Приложение №1.1 - Закрытый сектор: Римский клуб Первые 30 Лет Истории - ч.16
Римский клуб Первые 30 Лет Истории
Романист, вероятно, отклонил бы контакты и столкновения, которые привели к созданию Клуба Рима как слишком невероятный для хорошей истории. Итальянский промышленник, который потратил большую часть его срока службы в Китае и Латинской Америке, встречается, через русского (хотя это в разгар холодной войны), главный международный научный государственный служащий, шотландцы родом и теперь живущий в Париже. Они находят, что делятся подобными проблемами, становятся друзьями, решают привлечь других (американец, австриец, британцы, датчане, французы) в их обсуждения. К сожалению, первая надлежащая встреча этой группы, в Риме Весной 1968, является полным провалом, но горстка консерваторов продолжает, и в течение нескольких лет миллионы людей во всем мире говорят об их идеях.
Однако вряд ли, это - примерно способ, которым начался Клуб Рима. Это никогда, возможно, не так легко происходило - потому что главные герои никогда, возможно, не встречались, или они, возможно, хорошо сдались после отказа той первой встречи. То, что Клуб был фактически основан и процветал, несомненно был должен очень лицам и опыту этих двух главных героев в истории. Аурелио Печчеи, итальянец, и Александр Кинг, шотландец, оба имели превосходный - хотя очень отличающийся - точки зрения в середине 1960-ых, чтобы наблюдать проблемы, появляющиеся в мире; оба волновались тем, что они видели, но их мощность действовать на их знание была ограничена их позициями. Естественно, они были на наблюдении за аналогично мыслящими людьми и за способами взять их идеи далее.
Аурелио Печчеи обучался как экономист и был послан в Китай Фиатом в 1935. После войны, потраченной в сопротивлении и в тюрьме, он возвратился в Фиат, сначала помогая вернуть группу на ее ногах и затем, в 1949, в качестве главы ее латиноамериканских действий. Он быстро понял, что будет иметь смысл начинать производить в местном масштабе и настраивать аргентинский филиал, Согласие Фиата. В 1957 он был рад попроситься создать и управлять Italconsult (параобщественное совместное предприятие консультирования, вовлекающее главные итальянские фирмы, такие как Фиат, Innocenti, Montecatini), рассматривая это как способ помочь заняться проблемами Третьего мира, который он узнал непосредственно. Но Peccei не был доволен просто существенными достижениями Italconsult, или его обязанностями в качестве президента Оливетти, и бросил его энергии в другие организации также, включая АДЕЛУ, международный консорциум банкиров, нацеленных на поддержку индустриализации в Латинской Америке. Его попросили дать программную речь на испанском языке на первой встрече группы в 1965, которая является, где серия совпадений, приводящих к созданию Клуба Рима, началась.
Речь Пексеи поймала внимание Дина Раска, тогда американского Госсекретаря, и ему перевели это на английский язык и распределил на различных встречах в Вашингтоне. Советский представитель на годовом собрании ACAST (ООН Консультативный комитет по вопросам Науки и техники), Jermen Gvishiani, читал речь, и был столь взят этим, что он решил, что должен пригласить автора приезжать для частных обсуждений, вне Москвы. Gvishiani поэтому спросил американского коллегу относительно ACAST, Кэрола Уилсона, о Peccei. Уилсон не знал Peccei, но его и Gvishiani, оба знали Александра Кинга, к тому времени главу Научного управления Дел OECD в Париже, таким образом, Уилсон обратился к нему для информации.
Закрытый сектор: АКАСТ - ч. 6
http://zlobnig-v-2.livejournal.com/41171.html
Как это произошло, Король не знал Peccei, но он был одинаково впечатлен бумагой АДЕЛЫ и разыскал ее автора через итальянское Посольство в Париже. Король написал Peccei, передавая адрес Гвишиэни и желание пригласить его в Советский Союз, но также и поздравляя его с его статьей и предполагая, что они могли бы встретить некоторое время, когда они, очевидно, поделились подобными проблемами.
В то время как Аурелио Печчеи работал промышленным менеджером в Третьем мире, Александр Кинг преследовал свою карьеру как национального и сотрудника международной миссии ООН в совсем другом установлении промышленно развитых стран. Он изучил химию в университетах Лондона и Мюнхена, затем преподавал и провел некоторое важное исследование в Имперском Колледже, Лондон. Война взяла его в Соединенные Штаты, где он был научным атташе в британском Посольстве в Вашингтоне до 1947, касавшийся "всего от пенициллина до бомбы". Его опыт там и в его следующих рабочих местах - с Управлением научных и промышленных исследований в Лондоне и затем европейская Служба Производительности в Париже - дала ему интерес к взаимодействиям между наукой, отраслью и обществом так же как экспертизой в научных вопросах политики, в которых он должен был нуждаться в своей работе в OECD.
