского общества
Сергей Кургинян
политолог
Неоднократно я говорил о том, что ни в плане метафизическом, ни в плане моральном, ни в плане общеполитическом, ни даже в плане сугубо частном - у меня нет никаких резонов не поддерживать Путина.
Метафизически - я вовсе не считаю Путина спасителем земли русской. Но я понимаю, что с Путиным связаны последние надежды страшно оболваненного российского общества. Я могу бороться за то, чтобы оно было менее оболваненным. Но я не могу бороться против его надежд, потому что, отбросив надежды, это больное и гнилое общество становится просто адом. Работать на русский ад есть много желающих. И в либеральной, и в патриотической псевдоэлите нашей. Но я на это никогда работать не буду.
Морально - я вовсе не в восторге от Путина. Но я не верю ни в какую моральную совершенность политиков вообще. И уж тем более, я не верю ни во что особо хорошее в нынешней регрессивной, страшно изгвазданной, насквозь прогнившей России. Поэтому негодование по поводу тех или иных слабостей данного лидера кажется мне очень неискренним и столь же психопатическим. Есть данная элита, из которой рекрутируется лидер, есть каналы вертикальной мобильности, система социальных лифтов и лестниц, по которым происходит восхождение, вхождение в элиту. Есть страшная вообще поломанность массы социальных механизмов, норм, критериев и уж тем более, идеалов.
Так что какими глазами смотреть сегодня на лидерство? Что с чем и как сравнивать? Путин - далеко не худшее из того, что могло бы быть.
Общеполитически - данный лидер хоть как-то огрызнулся в Чечне. Он, по крайней мере, не подписывал (пока еще - случится другое, будем и иначе оценивать) какой-либо Хасавюрт. Есть закон маятника. Если что-либо плохое случается с огрызнувшимся, вперед выходят те, кто с ним боролись. Они, и только они, от этого выигрывают. В данном случае "они" - это Басаев, Хаттаб, Гелаев, их более мощные покровители. И вся та "тусовка", которая просто стонет и воет от желания бежать за колесницей указанных "выигрывающих от краха Путина".
Частно (а это тоже немаловажно - все мы люди) мне достаточно того, что лично я при Путине могу минимизировать рефлексии по поводу кремлевских сюжетов. Я не хотел быть близко к власти, строящей примерно то, что называется "путинизмом", я не считаю вправе быть близким к этому, ибо это - хотя и не чуждо мне агрессивно, но уж никак не мое. И я не верю ни во что свое в этой социальности, в этом, простите, духовном климате, в этом типе "элитных конфигураций и матриц". Звать катастрофу, дабы она все переплавила "своим живительным огнем", я считаю глубоко аморальным. Все, что можно сделать, - это чуть-чуть улучшить имеющееся, а для этого не нужно быть близко к власти. Ничто в системе Путина мне не мешает делать то, что я хочу. И это тоже существенно, хотя, разумеется, не носит решающего характера.
Таким образом, со всех точек зрения я не хочу накликивать беду на имеющееся. Это вообще не мой стиль. И уж тем более - это не мой стиль по отношению к тому, что происходит сейчас.
Нет во мне и всех опасений, связанных с издержками слишком резких оценок. Как-то уже привык я к этим издержкам. И более того, привык отличать в играх нынешнего формата риски поверхностные и глубинные. В глубинном смысле сегодня гораздо рискованнее говорить о том, что у тебя нет мотивов для недовольства Путиным. Эрозия власти идет достаточно быстро. Да и вообще, тип власти, неуклюжесть оной или нечто гораздо худшее - не беспрецедентны в историческом плане. И прецеденты сулят такой расклад или, точнее, такие расклады, при которых рискованно именно говорить о нормативном отношении твоем к этому лидерству, этой системности.
Фраза пушкинского героя "Волхвы не боятся могучих владык" - это не патетика, а описание обязанностей эксперта. В обществе должен быть кто-то, кто говорит о необходимом, объективном. О данном. О том, что по ту сторону выбора и выборов как все-таки субъективности.
Врач не может купаться в субъективности больного в отличие от выборного технолога. Ему приходится отстаивать объективность во избежание худшего. Язвенный больной, которому предложат выбирать между поездкой на курорт с поеданием шашлыков и укладыванием на больничную койку со строгой диетой - выберет курорты и шашлыки. В этом случае отстаивать объективность будет его прободная язва.
Что такое оппозиция, об отсутствии которой все сейчас так неискренне беспокоятся? Мужик пьет, а у него есть жена. И звать ее Оппозиция. И она орет ему: "Не пей, Вася, хуже будет!" А он ей бубну выбивает, а она орет и стакан выдирает. Ну не будет она выдирать стакан. Начнет он жрать немеряно то, что его душеньке так угодно. И что? Цирроз печени от этого ликвидируется как класс? Нет ведь!
