Этнографический обзор - Россия второй половины XIX века (20)
20. Кочевые народы степей.
Бесконечные степи, раскинувшиеся от Каспийского моря до Алтайских гор, в XIX веке были населены кочующими племенами калмыков (на Нижней Волге и в Северном Прикаспии) и киргиз или киргиз-кайсаков, ныне именуемых казахами. Предпринимавшиеся в те времена попытки приучить эти племена к оседлому образу жизни не снискали успеха. Переход к оседлости в 30-40-е годы ХХ века обошелся для этих народов очень дорого... Но это уже более поздняя история, а сейчас мы переместимся в век XIX, во вторую его половину и познакомимся с жизнью и бытом этих "друзей степей".
При подготовке материалов этой части обзора использованы следующие источники:
- "Народы России. Этнографические очерки." (издание журнала "Природа и люди"), 1879-1880;
- "Живописная Россия" (под редакцией сенатора П.П.Семенова-Тян-Шанского), т.7, ч.2. 1899;
- "Россия. Полное географическое описание нашего отечества" под редакцией В.П.Семенова и под общим руководством П.П.Семенова-Тян-Шанского и акад. В.И.Ламанского, т.6 (Издательство Девриена, СПб);
- А.Житецкий. Очерки быта астраханских калмыков. Этнографические наблюдения 1884-1886.
В обзоре использованы иллюстрации из книг и журналов XIX века, фотографии и произведения художников того времени.
Калмыки, единственный в Европе народ, придерживающийся буддистских верований, переселились в прикаспийские степи из Джунгарии (территория современного Китая) в конце XVI - начале XVII вв. В 1771 году почти половина калмыков, ведомая ханом Убаши, переселилась обратно в Джунгарию, совершив 7-месячный переход и понеся серьезные потери.
Калмыки. Pauli F.H., "Les Peuples de la Russie", 1862.
В любом калмыке нетрудно узнать настоящего монгола: цвет его кожи смуглый, роста он среднего, статен и широкоплеч, глаза узки, причем внешние края их сильно приподняты; ноздри широкие, нос приплюснут и курнос, скулы сильно выдаются вперед, губы толсты и мясисты. Жизнь в степи способствовала развитию их зрения, а верховая езда укрепила физически и сделала их гибкими и ловкими. Туловище их производит впечатление известной коренастости, тогда как голова бросается в глаза по своей несоразмерной величине, лоб очень узок, глаза сильно вдались в орбиты и имеют обыкновенно коричневатую окраску ириса; ухо слегка завернуто вперед, а нос почти вовсе не выдается из-под лба, подбородок широк, но короток и имеет совершенно круглую форму; зубы крепкие, здоровые и белые; верхняя губа слегка выдается вперед сравнительно с нижнею; борода растет плохо, да к тому же в силу моды зачастую и выщипывается; шея коротка, плечи широки, ноги кривы, как у всех вообще монголов.
"Живописная Россия"
Фото С.Вишневского, 1870.
Главным занятием калмыков служит скотоводство. Впрочем, с начала семидесятых годов XIX столетия, в силу многих неблагоприятных условий, как-то: частых чумных эпизоотий, уничтожения камышей, служивших естественной защитой для скота от зимних буранов, стеснения в свободе перекочевок, суровых зим, гололедицы и пр., скотоводство и овцеводство стали быстро падать.
Хозяйство калмыцкое ведут почти исключительно женщины. Они доят коров, чинят кожи, шьют одежду и обувь, приготовляют полсти, собирают аргал (скотский помет) для топлива, чинят и ставят на место кибитки, носят воду, варят пищу и пр. Сами же калмыки, кроме дозора за скотом и летом - косьбы трав и хлеба, за редкими исключениями решительно ничем не занимаются. Впрочем, за последнее время, ввиду сокращения скотоводства, многим приходится искать заработка на стороне и наниматься на разного рода работы, главным образом, на рыбные и соляные промыслы, где владельцы промыслов оказывают им даже предпочтение перед другими рабочими за их необыкновенную выносливость и неприхотливость.