Король описал OECD в 1960-ых как "своего рода храм роста для промышленно развитых стран - рост для пользы роста состоял в том тем, что имело значение". Это почитание роста, с небольшим беспокойством о долгосрочных последствиях, взволновало Короля и Торкила Кристенсена, Генерального секретаря OECD. Они оба чувствовали, что должен быть своего рода независимый орган, который мог спросить щекотливые вопросы и попытаться поощрить правительства смотреть далее вперед, чем они обычно делали. Как сотрудники международной миссии ООН, однако, они чувствовали себя ограниченными в том, что они могли сделать - в котором пункте, Пексеи позвонил Королю, и они договорились пообедать.
Эти два мужчины преуспели чрезвычайно хорошо от самого начала. Они встретились несколько раз в последней части 1967/ранних 1968, и затем решили, что должны были сделать что-то конструктивное, чтобы поощрить более длинный диапазон, думающий среди западноевропейских правительств. Peccei соответственно убедил Фонд Аньелли финансировать двухдневную встречу мозговой атаки приблизительно 30 европейских экономистов и ученых из Accademia dei Lincei в Риме в апреле 1968.
Чтобы начать обсуждение, Король попросил, чтобы один из своих коллег от OECD, Эриха Янча, сделал доклад. К сожалению для успеха встречи Jantsch произвел блестящую, но слишком искушенную статью об экономическом и технологическом прогнозировании, которое изумленный, а не стимулировал аудиторию. Кроме того, война во Вьетнаме сделала людей очень антиамериканскими и поэтому враждебными к тому, что было воспринято как американские методы, такие как анализ систем. Дебаты ухудшились в аргументы о семантике, многие из участников или скептически относились к методологии или просто не желали стать вовлеченными в шаткое совместное предприятие, и встречу, законченную в фиаско.
Полдюжины упорный, однако, отказанный, чтобы допустить поражение. Peccei, Король, Джэнч, Хьюго Тиман, Джин Сэйнт-Джоерс и Макс Констэмм обедали вместе той ночью, чтобы обсудить то, что пошло не так, как надо и что сделать затем. Король и Пексеи согласились сразу, что они были "слишком глупы, наивны и нетерпеливы" и что они просто не знали достаточно о предмете, которым они занимались. Группа поэтому решила, что они должны провести следующий год или так во взаимном образовании, обсуждая мировые проблемы между собой и иногда приглашая других присоединиться.
Согласно Александру Кингу, в течение часа они решили назвать себя "Клубом Рима" и определили три главных понятия, которые сформировали взгляды Клуба с тех пор: глобальная перспектива, долгий срок, и группа переплетенных проблем они назвали "проблематичное". Хотя Римская встреча была созвана с только Западной Европой в памяти, группа поняла, что они имели дело с проблемами большого количества более широкого масштаба и сложности: короче говоря, "затруднительное положение человечества". Понятие проблематичных взволновало некоторых, потому что это казалось применимым на универсальном уровне, но взволновало других, которые чувствовали, что подход был действителен только для меньших юридических лиц, таких как город или сообщество. Saint-Geours и Kohnstamm поэтому скоро выбыли, оставляя другие, чтобы преследовать их неофициальную программу изучения и дебатов.
У Клуба первоначально не было никакой правовой формы или членства. Группа встречалась вполне часто за следующие 18 месяцев, часто в Женеве, чтобы обсудить аспекты человеческого затруднительного положения. Peccei ввел экономиста и futurologist по имени Хасан Озбехэн, турок, полученный образование в лондонской Школе Экономики и в настоящее время управления Калифорнийским мозговым центром, который поделился проблемами группы и думал, что мог бы быть в состоянии помочь им найти некоторый способ смотреть на взаимодействие различных элементов в проблематичном.
Jantsch и Ozbekhan были приглашены в европейский Летний университет в Alpbach в Австрии в сентябре 1969 для семинара по человеческому затруднительному положению, и Peccei и King пошли вперед, чтобы поддержать их. Встреча Alpbach была существенной по двум причинам. Во-первых, это было то, где немецкий Эдуард Пестель присоединился к группе. Во-вторых, австрийский канцлер посетил ESU и столкнулся с Членами клуба однажды вечером на обеде, где они говорили о своих идеях. Он был поражен фактом, что они были видами вопросов, которые его Министры должны обсуждать вместе, но не были, таким образом, он пригласил их прибывать, чтобы обратиться к кабинету в Вене через месяц. Цель "укалывания" правительств, которые скорее попали во временное бездействие, была таким образом восстановлена по требованию правительства!
Должным образом Король, Пексеи, Jantsch, Тиман, Кристенсен (теперь удалился) и Gvishiani пошли в Вену. Они встретились с австрийским кабинетом и позже с группой промышленников и банкиров, все из которых убедили их "получить огласку", поскольку они могли быть полезными. Это было только первым из многих встреч с главами государств в течение следующих нескольких лет.