И если уж в обществе нет оппозиции, как этой самой жены, как того, что, наказывая власть за ошибки, спасает общество от безнаказанного совершения властью этих ошибок в несусветном количестве, то должно быть что-то другое. Героиня хемингуэевской "Кошки под дождем" говорила: "Если уж этого и этого нельзя, то можно хотя бы кошку?" Если уж интеллигенции нельзя (а ясно уже, что нельзя), то можно хотя бы объективной экспертности как чего-то без понтов и поз, как-то соотносимого с совестью?
Изложенное выше (и только оно) диктует мне следующую констатацию.
Первое. За один год проиграно все, что можно, и даже больше, чем можно.
Второе. Этот проигрыш не имеет никакого отношения к банальной политической нестабильности. Он намного хуже этой нестабильности. Потому что он не сотрясает действительность, а разлагает ее. На разлагающемся, маразмирующем теле можно совершать сколько-то времени любые властные танцы. И в каком-то смысле их даже удобнее совершать в условиях, когда опорный предмет медленно разлагается. Предмет оный меньше дергается. И потому так удобнее. Кому-то кажется, что и приятнее. Элита наша сильно пронизана декадентством. А для декадентства этакий тухленький запашок - это кайф.
Но это все вначале. А потом разложение опорного для власти предмета (оно же общество, понимаешь) входит в фазу, когда стоящая на нем власть начинает проваливаться.
Вообразите себе дом, в котором завелся жучок, и который, вдобавок, атакуется несколькими таранами. Можно под один таран поставить щит, другой с помощью сложного маневра обезвредить, третий направить по минимально опасной траектории. Но с жучком-то что делать? И вот приходится констатировать, что Путин с этим жучком ничего не сделал. Он (жучок, а не Путин) даже быстрее стал сжирать интересующее нас всех здание.
А то, что при этом рапортуют о косметических ремонтах, частичных реставрационных работах и иных впечатлениях внешних наблюдающих по части того, как фасады выглядят, - так это про другое. Как и то, какой процент такого-то так-то и так-то, понимаете ли, поддерживает. Он поддержать-то суметь должен! Он не должен, то есть, рассуждать по принципу, что "если ветра не будет, то по бабам пойдем". Кого доходяга может поддержать? Он может выразить отношение. Причем по знакомому принципу: "Вы оставьте меня в покое, оставьте мне мою расслабуху. А я вам выражу позитивное отношение". Это, что ли, консенсусом называется?
Если один ворует миллиарды, а другой тащит трубу с завода - это консенсус, что ли? И это стабилизация?
Или еще сравнение. Все сейчас жутко озаботились судьбой доллара. Не буду отвлекаться на данную тему и пояснять, что в основе такой обеспокоенности - желание вытряхнуть доллары из чулков нашего населения. А ну, как обеспокоятся и начнут привычно для себя крупу покупать, повысив тем самым долларовую массу и уравновесив ею неизбежное печатание русских рублей, вытекающее из необходимости долги платить мировому сообществу.
Залепуха-то залепухой, пиар пиаром - а есть ведь и другое. Есть нарастающий разрыв между реальностью - мощностью производства в США - и виртуальностью, объемом печатаемых долларов. И в этом разрыве размещается некий пузырь. Чем больше разрыв, тем больше пузырь. А чем больше пузырь, тем тоньше его стенки. Каждый ведь надувал воздушные шарики. А чем тоньше стенки, тем легче их проколоть. И в конце концов они могут просто сами лопнуть при определенных размерах пузыря.
Вот так и у нас. Разрыв между виртуальными построениями и реальностью нарастает. Вопрос на засыпку - при какой социальной дифференциации продолжают существовать консенсусные ценности. Ясно, что не при любой. А в их отсутствие у нас может быть великое государство? Может ли вообще быть нарастающее величие государства при нарастающем ослаблении общества? Или это пузырь?
Ошибкой в этот год было все. Начиная с двуединой концепции - мы входим в мировое сообщество и одновременно строим великое государство.
Ошибкой был тип реформ, не обеспечивающий модернизации. Ошибкой было и упование на модернизацию.
Ошибка размещена везде и нигде. Потому что она произрастает из несостыковки системных уровней и противоречивых, взаимоисключающих устремлений власти.
Поэтому в каждой клетке "ткани интенции" все может быть вроде бы и нормально. А только вот межклеточный баланс приобретает такой вид, что организм разлагается.
Я не хочу более подробных рассуждений на эту тему. В конце концов, детализация таких рассуждений не должна вступать в противоречие с массой заявленных здесь мною позиций. Но в целом, как мне кажется, я охарактеризовал главное.
http://www.vvp.ru/