"Россия. Полное географическое описание."
"Всемирная иллюстрация", 1888, №40.
Фото М.Дмитриева, 1890-е.
"Живописная Россия", т.7, ч.2, 1899.
Калмыки вступают в брак в очень раннем возрасте: с 16 лет, а девушки с 14. Невесту выбирают родители или родственники жениха. Сватовство тянется очень долго, и свадьба совершается не прежде, чем жених уплатит родне невесты все, что следует по обычаю и договору - на покупку водки, одежды, подарков для невесты и припасов для брачного пира; все это обходится не дешево - иногда 100 и более рублей.
"Россия. Полное географическое описание."
Положение женщины у калмыков лучше, чем у племен, исповедующих магометанскую веру. Женщина не закрывает лица от посторонних, может свободно разговаривать, танцевать и играть с мужчинами в различные игры, и молится вместе с ними в кумирне. Она полная хозяйка в доме. Но все, что выходит за черту домашнего хозяйства, должен приготовить для нее мужчина. Она не седлает коня, и никто, не имеет права передать даже простой женщине своего коня, чтобы она подержала его за повода. Мужчина, хотя бы сам владетель, заметив, что встретившаяся ему женщина хочет сойти со своего коня, должен сам спешиться и помочь ей соскочить с седла. От угощенья женщины нельзя отказаться. Если женщина поднесет гостю чашку теплой арзы, только что выгнанной ее трудами, то отказ считается жестокою обидою всему дому. Женщину нельзя бить ни рукою, ни палкою. Правда, в ежедневном быту правило это не всегда исполняется.
"Народы России"
Калмыки. Фото М.Букаря, 1872.
"Народы России", 1877.
Устройство калмыцкого быта основано на родовых началах. Исходным пунктом этого устройства служит хотон, т. е. собрание ближайших родственных семей, живущих вместе, как например, дед, сыновья, внуки, племянники и т. п. Правителем хотона считается старший в семействе. Несколько хотонов, находящихся между собою в более отдаленном родстве, составляют аймак, Тот из хотонных старшин, который происходит по прямой линии от главы первого хотона, называется зайсангом и управляет целым аймаком. Собрание нескольких аймаков, происходящих от одного общего родоначальника, называется родом. Улусом называется часть народа заключающая в себе несколько родов, происшедших от одного корня. Владетель улуса называется нойоном.
Влияние этого устройства отразилось в характере народа: калмык свято чтит не только своего нойона, т. е. владетеля улуса, к которому принадлежит, но и нойонов других улусов. При всяком торжественном случае и при семейных празднествах, он подносит нойону дары. Несоблюдение этого обычая для него немыслимо. К жрецам, называемым гелюнгами, калмык относится также с большим уважением, слепо верит в их ученость и также охотно делает им приношения.
"Народы России"
А.Житецкий, "Очерки быта астраханских калмыков", 1884.
Фото С.Вишневского, 1870.
В своей семье калмык является полным её главою и держит всех своих домочадцев в строгом повиновении и почтительности. Из этого происходит рабская покорность детей к родителям и почтительное обхождение младших со старшими. В старину виноватого в неповиновении к отцу или матери, в грубости и дерзости к родственникам и старшим по званию и летам, наказывали нагайками и, выпачкав ему лицо сажею, водили с таганом на шее по хотону, вокруг каждой кибитки. Молодой калмык никогда не дерзнет явиться перед отцом или матерью в нетрезвом виде, не сядет при старших, поджав ноги, что считается большою фамильярностью, а присядет на колени, крепко упершись пятками в землю. Явиться пред старшими без пояса для него так же немыслимо, так как у калмыков быть без пояса считается почти тем же, чем у нас быть в халате.
Калмыки любят повеселиться в свободное время, о чем свидетельствует множество различных игр, которые в обычае у них.
Говоря вообще, народ этот, несмотря на некоторую необузданность и дикость, добродушен, миролюбив в житейских сношениях, гостеприимен, сильно предан своей религии и властям и привязан к старинным обычаям, что впрочем не исключает в нем способности к образованию.