Тем временем, еще много участников набирались, и стало ясно, что была необходима немного более формальная организация. Александр Кинг, как "хранитель идеологии" с самого начала, был вдохновлен моделью Лунного Общества Бирмингема: группа людей с независимым нравом (таких как Веджвуд гончар, Джеймс Уотт, Priestley первооткрыватель кислорода, Эрасмус Дарвин), кто обедал вместе один раз в месяц к концу 18-ого столетия и обсудил обещания и проблемы, предлагаемые современными событиями в науке и отрасли. У Сумасшедших, как Уильям Блэйк назвал их пренебрежительно, не было никакой политической власти или стремлений, но они могли видеть взаимосвязи между всем, что происходило вокруг них и потенциала для того, чтобы изменить природу общества. Никакая бюрократия, только думая и делая.
В конечном счете Клуб действительно должен был составить некоторые уставы и выбрать президента (Аурелио Печчеи), но это было всем. Было решено ограничить членство в 100, потому что боялись, что большее число станет неуправляемым и требовало бы оплаченного секретариата, следовательно все обычные материальные средства финансовых комитетов, и т.д. что они надеялись избежать. Так, чтобы Клуб, как замечалось, был полностью независим, финансовая поддержка не была бы разыскана или принята от правительств или отрасли. По той же самой причине не должно быть никакого политического присоединения или назначений - участники, назначенные на политические позиции, как ожидали, станут спящими участниками, в то время как в офисе (это произошло, например, для Okita и Pestel). Иначе членство должно расположиться настолько широко насколько возможно, с точки зрения экспертизы и географии. Беспокойство с проблематичным, и потребность очертить это и понять ее характер, было главное требование для членства, независимо от политической идеологии.
Клуб видел себя, так действительно он все еще делает, как "группа мировых граждан, разделяя общее беспокойство о будущем человечества и действуя как катализатор, чтобы стимулировать общественные дебаты, спонсировать исследования и исследования проблематичного и принести их к вниманию лиц, принимающих решения,".
Ко времени первой главной встречи Клуба в Берне в июне 1970 (в приглашении швейцарского правительства), было приблизительно 40 участников. Ozbekhan сделал доклад, предлагая методологию для того, чтобы схватиться с затруднительным положением человечества: они должны настроить довольно базовую модель глобальной ситуации; составьте опытным путем список "продолжения критических проблем"; тогда моделируйте взаимодействия в пределах системы при различных условиях. Результаты обеспечили бы более конкретное основание для того, чтобы оно оценило возможные опционы политики и дало совет правительствам. Бумага вызвала горячий спор, со взглядами, которых сильно придерживаются, с обеих сторон. Большинство в конечном счете решило, что оно будет брать слишком долго и стоить слишком многого, чтобы развить модель Ozbekhan к пункту, где оно привело бы к полезным результатам.
Еще раз, предприятие, возможно, провалилось; но еще раз, бог из машины появился, на сей раз в форме профессора Джея Форрестера Массачусетского технологического института, который был приглашен на встречу. В течение тридцати лет он работал над проблемой развития математических моделей, которые могли быть применены к сложным, динамическим ситуациям, таким как экономический и городской рост. Его предложение приспособить его испытанную динамическую модель, чтобы обращаться с глобальными проблемами было с благодарностью принято, и путь вперед внезапно казался менее сомнительным. Две недели спустя, группа Членов клуба посетила Forrester в Массачусетском технологическом институте и была убеждена, что модель могла быть сделана работать на вид глобальных проблем, которые заинтересовали Клуб. Соглашение было подписано с исследовательской группой в Массачусетском технологическом институте в июле 1970, финансы, обеспеченные грантом 200 000$, которые Pestel получил из Volkswagen Foundation.
Команда была составлена из 17 исследователей из широкого диапазона дисциплин и стран, во главе с Деннисом Мидоусом. С их основы в Systems Dynamics Group в Массачусетском технологическом институте они собрали обширные количества данных со всего мира, чтобы питаться в модель, сосредотачиваясь на пяти главных переменных: инвестиции, население, загрязнение, природные ресурсы и еда. Динамическая модель тогда исследовала бы взаимодействия среди этих переменных и трендов в системе в целом по следующим 10, 20, 50 лет или больше если бы существующие темпы роста были поддержаны. Глобальный подход был довольно преднамеренным; региональный и краеведение мог прибыть позже.
В удивительно короткий промежуток времени команда представила свой доклад в 1972: Лимиты Росту, написанному очень четко для аудитории неспециалиста Лугами Donella. Ответ на книгу - во всех 12 миллионах копий был продан, переведен на 37 языков - показал, сколько людей на каждом континенте было обеспокоено затруднительным положением человечества. "Клуб Рима" начал производить большое впечатление, как его учредители надеялись, на целом мире.
Перед заключительной публикацией Peccei распространил рабочий документ в ведущих экономистах и политических деятелях, надеющихся на некоторый ответ, но не получил ни один. Не было никакого дефицита реакций, однако, как только книга отсутствовала.
Когда результаты были представлены Клубу, у некоторых участников было сильное резервирование, особенно о нехватке соответствующего социального параметра или любой региональной разбивки, дифференцирующейся между промышленно развитыми странами и развивающимися странами. Такое разногласие было полностью естественным, высказано разнообразные мнения в Клубе. Действительно, это было то, почему Лимитами Росту, как последующие исследования, был Отчет, а не Клубом Рима, подготовленного уважаемыми академиками в самой цели стимулировать дебаты. Это не было предназначено, чтобы быть выпиской кредо Клуба, но первым колеблющимся шагом к новому пониманию мира.
Лимиты Росту были обсуждены на сотнях семинаров, круглых столов, газетных статей, радио и телевизионных программ. Вполне неправильно, Отчет имел тенденцию быть воспринятым как представление неизбежного сценария для будущего, и Клуб, как предполагалось, выступал "за" нулевой экономический рост. Фактически проектирование трендов и анализ их взаимных воздействий были предназначены, чтобы выдвинуть на первый план риски слепого преследования роста в промышленно развитых странах, и вызвать изменения в господствующих настроениях и политиках так, чтобы спроектированные последствия не осуществились.
Вообще, главные академические критические замечания - чтобы упростить сложные аргументы решительно - прибыли от экономистов, которые чувствовали, что исследование было не в состоянии уделить достаточное внимание ценовому механизму, и от ученых, которые думали, что это пренебрегло мощностью научной и технологической инновации решить проблемы в мире. Особенно полный критический анализ был предпринят недавно основанной Научной Единицей Исследования Политики в университете Сассекса.
Отчет привнес нечто новое многими способами. С одной стороны, это был первый раз, когда глобальная модель была уполномочена независимым органом, а не агентством правительства или Организации Объединенных Наций, и его результаты были предназначены, чтобы достигнуть более широкой общественности чем обычная ограниченная аудитория академиков. Что еще более важно для будущего, это было первым, чтобы сделать явную связь между экономическим ростом и последствиями для среды. Безотносительно его недостатков Лимиты Росту установили систему взглядов для дебатов по за и против роста, так же как для последующих усилий в глобальном моделировании.
Эдуард Пестель был одним из глубоко обеспокоенных недифференцированным глобальным подходом, принятым в Лимитах Росту. Как профессиональный системный аналитик - он установил свой собственный Институт Анализа Систем в Ганновере в 1971 - он был очевидным лицом, чтобы произвести лучший. Соответственно, даже прежде, чем Отчет о Лугах был опубликован, он и Михайло Месарович Университета западного резервного района Кейс начали работу над намного более тщательно продуманной моделью (это отличило десять мировых регионов и вовлеченный 200 000 уравнений по сравнению с 1000 в модели Лугов). У исследования была полная поддержка Клуба, и заключительная публикация, Человечество в Поворотном моменте, была принята как официальное сообщение Клубу Рима в 1974. В дополнение к обеспечению более усовершенствованной региональной разбивки Пестель и Месарович преуспели в том, чтобы объединить социальные так же как технические данные. Отчет был менее удобочитаемым чем Лимиты Росту и не оказывал то же самое влияние на широкую публику, но это было хорошо получено в Германии и Франции, в частности.
Несколько других исследований были предприняты в начале 1970-ых, чтобы улучшить Лимиты Росту, с различными степенями поддержки со стороны Клуба. Отражая общую критику от Третьего мира, латиноамериканская модель была развита Институтом Барилоче в Аргентине; Клуб помог найти финансирование для проекта, но не давал свое разрешение итоговому отчету (A.O. Херрера и др., Катастрофа или Новое Общество?, 1976). Другая региональная модель, FUGI, была начата Йоичи Кая, чтобы исследовать Японию и Тихий океан; это было спонсировано MITI а не Клубом.
С идеей дать большее напряжение человеческому измерению, Peccei обратился к голландскому экономисту Яну Тинберджену и предложил исследование вероятного воздействия удвоения населения на глобальном сообществе. Tinbergen и его коллега Ганс Линнеман пришли к выводу, однако, что тема была неуправляемо большой и решительной, чтобы сосредоточиться на проблемах "Еды для Удваивающегося Мирового Населения". Когда это было помещено в Клуб, Peccei и другие не согласились сильно, чувствуя, что другие аспекты, такие как напряжения на жилье, городской инфраструктуре, занятости, и т.д. не должны быть проигнорированы. В конечном счете Линнеман и его группа преследовали их исследование с фондами, которые они уже мобилизовали в Нидерландах и опубликовали свои результаты независимо (МОЙРА - Модель Международных отношений в Сельском хозяйстве, 1979), не как Отчет Клубу Рима.
Непосредственные следствия огромного общественного интереса к Лимитам Росту были то, что Клуб наслаждался превосходным покрытием в СМИ, и было намного легче получить доступ к влиятельным людям. Peccei стремился основываться на этой сильной позиции и инициировать дальнейшие проекты. Это был период больших ожиданий, очевидно благожелательных для того, чтобы влиять на обоих высших чиновников и общественное мнение.
http://www.bibliotecapleyades.net/sociopolitica/esp_sociopol_clubrome2.htm
читать дальше
другие темы:
Закрытый сектор
Открытый сектор
Экстремальная политика
Операция - Преемник 2.0.