"Народы России"
Фото С.Вишневского, 1870.
Чистоплотность не принадлежит к отличительным чертам калмыцкого быта, но нельзя и ожидать ее при грубости понятий этого народа и при его неоседлом образе жизни. Впрочем, нельзя также сказать, чтобы чистота не имела уже вовсе никакого значения в глазах калмыка. Калмыцкие женщины, которые вообще большие рукодельницы, любят даже щеголеватость в украшении своих жилищ и вещей, служащих для домашнего обихода. В жилищах людей богатых, и в особенности таких, которые, вследствие частых посещений городов и знакомства с русским бытом, успели уже усвоить привычку к некоторому удобству, нередко встречается не только чистота, но даже роскошь.
"Народы России"
"Живописная Россия", т.7, ч.2, 1899.
"Народы России", 1877.
Столь цивилизованно, очевидно, выглядела внутренность кибитки богатого калмыка. А вот кибитки бедных калмыков. судя по нижеследующему описанию, выглядели не так гламурно.
Едва только мы растворим дверь, поднимем завесу, как поневоле придется заткнуть плотнее нос, так как запах гниющих и преющих войлоков, сильно закопченных и просаленных, совершенно одолевает свежего человека. Немало усиливают зловоние разные скоропортящиеся припасы, собаки, да и сама калмыцкая семья, которая, нельзя сказать, чтобы отличалась особенною чистоплотностью, и шубы семейные пахнут так, что иногда удивляешься только, как это и чем только дышишь.
По мере увеличения благосостояния калмыков усиливается, конечно, и стремление к чистоте и опрятности, но, при всем даже желании зачастую это оказывается невыполнимым, так как чистоте и опрятности противятся самые условия быта кочевых калмыков.
Тоже сразу-то и в кибитку не войдешь - надо иметь на это немалую сноровку, так как правою ногою переступишь через высоки! порог, да левую-то и не думай переносить через него, пока не нагнешься хорошенько, да не просунешь всего согбенного своего туловища в кибитку. Попробуй-ка, сделай - и нос разобьешь, да и беду сотворишь - порог выворотишь. После долгих страданий, наконец, посетитель входит внутрь кибитки, и вот первый предмет, бросающийся ему в глаза - громадный круглый треножник или таган - „тулга", стоящий как раз посредине жилья, а под ним то горящие, то только дымящиеся кизяки, которые служат топливои и не уступают по производимому ими теплу добрым березовым дровам. Разве только запах, распространяющийся от них по жилью, выгонит непривычного человека из кибитки, да наградит его такою головною болью, что он и жизни не рад будет. Калмыки - великие мастера производства кизяков, приготовляемых из помета некоторых домашних животных - лошадей, коров, верблюдов и овец. Кизяки обыкновенно имеют вид круглой лепешки, а наилучшим по жару кизяком считается овечий. Тут же над таганом или подле него стоят чугунные котлы с ушками, счетом у богатых целых три штуки, для кирпичного чая, для мяса и для выгонки спиртуозного молочного напитка "аркэ" (арзы, или арьяна), который, после Далай-Ламы, составляет для калмыка вещь наиболее священную в мире.
"Живописная Россия"
"Живописная Россия", т.7, ч.2, 1899.
Фото С.Вишневского, 1870.
Калмыки, как и большинство иных кочевников - великие любители всякого мяса, в каком бы виде оно ни было изготовлено (махан); тут калмык и вовсе уже не разборчив, так как не станет есть только лишь хищных животных и птиц, а всему остальному ходячему и летячему он спуску не дает, и потому мясо у него на столе каждый день и зачастую даже в изобилии. Только духовенство не может есть конины, а простые смертные с одинаковым аппетитом кушают сайгу и крысу, зуйка и фазана, да еще стараются не выпустить из убитого животного всей крови, так как обретаются в полной уверенности, что в таком виде маханина гораздо вкуснее и питательнее. Как только ни готовят они мясо! И варят они его, и вялят, и пекут, и колбасы из него превкусные впрок заготовляют. Но они никогда не жарят мяса и совершенно чистосердечно удивляются, когда люди на их глазах едят жареное мясо.