Психотехнологии на службе СЕКты
Заговор Коржакова
Операция - Преемник
материалы по ЭТЦ
Ельцинизм
The Tragedy of Russia's Reforms
Романист, вероятно, отклонил бы контакты и столкновения, которые привели к созданию Клуба Рима как слишком невероятный для хорошей истории. Итальянский промышленник, который потратил большую часть его срока службы в Китае и Латинской Америке, встречается, через русского (хотя это в разгар холодной войны), главный международный научный государственный служащий, шотландцы родом и теперь живущий в Париже. Они находят, что делятся подобными проблемами, становятся друзьями, решают привлечь других (американец, австриец, британцы, датчане, французы) в их обсуждения. К сожалению, первая надлежащая встреча этой группы, в Риме Весной 1968, является полным провалом, но горстка консерваторов продолжает, и в течение нескольких лет миллионы людей во всем мире говорят об их идеях.
Однако вряд ли, это - примерно способ, которым начался Клуб Рима. Это никогда, возможно, не так легко происходило - потому что главные герои никогда, возможно, не встречались, или они, возможно, хорошо сдались после отказа той первой встречи. То, что Клуб был фактически основан и процветал, несомненно был должен очень лицам и опыту этих двух главных героев в истории. Аурелио Печчеи, итальянец, и Александр Кинг, шотландец, оба имели превосходный - хотя очень отличающийся - точки зрения в середине 1960-ых, чтобы наблюдать проблемы, появляющиеся в мире; оба волновались тем, что они видели, но их мощность действовать на их знание была ограничена их позициями. Естественно, они были на наблюдении за аналогично мыслящими людьми и за способами взять их идеи далее.
Аурелио Печчеи обучался как экономист и был послан в Китай Фиатом в 1935. После войны, потраченной в сопротивлении и в тюрьме, он возвратился в Фиат, сначала помогая вернуть группу на ее ногах и затем, в 1949, в качестве главы ее латиноамериканских действий. Он быстро понял, что будет иметь смысл начинать производить в местном масштабе и настраивать аргентинский филиал, Согласие Фиата. В 1957 он был рад попроситься создать и управлять Italconsult (параобщественное совместное предприятие консультирования, вовлекающее главные итальянские фирмы, такие как Фиат, Innocenti, Montecatini), рассматривая это как способ помочь заняться проблемами Третьего мира, который он узнал непосредственно. Но Peccei не был доволен просто существенными достижениями Italconsult, или его обязанностями в качестве президента Оливетти, и бросил его энергии в другие организации также, включая АДЕЛУ, международный консорциум банкиров, нацеленных на поддержку индустриализации в Латинской Америке. Его попросили дать программную речь на испанском языке на первой встрече группы в 1965, которая является, где серия совпадений, приводящих к созданию Клуба Рима, началась.
Речь Пексеи поймала внимание Дина Раска, тогда американского Госсекретаря, и ему перевели это на английский язык и распределил на различных встречах в Вашингтоне. Советский представитель на годовом собрании ACAST (ООН Консультативный комитет по вопросам Науки и техники), Jermen Gvishiani, читал речь, и был столь взят этим, что он решил, что должен пригласить автора приезжать для частных обсуждений, вне Москвы. Gvishiani поэтому спросил американского коллегу относительно ACAST, Кэрола Уилсона, о Peccei. Уилсон не знал Peccei, но его и Gvishiani, оба знали Александра Кинга, к тому времени главу Научного управления Дел OECD в Париже, таким образом, Уилсон обратился к нему для информации.
Закрытый сектор: АКАСТ - ч. 6
http://zlobnig-v-2.livejournal.com/41171.html
Как это произошло, Король не знал Peccei, но он был одинаково впечатлен бумагой АДЕЛЫ и разыскал ее автора через итальянское Посольство в Париже. Король написал Peccei, передавая адрес Гвишиэни и желание пригласить его в Советский Союз, но также и поздравляя его с его статьей и предполагая, что они могли бы встретить некоторое время, когда они, очевидно, поделились подобными проблемами.
В то время как Аурелио Печчеи работал промышленным менеджером в Третьем мире, Александр Кинг преследовал свою карьеру как национального и сотрудника международной миссии ООН в совсем другом установлении промышленно развитых стран. Он изучил химию в университетах Лондона и Мюнхена, затем преподавал и провел некоторое важное исследование в Имперском Колледже, Лондон. Война взяла его в Соединенные Штаты, где он был научным атташе в британском Посольстве в Вашингтоне до 1947, касавшийся "всего от пенициллина до бомбы". Его опыт там и в его следующих рабочих местах - с Управлением научных и промышленных исследований в Лондоне и затем европейская Служба Производительности в Париже - дала ему интерес к взаимодействиям между наукой, отраслью и обществом так же как экспертизой в научных вопросах политики, в которых он должен был нуждаться в своей работе в OECD.
Король описал OECD в 1960-ых как "своего рода храм роста для промышленно развитых стран - рост для пользы роста состоял в том тем, что имело значение". Это почитание роста, с небольшим беспокойством о долгосрочных последствиях, взволновало Короля и Торкила Кристенсена, Генерального секретаря OECD. Они оба чувствовали, что должен быть своего рода независимый орган, который мог спросить щекотливые вопросы и попытаться поощрить правительства смотреть далее вперед, чем они обычно делали. Как сотрудники международной миссии ООН, однако, они чувствовали себя ограниченными в том, что они могли сделать - в котором пункте, Пексеи позвонил Королю, и они договорились пообедать.
Эти два мужчины преуспели чрезвычайно хорошо от самого начала. Они встретились несколько раз в последней части 1967/ранних 1968, и затем решили, что должны были сделать что-то конструктивное, чтобы поощрить более длинный диапазон, думающий среди западноевропейских правительств. Peccei соответственно убедил Фонд Аньелли финансировать двухдневную встречу мозговой атаки приблизительно 30 европейских экономистов и ученых из Accademia dei Lincei в Риме в апреле 1968.
Чтобы начать обсуждение, Король попросил, чтобы один из своих коллег от OECD, Эриха Янча, сделал доклад. К сожалению для успеха встречи Jantsch произвел блестящую, но слишком искушенную статью об экономическом и технологическом прогнозировании, которое изумленный, а не стимулировал аудиторию. Кроме того, война во Вьетнаме сделала людей очень антиамериканскими и поэтому враждебными к тому, что было воспринято как американские методы, такие как анализ систем. Дебаты ухудшились в аргументы о семантике, многие из участников или скептически относились к методологии или просто не желали стать вовлеченными в шаткое совместное предприятие, и встречу, законченную в фиаско.
Полдюжины упорный, однако, отказанный, чтобы допустить поражение. Peccei, Король, Джэнч, Хьюго Тиман, Джин Сэйнт-Джоерс и Макс Констэмм обедали вместе той ночью, чтобы обсудить то, что пошло не так, как надо и что сделать затем. Король и Пексеи согласились сразу, что они были "слишком глупы, наивны и нетерпеливы" и что они просто не знали достаточно о предмете, которым они занимались. Группа поэтому решила, что они должны провести следующий год или так во взаимном образовании, обсуждая мировые проблемы между собой и иногда приглашая других присоединиться.
Согласно Александру Кингу, в течение часа они решили назвать себя "Клубом Рима" и определили три главных понятия, которые сформировали взгляды Клуба с тех пор: глобальная перспектива, долгий срок, и группа переплетенных проблем они назвали "проблематичное". Хотя Римская встреча была созвана с только Западной Европой в памяти, группа поняла, что они имели дело с проблемами большого количества более широкого масштаба и сложности: короче говоря, "затруднительное положение человечества". Понятие проблематичных взволновало некоторых, потому что это казалось применимым на универсальном уровне, но взволновало других, которые чувствовали, что подход был действителен только для меньших юридических лиц, таких как город или сообщество. Saint-Geours и Kohnstamm поэтому скоро выбыли, оставляя другие, чтобы преследовать их неофициальную программу изучения и дебатов.
У Клуба первоначально не было никакой правовой формы или членства. Группа встречалась вполне часто за следующие 18 месяцев, часто в Женеве, чтобы обсудить аспекты человеческого затруднительного положения. Peccei ввел экономиста и futurologist по имени Хасан Озбехэн, турок, полученный образование в лондонской Школе Экономики и в настоящее время управления Калифорнийским мозговым центром, который поделился проблемами группы и думал, что мог бы быть в состоянии помочь им найти некоторый способ смотреть на взаимодействие различных элементов в проблематичном.
Jantsch и Ozbekhan были приглашены в европейский Летний университет в Alpbach в Австрии в сентябре 1969 для семинара по человеческому затруднительному положению, и Peccei и King пошли вперед, чтобы поддержать их. Встреча Alpbach была существенной по двум причинам. Во-первых, это было то, где немецкий Эдуард Пестель присоединился к группе. Во-вторых, австрийский канцлер посетил ESU и столкнулся с Членами клуба однажды вечером на обеде, где они говорили о своих идеях. Он был поражен фактом, что они были видами вопросов, которые его Министры должны обсуждать вместе, но не были, таким образом, он пригласил их прибывать, чтобы обратиться к кабинету в Вене через месяц. Цель "укалывания" правительств, которые скорее попали во временное бездействие, была таким образом восстановлена по требованию правительства!
Должным образом Король, Пексеи, Jantsch, Тиман, Кристенсен (теперь удалился) и Gvishiani пошли в Вену. Они встретились с австрийским кабинетом и позже с группой промышленников и банкиров, все из которых убедили их "получить огласку", поскольку они могли быть полезными. Это было только первым из многих встреч с главами государств в течение следующих нескольких лет.
Тем временем, еще много участников набирались, и стало ясно, что была необходима немного более формальная организация. Александр Кинг, как "хранитель идеологии" с самого начала, был вдохновлен моделью Лунного Общества Бирмингема: группа людей с независимым нравом (таких как Веджвуд гончар, Джеймс Уотт, Priestley первооткрыватель кислорода, Эрасмус Дарвин), кто обедал вместе один раз в месяц к концу 18-ого столетия и обсудил обещания и проблемы, предлагаемые современными событиями в науке и отрасли. У Сумасшедших, как Уильям Блэйк назвал их пренебрежительно, не было никакой политической власти или стремлений, но они могли видеть взаимосвязи между всем, что происходило вокруг них и потенциала для того, чтобы изменить природу общества. Никакая бюрократия, только думая и делая.