Кухня калмыков далеко не замысловата, и „шюлюном", например, или супом они называют просто ту воду, в которой варилось мясо; да и вообще они - отъявленные враги всяких приправ, кроме соли, так как твердо убеждены, что приправы только портят вкус мяса. Шюлюн они едят прямо деревянными чашками, а потом уже разрезают на куски мясо и едят его без соли, причем самыми деликатными кусками считаются грудина и хрящеватые части. Ясное дело, что зимою реже приходится резать скотину, так как весь скот, оставленный на зиму, представляет собою животных, пущенных на племя, а потому калмык и ухитрился придумать средство сохранять махан впрок. Для этого все мясистые части калмычки режут тонкими, лентообразными кусками, делают поперек этих кусков надрезы для того, чтобы ленты не свернулись от жары, и затем, обмокнув в сильный рассол, вялят на солнце. Эти мясные запасы ("борцо") укладываются затем в ледники ("уто") и свободно сохраняются в течение всей зимы, без малейшей порчи.
"Живописная Россия"
Калмыцкие женщины с детьми у летней печи. Фото неизв. автора, 1890-е.
Калмыки готовят себе пищу в нормальное время три раза в течение суток. Время, остающееся от затрат на пищу и набивание трубок, идет уже на хозяйственные занятия, которые у женщин всегда кропотливее и сложнее.
Едва наступил день, еще до восхода солнца, поднимаются женщины и идут к скоту, доят коров и отряжают скот на пастьбу, здесь же вблизи хотона. Не отпускаются одни телята, которые остаются привязанными. Наступает час завтрака: женщины готовят пищу, и к этому времени встают уже и мужчины, и остальные члены семьи. Еда у калмыков всегда производится по одному шаблону: все собрались, пища готова, старший наливает в «деджин цёкцё» (жертвенную чашку) чаю, или кладет в нее кусок мяса и ставит ее перед бурханами, а потом пьет сам чай, а за ним и другие. Если же сготовлен «махан», то он хозяйкою предварительно раскладывается в два «табыка»: один для мужчин, а другой для женщин. Когда пища съедена, дети подают и то, что ставилось перед бурханами.
После завтрака подростки обоих полов отправляются к скоту, мужчины идут поить скот, очищать "худуки" (колодцы), копать новые, или же отправляются по делу на сторону, оседлав лошадь, а то и сидят по кибиткам и курят трубки, а женщины идут готовить "аргасун" (кизяк). Рогатый скот всегда ночует в одном месте, вблизи кибиток, и оставляет помет. Женщины собирают его еще свежим, руками, складывают в кучки и, примесив к нему немного земли, скатывают в вальки, которые стаскивают в одно место около кибиток. Здесь тесто кизяка разделяется на катышки; катышки расплющиваются в лепешки, продавливаются пальцами, и такие лепешки раскладываются тут же на траве для просушки.
Промежуток между работою на приготовление кизяка и обедом уходит на битье масла, варенье арьяна и на работы по кибитке: шитье и починка одежды, пряденье шерсти, плетенье веревок и пр. После обеда женщины и подростки-девушки, взяв кожаные мешки, отправляются в степь собирать сухой аргасун на топливо и возвращаются с полными мешками к тому времени, когда наступает уже пора прихода с пастбища скота, вечернее доение коров, устройство скота на ночь. Остаток времени затрачивается на складывание разложенных для просушки плиток аргасуна: их складывают в круглые кучи и сверху замазывают глиной со свежим калом. Это топливо для зимы, и его свезут потом постепенно в места, где будет зимняя кочевка.
Мужчины после обеда обыкновенно спят, а там наступает время вечернего водопоя, когда они отправляются к худукам. Вместе со скотом возвращаются подростки-пастухи, и к вечеру собирается вся семья.
Очерки быта астраханских калмыков.
"Народы России", 1877.
Чаепитие калмыков. Фото неизв. автора, 1890-е.
Наступает время ужина, и затем в хотоне воцаряется мертвая тишина. Летом калмыки не зажигают огня, и с наступлением полных сумерек жизнедеятельность хотона затихает с тем, чтобы с зарей снова пробудиться.
Зимой картина жизни хотона несколько меняется; женщины более сидят с детьми в кибитке, а зато мужчинам в это время работы прибавляется: на них уже лежит забота о скоте, бродящем в степи, о сохранении его во время буранов, об очистке места от снега для ночевки верблюдов и прочем.
Там монотонно проживает хотон день за днем до новой перекочевки. Перекочевка оживляет все население. Когда место для новой кочевки хозяевами хотона осмотрено, приступают к разборке кибиток и навьючиванию верблюдов. Для средней кибитки нужно 8-12 верблюдов, а для бедной - 3. Таким образом всегда получается довольно большой караван. Рядом с караваном гонят скот. Если вблизи дороги каравана встречаются хотоны родственников или знакомых, те приглашают к себе в кибитки и угощают кочующих арьяном, кумысом, а главным образом чаем. На новое место первыми прискакивают верховые. Они треножат лошадей, разводят огонь и закуривают трубки. Тем временем подходят верблюды и ложатся; вьюки с них снимают, а их пускают пастись. Начинается немедленно постройка кибиток...
Очерки быта астраханских калмыков.
Портрет калмыка. Рис. И.Репина, 1871.
Вообще-то казахов, о которых дальше пойдет речь, в XIX веке именовали киргизами. И киргиз - тоже киргизами. Хотя "кыргызами" называли себя только вторые, первые же имели самоназвание "казак". То есть, казахам не повезло дважды: с одной стороны, их путали с киргизами, с другой - с казаками. Национально-территориальное образование казахов до 1936 года называлось "Казакская АССР", и только когда это образование получило статус союзной республики, вторую "к" заменили на "х", и жители этой республики стали по-русски именоваться казахами. В XIX же веке, чтобы избежать путаницы, казахов часто называли "киргиз-кайсаками", а киргиз (кыргыз) - кара-киргизами.
Типы киргиз-кайсаков (с фотографии Шпаковского). "Русский художественный листок", 1861, №21.
Киргизы разделяются на множество племен. Главным образом они делятся на три орды, из которых каждая ведет свой род от особого родоначальника - одного из трех сыновей монгольского правителя Алач-хана. На востоке киргизских степей, у сибирско-китайской границы кочует так называемая Большая орда (Улу-юз); между Уралом и Аральским морем обитает Малая орда (Качи-юз), которая, в сущности, есть самая большая. Между Малой и Большой ордой находится Средняя орда (Урта-юз). От этих трех киргизских родов, называющих себя общим именем - «казак», значительно разнится собственно киргизское племя, кочующее со своими стадами в Тяньшаньских горах и известное под названием "кара-киргизов" (черных киргизов). Внутренняя или Букеевская орда причисляется к Малой орде и также носит название "казаков".
Язык киргизов представляет наречие тюрко-татарского языка, но со значительной примесью монгольского элемента. У киргизов довольно сильно развито чувство любви к своему родному языку и, вообще, к своей национальности и истории.
"Народы России"
Киргиз-кайсаки. Pauli F.H., "Les Peuples de la Russie", 1862.
Киргиз-кайсаки. Фото М.Букаря, 1872.
В физическом отношении киргиз-кайсаков характеризуют короткое тучное тело, широкое, плоское лицо, сильно выдающиеся скулы, узкие черные глаза, приплюснутый нос, выдвинутый вперед рот и короткая, редкая бородка клином. Волосы на голове бреют, и на верхней губе выдергивают особыми щипчиками, или подбривают. Кожа самых разнообразных оттенков, начиная от смугло-желтого до черного, цвета угля. Ноги у всех киргиз-кайсаков кривые, как говорится, колесом; походка медленная, развалистая; вообще, по недостатку навыка, они неспособны к пешей ходьбе.