В конечном счете Клуб действительно должен был составить некоторые уставы и выбрать президента (Аурелио Печчеи), но это было всем. Было решено ограничить членство в 100, потому что боялись, что большее число станет неуправляемым и требовало бы оплаченного секретариата, следовательно все обычные материальные средства финансовых комитетов, и т.д. что они надеялись избежать. Так, чтобы Клуб, как замечалось, был полностью независим, финансовая поддержка не была бы разыскана или принята от правительств или отрасли. По той же самой причине не должно быть никакого политического присоединения или назначений - участники, назначенные на политические позиции, как ожидали, станут спящими участниками, в то время как в офисе (это произошло, например, для Okita и Pestel). Иначе членство должно расположиться настолько широко насколько возможно, с точки зрения экспертизы и географии. Беспокойство с проблематичным, и потребность очертить это и понять ее характер, было главное требование для членства, независимо от политической идеологии.
Клуб видел себя, так действительно он все еще делает, как "группа мировых граждан, разделяя общее беспокойство о будущем человечества и действуя как катализатор, чтобы стимулировать общественные дебаты, спонсировать исследования и исследования проблематичного и принести их к вниманию лиц, принимающих решения,".
Ко времени первой главной встречи Клуба в Берне в июне 1970 (в приглашении швейцарского правительства), было приблизительно 40 участников. Ozbekhan сделал доклад, предлагая методологию для того, чтобы схватиться с затруднительным положением человечества: они должны настроить довольно базовую модель глобальной ситуации; составьте опытным путем список "продолжения критических проблем"; тогда моделируйте взаимодействия в пределах системы при различных условиях. Результаты обеспечили бы более конкретное основание для того, чтобы оно оценило возможные опционы политики и дало совет правительствам. Бумага вызвала горячий спор, со взглядами, которых сильно придерживаются, с обеих сторон. Большинство в конечном счете решило, что оно будет брать слишком долго и стоить слишком многого, чтобы развить модель Ozbekhan к пункту, где оно привело бы к полезным результатам.
Еще раз, предприятие, возможно, провалилось; но еще раз, бог из машины появился, на сей раз в форме профессора Джея Форрестера Массачусетского технологического института, который был приглашен на встречу. В течение тридцати лет он работал над проблемой развития математических моделей, которые могли быть применены к сложным, динамическим ситуациям, таким как экономический и городской рост. Его предложение приспособить его испытанную динамическую модель, чтобы обращаться с глобальными проблемами было с благодарностью принято, и путь вперед внезапно казался менее сомнительным. Две недели спустя, группа Членов клуба посетила Forrester в Массачусетском технологическом институте и была убеждена, что модель могла быть сделана работать на вид глобальных проблем, которые заинтересовали Клуб. Соглашение было подписано с исследовательской группой в Массачусетском технологическом институте в июле 1970, финансы, обеспеченные грантом 200 000$, которые Pestel получил из Volkswagen Foundation.
Команда была составлена из 17 исследователей из широкого диапазона дисциплин и стран, во главе с Деннисом Мидоусом. С их основы в Systems Dynamics Group в Массачусетском технологическом институте они собрали обширные количества данных со всего мира, чтобы питаться в модель, сосредотачиваясь на пяти главных переменных: инвестиции, население, загрязнение, природные ресурсы и еда. Динамическая модель тогда исследовала бы взаимодействия среди этих переменных и трендов в системе в целом по следующим 10, 20, 50 лет или больше если бы существующие темпы роста были поддержаны. Глобальный подход был довольно преднамеренным; региональный и краеведение мог прибыть позже.
В удивительно короткий промежуток времени команда представила свой доклад в 1972: Лимиты Росту, написанному очень четко для аудитории неспециалиста Лугами Donella. Ответ на книгу - во всех 12 миллионах копий был продан, переведен на 37 языков - показал, сколько людей на каждом континенте было обеспокоено затруднительным положением человечества. "Клуб Рима" начал производить большое впечатление, как его учредители надеялись, на целом мире.
Перед заключительной публикацией Peccei распространил рабочий документ в ведущих экономистах и политических деятелях, надеющихся на некоторый ответ, но не получил ни один. Не было никакого дефицита реакций, однако, как только книга отсутствовала.
Когда результаты были представлены Клубу, у некоторых участников было сильное резервирование, особенно о нехватке соответствующего социального параметра или любой региональной разбивки, дифференцирующейся между промышленно развитыми странами и развивающимися странами. Такое разногласие было полностью естественным, высказано разнообразные мнения в Клубе. Действительно, это было то, почему Лимитами Росту, как последующие исследования, был Отчет, а не Клубом Рима, подготовленного уважаемыми академиками в самой цели стимулировать дебаты. Это не было предназначено, чтобы быть выпиской кредо Клуба, но первым колеблющимся шагом к новому пониманию мира.