Зато киргиз-кайсаки неутомимы на седле и могут, без признаков усталости, скакать полсуток и более на переменных лошадях. Киргиз привыкает к верховой езде с самого раннего детства. Он как будто прирастает к седлу и расстается с ним только в самых крайних случаях, когда, например, входит в юрту или сидит в ней. Вне юрты он постоянно в седле. Нужно ли ему загнать отбившуюся от стада корову или овцу, побывать у соседа, или поговорить с прохожим - киргиз выполняет все это, сидя в седле. Он едет верхом на лошади за 100 - 200 верст только для того, чтобы попить с приятелем кумыса. Ноги, кажется, совершенно излишнее для них орудие. Лошадь составляет как бы часть их организма. У киргиз-кайсаков и пляски никакой не существует, хотя до музыки и пения они большие охотники.
"Народы России"
Охотники с беркутами. Фото И.Полторацкой, 1870-е.
Киргиз-кайсацкие девушки. Фото фон Киница, 1890-е.
Певец из-под Семипалатинска. Фото И.Полторацкой, 1870-е.
Удивительно тонкий слух и необыкновенная зоркость глаз - отличительная черта киргиз-кайсака. Он ясно видит и слышит на громадных расстояниях. Память у него превосходная! Малейший знак на горизонте, чуть заметная горка, ручей, камень, дерево, след - всё у него отпечатывается в голове, как на географической карте. Он едет по степи за сотни верст всегда кратчайшим путем, не боясь заблудиться.
Физические страдания они переносят с непонятным, диким стоицизмом, и на их бронзовых, огрубелых лицах едва разберешь впечатление от 30 градусов мороза или от 30 градусов жары. Голод и жажду они выдерживают долго, терпеливо, без малейших жалоб, не выражая ничем своих мучений; но зато, дорвавшись до пищи, они едят невероятно много, заедая кусками мяса такие же куски жира и наоборот.
"Народы России"
Фотографии из издания: А. Кун, "Туркестанский альбом", 1865-1872.
Киргиз-казачка Кызы-Гюль.
Киргиз-казачка Тунук-ай.
Киргиз-казак Алля-Мурат.
Киргиз-казак Арслан-бий.
Киргиз-казак Уткуль-бай.
Вообще говоря, это народ добрый, наивный и, в то же время, плутоватый, смелый - с азиатами и проникнутый благоговейным страхом к русским. Увидав русского, киргиз становится пасмурен и неразговорчив, но, познакомившись с ним поближе, он часто делается его закадычным приятелем. Поражают их превосходные семейные качества. Едва ли кто-нибудь видел, чтобы киргиз бил свою жену или детей. Особенно они нежны к детям. Поэтому столь прославленная склонность киргиз-кайсаков к убийству и хищничеству едва ли составляет их врожденное качество - это, скорее случайный порок, обусловленный их прежним кочевым бытом. Но, как все неразвитые народы, киргизы вспыльчивы; ссоры и драки между мужчинами повторяются очень часто, так что трудно встретить хотя одного человека без знаков на лице или голове, полученных в какой-нибудь стычке.
Самая ужасная и господствующая из страстей киргиз-кайсаков - это мщение. Между ними никакая обида не может быть заглажена иначе, как равною или большею обидою. Если обиженный умер, то право мщения переходит к сыну его и ближайшим родственникам, и пока род обиженного не истребится, обидчик не может быть уверен в своей безопасности. Но и это, очевидно, есть легко искоренимый порок - наследство прежнего степного самосуда, порок, постепенно обращающийся теперь, со введением в степи более правильного суда, в забавное сутяжничество.
Одну из самых привлекательных черт киргиз-кайсацких нравов составляет гостеприимство. Кто бы ни приехал к киргизу, по делу ли, или просто шатаясь праздно из аула в аул, может всегда расчитывать найти у него самый радушный прием. Богатый киргиз ставит специально для гостей особую кибитку и держит при ней прислугу. Киргиз скорее сам подвергнется опасности, нежели допустит ее до своих кунаков (гостей), кто бы они ни были. Под защитою этого гостеприимства наши промышленники могли и в прежнее время вести торговые дела даже внутри степей. Сами киргизы, расчитывая на гостеприимство соплеменников, отправляются в самую дальнюю дорогу без всяких запасов для себя и для лошади.