Лимиты Росту были обсуждены на сотнях семинаров, круглых столов, газетных статей, радио и телевизионных программ. Вполне неправильно, Отчет имел тенденцию быть воспринятым как представление неизбежного сценария для будущего, и Клуб, как предполагалось, выступал "за" нулевой экономический рост. Фактически проектирование трендов и анализ их взаимных воздействий были предназначены, чтобы выдвинуть на первый план риски слепого преследования роста в промышленно развитых странах, и вызвать изменения в господствующих настроениях и политиках так, чтобы спроектированные последствия не осуществились.
Вообще, главные академические критические замечания - чтобы упростить сложные аргументы решительно - прибыли от экономистов, которые чувствовали, что исследование было не в состоянии уделить достаточное внимание ценовому механизму, и от ученых, которые думали, что это пренебрегло мощностью научной и технологической инновации решить проблемы в мире. Особенно полный критический анализ был предпринят недавно основанной Научной Единицей Исследования Политики в университете Сассекса.
Отчет привнес нечто новое многими способами. С одной стороны, это был первый раз, когда глобальная модель была уполномочена независимым органом, а не агентством правительства или Организации Объединенных Наций, и его результаты были предназначены, чтобы достигнуть более широкой общественности чем обычная ограниченная аудитория академиков. Что еще более важно для будущего, это было первым, чтобы сделать явную связь между экономическим ростом и последствиями для среды. Безотносительно его недостатков Лимиты Росту установили систему взглядов для дебатов по за и против роста, так же как для последующих усилий в глобальном моделировании.
Эдуард Пестель был одним из глубоко обеспокоенных недифференцированным глобальным подходом, принятым в Лимитах Росту. Как профессиональный системный аналитик - он установил свой собственный Институт Анализа Систем в Ганновере в 1971 - он был очевидным лицом, чтобы произвести лучший. Соответственно, даже прежде, чем Отчет о Лугах был опубликован, он и Михайло Месарович Университета западного резервного района Кейс начали работу над намного более тщательно продуманной моделью (это отличило десять мировых регионов и вовлеченный 200 000 уравнений по сравнению с 1000 в модели Лугов). У исследования была полная поддержка Клуба, и заключительная публикация, Человечество в Поворотном моменте, была принята как официальное сообщение Клубу Рима в 1974. В дополнение к обеспечению более усовершенствованной региональной разбивки Пестель и Месарович преуспели в том, чтобы объединить социальные так же как технические данные. Отчет был менее удобочитаемым чем Лимиты Росту и не оказывал то же самое влияние на широкую публику, но это было хорошо получено в Германии и Франции, в частности.
Несколько других исследований были предприняты в начале 1970-ых, чтобы улучшить Лимиты Росту, с различными степенями поддержки со стороны Клуба. Отражая общую критику от Третьего мира, латиноамериканская модель была развита Институтом Барилоче в Аргентине; Клуб помог найти финансирование для проекта, но не давал свое разрешение итоговому отчету (A.O. Херрера и др., Катастрофа или Новое Общество?, 1976). Другая региональная модель, FUGI, была начата Йоичи Кая, чтобы исследовать Японию и Тихий океан; это было спонсировано MITI а не Клубом.
С идеей дать большее напряжение человеческому измерению, Peccei обратился к голландскому экономисту Яну Тинберджену и предложил исследование вероятного воздействия удвоения населения на глобальном сообществе. Tinbergen и его коллега Ганс Линнеман пришли к выводу, однако, что тема была неуправляемо большой и решительной, чтобы сосредоточиться на проблемах "Еды для Удваивающегося Мирового Населения". Когда это было помещено в Клуб, Peccei и другие не согласились сильно, чувствуя, что другие аспекты, такие как напряжения на жилье, городской инфраструктуре, занятости, и т.д. не должны быть проигнорированы. В конечном счете Линнеман и его группа преследовали их исследование с фондами, которые они уже мобилизовали в Нидерландах и опубликовали свои результаты независимо (МОЙРА - Модель Международных отношений в Сельском хозяйстве, 1979), не как Отчет Клубу Рима.
Непосредственные следствия огромного общественного интереса к Лимитам Росту были то, что Клуб наслаждался превосходным покрытием в СМИ, и было намного легче получить доступ к влиятельным людям. Peccei стремился основываться на этой сильной позиции и инициировать дальнейшие проекты. Это был период больших ожиданий, очевидно благожелательных для того, чтобы влиять на обоих высших чиновников и общественное мнение.
http://www.bibliotecapleyades.net/sociopolitica/esp_sociopol_clubrome2.htm
читать дальше
другие темы:
Закрытый сектор
Открытый сектор
Экстремальная политика
Операция - Преемник 2.0.
Психотехнологии на службе СЕКты
Заговор Коржакова
Операция - Преемник
материалы по ЭТЦ
Ельцинизм
The Tragedy of Russia's Reforms