"Народы России"
"Живописное обозрение", 1876, №25.
"Народы России", 1877.
Киргиз-кайсаки вообще понятливы и восприимчивы. При первом удобном случае они скоро выучиваются русскому языку. Но наследие отцов и дедов - пастушеский быт - составляет почти непреодолимое препятствие к переходу их к оседлой, гражданской жизни. Жизнь киргиз-кайсаков, из поколения в поколение, обусловливалась средствами их существования - скотом. Скот давал и дает им все: пищу, одежду, материал для жилища и деньги. Понятно, следовательно, что киргиз привык ценить свой скот наравне с жизнью, и что даже и мерою служит ему тот же скот (в торговле единицею ценности служит у них баран, соответствующий одному рублю). Понятно, что киргиз, обязанный многим в своем существовании скоту, и дорожащий им выше всего, подчиняет все условия своей жизни соображениям о прокормлении и размножении своих стад. Потребность находить для них корм заставляет киргиз-кайсака кочевать.
"Народы России"
"Русский художественный листок", 1861, №21.
Киргизское летнее стойбище недалеко от Чимкента. А. Кун, "Туркестанский альбом", 1865-1872.
Становища или аулы киргиз-кайсаков стоят в степи чрезвычайно редко один от другого. Первые живые существа, которое увидишь, приближаясь к аулу, это верблюды, пасущиеся на солонцеватых, почти совершенно бесплодных степях. В ближайших к аулу частях степи раскинулись стада баранов. А еще ближе к аулу пасутся лошади и рогатый скот. Около самых юрт бродят худые, злейшие собаки, со стоячими ушами, кидающиеся с остервенением на всякого человека, непохожего на киргиза. Некоторые из них, забравшись в середину какого-нибудь остова павшего животного, с сердитым ворчаньем обгладывают на нем бахромки мяса.
Каждый аул состоит из десяти или пятнадцати юрт, расположенных неподалеку одна от другой и занятых семействами кровных родичей. Первое место занимает юрта главы аула - отца или деда. Рядом с его юртой помещаются юрта "бай-баче", т. е. его первой жены и такая же юрта для "токел" («безрогих», т. е. не имеющих влияния на мужа младших жен). Все дети живут в кибитках своих матерей. Взрослые же сыновья имеют каждый свою юрту. Как только сын женится, ему сейчас же ставят отдельную юрту, недалеко от отца, и наделяют его скотом, вычитая при этом уплаченный за его жену калым. Каждый из женатых сыновей ставит подле своей юрты, в свою очередь, кибитки для своих жен и т. д. Все это расположено группами по строгому порядку старшинства членов рода, огорожено общей тростниковой загородкой и составляет аул. Скот всех членов аула пасется вместе, на общем пастбище. Несколько аулов, связанных близким родством, составляют вместе "улус", управляемый аксакалом, а несколько родственных улусов - род, управляемый султаном.
"Народы России"
Султан Даулет Бушаев. Рис. из книги Гродекова "Киргизы и каракиргизы", 1889.
Киргизский аул. Фото И.Полторацкой, 1870-е.
В юрте киргиза место, противоположное двери, уставленное ящиками и устланное коврами, считается почетным; сюда на ковер или одеяла проводится почетный гость. Собственно хозяйской половиной служит правая, ближайшая к двери часть юрты, отгороженная ширмой или занавеской; там хранятся пищевые продукты, казан, мешок из прокопченной кожи, „баурсаки", холодное мясо и др. Рядом у стены стоит „тюсек-орук" - постель (низкая кровать с подушками). Здесь место хозяина; рядом - „кебеже", ящик с лучшей посудой, чаем, сахаром. Левая часть юрты (при входе) считается черной: тут отводится место собакам, молодому барану, беркуту; тут же сидят у богатых киргиз бедняки-просители. У левой же стороны отводится место взрослым или женатым детям. Мебели, кроме невысокого круглого стола для еды, нет. Очаг, вокруг которого любят сидеть киргизы не только за едой, но и за разговором, называется „отбосы"; с ним связано представление о благополучии. Вообще, юрта играет в жизни киргиз-кайсака видную роль, как место, где проходит вся жизнь, складываются семейные и общественные отношения.
"Россия. Полное географическое описание."
Сырдарьинская область. Кибитка, жилище киргиза. А. Кун, "Туркестанский альбом", 1865-1872.
Внутренняя часть киргизской кибитки. А. Кун, "Туркестанский альбом", 1865-1872.
Постоянные жилища не являются для киргиз-кайсака такими необходимыми, как юрта; только климатические условия заставляют его променивать житье в юрте на зимовку. Житье киргиза в зимовке есть даже не жизнь, а скорее прозябанье, так как оно связано обыкновенно с большими стеснениями, неудобствами, лишениями и неприятностями. Сам киргиз смотрит на житье в зимовках, как на временную, печальную необходимость в своей жизни.
В "кстау" - в этих зимних жилищах киргиз-кайсака - можно наблюдать самые разнообразные строения, в зависимости как от климатических и естественно-исторических условий края, так и от экономического состояния владельца. В горах южного Алтая и Тарбагатая зимовки киргиз делаются из камня и дерева и располагаются в долинах и логах гор. В степной, южной (безлесной) полосе зимовки строятся из дерна; в северной, лесной - чаще из дерева, реже из дерна.
"Россия. Полное географическое описание."
Зимовка киргизов неподалеку от Той-Тюбинского шоссе. А. Кун, "Туркестанский альбом", 1865-1872.
Большая часть браков совершается в возрасте 14-18 лет для невесты и 18-20 лет для жениха; бывают и 75-летние женихи, и "женихи" в люльке. Хотя мусульманский закон разрешает киргизам многоженство, последнее не распространено, так как требует больших расходов и под силу только богатым; большая часть киргиз имеет двух жен (старую и молодую).
"Россия. Полное географическое описание."
Невеста киргизка Сипай. А. Кун, "Туркестанский альбом", 1865-1872.
Свадебные обряды киргиз. Смотр жениха. А. Кун, "Туркестанский альбом", 1865-1872.
"Живописная Россия", т.7, ч.2, 1899.
Киргизы за едой. А. Кун, "Туркестанский альбом", 1865-1872.
Еще пара казахских девушек...
Киргизская девушка с матерью из окрестностей Семипалатинска. Фото И.Полторацкой, 1870-е.
Девица Перовского уезда (Перовск - ныне Кызылорда). Рис. из книги Гродекова "Киргизы и каракиргизы", 1889.
... и несколько групповых портретов.
"Всемирная иллюстрация", 1872, №50.
Киргиз-кайсацкие старейшины в Семипалатинске. Фото Кесслера, 1890-е.
И, в заключении, упомяну еще один казахский субэтнос, в ХХ веке ассимилировавший с основной массой казахского народа. Это - чолак-казаки; еще их называли чоло-казаки или шала-казаки. Чолак-казаки как социокультурная группа впервые появились в Северо-Восточном и Восточном Казахстане в конце XVIII - начале XIX века. Образовали ее мигрировавшие в степь татары, выходцы из среднеазиатских ханств, Синьцзяна, беглые русские солдаты и казаки, калмыки и др. Здесь они обрели новую родину, женились на казашках, но так как эти люди находились вне родоплеменной структуры казахского общества, то они и их потомки получили специальное название, “чолак-казаки”.
Чоло-казаки. Фото И.Полторацкой, 1870-е.
Фото из издания: А. Кун, "Туркестанский альбом", 1865-1872.
Чолак-казачка Ай-Кара. А. Кун, "Туркестанский альбом", 1865-1872.
Чолак-казак Мулла-Наханк. А. Кун, "Туркестанский альбом", 1865-1872.
Чолак-казак Сарджан. А. Кун, "Туркестанский альбом", 1865-1872.
Чолак-казачка Ханы-Гуль.
А что, Ханы-Гуль эта - вполне симпатично смотрится...
К оглавлению этнографического обзора